– И что мне делать?
– Ничего. Если он решит повторить, то сам объявится.
– А если я случайно столкнусь с ним где-нибудь?
– Веди себя как обычно.
Ну вот. Роберт вновь оказался хозяином положения, а мне остается играть по его правилам. Так нечестно.
– Несправедливо, когда кто-то один решает судьбу двоих, – расстроенно заявляю я.
Фаби пожимает плечами, мол, что поделать, такова жизнь.
– Ты так и не ответил, почему он исчез?
– Раздумывает. Вспышка страсти произошла от его несдержанности. Ты ему нравишься, но он почему-то медлит.
– Так разве бывает?
– Пф-ф-ф, еще как. А на твоем месте я бы обзавелся красивым нижним бельем.
Я выпучиваю глаза.
– С какой стати? И у меня не уродливое белье, между прочим, – обиженно бормочу я.
– Трусики с Дональдом Даком и те хлопковые малинового цвета, конечно, милые, но для страстной ночи они не годятся.
– Что?! Ты подглядывал за мной в примерочной?! – Я готова выпрыгнуть из своих смешных трусов и вцепиться в его высокую прическу.
– О, прошу тебя. Я похож на вуайериста?
А что, нет, что ли? Я фыркаю.
– Я профессиональный стилист. Моя работа – зацикливаться на мелочах.
Так бы и врезала по его белоснежным зубам. Профессионал хренов.
– Никакой страстной ночи не будет. Сам знаешь.
– Будет. И чтобы план, который ты не первый день вынашиваешь в своей прекрасной головушке, не дал осечку, будь бдительна.
– У меня нет никакого плана!
Он смеется.
– Не знаю, что это за волшебный парень, но ты по уши… куколка. По уши…
* * *К счастью или нет, но я простудилась, и днем в четверг меня отправили домой, чтобы я не разносила бактерии по всему этажу. Простуда обрушилась со всеми зловещими симптомами: болью в горле, насморком и, возможно, температурой, которую я не измеряла. Тетя не в курсе моих бед, так что обошлось без трагедий и выездов на дом.
Ненавижу болеть, но сейчас это весьма кстати. Отдохну от слежки за Робертом, расслаблюсь и забудусь в глубоком гриппозном сне.
С трудом разлепляю веки, сглатываю и неприязненно морщусь от режущей боли в горле. Не проходит, гадость, даже после литра медового чая и многочасового молчания. Вокруг темно, на ноутбуке мигает зеленая лампочка, монитор погас. Интересно, сколько я проспала?
Мне нужно в туалет, но я проснулась не из-за этого. Слышу звонок в дверь и припоминаю, что в моем сне происходило то же самое.
У меня лишь одна догадка: Риз каким-то образом вычислила, что я болею, и примчалась в ночь с санитарами.
Отрываю тяжелую голову от подушки и принимаю вертикальное положение. Жуткое состояние.
Лениво свешиваю ноги вниз, надеваю тапки и, на ходу протирая глаза, плетусь к двери.
Меня, как и любого ребенка, родители учили всегда спрашивать: «Кто там» и смотреть в глазок. Но сегодня я пренебрегла этим правилом и открыла наугад. Плохая, плохая девочка.
Свет от люминесцентной подъездной лампы ударяет в глаза, и я удивленно гляжу на Роберта, принимая его появление за галлюцинацию, вызванную высокой температурой.
– Нельзя не только врываться без стука, но и открывать дверь, не спросив, кто там, – поучительно говорит он и без разрешения проходит в квартиру.
Хочу сказать, что входить без позволения в чужой дом тоже нехорошо, но я все еще в замешательстве, поэтому молчу.
Это не глюк. Он здесь, красивый, как голливудская мечта, и у него в руке какой-то пакет. Заторможенно закрываю дверь и послушно шагаю за ним, стряхивая с себя остатки дремы. Блин, зачем он приехал? С ужасом осознаю, что в худшем виде мне еще не доводилось появляться перед ним. Что ж, пусть знает, с кем он целовался.
Роберт методично выкладывает из пакета какие-то коробочки. Он хмурый, как в большинстве случаев, в черном костюме и впервые в галстуке. Ого.
– Температура есть? – спрашивает он строго.
Я пожимаю плечами.
– Не измеряла.
Он хмурится еще сильнее и неодобрительно качает головой. Затем кладет ладонь мне на лоб и тут же убирает ее, а я начинаю трепетать. Не могу спокойно реагировать на его прикосновения. Да что там… даже на его присутствие.
– По-моему, не очень высокая, – говорит он и добавляет: – Иди ложись. Нечего тут торчать.
Мои брови удивленно ползут вверх.
Раскомандовался!
Эддингтон небрежно открывает коробочки, вижу, что это лекарства. Много лекарств. Потом подходит к шкафу, вытаскивает оттуда пару стаканов и тянется за чайником.
– Помочь мне хочешь, или что? – стоя спиной ко мне, недовольно бурчит он.
– Нет, просто…
– Иди. Я закончу и приду к тебе.
Мое простуженное тело покрывается мурашками. «Приду к тебе!»
Может, для него это обычная фраза, но для меня это практически начало сцены из эротического романа.
Я смиренно иду в спальню, избегая зеркала. Даже не хочу знать, насколько я страшная. Но на всякий случай быстро расчесываюсь, тщательно растираю лицо руками и ложусь под одеяло, стесняясь своей нелепой розовой пижамы в крупный белый горох. Да, это вам не прозрачное неглиже на женственных изгибах. Скорее, детский сад на бесформенной палке. Вспоминаю недавний разговор с Фаби о кружевном белье. Он точно ясновидящий.
Роберт заходит в спальню. В одной руке у него стакан, в другой чашка и таблетки.
Он плавно опускается на край кровати и протягивает мне сначала стакан. Настороженно гляжу на оранжевую жидкость.
– Выпей, вроде вкусно.
Беру у него стакан и с улыбкой спрашиваю:
– Пробовал?
– Угу, когда болел, – отвечает он, дожидаясь, пока я допью до конца. Лекарство оказывается невкусным. Но я отчего-то пью не останавливаясь, словно меня отругают, если я этого не сделаю. Карие глаза испытующе следят за мной. Допиваю и отдаю ему пустой стакан.
– Молодец, – он вручает мне пару таблеток и чашку с водой, – теперь эти.
– Надеюсь, это не яд? – иронизирую я, он криво усмехается и ждет.
Вот пристал ведь! Ладно, доктор Эддингтон, слушаюсь и повинуюсь!
Запиваю таблетки и морщусь. Они жестко царапают глотку, меня передергивает.
– Горло болит?
– Да, еще как… – жалостливо скулю я, после чего он протягивает мне еще одну таблетку.
– Эту сосать.
О небеса.
Грязномыслящая часть меня мгновенно рисует ассоциации на тему «сосания». С трудом сдерживая улыбку, кладу таблетку на язык и заливаюсь краской. Роберт лукаво улыбается, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц, словно он догадывается, о чем я думаю.
А леденец со вкусом апельсина и мяты ничего, приятный. И явно притупляет боль.
Эддингтон с интересом осматривает комнату, скрепив пальцы в замок.
– Давно я здесь не был, – задумчиво говорит он, изучая интерьер.
– Я не очень изуродовала твою комнату?
– Нет, вовсе нет. – Он улыбается.
– Ты давно жил здесь?
– Не очень, – коротко отвечает он и резко меняет тему: – Знаешь, говорят, для того, чтобы узнать человека, достаточно задать ему всего три вопроса.
– Что за вопросы?
Роберт разжимает ладонь и по очереди загибает свои длинные ровные пальцы:
– Любимый напиток, цвет и хобби.
Я удивленно хлопаю глазами. Всего-то?!
– Этого недостаточно, чтобы узнать человека, – скептически отзываюсь я.
Роберт склоняет голову набок и выжидающе смотрит на меня.
– Ладно, – сдаюсь я и напрягаю свою память. – Эспрессо с сахаром, серый, фильмы.
Эддингтон многозначительно хмыкает, изображая из себя человека, познавшего истину.
– Давай, колись, – шутливо бросаю я. Он загадочно улыбается. – Или я просто так все секреты тебе выдала?
– Нет. Оставлю свои умозаключения при себе. Пока.
– Так нечестно! – Я несильно пихаю его коленкой в бок.
Роберт смеется и накрывает рукой мою ногу. О, мамочка.
– Ладно, теперь ты, – делаю отвлекающий маневр, моля бога, чтобы он не убирал руку.
– Зачем? Ты ведь не знаешь расшифровки.
– Я погуглю.
Он улыбается.
– Хорошо, – соглашается он, облизнув губы. Они такие розовые и блестящие от слюны. Я бы поцеловала его сейчас… несмотря на войну в глотке и ужасное состояние.
Черт, Кэтрин, прекрати!
– Черный чай, – говорит он, – черный цвет, музыка.
Естественно, я ничего не поняла. Чай как чай, цвет как цвет, хобби как хобби.
Он отпускает мою ногу, я сникаю, но вида не подаю.
– И что скажешь? – нетерпеливо спрашивает он и тянется к моему ноутбуку, уложенному на подушке.
– Свои умозаключения оставлю при себе. Пока, – передразниваю его.
Черт, не помню, на чем я закрыла крышку, и это меня напрягает. Я смотрела фильм, рылась в поисковике… о, нет! Не успеваю предотвратить Армагеддон, все происходит настолько быстро.
Роберт открывает крышку, монитор загорается и свернутая страничка разворачивается во весь экран.
Я готова просочиться сквозь матрас, кровать, сквозь земную кору, лишь бы не видеть своего позора и изумленное выражение на его красивом лице.
«Почему ему не понравился наш первый поцелуй?» – пестрит по всему экрану, с бесчисленным количеством ссылок на женские сопливые форумы.
Пылаю от стыда. Черт, хуже не придумаешь!
Лучше бы я двести раз навернулась на работе и столько же ворвалась в его кабинет без стука.
Роберт переводит на меня взгляд.
– Ты спрашивала об этом гугл?
– Да это фигня… от нечего делать. – Не знаю, куда спрятаться. Может, сигануть в окно?
Роберт снисходительно улыбается, а я готова разреветься от безысходности.
– Мне понравился поцелуй, – признается он вдруг.
– Тогда поэтому ты исчез? – спрашиваю я. Роберт отводит взгляд и ослабляет узел галстука. Кажется, он нервничает.
– Я вообще-то не хотел поднимать эту тему. Совсем не хотел.
Да, начало неважное.
– Скажем, – продолжает он, – тот поцелуй был порывом. Я хотел извиниться за свое поведение в машине, но вышло иначе.
Я сконфужена и не понимаю, он шутит или на самом деле считает свое объяснение нормальным?
Обидно и неприятно вдруг осознать, что мои опасения оправдались, и он фактически предлагает мне все забыть. Замечательно, я не собираюсь кидаться ему на шею и признаваться в любви. Не дождется.
– Я и не думала играть в парня-девушку.
На его лице мелькает тень улыбки. Видно, он ждал этого всю свою жизнь.
– Хм, значит, это тебе со мной не понравилось? – иронично вопрошает он.
– Понравилось. Но это не повод строить воздушные замки. – Я пытаюсь рассуждать здраво и по-взрослому. Но в душе все разрывается на куски и заливается горючими слезами.
Роберт смотрит на меня оценивающе. Он явно не ожидал такого поворота. Ха-ха, съел? А теперь катись отсюда со своими лекарствами, сосалками и психологическими задачками.
– Отлично, – с улыбкой заключает он. – Раз наше мнение на этот счет совпадает, надеюсь остаться друзьями.
– Без проблем, – с наигранным восторгом говорю я.
Эддингтон окидывает меня задумчивым взглядом, потом перегибается через кровать и – о боги – невесомо целует меня в лоб.
Из-за насморка я не чувствую его запах, но эта секундная близость и его теплые губы на моей разгоряченной коже сводят с ума.
– И все-таки у тебя есть температура, – находясь в сантиметре от моего лица шепчет он.
И это он называет «остаться друзьями»?
– Угу, – бормочу я, глядя на его шею и на мужественно выпирающий кадык. Ох-х…
Роберт отодвигается на безопасное расстояние, и мое дыхание постепенно выравнивается.
Он встает с кровати и выходит из комнаты, но через минуту возвращается.
– Держи. – Он складывает на тумбочку нужные лекарства и даже градусник. – Если будет выше 37,5, выпей «Колдрекс». От горла леденцы и, если не лень, полоскай этим. – Он указывает на связку из десяти пилюль. – Там написано, как.
– Хорошо, док, – отмахиваюсь я.
– Не смейся, а вникай, Бэйли. – Ой, опять мы фамильничаем. Как мило. К самым истокам.
– Да поняла я, Эддингтон. Измерить, выпить, полоскать, сосать.
Роберт сдавленно смеется.
– Умница. Я поеду тогда.
– Всего хорошего, и спасибо за заботу. Небось всю аптеку скупил?
– Они были счастливы, что я удостоил их своим визитом, – самодовольно проговаривает он.
Нарцисс!
– Выздоравливай. И до понедельника чтоб на работе тебя не видел.
Отвечаю «хорошо», и он уходит. Входная дверь плавно захлопывается, нужно встать и предусмотрительно запереть ее на замок, чтобы случай с вторжением Майка не дай бог не повторился.
Какое-то время я просто лежу и смотрю в одну точку. Из меня словно всю энергию высосали, не могу пошевелиться.
Итак, он не хочет продолжения. Поцелуй – это порыв, а мы просто друзья. Когда-то я и об этом не мечтала, но после субботы «просто друзья» недостаточно. Я хочу большего. Но не получу, он ясно дал понять.
Боль в горле возвращается, помноженная на десять. Странно, но когда он был рядом, я ее почти не замечала. Я вообще ничего не замечаю, когда он со мной. И я безумно хочу, чтобы он испытывал то же самое.
Пф-ф-ф, размечталась!
Я все-таки запираю дверь и ложусь в постель. Открываю ноутбук и заглядываю в гугл.
«Три вещи, которые помогут вам узнать человека. Любимый напиток, цвет и хобби. Расшифровка».
Кликаю на сайт и читаю:
«Любимый напиток = характер; цвет = восприятие самого себя; хобби = то, в чем ты хочешь реализоваться».
Я задумываюсь.
Выходит, у меня жесткий характер, я воспринимаю себя как невзрачную личность и хочу реализовать себя в кино?
А что, в этом есть доля правды. Вот только характер у меня не жесткий.
Пишу Роберту эсэмэску:
«Все верно, кроме моего характера. Эспрессо – довольно крепкий напиток, а я не такая. Не жесткая, не крепкая. Ты ошибся, Шерлок =)»
Мне приходит ответ:
«Ты пьешь эспрессо с сахаром, не забывай об этом. Спокойной ночи, Бэйли.
P. S. Оставь уже гугл в покое».
Я улыбаюсь. С сахаром, и что? От этого я становлюсь мягче? Фыркаю и выключаю компьютер.
Ох уж этот Эддингтон…
Глава 9. Значит, война!
Мэри «никому не нужный элемент» Смит, похоже, встала не с той ноги. Все утро ворчит, цепляется, в общем, нарывается на конфликт. Я едва сдерживаюсь, чтобы не нагрубить ей, в то время как Селест сидит и пялится в одну точку. Что с ней стряслось? Обычно мы «один за всех, и все за одного», но сегодня эта девчонка сама на себя не похожа: вялая, бледная, несговорчивая.
Кофе, который я принесла, она даже не пригубила, а учитывая ее любовь к латте, это как минимум странно. На мои жалкие попытки выяснить причины такого странного поведения она лишь вымученно улыбается и уклоняется от разговора.
О’кей, у всех свои тараканы. Оставляю ее в покое и решаю заняться ксерокопированием двухсот шестидесяти страниц очередного бреда, который Смит называет «важными документами». Благодаря лекарствам от «доктора» Эддингтона я практически выздоровела. Осталось вылечить насморк, и буду как новенькая.
* * *В 13:05 я по-прежнему торчу на своем месте, потому что моя рыжая напарница бродит где-то уже больше сорока минут, а ее сотовый не отвечает. Если так и дальше пойдет, то я пропущу обед. Смит бесится и грозится отчитать секретаршу по возвращении.
Старая стерва!
Бросаю взгляд на часы и, невзирая на запреты и прочие идиотские правила, встаю и отправляюсь на поиски своей подруги, пока ее досрочно не уволили.
Первым делом заглядываю в туалет. В нем шесть кабинок, закрыта только одна.
– Сэл, ты тут?
– Кэтрин… – сразу откликается она измученным, надрывным голосом.
Черт, что с ней? Нутром чую беду. Подбегаю и тихонько толкаю дверь.