Несколько секунд мы молчим, а потом он говорит:
– Тебе что-нибудь нужно?
Ты.
– Мне нужен мой утренний горячий шоколад, кое-кто подсадил меня на этот наркотик, а потом забрал.
– Это твой способ сказать, что ты по мне скучала?
– Я скучала по горячему шоколаду. И воспринимаю тебя лишь как парня, который мне его приносит. Порой я даже забываю твое имя и называю тебя Парень-Горячий-Шоколад.
Он усмехается, а я мечтаю увидеть его лицо в этот момент. Я бы смогла полюбоваться тем, как вместе с улыбкой загораются его глаза.
– Я скучал по твоему остроумию.
– Ясно. – Мой пульс ускоряется. – Кстати, я так и не поблагодарила тебя за камеру.
– То есть ты сделала сайт? Какой адрес? Я хочу увидеть этих кукол, пожирающих души, на своем мониторе. – На том конце линии слышится шуршание бумаги. Он что, тянется через стол к своему компьютеру?
– Нет. В смысле, нет сайта. Мама его не хочет.
– Ох, почему?
– Если честно, не знаю. Я хотела обрадовать ее, показав свою работу, а она сорвалась на меня. Просто остановила, сказав, что не хочет его. Это было так на нее не похоже.
– Что было на сайте?
– В том-то и дело, что ничего особенного. Логотип магазина и контактная информация. Потом я сказала, что хочу добавить ее фотографию, и она взбесилась.
– Она стеснительная?
Я опираюсь ногами на стену и закидываю свободную руку за голову.
– Нет.
– Может, она просто не хочет, чтобы в Интернете была ее фотография и место жительства. Представь свой снимок вместе с адресом в общем доступе. Понимаю, почему ей это не нравится – куча незнакомцев будут знать, где ты живешь. Может, сделать сайт без личной информации?
Я перестаю дышать. И понимаю это только тогда, когда замечаю черные мушки перед глазами. Перевожу дыхание. Она волновалась о куче незнакомцев, знающих, где мы живем, или о ком-то конкретном? Например, о моем отце.
– Ты в порядке?
Я хмыкаю, не доверяя собственному голосу. В горле все пересохло. Не уверена, что смогу сейчас вообще хоть что-то сказать.
– Ты уверена?
Я сглатываю.
– Да, думаю, ты прав. – Учитывая сильную боль в горле, я удивлена, что мой голос звучит нормально.
– Я всегда прав.
– Думаешь, он пытался? – Мне требуется секунда, чтобы осознать, что я только что произнесла, а потом еще одна, чтобы до меня дошло, что Ксандер задал мне вопрос и ждет моего ответа.
– Что?
– Я спросил: «Кто»?
Я резко сажусь, а потом встаю. Лежа на спине, я слишком расслабилась и не смогла удержать свои мысли.
– Та куча незнакомцев, о которых ты говорил. Думаешь, они уже пытались найти нас в своих зловещих целях?
– Это в каких же?
Я прислоняюсь к прилавку и заштриховываю его номер на календаре.
– Ну, знаешь, есть людишки, которые предлагают... конфетки или просят помочь найти их потерянных собак.
– Не думай, что я на это куплюсь.
– А ты и не должен. Это их уловки с целью затащить тебя в машину и увезти далеко-далеко. Рада, что ты им не поверишь.
– Я говорил о твоем сарказме. Ты слишком часто используешь его, чтобы сменить тему.
– Слишком много чести. Я такая же поверхностная, какой и кажусь.
– Едва ли. И ответ на твой вопрос: да. Да, я думаю, что твой отец пытался тебя найти. Какой отец не захотел бы узнать собственную дочь?
– Тот, который сбегает лишь только при одной мысли обо мне. – Даже не знаю, почему я поднимаю эту тему. Я не просто так ее избегаю. Каждый раз, говоря об отце, ощущения такие будто, с меня сдирают кожу, оставляя незащищенной и искалеченной.
– Если б он знал тебя, то никогда бы не сбежал.
Я закрываю глаза. Какой мужчина может вот так сбежать? Просто бросить свою беременную женщину. Тот, который перепугался до чертиков. Испугался того, какой отпечаток я оставлю на его будущем. Я разрушаю судьбы, и моя мама тому подтверждение. Он был всего лишь подростком, правда, с будущим неограниченных возможностей и деньгами, с которыми возможно все. Интересно, он похож на Ксандера? Поэтому мама так к нему отнеслась? Вспомнила свое прошлое.
– Ты бы сбежал?
– Никогда. – Не знаю, лучше мне от этого или хуже. – Поэтому я думаю, что он пытался, Кайман. Раскаяние просто так не уходит.
Смею предположить, что он вообще не раскаивается.
– Разве так тяжело найти всего одну девочку?
– Может быть, твоя мама не рассказала тебе о его попытках.
– Мама не стала бы это от меня скрывать. – Пока я говорю это, мой взгляд падает на календарь, где мама написала «Маленькое бизнес-собрание». Возможно, она что-то и утаивает от меня. А если это так, то Ксандер может быть прав. Мама может скрывать от меня многое. – Что ты делаешь в среду вечером?
– Свободен как птица.
– День профессий. Половина седьмого. Встретимся у меня.
– Но в этот раз моя очередь. Я кое-что запланировал на завтра, ты помнишь?
– Хорошо, хорошо. Завтра ты. В среду я. – Я прочищаю горло. – Если это не слишком много. У тебя же не будет проблем из-за слишком частых встреч со мной, да?
Я хочу добавить: «Твоя девушка будет ревновать», но не буду, ведь это может прозвучать слишком горько. А это последнее, что мне нужно.
– Нет, конечно, нет! Я уже говорил, что ты нравишься моим родителям.
Не сомневаюсь, что его родители и не догадываются, что он со мной встречается.
– Лучше встретиться завтра в обед, а не утром.
– В два?
– Отлично. Тогда увидимся завтра?
– Кайман?
– Что?
– Ты можешь не вешать трубку. Если тебе нужно со мной поговорить, у меня есть время.
Узел в моем животе слегка слабеет, и когда я собираюсь ответить, на том конце провода раздается женский голос:
– Ксандер, почему ты так долго? Ты разговариваешь по телефону?
– Да, прости, что заставил ждать. Сейчас спущусь. Дай мне пять минут.
– С кем разговариваешь? – спрашивает она.
– С другом. – Дверь закрывается, и его голос звучит громче в трубке. – Прости за это.
– Ничего страшного. Похоже, тебе пора. Увидимся завтра в два. Пока. – Я вешаю трубку, прежде чем он успеет меня остановить, гордясь тем, как естественно прозвучал мой голос, хотя на самом деле такое ощущение, будто меня схватили за горло. Больше никаких телефонных звонков. Они не помогают.
Глава 28
Я жду на обочине. После двух часов каждая минута кажется вечностью. Мне кажется, что он мог передумать. Может быть, Сэйди Невел запретила ему болтать по ночам с друзьями, а потом устраивать для них «День профессий».
В 14:07 его машина выезжает из-за угла. Он паркуется и выходит.
– Привет, – говорит Ксандер.
– Привет. – Мое тело все еще слишком бурно на него реагирует, сердцебиение ускоряется, покалывание распространяется от рук к шее.
Он смотрит поверх моего плеча на магазин, а потом снова на меня.
– Ты готова?
Кивок.
Он подхватывает меня под локоть.
– Ты в порядке?
Я встречаюсь с ним взглядом, и мне хочется сказать: «Нет, я ужасно себя чувствую. У мамы от меня секреты, через месяц мы можем лишиться дома, мой отец меня бросил, а у тебя есть девушка, и мы оба притворяемся, что ее не существует».
– Да, что могло случиться? – лишь отвечаю я.
Должно быть, он мне не верит, потому что заключает меня в объятия. Я закрываю глаза и вдыхаю его запах.
– Я рядом, – шепчет он мне в волосы.
«Надолго ли?» – хочется мне спросить.
– Ты хороший друг, – говорю я, а затем вырываюсь из его объятий.
Мы едем молча, пока он не выруливает к аэропорту.
– Хм. – Я наблюдаю, как самолет взмывает в небо, и перевожу шокированный взгляд на Ксандера. – Мы куда-то летим?
– Ты же не боишься летать, правда?
– Не думаю.
– Ты никогда не летела на самолете?
– Нет. – И если судить по вспотевшим ладоням, то, возможно, я боюсь.
– Серьезно? – Он изучает меня мгновение, как будто пытается собрать пазл.
– Знаешь, я ведь сказала маме, что вернусь сегодня вечером. Это так?
– Да, конечно, вернешься.
– Ладно.
Меня бы не удивило, если бы мы зашли в кабинку пилота, устроились в креслах и Ксандер бы запустил двигатели. Но, к счастью, это не так. Пилот ожидает нас внутри.
Мы садимся в кресла друг напротив друга. Ксандер достает бутылку воды из шкафчика под сиденьем, делает глоток и вручает ее мне. Затем берет еще одну для себя.
– Предварительно отпитые напитки? Просто высший класс.
Я награждена улыбкой. Она мимолетная, и я начинаю размышлять над другой фразой, которая бы ее вернула. Это хорошо отвлекает, да и я соскучилась по его улыбке. Мне нужно сказать ему об этом. Но я молчу.
Его внимание сосредоточено на экране мобильника, и он начинает писать смс или электронное письмо, или что-то еще. Я разуваюсь и поджимаю одну ногу под себя, пытаясь устроиться поудобнее и выкинуть из головы тот факт, что сижу в самолете, который вот-вот взлетит.
Ксандер подвигается немного и хлопает по месту рядом с собой.
– Ты можешь положить ноги сюда.
– У тебя нет боязни ног?
– А такая существует?
– Конечно, это реальная болезнь. Существуют группы поддержки и врачи-специалисты, зуб даю. – Я кладу ногу рядом с ним, и моя лодыжка задевает его бедро. – Никакого поверхностного дыхания? Учащенного сердцебиения?
Он кладет руку на мою лодыжку, продолжая копаться в телефоне. А потом его изумленный взгляд встречается с моим.
– А это симптомы? Если так, то у меня определенно проблемы.
Почему он так говорит? До него я могла спокойно определить, флиртует ли со мной парень. Но Ксандер разговаривает так искусно, так гладко, что тяжело определить, флиртует ли он или же просто играет с моими шутками.
Может быть, мне стоит спросить прямо в лоб: «Что твоя девушка обо мне думает?». Это справедливо.
– Ксандер?
– Да?
– Что... – Он опускает телефон и переключает все свое внимание на меня. – Что ты делаешь? Переписываешься с друзьями? – Тряпка. Но ведь после того, как тайна про его девушку раскроется, он, скорее всего, начнет относиться ко мне по-другому.
А мне этого не хочется.
Вот в чем соль.
Он усмехается.
– Нет. Просматриваю предложения на сайте, пока связь не потеряна. Прости. Я отключу его. Это было грубо.
– Нет, все нормально.
Двигатели за окном запускаются, и я напрягаюсь. Ксандер убирает телефон и сжимает мою лодыжку.
– Самое худшее – это взлет. Сам полет не так уж и страшен.
– А что насчет посадки?
– Хорошо, взлет на втором месте.
Свет в кабине тускнет, и самолет движется вперед, к взлетно-посадочной полосе. Большой палец Ксандера вырисовывает узоры на моей лодыжке. Я должна волноваться о взлете, но все мои нервные окончания напряжены из-за прикосновения Ксандера. Я наблюдаю за мелькающими огоньками, пока самолет набирает скорость, а потом закрываю глаза, и меня прижимает к сиденью. Когда мы поднимаемся в воздух, я расслабляюсь.
Ксандер отпускает мою лодыжку.
– Видишь, не так уж и страшно.
– Теперь осталось приземлиться.
– Точно.
Я оглядываюсь.
– В самолете же есть уборная? Или это только в фильмах?
Он указывает мне за спину. Когда я встаю и прохожу мимо него, самолет попадает в зону турбулентности, я теряю равновесие и хватаюсь за плечи Ксандера.
– Я хорошо им плачу, чтобы они делали это в нужный момент, – говорит он. Его «нефлиртование» уже раздражает.
Я чуть ли не сижу у него на коленях. Мне нужно всего лишь немного расслабить ноги, и я окажусь на нем. Соблазн сделать это так велик. Он поддерживает меня за талию, но не помогает отстраниться. Его рука просто замирает на ней, и он встречается со мной взглядом.
У меня в горле пересыхает. А затем самолет снова попадает в зону турбулентности, и может быть, это игра моего воображения или у меня слабые коленки, но могу поклясться, что вместо того, чтобы поддержать, Ксандер притянул меня к себе, и теперь, обнимая его за плечи, я сижу у него на коленях.
– Привет, – произносит он.
– Извинись.
– За что?
– За то, что ты заядлый обольститель.
Он смеется.
– Это ты у меня на коленях. Я всего лишь сидел, размышлял о своем.
– Виноват самолет?
– Конечно.
Я пытаюсь встать, но он сажает меня обратно.
– Сегодня этот самолет так трясет, – говорит он.
– Смешно. – Хотя на самом деле это вовсе не смешно. Меня обдает волной гнева. У него есть девушка, а он заигрывает со мной. Мне не хочется быть чьим-то маленьким грязным секретом. Если он думает, что я из разряда таких людей, то он очень ошибается. – Отпусти меня.
Должно быть, он понимает, что я не шучу, потому что на этот раз он помогает мне подняться. Я запираюсь в уборной до тех пор, пока не беру себя в руки. Сегодня вечером я покончу с Ксандером Спенсом. Я проговариваю это про себя, а потом повторяю вслух перед зеркалом:
– Я покончу с Ксандером Спенсом. – Я настолько убедительна, что даже начинаю верить в свои слова.
Возвращаюсь на свое место.
– Ты не замерзла? Не запарилась? Может, голодна? – спрашивает он.
– Нет, все супер.
– Сиденье откидывается назад, если ты хочешь вздремнуть.
– Долго лететь?
– Нет, около часа.
Даже не представляю, куда можно долететь за час. На машине можно доехать примерно до Окленда, но в воздухе все по-другому.
– Какие выводы? – интересуется он.
– Что?
– Благодаря своим великолепным аналитическим способностям ты уже выяснила, куда мы прилетим?
– Нет. – Меня беспокоит, что он уже настолько хорошо меня знает. И даже понял, что я вычисляла место назначения. Я откидываю спинку кресла и притворяюсь спящей весь оставшейся полет. Из-за моей вновь обретенной решимости мне нужно пережить посадку без его помощи.
***
– Это мой брат, – говорит Ксандер, указывая на машущего нам парня, когда мы выходим из самолета по трапу.
Я разворачиваюсь, пытаясь вернуться обратно в самолет.
– Нет, подожди, – говорит он, хватая меня за руку. – Он тебе понравится. Лукас. – Братья обнимаются, похлопывая друг друга по спине. – Это Кайман Майерс.
Лукас поворачивается ко мне и с искренней улыбкой пожимает мне руку. И это еще одна деталь, которая меня смущает. Почему все в его семье так хорошо на меня реагируют? Как будто их не волнует, что Ксандер подобрал какую-то девчушку с улицы и теперь гуляет с ней и катает на личном самолете. Что-то не сходится.
Лукас и Ксандер начинают болтать о жизни, как будто не виделись много месяцев. Хотя, может быть, так и есть.
– Папа заставляет тебя прилететь домой на благотворительный вечер? – спрашивает Ксандер, пока мы идет к черному внедорожнику, припаркованному на стоянке.
Лукас вздыхает. Он совсем не похож на Ксандера. У него русые волосы и светлая кожа, у Ксандера же темные волосы и смуглая кожа. Но вокруг них царит одна и та же атмосфера.
– Да. Как думаешь, я смогу нанять двойника?
– Ты же знаешь, это любимое детище мамы. Как-то за завтраком я заикнулся, что боюсь этого вечера, а она чуть было не расплакалась. И вот теперь я притворяюсь, что это самое увлекательное событие на всем белом свете. Эффективно. – Ксандер открывает пассажирскую дверцу машины и ждет в надежде, что я сяду вперед.
Я улыбаюсь.
– Ты можешь сесть рядом с братом. – Я открываю заднюю дверцу и забираюсь в машину.
– Мама просто взволнована, – говорит Лукас, когда мы все усаживаемся.
– Знаю.
– Скарлетт придет? Просто я не уверен, что смогу вынести ее присутствие.
– Не знаю. Вчера она была у нас, но ничего не сказала. Уверен, мама пыталась ее убедить. Скарлетт какое-то время болтала с родителями без меня. – Ксандер кидает взгляд в мою сторону и улыбается, и я понимаю, что Скарлетт – это та девушка, которая прервала наш вчерашний разговор. Не Сэйди. – Но уверен, что у нее будут в запасе сплетни о каждом на благотворительном вечере. Она является нашим персональным источником информации. Без нее будет не так весело.