— А теперь «за». Да и родственники мы не такие уж дальние.
— Мне лучше знать. — Жена вдруг прищурила глаза. — Или… ты имеешь в виду себя? Неужели мы с тобой…? Господи! Нет, ты не мог жениться на своей… Даже ты!
— Хватит! Достаточно патетики! Я тебе не брат. Но кое-кому другому…
— Ты хочешь сказать, что… — Марьяна смотрела на него безумными глазами. — Симаков — твой отец?
— Неужели это настолько немыслимо? Он — мужчина. К тому же мне всегда казалось, что мы с ним похожи.
Марьяна смотрела на него и молчала. Казалось, она не могла прийти в себя от этой новости. А вот Аркаша почувствовал своеобразное облегчение. Он, наконец, освободился от тайны, пусть даже лишь перед собственной женой. Крамарь распахнул дверь.
— Сима знает, что Юля здесь?
— Нет. И ты ей ничего не скажешь, пока я не позволю. Поняла? — Марьяна молчала, и Аркадий снова вернулся к дивану. Он наклонился над ней и с удовольствием заметил, как она сжалась. Эта женщина ни в коем случае не должна нарушить его планы. — Поняла?!
— Аркаша, так нельзя. Я не знаю, что ты задумал, но, я уверена, Серафима места себе не находит. Это не то же самое, что заниматься… этим или избивать свою жену, когда в соседней комнате играют дети. Это гораздо серьезнее!
— Как же ты осмелела?! К чему бы это? — Он погладил ее грудь поверх атласа, а затем собрал ткань в кулак и приподнял жену, приблизив испуганное лицо к своему. — Ты даже слово «секс» произнести не осмеливаешься. Откуда столько заботы о Симе?
Он видел, как дрожат губы жены, но она все произнесла:
— Ее мать помогала нам обоим. Или ты забыл?
— Ты говоришь о тех грошах, которые она заплатила за мою учебу? Или о той хибаре, в которой мы жили после свадьбы?
— Но она сделала это, и теперь начинаю понимать почему. Она знала, что Симаков — твой отец, и хотела возместить тебе хоть что-то.
— Как бы не так! Она боялась за репутацию своей семьи. Ее подачки — малая доля того, что должны мне Симаковы.
— Не могу в это поверить! Может, ты и на мне женился только для того, чтобы быть к ним поближе?
— Может быть.
Он отпустил полы халата, и Марьяна откинулась на спинку дивана. Слезы текли по симпатичному лицу жены, но он не собирался ее успокаивать. Он знал, что сказал не всю правду. Причину женитьбы на ней Марьяна, конечно же, угадала, но кроме всего прочего она привлекала его, как женщина, иначе он давно уже развелся бы с ней. Только он никогда не признается в этом, потому что не хочет быть слабым. Не имеет права, если хочет достигнуть своей цели.
Аркадий развернулся и ушел. Он должен завершить то, что начал.
Глава 26
Егор тряхнул головой.
Господи, зачем он спорит? Да еще с Грибом? Чертов друг!
А ведь у него есть дочь! Причем от любимой женщины. Разве не об этом он мечтал?
Бритт смотрел на Симу, видел неприкрытое страдание на ее лице, обычно сдержанном и почти бесстрастном. В это мгновение ему больше всего на свете хотелось прижать ее к себе и пообещать, что все наладится, а потом не выпускать, пока не высохнут слезы в прекрасных глазах. Он мечтал, чтобы на ее нежных губах появилась редкая, но от этого еще более ценная улыбка.
Одновременно с этим, сквозь сумятицу мыслей змеей проскользнула обида. Серафиму явно потрясло обличающее выступление Кеши, но Егор так и не понял, знала ли она сама о том, кто настоящий отец Юли.
Бывает ли так, что женщина не знает подобное наверняка? Во всяком случае, такая, как Серафима — неиспорченная, немного наивная и искренняя, во всяком случае, он так считал до сегодняшнего дня. Что заставило ее промолчать, не сознаться много лет назад — и теперь тоже, когда между ними все настолько серьезно?
Он не знал ответов на эти важные вопросы, но собирался выяснить — после того, как они найдут Юлю. Ублюдок, который посмел похитить его дочь, ответит ему за это по полной программе.
Егор вспомнил, как увидел ее впервые — крошечную копию Серафимы, а еще свою невольную радость, что она совсем не похожа на Грибова. Теперь он знал, почему. Тогда же он и предположить не мог, что перед ним — его собственный ребенок.
Первый шок прошел, и Бритт больше не сомневался, что именно он — отец девочки. Сима не подтвердила слова Кеши, но и не опровергла этот факт. Более того, он склонялся к мысли, что она все знала, но по какой-то причине утаила это от него. И эта причина беспокоила Егора, заставляя стискивать руки в кулаки.
Его родная дочь называет папой другого мужчину и неизвестно, сколько еще времени, это будет продолжаться!
От ярости и отчаяния Егору стало трудно дышать. Эти чувства грозились вырваться наружу, как смерч, сметающий все на своем пути. Одновременно Бритт понимал, что прошлое изменить невозможно.
Огромным усилием воли Егор заставил себя говорить спокойно.
— Ты права. Прежде всего, нужно думать о… девочке.
Слово «дочь» рвалось с его языка, но он так и не произнес его. Неожиданно Бритту стало страшно, что он может никогда так и не обратиться с ним к Юле — чтобы не сделать ей больно.
Хмурясь, он продолжал смотреть в глаза Симе и понимал, что готов простить этой женщине все, чтобы она ни сделала. Только не сейчас, когда боль так сильна.
Серафима не отвела взгляда, лишь вздернула кверху подбородок — единственная женщина на Земле, которая могла вызвать в нем настолько сильные чувства. Жаль, что он не понял этого много лет назад.
Ее сердце заныло. Она видела недоверие и даже обвинение во взгляде Егора, но не могла сейчас ничего объяснить, не хотела делать этого в присутствии Кеши. К тому же она нуждалась в силах для того, чтобы найти дочь, а на подобный разговор их уйдет немало.
Казалось, больнее быть уже не может, но видеть подобные чувства в глазах любимого оказалось выше ее сил. В конце концов, он должен понять, что сейчас не самое лучшее время для выяснения отношений. Да и что сказать?
Кеша знал, все эти годы знал, что Юля — не его дочь, и не сознался. А ведь она сомневалась и надеялась. И боялась. Но страх постепенно ушел, потому что муж полюбил ребенка. Тогда Сима убедила себя, что Юля — его дочь, и не стала выяснять, кто настоящий отец ее дочери. Ведь все было хорошо. До сегодня.
Кеша выбрал очень «удачный» день, чтобы признаться. Неужели он проводил генетическую экспертизу? Или всего лишь выяснил группу крови? Сима намеренно не пыталась узнать это в роддоме, чтобы не усложнять и без того критическую ситуацию. Кеша вел себя ужасно, а Егор… Тогда она не интересовалась, куда отправился Бритт. У нее не осталось для этого сил, времени и желания. Егор бросил ее, и она не могла на него рассчитывать. К чему в таком случае прояснять болезненный вопрос?
Сима думала о том, какова вероятность того, что Кеша блефует, но ее сердце уже не сомневалось, что он не соврал.
Как объяснить все это Бритту?
В этот миг зазвонил домашний телефон. Оба мужчины бросились к аппарату, но Сима остановила их, схватив за руки.
— Я сама. — Она отбросила все свои сомнения, сейчас абсолютно бесполезные. Серафима видела, что Егор и Кеша недовольны ее решением, и добавила. — Возможно, он не ожидает, что здесь есть мужчины.
Егор еле сдержался, чтобы не вырвать трубку из рук Симы. Кеша, видимо, заметил его порыв и схватил за плечо. Бритт сбросил его руку, вложив во взгляд, обращенный на Грибова, всю злость, которая бушевала в его душе. Хотя больше всего в этот миг Егора беспокоило ощущение бессилия. Стиснув зубы, он ждал окончания разговора, к счастью недолгого.
Сима положила трубку и обернулась. Ее лицо выражало беспокойство и недоумение.
— Он потребовал акции. Господи, зачем они ему нужны, и причем здесь Юля? — Сима перевела подозрительный взгляд с Егора на Грибова. — Что все это значит? Вначале кто-то скупает акции, затем похищает мою дочь. Мне кто-нибудь объяснит, что происходит в нашей компании? Я требую.
— Ничего не боится, гад!
Кеша рубанул рукой воздух и устремился в комнату. Он вернулся с пальто, надевая его на ходу.
— Постой, ты куда?
Сима загородила Грибову выход.
— Иду убивать мерзавца.
До Егора вдруг дошло, куда собрался Кеша.
— Это Крамарь?
Он встал рядом с Симой, намереваясь узнать все. Кеша замялся.
— Это моя проблема. Я сам ее решу.
Грибов попытался их обойти, но Егор не пустил.
— Она уже перестала быть твоей. Наша дочь в опасности. Если это случилось по твоей вине…
— Тогда что? Ну, договаривай!
Сима умудрилась втиснуться между ними.
— Говори сейчас же! Иннокентий, я жду!
— Ладно, но мы теряем время.
Егор не сдвинулся с места. В отличие от Кеши он понимал, что нельзя действовать сгоряча.
— А ты поторопись. Я знаю, что именно Крамарь интересовался акциями. Но что он хотел от тебя?
Еще мгновение Грибов колебался, но затем сказал:
— Насколько я понял, он хочет контролировать компанию. Он… он требовал от меня мою часть. Точнее ту, которую я переписал на Адама.
— Ты отдал акции Элле и ничего не сказал? Даже отцу?
— Это мое решение. Мне надоело, что меня постоянно контролируют.
Егор видел, как Сима кусает губы. Черт бы побрал Грибова. И всю компанию заодно.
— Оставим лирику в стороне. У него что-то есть на тебя?
Возможно, ему показалось, но Грибов выглядел смущенным.
— Он меня шантажировал.
— Чем?
— А если я не скажу?
— Напоминаю, если ты забыл. Вероятнее всего, что Юля именно в его руках. По твоему мнению, он достаточно сдержан, чтобы не причинить ей вреда? — Он видел, как побелела Серафима, но не мог промолчать. У Егора заканчивалось терпение. Девочка неизвестно где и с кем, а Грибов мнется, как школьник. — И еще… Ты уверен, что справишься с ним сам?
— Я пойду в милицию.
— Если не будет другого выхода, я отправлюсь туда вместе с тобой. Но… что, если он опасен?
— Он считает, что Адам — его сын, — вдруг выпалил Кеша.
— И что с того?
— Как что? Он — Грибов! Папа этого не перенесет! Я ему пообещал, что обо всем позабочусь.
— Хватит себя жалеть.
— Тебе этого не понять!
— Возможно. Я даже не стану выяснять, есть ли у него для этого основания. Крамарь угрожал?
— Да.
— Но ты ничего не сделал, чтобы предотвратить возможные последствия.
В этот раз голос Кеши прозвучал тихо и как-то потерянно.
— Я не думал, что он зайдет так далеко.
— Остается выяснить еще кое-что. Почему он так уверен, что мы не обратимся в милицию, особенно в том случае, когда все выяснится? И есть ли у него сообщник? Сима, голос тебе знаком?
Она покачала головой.
— Такое впечатление, что он доносится издалека.
— Или похититель говорит через платок. Тогда есть вероятность, что Крамарь действует в одиночку.
— А если это не Крамарь?
После этого вопроса, заданного Серафимой, в квартире воцарилась тишина. Егор надеялся, что похищение устроил Аркадий. В противном случае, у них больше не оставалось версий.
Все вздрогнули, когда постучали во входную дверь.
Егор понял, что Сима не может сдвинуться с места. Видимо, слишком много эмоций ушло на то, чтобы держать себя в руках. Он отправился открывать сам.
На пороге стояла незнакомая худенькая женщина. Она выглядела ужасно бледной, если не считать двух ярких пятен на щеках. Увидев Егора, она дернулась, будто готовилась тут же убежать. Огромные серые глаза сделались еще больше, а узкое лицо вытянулось. Женщина однозначно ожидала увидеть кого-то другого.
Бритт усилием воли заставил себя не схватить ее за руку. Только пока не понял для чего — чтобы поддержать дрожащее создание или удержать от побега.
Испуганный взгляд метнулся с его лица вглубь квартиры, и в нем промелькнуло облегчение.
— Извините, что беспокою. Я… к Серафиме. — Он отошел в сторону, предлагая войти. Женщина сделала шаг вперед, но потом неожиданно развернулась и устремилась вниз по ступенькам, выдыхая на ходу: — Я сейчас вернусь. Мне нужно к детям.
Бритт проводил ее недоуменным взглядом и оглянулся. Сима стояла с приоткрытым от удивления ртом, а Кеша ерошил светлые волосы.
— Погодите, это же Марьяна! — Грибов повернулся к Серафиме. — Или я ошибаюсь? Сто лет ее не видел.
Егор не понимал, почему эта женщина вызвала такую странную реакцию у присутствующих.
— Кто такая эта Марьяна?
Серафима вышла из оцепенения и прошептала, не спуская глаз с пустого проема двери:
— Марьяна Крамарь, жена Аркадия.
Егор сорвался с места и побежал вслед за женщиной, надеясь, что Марьяна не скроется, пока все они приходят в себя от неожиданности. Слишком уж напуганной она выглядела. Он вздохнул с облегчением, когда застал ее с троицей беззаботно щебечущих девочек возле такси, среди которых увидел Юлю.
Сердце ухнуло в груди и куда-то покатилось. Он не знал, насколько напряжен, как сильно беспокоится за эту девочку, пока не увидел ее живой и здоровой прямо перед собой. В голове, не переставая, стучало: «Господи, благодарю тебя, что ты уберег ее!». Очень страшно потерять дочь, едва обретя ее. Теперь он мог себе представить, что чувствует Сима.
Ему хотелось прижать девочку к себе, расспросить, все ли с ней в порядке, просто держать в руках, лишь бы знать, что она рядом. Эти неожиданно проснувшиеся родительские чувства вызвали неожиданные слезы, поэтому Егор деловито отобрал у Марьяны огромный чемодан и побрел вслед за шумной компанией наверх.
Глава 27
Она, наконец, вышла из ступора. Увидев в дверях Марьяну, Серафима сразу поняла, что они оказались правы — их дочь оказалась в руках у Крамаря. В противном случае Марьяна не пришла бы к ним домой. Слишком скромная и скрытная двоюродная племянница мамы старалась лишний раз не беспокоить их семью.
Когда она бросилась прочь, Сима уже не сомневалась, что дочь рядом. Серафима выскочила ей на встречу. Встретив Юленьку на втором этаже, она подняла ее на руки и обняла так сильно, как только сумела. В этот миг никто и ничто не могло бы отобрать девочку у матери.
Сима несла ее домой, поднимаясь по ступеням, как автомат, и не видя ничего из-за беззвучных слез. Они катились по ее щекам, и она смаргивала их, но продолжала прижимать дочь к себе. Кеша, ожидающий их на лестничной площадке, приоткрыл шире дверь, чтобы они могли войти. Его лицо выглядело хмурым, но чувство облегчения на нем явно доминировало.
Сима прошла со своей ношей прямо в гостиную и лишь тогда опустила Юлю на пол. Она гладила ее по рукам, маленькому тельцу и не могла произнести ни слова.
— Мамочка, не плач.
Юля вытирала ее лицо крохотными ладошками, а Сима еле удерживалась от всхлипов. Она не хотела пугать дочь. Наконец, ей удалось проглотить вязкий комок в горле.
— Котенок, как ты?
— Все хорошо. Я играла вместе с Машей и Сашей в гостях у дяди Аркаши и тети Марьяны. Но дядя не дал мне позвонить.
— Дядя Аркаша, он… С тобой все в порядке?
— Да. Только я потеряла в магазине Таисию Михайловну.
Сима поцеловала дочь в прохладную щечку и начала снимать с нее пальто.
— Она нашлась, не беспокойся. Спит в своей комнате.
— Тогда хорошо. Я переживала, что она заболела. — Сима видела, как Юля подняла глаза к двери и улыбнулась. — Папа!
Ей не хотелось выпускать дочь из рук, но Серафима заставила себя отстраниться. Юля бросилась к Кеше и повисла у него на шее. Взволнованный и растроганный Грибов взял Юленьку на руки и поцеловал. Девочка тоже звонко чмокнула его в щеку.
— Ты… выросла дочь.
Его голос звучал хрипло, глаза подозрительно блестели, а слова казались бессмысленными. Они не виделись два дня. Это все от стресса. Она не сомневалась, что Кеша любит Юлю, искренне беспокоится о ней — несмотря на то, что она ему не родная. Как выяснилось.
За спиной Грибова показался Егор. Сима закусила губу, бросив на него тревожный взгляд. И виноватый тоже. Некоторое время он хмуро смотрел на Юлю, и Симе стало не по себе. Этот мужчина имел полное право точно так же держать девочку на руках, открыто беспокоиться и говорить ей о своей любви. Это она, Сима, лишила его всего этого, хотя и не сознательно. Она не знала, как исправить ситуацию, да и не могла думать об этом здраво, во всяком случае, сейчас.