На первом фото по пояс запечатлен Роберт. Загорелый, в белой обтягивающей майке, сквозь которую просвечивают рельефные мышцы.
Мама дорогая! А под пиджаком и не скажешь, насколько он хорошо сложен.
Я сглатываю.
Очевидно, это на отдыхе. На фоне бассейн, пальмы и маленькие бунгало. Роберт держит бокал предположительно с белым вином и широко улыбается. В глазах задор и веселье. Я еще не видела его таким. Таким по-мальчишески беззаботным. Если верить дате, то фото сделано четыре года назад, как раз в мае.
Переворачиваю и любуюсь следующими снимками.
Роберт стоит на лестнице в махровом халате, положив руку на перила. С мокрыми взъерошенными волосами и игривым взглядом он совсем не похож на человека, с которым я сталкивалась уже целых три раза.
На другой фотке он в солнечных очках-авиаторах, сидит на песке в шортах, с полотенцем на шее. На следующей стоит возле пляжного бара спиной к объективу и смеется над чем-то, запрокинув голову.
Не могу оторваться. Он впечатляюще красив, обаятелен и – как ни странно – мил.
Листаю дальше, и мое сердце падает вниз, отстукивая мощные, учащенные удары.
Девушка. В белом коротеньком платье на тонких бретельках.
Она сидит на краю пирса, свесив загорелые стройные ноги вниз, а длинные черные волосы ровным каскадом ниспадают на ее хрупкие плечи. Она раздражающе безупречна.
Перелистнув страницу, я дохожу до совместных кадров. Она обнимает его за шею, а он целует ее, делая снимок на расстоянии вытянутой руки.
Меня переполняют скверные эмоции, которые в народе зовутся ревностью. Ох, да я просто задыхаюсь от ревности, и это неправильно! Как я могу?
На последней фотке снова она.
Стоит перед зеркалом в маленьких трусиках и фотографирует себя, двумя пальцами приподнимая белый топ, из-под которого проглядывает подтянутая грудь. Такое обычно делают на память и для сугубо личного архива.
Интуитивно я вытаскиваю фото и не ошибаюсь. На обратной стороне подпись:
Только твоя, любимый. С головы до ног. По уши влюбленная в тебя, М.
Швырнув альбом на пол, я почувствовала себя так, словно меня переехал грузовик. В висках стучит, а на душе тяжким грузом лежит обида. Только на кого и за что? Еще вчера я ненавидела его, а сегодня умираю от досады из-за прекрасной незнакомки по имени М.
Мэлани? Моника? Мария? Можно продолжать бесконечно.
Ко мне приходит ужасное осознание, что моя ненависть – не ненависть вовсе. «Враг», «тип», «ублюдок», кем бы он ни был, симпатичен мне до такой степени, что все мои мысли теперь заняты его умопомрачительной подружкой, конкурировать с которой бесполезно.
Конкурировать? Я перебираюсь на кровать. Мда, это я загнула… Упав на спину, начинаю исследовать потолок и обнаруживаю в нем глубокие трещины. Наверное, они спали здесь вместе… а может, даже жили.
А может, она была знакома с его родителями. Говорят, это высшая степень серьезности намерений, когда парень знакомит девушку со своими родителями. Впрочем, мне-то какое дело? Даже если он звал ее замуж, меня это не касается. Не касается, и точка!
Я закрываю глаза и вздыхаю.
Странно… умом я ведь все прекрасно понимаю, однако сердцем принять не могу.
* * *В воскресенье, ближе к полудню мы с Фабио договариваемся о встрече, и я оказываюсь на Пятой авеню, напротив «Сакса» – легендарного десятиэтажного торгового центра. Здесь действительно много туристов, хотя я бы охотнее сходила в музей Гуггенхайма, нежели таращилась на стеклянные витрины. В голове не укладывается, как можно спустить пятьсот долларов на шарф! Это же порнография какая-то!
– Еле вырвался из салона! – Забыв про шарф, я оглядываюсь на мелодичный голос подоспевшего стилиста. – Привет, куколка!
– Привет. – Он чмокает меня в щечку и вручает мне стакан из «Старбакса».
– Надеюсь, ты любишь капуччино.
Ненавижу, но ему не обязательно знать.
– Спасибо, – бормочу я с напускной благодарностью. Цокнув языком, он берет меня под руку и ворчит:
– Как можно не любить капуччино…
Черт, как он догадался? Мы проходим в «Сакс». Несмотря на раннее время, здесь полно народу.
– Итак, что мы ищем? – спрашивает Монте, выхватив у меня стакан.
– Второй костюм, только раза в три дешевле, ну и как пойдет.
– Хм, ты даешь простор для моей безграничной фантазии, – мечтательно произносит Фабио.
Что?
– Ничего вызывающего и экстравагантного, – поясняю я, уловив ход его мыслей.
Он закатывает глаза.
– Терпеть не могу запреты!
Я смеюсь и следую за ним в лифт. Вопреки своим принципам и предвзятому отношению к шмоткам я сама вызвалась на шопинг, ссылаясь на внезапную потребность в обновках. Почему? Во-первых, дресс-код. У меня больше нет слуг, которые ежедневно забирали мой единственный костюм в чистку. Во-вторых, осточертело одеваться как подросток. А в-третьих… я не могу признаться себе том, что «в-третьих».
Через час фантазия Монте оказывается на пике. Не сумев нарядить меня в юбку, он берется за платья.
– Я не ношу платьев!
– Почему? – Не вникая в причину моего отказа, удивляется он. – Ты толстая? Кривоногая?
О боже!
Опасливо оглядываюсь по сторонам, вычисляя наличие толстых и кривоногих в радиусе трех метров. Не хватало еще, чтоб его избили за длинный язык.
– Они мне не идут, и все!
– Ой-й-й, я тебя умоляю! – Монте скептически фыркает.
– Я согласилась на скинни[11], но никаких платьев и юбок!
– У тебя серьезные проблемы, дорогая. Вот здесь, – резюмирует он, ткнув пальцем мне в лоб. Я насупливаюсь.
Шопинг превращается в пытку, а его критика жутко утомляет.
Впрочем, Фабио тоже порядком устал от такой брюзгливой клиентки. Он смеряет меня сердитым взглядом, под которым я становлюсь меньше и благополучно умолкаю.
– Ладно, кто он?
Я округляю глаза.
– Он, для кого ты все это затеяла, – повторяет стилист.
– Что? О чем ты? – раскрасневшись, как рак, пытаюсь скосить под дурочку.
– Я тебя спрашиваю, – настаивает он.
Прыскаю от смеха и, опустив голову, прячусь за свисающими на лицо волосами. Мой коронный прием, всякий раз, когда я в заднице.
– С каких пор поход за покупками стал причиной для симпатии к кому-либо? – У меня дрожит голос, а багровые щеки пылают адским пламенем. Монте непреклонен и ждет существенных аргументов, которых в моем арсенале – ноль.
Нет, один все-таки завалялся:
– Я получила зарплату!
– Поздравляю. И?
И? Черт, этот метросексуал видит меня насквозь, бесполезно отпираться. И надо ли? У меня появилась возможность выговориться не только своему отражению в зеркале. Но я не могу назвать имя. Фабио дружит с Риз, а это означает катастрофу.
– Ладно-ладно, ты выиграл! – сдаюсь я, получив в ответ довольную улыбку. – Только обойдемся без имен, – глядя себе под ноги, добавляю я.
Монте согласно кивает.
– Познакомились недавно. Он умопомрачительно красив, богат, и его женщина похожа на богиню, – на одном дыхании выпаливаю я, помрачнев на последней фразе.
– Так он не свободен?
Хотела бы я знать.
– Понятия не имею… я мало о нем знаю, но видела их совместные фотки, сделанные несколько лет назад.
– И ты ревнуешь, – делает вывод он, заботливо убирая волосы с моего лица.
Я киваю.
– Но шопинг не из-за него, – говорю я не совсем честно, пытаясь свести тему на нет, – мне правда нужен костюм.
– А этот мистер Икс знает, что он тебе нравится?
– Нет, что ты! – рявкаю я почти испуганно. Фабио хмурится.
– Тогда я совсем ничего не понимаю.
– Я сама ничего не понимаю, – со вздохом произношу я.
– Так скажи ему!
– С ума сошел? Нет!
От одной только мысли о признании у меня поджилки трясутся.
– Глупо взращивать в себе заведомо безответные чувства. Прости, куколка, но это выше моего понимания, – заключает этот всезнайка, разрушая мои потаенные мечты, связанные с Робертом. Будто я не знаю, насколько это глупо, насколько я глупа и нелепа!
Состояние хуже некуда, я меняюсь в лице и хочу уйти, но от этого парня трудно отделаться. Он берет меня за руки и улыбается.
– Так, довольно пессимизма! Немедленно бежим в кафе, а шопинг продолжим позже.
– Зачем? – бурчу я, удивленная его резкими переходами.
Он вращает глазами и, смеясь, тащит меня за собой.
– Ты даже не представляешь, на что способны эти коварные шоколадки!
Фабио не соврал. Трюфель, шоколадные пралине и ягодный чай пошли мне на пользу. Переполненная гормонами счастья, я с радостью отдалась в руки неугомонного стилиста, не забывая при необходимости умерять его пыл.
Я категорически запретила наряжать меня в шляпки, туфли на шпильках и обтягивающие леггинсы, однако ему все-таки удалось нацепить на меня платье, и, как это ни прискорбно, оно мне подошло! Одно… второе… и даже третье.
Пока продавщица на кассе тщательно украшает мои покупки всевозможными ленточками и бантиками, я, встав в сторонке, смотрю на чек, и ко мне запоздало возвращается здравый смысл. Господи, я только что спустила целых две с половиной тысячи долларов на шмотки!
Кем я себя возомнила? Пэрис Хилтон? Никогда бы не подумала, что можно вот так запросто истратить столько денег. Нет, этого я себе точно не прощу!
– Дорогая, в том бирюзовом платье ты выглядишь на миллион долларов! – подбадривает меня Фаби.
Выдавливаю из себя улыбку значительно обедневшего человека и принимаю из его рук три пакета с половиной моего аванса. Так непривычно…
На улице я прошу Фабио не рассказывать тете про шопинг, объяснив свое желание простым человеческим неудобством. Конечно, он не разделяет моего беспокойства, но обещает молчать.
Услышав звук сообщения, достаю сотовый и сталкиваюсь с абсолютно неадекватной реакцией:
– Боже мой, дорогая! Что это?!
Я непонимающе мигаю. Что? О чем это он?
Монте выхватывает у меня трубку и исследует ее, как неопознанный объект.
– Что? – взволнованно говорю я.
– Где ты это взяла?!
У меня отвисает челюсть. Чем ему не угодил мой телефончик?
– Ему всего полтора года. И между прочим, это одна из новинок, – задетая его нелестным высказыванием, отвечаю я.
– Даже если его изобрели вчера и выслали тебе, как единственный экземпляр, это чудовищно!
Понимаю, что у больных свои заморочки, и молча отбираю у него свой совсем не чудовищный сотовый.
– Мы сейчас же купим тебе новый!
– Что? Нет! – громко возражаю я, но Фабио Монте наплевать. Светофор как по взмаху волшебной палочки загорается зеленым, и он тащит меня на противоположную сторону улицы. Я беспомощно плетусь за ним, ругаясь и упираясь, потому что покупка нового телефона не входила в мои планы.
– Мне не нужен новый телефон! Ну правда!
– Господи, милочка, да он тебе просто необходим! Сейчас же! Немедленно!
* * *Домой я заявляюсь под вечер.
Уставшая, но с кучей пакетов и китайской едой. А, и с новым смартфоном.
Фаби поставил меня перед суровым выбором – либо черный, либо белый айфон. Я не нуждалась ни в одном, ни в другом, ни даже в третьем, но разве его переубедишь?
Он без остановки жужжал, что телефон – это не просто средство связи, а имиджевый аксессуар, и что ни один уважающий себя человек не смеет игнорировать сие правило.
В конце концов, устав от его настойчивости, я сдалась и выбрала пятый в черном корпусе.
Разложив на журнальном столике тарелки со своим ужином, раскрываю ноутбук и, подсоединив смартфон через провод, начинаю активацию.
* * *После душа я принимаюсь за сортировку одежды. Нужно постепенно облагораживать пространство, раз уж это мой новый дом, но вместо того, чтобы перенести вещи Роберта в другую комнату, я смешиваю их со своими, сославшись на обычную человеческую лень.
Сдвигаю вешалки, расчищая территорию для своих первых в жизни платьев, и останавливаюсь на белой футболке с надписью «Мистер плохой парень».
Как символично. И он в ней ходил?
Прикладываю ее к себе и смотрюсь в зеркало. Да, не мой размерчик. Интересно, насколько она мне велика? Стянув халат с плеч, я ловко ныряю в футболку и смеюсь. Выглядит как бесформенная тряпка, но мне нравится. Гораздо больше, чем все мои новоиспеченные обновки.
В нос ударяет запах чистого белья и едва уловимый сладкий аромат. Боже мой, ну что это? Может, его парфюм? Неужто он так пахнет?
– О черт, – встряхиваю головой, – по-моему, я помешалась.
Мысли об Эддингтоне не покидают меня на протяжении всего вечера.
Не могу понять, в какой момент моя ненависть превратилась в симпатию. Когда я встретила его в доме у тети или в тот день, после работы? А может, в самый первый раз, когда он чуть не выкинул меня из кабинета Кейна? Это невозможно, ведь он был таким козлом!
Перед сном я просматриваю фотоальбом для повторного мазохизма.
* * *Меня будит странный шорох. Вокруг темно, только свет от уличного фонаря проглядывает сквозь плохо задернутые шторы. Сонная, я протягиваю руку, беру айфон и щурюсь – 4:30 утра.
Наверное, показалось.
Переворачиваюсь на другой бок, но звуки усиливаются. И это не глюки, они из коридора! К ним прибавляется какая-то возня и шаги, и мое сердце падает в трусы.
Боже…
Вскакиваю с кровати, чувствуя себя героиней фильма «Хэллоуин», что наводит на меня еще больший ужас, и встаю у стены, не решаясь выглянуть.
Вот тебе и самостоятельность! Без охраны, без дяди с тетей. Сейчас тебя изобьют, изнасилуют и убьют. И так тебе и надо, идиотка!
Пытаюсь взять себя в руки, но это не просто, учитывая мои габариты. Вряд ли я справлюсь с противником со своими 45 килограммами веса, если только он не дистрофик. Однако оружие не помешает. Ничего лучше вешалки не нахожу и, крепко сжав ее в холодном от страха кулаке, плавно выглядываю из спальни, рассчитывая точность удара по преступнику. Блин, мне еще никогда не было так страшно! И я начинаю понимать, почему жертвы насилия впадают в оцепенение, а не руководствуются логикой. Это такая жопа, что о приемах Брюса Ли напрочь забываешь.
Мимо проплывает силуэт, мужской и далеко не хилый, и прежде, чем меня успевает хватить удар, я слышу громкую разрывающую тишину мелодию. «Взломщик» выругивается, а я беззвучно охаю.
– Да! – гаркает он раздраженно. Господи, это не вор, а, мать его, Майкл! И он крепко пьян.
– Не ори, я доехал, – заплетающимся языком бормочет парень, параллельно пытаясь раздеться.
Я по-прежнему не двигаюсь, наблюдая за ним со стороны, и постепенно прихожу в себя после ложного испуга.
– И не хрен указывать мне, ясно?!
Он ссорится с кем-то.
– Ты че, мамочка? – Майк с трудом стаскивает с себя куртку и, вовремя ухватившись за стену, удерживается на месте. – Я вышлю тебе счет за причиненный ущерб! – он ржет, помаленьку продвигаясь в гостиную, а поскольку комнаты смежные, то и мне не составляет труда очутиться там. – Да иди ты на хрен!
Мобильник взлетает вверх и с треском приземляется на пол.
Не думая о последствиях, я включаю свет, и по дому разлетается дикий нечеловеческий вопль.
– Черт, какого… кто здесь?! – У него настолько испуганное лицо, что мне становится смешно. Ха-ха, так тебе! Я тоже пару минут назад чуть не сдохла!
Майк прищуривается, фокусируя на мне зрение. Думаю, в его состоянии это проблематично.
– Э-э… че ты тут делаешь? – бормочет он, разглядев меня, наконец.
– Живу, – спокойно отвечаю я, избавившись от вешалки.
Он хмурится и, покачиваясь из стороны в сторону, плетется к дивану.
Ну и видок! Взъерошенные волосы, выдернутая из-за пояса синяя рубашка, перепачканные в грязи джинсы… Фу, и спиртным разит за километр!
– А я думаю, кто здесь… – плюхнувшись на диван, бурчит он.
Так, я не поняла…
– Ты что, собираешься здесь спать?
– Угу… – мычит он.
– Почему?
– Потому что прямо сейчас дома меня дожидается о-о-очень сердитая женщина, предположительно с огнеметом. Я не могу так рисковать.