Разгоняюсь быстрее, добегаю до дороги и не знаю, в какую сторону рвануть. И надо ли? Легкие сдавливает острой болью, в горле першит. Слезы текут по щекам, я стираю их рукавом и беспомощно топаю ногой.
– Господи, что за беготня! – Роберт нагоняет меня и пытается перевести дух, а я отворачиваюсь от него, мне жутко неловко. – Что ты здесь делаешь? – спрашивает он и берет меня за плечи, пытаясь развернуть лицом к себе.
– Ничего, – шепчу я.
– Кэтрин… эй. – Он все-таки разворачивает меня и, увидев слезы, изумляется. – Ты что? Почему ты плачешь?
– Просто… – опустив голову, бормочу я, – отстань, ладно?
– Ладно, – внезапно соглашается он, но тут же повторяет: – Как ты здесь оказалась, черт возьми?!
Как-как?
– Майк привез, – отвечаю я, всхлипывая.
– Это я понял… Но зачем? Ты попросила его?
– Нет, – пищу я, – он сам. Не сказал даже, куда и зачем.
– Вот идиот! – Он сердится, а я все продолжаю плакать.
Прорвало, ей-богу. Сама не знаю почему, это необъяснимо. Осторожно гляжу на Эддингтона. Впервые он предстал передо мной с растрепанными волосами и в расстегнутой рубашке. Черт, еще эта помада… прячу лицо в ладонях, потому что мне стыдно. Стыдно, что я вновь повела себя как дура.
– Эй, ну ты чего? – Роберт сокращает между нами расстояние, прижимает меня к себе так крепко, что меня окончательно развозит. Обняв его в ответ, я даю волю всем своим эмоциям, которые копились во мне на протяжении целого месяца.
– Ну ты даешь… – удивляется он, поглаживая меня по спине. – Ну, успокойся. Все тут затопишь.
Поднимаю подбородок и сосредотачиваюсь на его губах. Они растягиваются в несмелой улыбке, Роберт аккуратно заправляет мою прядь за ухо.
– О-о-о, вы только посмотрите на них! – вдалеке показывается Майк. Он свистит и хлопает в ладоши. – Голубки!
Роберт расцепляет руки и меняется в лице.
– Продолжайте, не стесняйтесь, – смеется Майк, надвигаясь на нас нетвердой походкой. За ним так же плетутся два здоровенных типа.
– Иди в машину, придурок, – гневно приказывает Роберт.
– П-ф-ф, слушаюсь и повинуюсь, – Майк складывается в причудливом реверансе, – насчет придурка я бы поспорил, кстати.
– Я сказал, иди.
– С какого… – прыскает Майк, испытывая его терпение.
Ох, лучше бы он так не делал. Я уже присутствовала при аналогичной сцене и знаю, чем это может закончиться.
– Я вот что хотел спросить, – бормочет он невнятно, – что это ты с ними делаешь, что они так и липнут к тебе, а, бро?
– Майкл, просто уйди.
– А хрен тебе не помыть?! – рявкает Майк. – Хотя для этого у тебя уже есть кое-кто поинтереснее…
Я вспыхиваю. Вот черт!
– Если ты не заткнешь свою пасть, я тебя вырублю прямо здесь, пьяный урод. – Роберт делает шаг навстречу младшему брату, я опасливо дергаю его за рукав, чтобы он не натворил глупостей.
– Не лезь, – бросает он мне.
– Ну, давай! – подначивает его Майк. – Сделай уже что-нибудь хреновое! Забей меня до смерти! Пусть предки узнают, какое ты ничтожество!
Его голос разлетается по воздуху, здоровенные парни замерли в ожидании, я только не пойму, чего? Кто они вообще такие?
Роберт качает головой и устало запускает пятерню в свои волосы.
– Тебя пора в клинику упрятать, эти запои участились.
– Меня? – смеется Майк. – В клинику? Может, лучше тебя? Это ты ведь у нас псих, помнишь?
Я сглатываю, припоминая ту ссору в доме у Эддингтонов. Он и тогда намекал на что-то, только на что? Или это тупо пьяные бредни?
– Уберите его отсюда, – командует Роберт, и до меня вдруг доходит, что это охранники клуба, которые, в свою очередь, подчиняются Роберту. Они хватают Майка с обеих сторон и начинают утаскивать.
– Детка, ты еще не в курсе, какую таааайну он у нас хранит?
Охранники волокут парня назад, а я смотрю на Роберта. Тот стоит, поджав губы, и размышляет о чем-то.
– Эй, отвалите! – вопит Майк, пока его голос окончательно не исчезает в темноте.
Мы остаемся вдвоем.
Прохладный июньский ветер треплет мои волосы и его белую рубашку. Я в растерянности. О какой тайне шла речь?
– Что он имел в виду?
Роберт разводит руками, мол, не знаю, и грустно улыбается.
– Он не в себе. Ясно же.
– Мда…
– Идем, – он подает мне руку, – хватит на сегодня выяснений. Поехали, отвезу тебя домой.
* * *– И все-таки, – спрашивает Роберт, когда мы уже сидим в машине возле дома в Сохо. – Что тебя так расстроило?
Этого вопроса я боялась от самого клуба. Что тут скажешь?
– Не знаю, – коротко отвечаю я.
Он хмыкает и потирает переносицу.
– Неужели один мужчина с двумя женщинами – настолько шокирующее зрелище? – говорит он с иронией.
Поворачиваю голову и смотрю на его ехидную физиономию. Улыбается, сволочь.
– Хм, ну конечно. Глупый вопрос, – самодовольно заключает он, и я незамедлительно выбираюсь из салона.
– Брось, не обижайся, – бросает он мне вслед. – Это всего лишь вопрос.
Я оборачиваюсь и прежде, чем хлопнуть дверью, говорю:
– Тебе никогда не понять.
Забегаю на второй этаж, неаккуратно вытаскиваю ключи из сумочки и роняю на ступеньки.
– Супер.
Поднимаю маленькую связку и иду к двери. Делаю все на автомате, потому что мысли заняты проклятым, гадким, ненавистным Эддингтоном.
Да кем он себя возомнил? Королем, что ли?!
«Один мужчина с двумя женщинами»…
Он еще будет над моей неопытностью посмеиваться?!
Выбираю самый длинный ключ, от верхнего, самого надежного замка, вставляю его в скважину, но рука так и замирает в воздухе, когда я вижу, как по ступенькам поднимается он – причина всех моих страданий.
Роберт шагает ко мне очень стремительно, серьезный, как никогда. Мне делается не по себе, не знаю, что ему нужно. Он уже совсем близко, напряжен и, кажется, взбудоражен. Ладно, я найду, что ответить в случае скандала. Готовлюсь к самому худшему и встаю в наглую, надменную позу. Он окидывает меня каким-то нездоровым взглядом, затем дергает меня за плечи и грубо прикладывает к закрытой двери.
О боги.
Неслышно ахаю ему в лицо, он резко подается вперед и начинает меня целовать.
С таким напором и страстью, что все мои мысли вмиг разлетаются в разные стороны, оставляя в голове мощный сквозняк.
Его властный язык проскальзывает в мой рот и вытворяет там что-то неописуемое. Господи, боже!
Несмело отвечаю на поцелуй, обвиваю Роберта за шею, а его ладони спускаются вниз по моей груди, животу и сдавливают мою талию.
Черт-черт-черт!
Сердце бешено колотится, будто я только что пробежала стометровку, а все самые приятные ощущения скапливаются внизу живота.
Он так сильно вжимает меня в дверь, что лопатки начинают ныть. Умопомрачительно жарко. Поцелуй с привкусом виски и сигарет становится рваным, воздуха не хватает. Но я хочу еще… еще… еще…
Его бедра придвигаются к моим и я чувствую, как он возбужден. Это окончательно сносит крышу.
Стону ему в рот и ерзаю, чтобы почувствовать больше. Он рычит, кусает меня за нижнюю губу, и когда я вновь вращаю бедрами, он тут же прерывает поцелуй.
– Хватит… – хрипло проговаривает он и, сбросив с себя мои руки, отступает назад.
Не могу успокоиться, я вся горю, внутри извергается настоящий вулкан и давление зашкаливает. Мы смотрим друг на друга и молчим. Молчим и дышим, дышим, дышим.
Странно, но я не отвожу взгляда, а его глаза виновато бегают.
– Я не… мне пора, – неуверенно выдыхает он.
Роберт Эддингтон не уверен? Ну и ну. Вечер неожиданностей. Но я не могу его отпустить. Нет, нет, только не сейчас!
– Спокойной ночи, Кэтрин, – тихо прощается он и шустро сбегает по ступенькам.
– Подожди, – шепчу я, но уже слишком поздно.
В квартиру я вхожу с глупой улыбкой на подрумяненной, как французская булочка, роже. В голове атомный взрыв, мне все еще не верится, что он поцеловал меня. Он вернулся, чтобы поцеловать меня.
Но почему он ушел? Нет, я точно не разбираюсь в людях, а в мужчинах тем более.
Не могу успокоиться, хожу из комнаты в комнату, не зная, куда себя девать. То чашку со стола возьму и поставлю на место, то в сумку полезу и, ничего не взяв, закрою.
Господи, как он прекрасен. До сих пор чувствую его прикосновения. А распухший рот – свидетельство того, что я вовсе не схожу с ума и мне не почудилось. Мечтательно прикладываю пальцы к губам, и улыбка становится еще шире, потом захожу в спальню и начинаю раздеваться.
Ох, если бы он остался… интересно, что бы тогда случилось? Секс? О! При одной только мысли об этом внутри все переворачивается. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного, черт.
Значит ли это, что между нами завязалась некая связь?
Падаю на кровать и смотрю в окно, на бескрайнее небо ночного города.
* * *Он не позвонил. Ни в воскресенье, ни в понедельник, ни во вторник. Сегодня среда, я сижу на работе и нервно трясу ногой под столом. В отделе кадров никого. Селест ушла на обед, а гадкая Смит свалила по каким-то делам.
Вся моя субботняя радость благополучно испарилась, уступив место непониманию.
Руки чешутся написать ему эсэмэску, но я не рискую.
Чего я только ни делала с понедельника, чтобы случайно столкнуться с ним: гуляла возле здания, жертвуя получасовым перерывом на обед, под тупым предлогом приходила к Кейну, задерживалась в офисе допоздна, но никаких результатов это не принесло. Он либо перестал парковаться перед банком, либо прогуливает работу. Разве такое возможно, чтоб начальник прогуливал? И не по уважительной причине, а из-за поцелуя с какой-то там мной? Да и вечно скрываться не получится. Рано или поздно мы увидимся.
Шумно выдохнув, запускаю пальцы в волосы и ставлю локти на стол.
Кажется, я недооценила или переоценила ситуацию. Мистер Босс не из тех, кого можно зацепить поцелуем. И вряд ли ему понравилось. Нет, ему совсем не понравилось. А сейчас стыдно показаться мне на глаза, зная, как я накрутилась из-за всего этого. Ну вот. Теперь мне хочется стукнуться лбом об монитор и потерять память. Чтобы никогда не вспоминать о нем.
* * *Я настолько погрязла в своих страданиях, что чуть не забыла про день рождения собственной матери. Спасибо электронному календарю за напоминание. Люди скоро вообще перестанут что-либо запоминать. Для этого теперь есть Интернет, смартфоны, странички в социальных сетях и так далее. Ни к чему забивать голову датами. Память еще пригодится, например, для нового сезона «Дневников вампира»[20] или GTA-5[21].
С подарком возиться не пришлось, моя мама не из привередливых. Она и открытке будет рада, но раз уж у меня завелись деньги, я решила потратить их на симпатичную бижутерию от Tiffany. Браслет из серебра с фирменным сердечком на застежке, а также маленький букет роз из замечательного магазинчика недалеко от моей работы.
Парень из службы доставки клятвенно пообещал довезти все в целости и сохранности, а главное – вовремя.
Сегодня отличная погода. Тепло и ясно. Пиджак аккуратно висит у меня на руке, рукава блузки закатаны. Жалею, что не надела с короткими, но вчера обещали дождь, и я впервые доверилась прогнозу погоды.
Перехожу через дорогу, поправляя ремешок сумки, спадающий с плеча. В городе час пик, и хоть это не самое удачное время для прогулок, решаю заглянуть в салон к своему голубому дружку.
– Куколка, что ты здесь делаешь? – целует меня Фабио и широко улыбается.
– Недалеко была. Кофе попить не хочешь?
– Пф-ф, дай подумать. – Он задумчиво трет виски, вспоминая свой график. Он, как всегда, выглядит причудливо, но стильно. Я вообще завидую людям, которые не боятся быть смелыми. В поступках, в одежде, в самовыражении. У меня с этим проблемы. О каких отношениях с мужчиной может идти речь, если я даже юбку надеть не решаюсь?
Очередной приступ ненависти к самой себе заставляет меня скривить рожу. Монте договаривается о чем-то с администратором, затем берет джинсовку и подталкивает меня к выходу.
– Все, на ближайшие полчаса я полностью твой.
* * *– У меня вопрос, только не смейся, – смущенно начинаю я, копаясь ложкой в ванильном мороженом. У Фаби шоколадное, посыпанное тертым миндалем и воздушным рисом. Даже в этом он экзотичнее меня.
– Не буду, обещаю, – серьезно отзывается Монте, слизав мороженое с нижней губы. Ого, у него пирсинг в языке! Раньше не замечала. Или он недавно сделал?
– Полтора месяца не носил, соскучился, – поясняет стилист, уловив мою заинтересованность. Ничего себе!
– Здорово. Тебе идет.
– Спасибо, – лучезарно улыбается он, – так какой у тебя вопрос?
Ой, вопрос… заранее чувствую себя дурой, но отпираться поздно.
– Представь себе ситуацию, – неуверенно тяну я, – что парень целует девушку… очень страстно, прямо как в кино, – я мечтательно вздыхаю, – а потом он внезапно исчезает, и от него ни слуху ни духу…
Мое мороженое превращается в кашицу, я беспрерывно помешиваю его, вымещая на нем все свое стеснение.
– В общем… значит ли это, что ему не понравилось?
Монте не отвечает, для анализа ситуации ему, вероятно, маловато информации.
– Ну, это ведь странно, если учесть, что он сам пришел и набросился с поцелуем… – нетерпеливо продолжаю я.
Фаби поворачивает голову, глядит на меня в упор и ничего не говорит.
– Хотя если он ожидал большего… – рассуждаю я, нервно сжимая стаканчик в руке, – но разве он возбудился бы, если б ему не понравилось?
– Стоп-стоп-стоп, – мы останавливаемся посередине тротуара, – давай по порядку, милочка.
Смотрю на него снизу вверх, как коротышка на жирафа. Все-таки он очень высокий, еще эти кеды на платформе…
– Итак, тот самый таинственный красавчик, чье имя ты не рассекречиваешь, поцеловал тебя?
Я киваю.
– И ему было так классно, что его рычаг любви переключился в положение «вкл»?
– Ну, вроде того… – Боже, как неловко! Гляжу на растаявшую ванильную массу в стаканчике. Рычаг любви? Мне становится смешно.
Фаби берет меня под руку и мы продолжаем идти по 14-й улице.
– Как это было? Я хочу деталей.
– Перестань. – Я опускаю голову.
– Но, дорогая, чтобы определить его настроение, я должен знать все подробности.
Я колеблюсь.
– Прекрати стесняться! Это Нью-Йорк, понимаешь? Здесь нельзя быть воздушной и беззащитной, как пушистое облачко. Набирайся твердости, она тебе пригодится.
Что ж, в его словах есть доля правды. Только вряд ли у меня получится. Я пробыла пушистым облачком целых восемнадцать лет, и сейчас нужно перестраиваться.
– Он подвез меня до дома, – рассказываю я. – Я вошла в подъезд, а он поднялся следом. Я даже не ожидала…
Поведение Роберта по-прежнему не укладывается у меня в голове.
– И знаешь… – я изо всех сил стараюсь не покраснеть, чтобы не быть облачком, – это было так… – подбираю слово, – грубо, дико. Очень страстно и…
– Круто, – помогает мне Фаби.
– Да. А потом он ушел. И с тех пор я его не видела, ничего от него не получала…
– И когда это произошло?
– В субботу ночью.
– Четыре дня. А почему ты сама не позвонишь?
– С ума сошел?! Нет.
Монте смеется и по-отечески целует меня в голову.
– Просто скажи, что ему не понравилось. Или я не нравлюсь. Так ведь? – спрашиваю я, в надежде услышать обратное.
– У мужчин так не бывает, чтобы ты не нравилась его разуму, но понравилась его члену.
– Господи, ты опять…
– Я серьезно. Он не предлагал тебе секс?
Я вспыхиваю.
– Нет, конечно.
– А ты бы хотела?
– Ты будешь обсуждать мои желания или отвечать на вопрос? – нервничаю я. Это уже слишком!
– Ханжа, – улыбается стилист. – Ладно, если серьезно, то ты правильно сделала, что не стала трезвонить ему с претензиями. Молодец. Мужчин это отпугивает, отбивает всякую охоту продолжать отношения.