– А мама… – начал Алька.
– Ну, мама… Придумают тоже. Я и не собираюсь.
Игорь вдруг обхватил Альку поперёк туловища и в один миг уложил его рядом с собой. Алька радостно взвизгнул. .Игорь тоже засмеялся, но тут же лицо его сделалось серьёзным.
– Значит, не женишься? – на всякий случай переспросил Алька.
Игорь сначала ничего не ответил. А потом вдруг сказал, глядя в потолок:
– Понимаешь, брат, я и в самом деле хотел жениться.
– Ну… – прошептал Алька. – А ты говоришь…
– Да… Училась у нас на курсе хорошая девушка. Я думал, кончим учиться и поженимся И она так думала. А получилось не так…
– Разлюбила? – серьёзно сказал Алька.
– Кто знает… Меня сюда направили работать, а она не захотела. Осталась там, в областном центре. На телестудии устроилась.
– Игорь, – сказал Алька, – ты говоришь, что хорошая, а она не поехала. Это разве хорошая?
– Эх, брат, не надо философии, – вздохнул Игорь. – И знаешь… Ты об этом молчи.
– Молчу, – согласился Алька и пошёл к себе на раскладушку. Он не знал, что такое философия, но всё равно после слов Игоря ему стало грустно.
Но бывает так, что человек сразу и грустит, и радуется. И Алька радовался, что Игорь не сказал ему: "Ты ещё малыш…" Он не сказал так, а, наоборот, доверил Альке свою тайну.
Не о таких ли тайнах кричат на дальних путях ночные поезда?
У Альки было много друзей: весёлый Валерка, по прозванию Ясное Солнышко, соседская Женька, большой и добрый четвероклассник Лапа… Но Игорь был особенный друг, потому что он был старший брат. Рядом с ним Алька сам себе казался выше и сильнее.
Алька ждал Игоря по вечерам. Игорь иногда приходил поздно. Он выбрасывал из кармана на стол тяжёлый блокнот, стаскивал с себя клетчатую рубаху с закатанными рукавами и шёл умываться. Алька шёл следом.
– Где был? – обязательно спрашивал Алька.
Игорь бывал везде: на заводах, в паровозном депо, на пристанях, на стройках. Он показывал Альке газеты со своими статьями и всегда говорил:
– Ерунда, получилась. Да ещё сократили в два раза…
– Ничего не ерунда! -спорил Алька.– Вон как много написано. Ты не притворяйся.
Однажды Игорь приехал совсем ночью. Алька лежал на раскладушке и отчаянно боролся со сном. Он ни за что не хотел уснуть, пока не вернётся брат. Как только Игорь вошёл в комнату, сон сдался и уполз в тёмный угол за тумбочку.
– Где был? – привычно спросил Алька. – А я тебя ждал, ждал…
– На ТЭЦ ездил, – сказал Игорь, Сел на диван, положил голову на ладони,
– Здорово устал? – встревожился Алька.
Игорь улыбнулся:
– Устал. Ничего. Эх, Алька, и дела…
– Плохие дела?
– Хорошие. Знаешь, что такое ТЭЦ?
Алька не знал. Игорь, пока стелил постель, успел рассказать, что ТЭЦ – это громадная электростанция, которую строят недалеко от города комсомольцы. Они работают по сменам, днём и ночью, и уже сделали больше, чем надо было по плану. Поэтому там такие хорошие дела. Про это и писать интересно.
–Только мало там ещё народа,-сказал Игорь. – Рук не хватает.
– Каких рук? – удивился Алька.
– Обыкновенных. – Игорь повертел ладонями. – Ну, вот таких. Бетон привезли, а место для выгрузки не готово. Кое-как управилась. Пришлось и мне поработать.
– Твоих рук хватило? – поинтересовался Алька.
Игорь засмеялся:
– Хватило.
Он залез под одеяло, выключил на тумбочке лампу.
И вдруг Алька услышал:
– Хорошо там.
– На ТЭЦ? А почему хорошо? Строят много, да?
– Вообще хорошо. Знаешь, Алька, я ведь после школы тоже на стройке работал. Привык. А сейчас как будто дома побывал. Хочешь когда-нибудь туда съездить?
– С тобой? Ладно, – сказал Алька. – А ночью как там работают? Не видать же ничего.
– Там прожектора светят. И вообще очень много огней. Издалека тоже красиво смотреть: по всему зданию синие огни вспыхивают. Яркие-яркие…
– Откуда они?
Алька любил смотреть, как в темноте зажигаются огни, далёкие и близкие. Но ярких синих огней он ещё никогда не видел. Их сверкание похоже, наверное, на праздник.
– Это электросварка, – объяснил Игорь. – Монтажники арматуру сваривают.
Альке было не совсем понятно, только он не стал переспрашивать. Он уже видел будто наяву, как в ночном сумраке сияют ослепительные круги прожекторов, а в чёрном небе вырастает громадное здание, словно нарисованное ярко-синими вспышками…
– Я тоже пойду туда работать, – сказал Алька. – Вырасту и пойду.
– Тебе уж на другую стройку придётся идти, – возразил Игорь.– Эту скоро закончат. – Ладно, – решил тогда Алька. – Я буду строить дороги. Меня в прошлом году один начальник звал к себе, Матвей Сергеевич. Я ему рейку таскать помогал. Правда! Он дороги строит.
– Ага, – сонно сказал Игорь.
– Слушай, – позвал его Алька. – А когда строят дороги, там бывают синие огни?
Игорь молчал. Алька думал, что он уснул. Но Игорь вдруг зашевелился и ответил:
– Пожалуй, бывают.
Так прошло три недели. Было воскресенье?
– Игорь, – сказал Алька, – едем?
Игорь почему-то молчал.
– Послушай… – Алька потянул его за рукав. – Лодок на станции не останется. Надо скорее.
Игорь, глядя в окно, сказал:
– Знаешь, Алька, давай в другой раз. Я сегодня с Верой обещал поехать, с нашей соседкой. С тобой мы уже три раза ездили.
– Ага… Три раза, – повторил Алька и посмотрел на потолок.
И вспомнил, как несколько раз по вечерам Игорь не рассказывал Альке, где бывал. Он просто говорил: "Так, гулял".
– Конечно, – сказал Алька. – Раз ты с ней ещё не катался. А со мной три раза…
Он ушёл во двор, и там Женька спросила его:
– Что, не взял, да?
– У него ладонь порезанная. Грести не может, – ответил Алька.
Потом он увидел, как Игорь и Веруха вышли из подъезда. У Верухи было такое счастливое лицо, будто её пригласили лететь на Луну.
С этого дня в Алькину жизнь прокралась тревога.
Вроде бы ничего не изменилось. Игорь всё равно дружил с Алькой. Только разговаривал с ним он реже и чаще приходил домой поздно. То в кино уйдёт с Верухой, то на танцы. Наверху теперь не гудели надоедливые гаммы, не мешали Альке. И потому громче слышались гудки поездов. Но Алька старался не слушать их тревожные голоса. Он лежал и думал, как ненавидит Веруху. Он даже хотел, чтобы она попала под машину или свалилась с лестницы.
Но каждое утро Веруха спускалась с лестницы целая и невредимая, и на лице у неё была глупая улыбка.
Прошёл ещё месяц, наступил июль, и скоро Альке должно было исполниться восемь лет. Он очень ждал этого дня. Так ждал, что даже меньше стал злиться на Веруху и обижаться на Игоря. И привык засыпать до его прихода.
Но за неделю до Алькиного дня рождения Игорь пришёл домой рано, в половине шестого. Алька был в другой комнате. Он слышал, как Игорь завёл с папой тихий разговор. Они говорили долго. И вдруг Игорь крикнул:
– Уеду! К чертям!
И снова заговорили тихо-тихо. И никто не подумал, как встревожился Алька. Уедет? Куда он уедет? Но спросить Алька не решился.
Игорь рано лёг спать.
– Слушай, – сказал Алька, садясь на край кровати. – Ты же обещал взять меня на ТЭЦ. Помнишь, где синие огни?
– Нет там, Алька, никаких огней, – устало ответил Игорь. – Огни бывают от сварки, а сваривать нечего. Не хватает арматуры…
И Алька удивился. Не потому, что нет арматуры. Алька даже и не знал точно, что это за штука. Он удивился голосу Игоря. Игорь говорил тихо и немного грустно, так же, как в тот раз, когда рассказывал Альке свою невесёлую тайну. Но разве сейчас тоже была тайна?
– Дурак я, Алька, – вдруг негромко заговорил Игорь. – И чего меня понесло в этот город? Мог бы уехать на Дальний Восток.
– Зачем? – испуганно сказал Алька.
– Работать. Наши ребята там работают. Тайга, океан… Представляешь?
– Представляю, – прошептал Алька, но представил не тайгу и океан, а дождливый вечер, жёлтые огни на стрелках и блестящие, сужающиеся рельсы, которые убегают в темноту…
"Не уезжай!" – хотел крикнуть Алька, но не мог, потому что в горле у него защекотало. Тогда он встал и пошёл из комнаты. Шёл и смотрел в пол. А Игорь не окликнул его…
Ночью печально гудели поезда. Алька понимал, о чём они гудят. Поезда прощались с городом. Они увозили людей, которые вдруг решили уехать далеко-далеко. Зачем? Кто их поймёт…
Солнечное утро не радовало Альку. Он всё думал про Игоря: уедет или не уедет? Пусть бы ходил каждый вечер с Верухой в кино, пусть бы ездил с ней на лодке! Пусть! Только бы не уезжал. Алька никак не мог понять, что случилось, и от этого ему было ещё хуже.
Он сел задом наперёд на стул, прислонился головой к спинке. Хоть бы пожалел его кто-нибудь…
Альку пожалела Марина. Он совсем и не ждал, а она подошла сзади, взяла его за плечи.
– Алька, ты чего?
Он удивился. Но всё равно не поднял головы и сказал:
– Ничего… А Игорь на работу пошёл?
– На работу, – ответила Марина.
– Весь день на работе, – вздохнул Алька. – А когда приходит, молчит и молчит. Он как будто больной.
– Нет, – сказала Марина. – Он не больной. Он поссорился.
– С кем?
– Ты ещё малыш, – начала Марина. – Ничего ещё ты не…
– С кем он поссорился? – со звоном в голосе сказал Алька и дёрнул плечом.
– С Верой… Но ты не говори, что это я сказала тебе.
– Кому мне говорить…
– На строительстве ТЭЦ не хватает железа…
– Я знаю, арматуры не хватает, – сказал Алька. – Ну и что?
– Ну и то… Комсомольцы после работы субботники устраивали, чтобы помочь стройке. Потом это железо увезли на завод, где работает Верин отец. Там должны были из железа эту самую арматуру для стройки сделать. Только не сделали. Истратили железо для других заказов.
– Ну и что? – снова спросил Алька.
– А строители попросили Игоря про это написать в газету. Вот он и пишет. А Верин отец узнал.
– У-у, – протянул Алька. – Это он истратил чужое железо?
– Нет, но он про это тоже знал. И не хочет, чтобы Игорь писал.
– И Веруха не хочет?
– Она говорит: "Пиши, только мы больше не знакомы".
"Ну и хорошо", – чуть не сказал Алька. Но подумал, что Игорю, наверное, совсем даже нехорошо, и промолчал. Потом он вспомнил Верухиного отца – дядю Васю, лысого, высокого, в очках. Всегда казался таким добрым, не ругался даже, когда в него мячом залепили. Притворялся, значит. А теперь из-за этого дяди Васи может уехать Игорь! Или, вернее, из-за Верухи, потому что поссорился с ней…
Алька медленно поднялся по лестнице. Нерешительно подошёл к двери. Долго стоял и разглядывал облупившуюся краску на дверной ручке.
Алька поднялся на цыпочках и надавил кнопку звонка. Он надавил её очень осторожно, а звонок за дверью всё равно загремел оглушительно.
– Не заперто! – услышал Алька голос Верухи.
Он вошёл. Веруха стояла перед большим зеркалом. Она в одной руке держала красную коробку с пудрой, в другой – кусок ваты. Пудрила нос.
– Ты зачем? – спросила она.
– Я… так, – выдохнул Алька:
– Ну, если так… пожалуйста. – Она даже не обернулась.
Алька открыл рот, взглянул на Веруху и… ничего не сказал. Не решился. Он подошёл к пианино. Крышка была откинута, и белые клавиши блестели, как тонкие бруски сливочного масла. Алька ткнул одну клавишу. В чёрном высоком пианино сразу громко откликнулась струна. Этот звук был похож на голоса ночных поездов.
– Вера… – боясь обернуться, тихо проговорил Алька. – Ты скажи, чтобы Игорь не уезжал…
Веруха молчала. Алька повернулся и увидел, что она стоит неподвижно с поднесённой к носу пудрой.
– Вера! – испуганно сказал Алька.
– Убирайтесь вы все! – вдруг крикнула она тонким голосом и бросила на пол коробку с пудрой.
Алька выскочил в коридор.
– Ненормальная! – крикнул он сквозь слезы. – Он всё равно напишет про железо!
В комнате клубилось белое облако.
Прошло четыре дня, а Игорь не уезжал. И даже не говорил об отъезде. Алькина тревога немного улеглась. Ведь нельзя же целыми днями думать о чём-то грустном. Тогда не останется времени ни на какие хорошие дела. А дел было много. И однажды под вечер Алька пошёл к Валерке, чтобы сшить из самодельного футбольного мяча боксёрские перчатки. Но к Валерке Алька не попал, потому что встретил Лапу. Лапа приехал из лагеря коричневый от загара, и лишь волосы стали ещё белее и всё так же торчали во все стороны.
– Алька! – обрадовался Лапа. – Здравствуй! Тебе привет от Мишки Русакова. Помнишь, толстый такой? А ты куда идёшь? Я тебя тыщу лет не видел…
Потом Лапа сказал, что идёт на вокзал собирать спичечные коробки для коллекции. Пассажиры едут со всех сторон, и коробки у них с наклейками, каких в этом городе никто даже и не видел.
– Наклейки – это чепуха, – сказал Алька. – Вот старинные монеты собирать – это да.
– Конечно, – согласился Лапа. – Только мне наклейки и не нужны. Их Борька Сазонов собирает, а у него есть клетка. Громадная, как курятник. Можно целую стаю чечёток держать.
– Меняться будешь? – понял Алька.
– Меняться. На вокзал пойдёшь со мной?
Альке не велели одному ходить на вокзал. Но сейчас он рассудил, что идёт не один, а с Лапой. К тому же они так давно не виделись.
– Топаем? – спросил Лапа.
– Топаем.
До вокзала было далеко, и они пришли, когда часы показывали почти девять. Но солнце ещё светило, потому что стояли летние, долгие дни.
У входа на перрон дежурил дядька с красной повязкой.
Но Лапа знал, где в чугунной решётке забора есть дыра. Он помог пролезть Альке и пролез следом.
– Сейчас на третий путь поезд из Владивостока подойдёт, – сообщил Лапа. – Давай скорей!
Но на втором пути тоже стоял поезд. И в него всё время входили люди.
– Проскочим, – решил Лапа.
Он взял Альку за плечи, протиснулся вместе с ним к подножке, подсадил его. Алька и сам не заметил, как оказался в тамбуре.
Лапа соскочил с другой стороны на платформу.
– Прыгай! – крикнул он Альке и протянул руку.
Алька собрался прыгнуть. Но в это время какая-то тётка с корзинами, перекинутыми на полотенце через плечо, сердито блестя глазами, оттолкнула Лапу и полезла в вагон. Не мог же Алька прыгать на её корзины!
Вдруг поезд дёрнулся. Алька снова кинулся к выходу.
Но опять какой-то дядька с узлом уже на ходу вскочил на подножку. Вагон медленно поплыл вдоль платформы.
– Да прыгай же!! – заорал Лапа.
Но Алька испугался. Он в первый раз попал в поезд. А вагон пошёл быстрее. Лапа бросился следом и хотел прыгнуть на подножку, но какой-то мужчина в соломенной шляпе ухватил его за плечо и стал что-то говорить.
– Лапа-а!.. – закричал Алька и заплакал, но мужчина держал Лапу – тот не мог вырваться.
А вагон дёрнулся, побежал быстрее, стуча колёсами, и Лапу не стало видно за другими людьми.
Алька, плача, оглянулся. В тамбуре никого не было. Куда поезд идёт? Алька не знал. Может, он увезёт Альку до самого океана.
Это так испугало Альку, что он даже перестал плакать. Он машинально вытер со щёк слезы и широко открытыми глазами стал смотреть из вагона. А мимо проплывали низкие дома из кирпича, красные товарные вагоны, водонапорные башни и тополя. Верхушки тополей ещё золотились от солнца.
Алька дёрнул дверь, которая вела внутрь вагона. Ведь там же есть люди, должны же они помочь! Но дверь была тяжёлая, не поддавалась. Алька подумал о Лапе. Ему сейчас тоже плохо. Алька оглянулся. Увидел тяжёлую железную рукоятку и надпись с белой стрелкой: "Тормозить". Поезд мчался уже полным ходом, торопился к океану, а город оставался позади. Алька всхлипнул и взял железную рукоятку. Она не поворачивалась. Алька налёг животом.
И тут загремела отодвигаемая дверь.
Хорошо, что Алька вытер слезы. Это было не так уж важно, но всё-таки хорошо, потому что через секунду он услышал:
– Алька!
В тамбуре стоял Игорь.
Алька вскрикнул от радости и чуть не вывалился в открытую дверь.
– Я случайно… – заговорил он и засмеялся: – Я хотел на третий путь… Там Лапа остался. Ты за него заступишься, ладно? Мы шли собирать наклейки…