Я вовсе не собиралась ныть; знаю, это плохо, но больше всего на свете я хочу оказаться с ним в одной постели.
– Нет, кровать достаточно широка для нас двоих, – говорю я с улыбкой.
Не знаю, в чем причина – то ли в улыбке Хардина, то ли в том, что на нем одни трусы, – но настроение мое улучшилось.
– Вот теперь это Тесса, которую я люблю, – дразнит он, и мое сердце замирает.
Я знаю, он меня не любит и никогда не полюбит, но эти слова так прекрасны!
Забираюсь на самый край кровати, как можно дальше от Хардина. Еще немного, и я упаду. Он хихикает, и я переворачиваюсь к нему лицом.
– Что смешного?
– Ничего.
Он лежит, закусив губу, пытаясь не ржать. Мне нравится, когда он в игривом расположении духа, его смех заразителен.
– Нет, скажи!
Я дуюсь и закусываю губу. Он смотрит прямо на мой рот, и, прежде чем закусить колечко между зубами, облизывает губы.
– Ты никогда раньше не спала с парнем? – Хардин перекатывается на другой бок, приближаясь ко мне.
– Нет, – просто отвечаю я, и его улыбка становится шире.
Мы всего в полуметре друг от друга, и я, не осознавая, что делаю, протягиваю руку и тычу в ямочку на его щеке. Он удивленно на меня смотрит. Хочу убрать руку, но Хардин хватает ее и снова кладет на щеку, медленно двигая вверх-вниз по своему лицу.
– Не знаю, почему до сих пор никто еще тебя не трахнул; все, что ты делаешь, отлично к этому располагает, – говорит он, и я вскакиваю.
– Я никогда особо не сопротивлялась, – признаюсь я.
Ребята в старших классах считали меня привлекательной и, в общем, вертелись вокруг меня, но ни один ни разу не попытался всерьез заняться со мной сексом. Все знали, что я с Ноем; мы были влюблены и каждый год выбирали друг друга на День святого Валентина.
– Это либо ложь, либо ты училась в школе для слепых. Одних твоих губ достаточно, чтобы мне стало жарко.
Я с ума схожу от этих слов, и он смеется. Подносит мою руку к своим влажным губам. Я чувствую пальцами его горячее дыхание и удивляюсь, когда он осторожно кусает подушечку моего указательного пальца так, что у меня мягко сосет под ложечкой. Он ведет моей рукой по своей шее, и мои пальцы скользят вдоль татуированных стеблей плюща. Он пристально смотрит на меня, но не останавливается.
– Тебе нравится то, что я говорю тебе, верно? – Его лицо – в тени, но от этого еще сексуальней. Мое дыхание замирает, и он снова улыбается. – Я вижу у тебя на щеках румянец, слышу, как меняется твое дыхание. Ответь мне, Тесса, воспользуйся своими полными губками, – говорит он, и я хихикаю: не знаю, как реагировать. Я никогда не признаюсь, что его слова делают со мной.
Он отпускает мою руку, но берет за запястье, подвигаясь вплотную. Мне жарко, слишком жарко. Мне нужно остыть, иначе я вспотею.
– Ты можешь включить вентилятор? – спрашиваю я, и он морщит лоб. – Пожалуйста.
Он вздыхает, но поднимается с кровати.
– Если тебе жарко, почему бы тебе не снять что-нибудь из одежды; все равно юбка выглядит ужасно.
Я ожидала, что Хардин начнет высмеивать мои вещи, поэтому только улыбаюсь, зная его истинные мотивы.
– Тебе надо одеваться так, чтобы подчеркивать тело, Тесса. Одежда, которую ты носишь, скрывает твою фигуру. Если бы я не видел тебя в белье, то никогда не узнал, насколько у тебя сексуальное тело. Эта юбка выглядит буквально как мешок из-под картошки.
Я смеюсь; Хардин хоть и оскорбляет меня, умудряется одновременно делать мне комплименты.
– А что ты предлагаешь мне надеть? Рыболовную сеть или трубу нацепить?
– Интересно было бы посмотреть, но нет. Ты можешь выбирать одежду сама, но подходящего размера. Эта блузка скрывает грудь, а твои сиськи ни в коем случае нельзя скрывать.
– Не мог бы ты не употреблять таких слов? – говорю я ему холодно, но он только улыбается.
Вернувшись в кровать, он прижимается ко мне своим практически голым телом. Мне по-прежнему жарко, но комплименты Хардина странным образом заставили ему довериться. Я вылезаю из кровати.
– Ты куда? – произносит он невнятно, и в его голосе слышится тревога.
– Разденусь, – отвечаю я, поднимая с пола его футболку. – А теперь отвернись и не оглядывайся.
Я кладу руки на бедра.
– Нет.
– Что значит «нет»?
Как он может говорить мне «нет»?
– Я не буду отворачиваться. Хочу тебя видеть.
– Ну отлично, – улыбаюсь я, поворачиваюсь и гашу свет.
Хардин стонет, а я, улыбаясь себе, расстегиваю юбку. Она уже лежит у моих ног, и тут внезапно вспыхивает другая лампа.
– Хардин!
Я торопливо натягиваю юбку обратно. Хардин поднимается на локтях и без стеснения шарит взглядом по мне. Он видел меня и менее одетой, и я знаю, что он все равно не послушается, и поэтому только вздыхаю и стягиваю рубашку. Не могу не признать, что эта игра мне приятна. В глубине души я хочу, чтобы он смотрел на меня, хочу, чтобы он хотел меня. На мне – простой белый лифчик и белые трусики, ничего особенного, но выражение лица Хардина заставляет меня чувствовать себя сексуальной. Я надеваю его футболку, и она вкусно пахнет Хардином.
– Иди сюда, – шепчет он.
Я снова игнорирую внутренний голос, советующий мне бежать со всех ног, и иду к кровати.
Глава 33
Пылающий взор Хардина направлен мимо меня. Ставлю колено на кровать и переношу на него вес, а Хардин поднимается, опираясь на спинку кровати, и берет меня за руку. Моя маленькая рука лежит в его, он обхватывает ее пальцами и тянет меня к себе. Мои ноги обвивают его бедра, и я оказываюсь у него на коленях. Мы уже были в такой позе, но на мне не было так мало одежды. Я держу себя над ним, сдвинув бедра так, что мы не соприкасаемся, но Хардин не хочет этого. Он кладет мне руки на бедра и мягко подталкивает вниз. Футболка приподнимается, обнажая бедра, и я рада, что сегодня утром побрила ноги. Когда наши тела соприкасаются, внизу моего живота что-то разливается. Я знаю, что ощущение счастья не будет долгим, и чувствую себя Золушкой, ожидающей удара часов.
– Так намного лучше, – говорит он, криво улыбаясь.
Я знаю, что он пьян и именно поэтому такой милый – ну то есть относительно милый, – но сейчас меня это устраивает. Если мы действительно последний раз вместе, то пусть он поймет, как я его хочу. Говорю себе: я проведу эту ночь с Хардином, потому что, когда придет день, я скажу ему, чтобы он больше не приближался ко мне, и он согласится. Так будет лучше, я знаю, он сам так захочет, когда протрезвеет. А сейчас я так же пьяна Хардином, как он – спиртным, которое выпил. Это я тоже себе повторяю.
Хардин продолжает смотреть мне в глаза, и я волнуюсь. Что делать дальше? Я понятия не имею, чего он ждет, и я не собираюсь ставить себя в глупое положение, пытаясь начать что-нибудь самостоятельно.
Кажется, он заметил мое замешательство.
– Что случилось? – спрашивает он, поднося руку к моему лицу.
Пальцы скользят по моей скуле, и я невольно провожаю взглядом это удивительно нежное прикосновение.
– Ничего. Просто я не знаю, что делать, – признаюсь я, глядя вниз.
– Делай все, что хочешь, Тесс. Не думай ни о чем.
Я немного откидываюсь и кладу руку на его обнаженную грудь. Смотрю на него, ожидая одобрения, и он кивает. Я кладу обе руки ему на грудь, и он закрывает глаза. Пальцами обвожу птиц на груди и спускаюсь к сухому дереву на животе. Ресницы его дрожат, когда я провожу по строчкам у него на ребрах. Лицо спокойно, но грудь поднимается и опускается все чаще. Не в силах сдерживаться, опускаю руку вниз и засовываю указательный палец под резинку его трусов. Глаза распахиваются, он кажется очень нервным. Неужели он способен нервничать?
– Я могу… хм… прикоснуться к тебе? – спрашиваю я в надежде, что он поймет все сам и мне не придется произносить это.
Я будто вижу себя со стороны. Кто эта девушка, что прижалась к мальчику-панку и просит разрешения поласкать его… внизу? Я вспоминаю слова Хардина, что с ним я становлюсь самой собой. Наверное, он прав. Мне нравится то, что я сейчас чувствую. Мне нравится ток, пронзающий меня, когда мы вместе.
Он кивает.
– Да, пожалуйста.
Я опускаю руку вниз, поверх его трусов, медленно добираюсь до холмика на ткани. Он с шумом втягивает воздух, когда я кладу туда руку. Я не знаю, что делать, поэтому просто двигаю пальцами вверх и вниз. Я слишком нервничаю, чтобы смотреть ему в глаза, поэтому смотрю на его увеличивающийся в трусах член.
– Хочешь, покажу, что нужно делать? – тихо спрашивает он дрогнувшим голосом. Обычная его дерзость исчезла.
Я киваю, и он кладет свою руку на мою, снова прижимая к себе. Раскрывает мою ладонь, заставляя обхватить себя по всей длине. Воздух со свистом выходит из губ, и я тайком смотрю на него из-под опущенных ресниц. Он убирает свою руку, давая мне полный контроль.
– Черт, Тесса, прекрати это, – рычит он.
Смущенная, хочу убрать руку, но он быстро бормочет:
– Нет-нет, не это. Продолжай, но не смотри на меня так.
– Как?
– Невинно – от такого взгляда мне хочется сделать с тобой что-нибудь неприличное.
Я хочу броситься на кровать и позволить делать со мной все, что он хочет. Я хочу быть его – стать на минуту свободной от того, что заставляет меня бояться. Слегка улыбаюсь и снова двигаю рукой. Мне хочется сорвать с него трусы, но я боюсь. С губ его срывается стон, и я обхватываю его крепче; я хочу снова услышать этот стон. Не знаю, должна ли я двигать рукой быстрее, поэтому продолжаю медленно и держу его плотно, и кажется, ему нравится. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к липкой коже его шеи, и он снова стонет.
– Черт, Тесс, ты так приятно обхватываешь меня. – Я немного сжимаю его член, и он вздрагивает. – Полегче, малышка, – говорит он так нежно, что кажется, что это не может быть тот же Хардин, который обманывал меня.
– Прости, – говорю я, снова целуя его в шею.
Мой язык пробегает по коже за его ухом, и он вздрагивает всем телом. Его руки находят мою грудь, и он складывает ладони чашками под ней.
– Можно. Я. Сниму. Твой… бюстгальтер?
Голос настолько хриплый и дикий, что я поражена эффектом, который могу на него оказывать. Я киваю, и его глаза загораются от волнения. Дрожащими руками он тянется под футболку. Лишь только пальцы нащупывают пряжку, он расстегивает лифчик с ловкостью, заставляющей меня задуматься о том, сколько раз он проделывал это раньше. Прогоняю эту мысль. Руки Хардина скользят вниз и отпускают меня. Он отбрасывает лифчик в сторону и возвращается под футболку на мою грудь. Когда он наклоняется, чтобы меня поцеловать, пальцами слегка сжимает мне соски. Я громко выдыхаю и снова опускаю руку вниз, хватая его.
– О, Тесса, я скоро кончу, – говорит он, и я чувствую, что в трусах мокро, хотя он только касается моей груди.
Чувствую, что могу кончить только от его стонов и нежных поглаживаний. Ноги его напрягаются, а поцелуи становятся дольше. Он опускает руки к бедрам, и я чувствую, как что-то мокрое пропитывает его трусы и оказывается на моей ладони. Я никогда раньше не доводила никого до оргазма. В груди разливается тепло, заполняя меня странным чувством, что я еще на шаг приблизилась к тому, чтобы стать женщиной. Глядя вниз, на мокрое пятно на трусах Хардина, я чувствую, что мне нравится им управлять. Мне нравится, что я могу доставить ему такое же удовольствие, что и он мне.
Голова Хардина откидывается, он глубоко дышит, а я сижу у него на коленях, не зная, что делать. Через некоторое время его глаза открываются, и он поднимает голову, глядя на меня. На лице его появляется расслабленная улыбка, и он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня в лоб.
– Я никогда так не кончал, – говорит он, и я краснею.
– Все так плохо? – спрашиваю я, пытаясь встать на ноги, но он останавливает меня.
– Что? Нет, все хорошо. Просто обычно бывает нечто большее.
Чувствую укол ревности. Не хочу думать о девушках, что доставляли Хардину удовольствие. Почувствовав причину моего молчания, он проводит пальцем по моей шее и кладет ладонь мне на щеку. Я утешаюсь мыслью, что хотя они сделали с Хардином больше, чем я, среди них не было таких, как я. Не знаю, почему я так думаю; мы с Хардином еще не вместе. Мы не собираемся встречаться или что-то типа того, но сейчас я просто хочу жить настоящим вместе с ним. От этой мысли мне смешно. Ведь я совсем не из тех людей, что живут настоящим.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он, но я качаю головой.
Не хочу рассказывать о ревности. Это глупо, и я не хочу об этом говорить.
– Ну же, давай, Тесса, расскажи, – говорит он, но я снова молчу.
В совсем не свойственной ему манере Хардин хватает меня за бедра и начинает щекотать. Я хохочу, спрыгиваю с него и падаю на мягкую кровать. Он щекочет меня до тех пор, пока я уже не могу смеяться. Его смех заполняет комнату – и это самый красивый звук, который я когда-либо слышала. Я никогда такого не слышала. Несмотря на все недостатки, массу недостатков, я считаю, что мне повезло увидеть Хардина в такой момент.
– Хорошо, хорошо! Я расскажу! – визжу я, и он останавливается.
– Правильное решение, – говорит он. Но взглянув вниз, добавляет: – Погоди немного. Мне надо поменять трусы.
Я краснею.
Глава 34
Хардин подходит к комоду, открыв верхний ящик, достает пару сине-белых клетчатых боксеров и с отвращением их разглядывает.
– Что? – спрашиваю я, кладя голову на локти и глядя на него.
– Отвратительные трусы, – говорит он.
Я смеюсь, но все же я рада, что мои сомнения, есть ли в шкафу какая-либо одежда, успешно развеяны. Должно быть, мать Лэндона или отец Хардина купили для него одежду. Печально, что они заранее покупали одежду и заполняли шкаф, надеясь, что когда-нибудь Хардину пригодятся эти вещи.
– Не такие уж и плохие, – говорю я, и он морщится.
Вряд ли они лучше его обычных черных трусов, но я не могу представить себе что-то, что ему совсем не пойдет.
– Ладно, нищие не выбирают. Я на минуту, – отвечает он, выходя из комнаты в одних только мокрых трусах.
О боже, что если Лэндон увидит его в таком виде? Мне будет очень стыдно. Надо бы с утра первым делом найти Лэндона и все объяснить. Но что я собираюсь сказать? Что это не то, что он подумал. Что мы просто болтали, а потом я решила остаться на ночь, как-то оказалась в одних трусах и футболке, а потом удовлетворила его руками, как могла? Ужас.
Я ложусь головой на подушку, уставившись в потолок. Хочется встать и проверить входящие на телефоне, но потом решаю этого не делать. Меньше всего мне сейчас хочется читать сообщения от Ноя. Он наверняка в панике, но, честно говоря, пока он ничего не сообщает маме, мне все равно. А если быть совсем честной с собой, с тех пор, как первый раз поцеловала Хардина, я не чувствую к Ною ничего.
Я знаю, что люблю Ноя; я всегда его любила. Но я спрашиваю себя, люблю ли я его как друга или того, с кем я могу провести всю жизнь, и что, если я люблю его только потому, что он такой надежный. Он всегда был таким, формально мы очень друг другу подходим; но я не могу игнорировать свои чувства к Хардину. Раньше я ничего подобного не чувствовала. И не только когда мы в объятиях друг друга; в моем животе порхают бабочки от одного его взгляда, я отчаянно желаю видеть его даже тогда, когда просто дымлюсь от злости, а главное, он вторгается в мои мысли, даже когда я изо всех сил стараюсь убедить себя, что его не люблю.
Хардин прочно засел в моем сердце, сколько бы я ни пыталась это отрицать. Я в постели с ним, а не с Ноем. В этот момент дверь открывается, и я выбрасываю все это из головы. Передо мной – Хардин, смеющийся, в чистых трусах. Они ему немного велики, и гораздо длиннее, чем старые, но он выглядит в них великолепно.
– Мне нравится, – улыбаюсь я.
Он смотрит на меня, перед тем как погасить свет и включить телевизор. Затем ложится рядом.
– Итак, что ты собиралась мне сказать? – спрашивает он.
Меня передергивает. Я надеялась, что он не будет поднимать эту тему.
– Чего ты стесняешься, ты же только что довела меня до оргазма, – шутит он и придвигается ближе.