— Я сказал, что я в порядке. Чего еще ты хочешь от меня, а? — он начинает давить на газ.
— О, только не снова.
— Замолчи и дай мне заняться своим делом.
— Делом — это вести машину? — жестикулирую я, пока мы едем по городу.
Он бросает на меня взгляд.
— Ты можешь просто не усугублять? Просто хотя бы на одну гребаную секунду моей жизни ты можешь просто не раздражать меня своим дерьмом о вечной любви?
Машина несется быстрее и быстрее, несмотря на оживлённое движение.
— Филипп, остановись.
— Нет, это ты остановись.
— Нет, я имею в виду светофор! — кричу я.
Слишком поздно. Он уже проезжает на красный. Я закрываю глаза руками, чтобы не видеть неминуемую катастрофу. Сердце грохочет в груди, дыхание сбивается, и, когда я снова открываю глаза, вижу, что ничего не произошло. Филипп по-прежнему сидит рядом и громко дышит, вены на шее набухают, а лицо краснеет от ярости.
— Да какого черта с тобой не так? — кричу я.
— Со мной все нормально, а вот что с тобой не так?! — кричит он в ответ.
— Ты только что проехал прямиком на красный свет. Ты в своем уме?
— Я — да, это твоя гребаная вина в том, что ты всегда впиваешься мне в горло! — шипит он.
— Так это расплата? Хочешь запугать меня? Как ты смеешь? — произношу я. — Останови машину.
— Нет.
Мы приближаемся к шоссе, и я не хочу, чтобы стало еще хуже. Мне нужно выбираться отсюда.
— Филипп, останови машину. Сейчас же. Пожалуйста.
— Нет, — повторяет он, дымясь от злости.
— Выпусти меня! — визжу я.
— Мы не станем этого делать. Не сейчас, — отвечает он, скрипя зубами.
Я оборачиваюсь, но все, что я вижу — это полосы трассы и другие машины. Ни травы, ни чего-нибудь отдаленно напоминающего то, на что можно было бы выпрыгнуть, даже если это смехотворная идея. Но когда вы находитесь под действием страха, в вашей голове проносятся глупые идеи. Я ненавижу опасность.
Дерьмо, мы уже едем по магистрали. Уже слишком поздно.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я. — Съезжай с магистрали!
— Я везу нас домой. Теперь ты закроешь рот? — взрывается он. — Ты сводишь меня с ума своим постоянным нытьем!
От крика он сильно закашливается, и машину ведет в сторону.
— Осторожно! — шиплю я, потея, словно бешеная.
— Заткнись! Просто заткнись, ладно? Если ты сможешь закрыть свой рот хотя бы на десять минут, мы доберемся до дома целыми и невредимыми, и я избавлюсь от этого гребаного кашля, — рычит он сквозь приступы.
— Ладно, — отвечаю я, и отворачиваюсь к окну.
Огни проносятся быстрее с каждой милей, оставшейся позади, машины мелькают с такой скоростью, будто их и не было. Я пытаюсь сосредоточиться на своем дыхании, стараюсь успокоиться, чтобы подумать о рациональном решении проблемы. А проблема в его жутком кашле и невыносимо дрянном характере. Я пытаюсь игнорировать тот факт, что машина до сих пор набирает скорость, и что его кашель не утихает, даже если он сказал, что так будет, если мы перестанем разговаривать. Спустя несколько минут вихляние машины по трассе становится таким бесконтрольным, что я поворачиваю голову, чтобы выяснить, могу ли я помочь.
И от того, что я вижу, у меня останавливается сердце.
Глаза Филиппа открываются и закрываются.
Его тело обмякает, руки повисают на руле, и машина уже переезжает с одной полосы на другую.
— Нет! — визжу я, хватая руль изо всех сил, что могу в себе найти, пытаясь вовремя ее выровнять.
Но траектория машины слишком искажена, и, когда я поворачиваю руль, она начинает вращаться.
Заднюю часть ведет влево, и машина врезается в ограждение. Двигающийся за нами автомобиль ударяется в наш так сильно, что мы подлетаем в воздух.
В этот момент меня отбрасывает на сидение, и голова врезается в стекло, взрываясь болью. Перед глазами все расплывается, пока машина делает кульбит над дорогой. Меня качает слева направо, затем вверх и вниз, так как ремень безопасности немного помогает удержать мое тело. Я закрываю руками лицо в попытке защититься, когда машина переворачивается еще и еще.
Когда она останавливается, я вишу головой вниз, чувствуя силу притяжения всем телом. Мои легкие вот-вот взорвутся от стиснутого внутри воздуха. Мой разум покидает тело, и я на несколько секунд теряю сознание, периодически приходя в себя. Кровь стекает по носу, не давая отключиться. Руки немеют, и стопы опухли, но где-то внутри себя нахожу мужество сдвинуться. Приподнимаю ремень безопасности и отстегиваюсь. Падаю всем телом на крышу машины, которая теперь внизу, при этом ударяясь ребрами. Я вою от боли, но замолкаю, потому что мне не хватает воздуха. Моргаю, чтобы увидеть хоть что-то и осмотреться. Филипп висит рядом со мной, его тело безжизненное и вялое. А затем я замечаю дым.
— Филипп, — шепчу я, — Филипп, проснись. — В горле горит и мышцы болят, когда я пытаюсь освободить его. Но всполоха огня достаточно, чтобы я прекратила двигаться в его направлении. Пламя поглощает машину, и к тому времени, как я выскальзываю из нее, огонь добирается до металла.
Я отползаю дальше, надеясь подняться и добраться до машины со стороны Филиппа, но, когда пытаюсь встать, ноги не слушаются. Автомобили вокруг нас останавливаются, пока я пытаюсь убраться подальше от машины. Запах бензина заполняет мой нос и превращается в адреналин, заставляющий меня двигаться дальше.
Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на машину, пламя полностью поглощает ее.
В ушах звенит, а глаза слезятся от боли.
Мой муж там, и несмотря на мои попытки, я не смогу добраться туда вовремя.
Он горит заживо.
— Нет! — выкрикиваю я, но затем закашливаюсь, потому что не в силах вынести боль. Здесь очень жарко, и все болит.
Когда я осматриваюсь по сторонам, кто-то приближается ко мне. Один из людей из тех машин, что остановились. Картина перед глазами снова расплывается, и моя энергия быстро иссякает. Даже когда я пытаюсь поднять руки, они не слушаются меня, и я лежу безжизненно на холодном асфальте, ожидая, когда закончится эта пытка.
Я слышу, как кто-то подходит и останавливается передо мной. Я отдаю последнюю унцию своей силы, чтобы посмотреть в глаза того, кто вытащит меня отсюда.
Он не кто иной, как парень с вечеринки.
Но в его глазах нет ни капли милосердия.
Глава 2
ФЕНИКС
За несколько минут до…
В момент, когда они садятся в автомобиль, я спешно покидаю здание через запасной выход и бегу к своей машине. Я бы остановил ее, чтобы она не поехала с ним, если бы вокруг не было так людно. Все равно, какого хера они уезжают? Он должен был упасть на пол или в гребаном туалете, а не садиться за руль долбаной машины. Я прыгаю в свою Ауди A8, завожу двигатель и вылетаю с парковки. Сидя у них на хвосте, я убеждаюсь, что они не видят меня, пока направляются к магистрали. Интересно, что он собирается делать, ведь он не уедет далеко. Сомневаюсь, что они вообще доберутся домой. Цепная реакция уже запущена, и, как только он отключится, машина выйдет из-под контроля. Я уже вижу, как это случится через несколько миль. Их ничто не спасет.
Очень жаль, что ей пришлось сесть в машину вместе с ним, но я не могу изменить прошлое. Мне не нравятся ненужные потери, но, если это случается, так тому и быть.
Я наблюдаю, как машину сначала водит из стороны в сторону, а затем она начинает крутиться. Она ударяется об ограждение, и я замедляю ход, когда она взмывает ввысь над асфальтовой дорогой, вращаясь на лету. Как только машина останавливается, металл тут же воспламеняется.
Я останавливаю свою Ауди недалеко от места происшествия. Другие автомобили замедляются вокруг нас, но я первый блокирую дорогу. Огонь трещит, когда я выхожу из машины, и смотрю на место катастрофы. Все должно было закончиться не так, но, по крайней мере, я могу быть уверен, что он мертв.
Я подхожу к обломкам, из-под которых девушка, едва в сознании, пытается выкарабкаться. Звуки вырываются из ее рта, пока она ползет в мою сторону. Она поднимает голову, чтобы взглянуть на меня прежде, чем упасть на землю. Вскидываю подбородок, чтобы посмотреть на нее, и, ныряя рукой в карман, выуживаю телефон и набираю номер.
— Сделано.
Тут же захлопываю телефон и опускаюсь на колени. Машинально тянусь ладонью к ее лицу, убирая грязь и почерневшие волосы. Она прекрасна. Красивая, обездоленная, сломленная.
Я не собирался вовлекать ее в это, но, кажется, так ей было предначертано.
Если связываете себя с человеком, подобным ее мужу, у вас будут неприятности.
Какая-то часть меня застигнута врасплох, пока я смотрю, как она медленно умирает на холодной твердой земле. Мое сердце, которое никогда не бьется для кого-то, тянет внутри по какой-то причине, и я не могу стряхнуть это с себя. Я не должен ничего чувствовать: ни сожаления, ни вины, ни жалости, ни злости… ничего. Но эта женщина…
Вздыхая, я поднимаю безвольное тело и уношу подальше от машины, которую почти поглотило пламя. Несу в сторону от дороги и любопытных дорожных зевак.
— Вот теперь я добрый, — произношу я, когда кладу ее возле кустов, где будет безопасно. — Обычно я так не поступаю, но для тебя сделаю исключение. Единожды. — Знаю, что разговариваю с человеком в отключке, но мне плевать. Достаю телефон еще раз и набираю номер:
— Я бы хотел сообщить об автокатастрофе.
* * *
ВАНЕССА
Свет, падающий на меня, ослепляет. Моргаю пару раз, задаваясь вопросом: тот ли это тоннель, о котором говорят, и попаду ли я сейчас на небеса? Будут ли они выглядеть как место из моих снов? Пальмовые деревья, белые песочные пляжи, обжигающее солнце, бесконечный океан, и все мужчины в мире у моих ног в дюйме от того, чтобы прикоснуться к моей коже… Я не помню, как уснула. Мое тело просто не двигалось, а теперь… теперь я чувствую, будто лечу. Лечу по воздуху, дрейфую по безграничному потоку подсознания. Я не уверена, где нахожусь, но в этом ничего страшного. Где угодно будет лучше, чем на магистрали. В той машине. В огне.
Я содрогаюсь, и каким-то образом кожу от этого покалывает. Я должна чувствовать что-то на небесах? Я не знаю. Я вообще там? Есть ли на самом деле свет в тоннеле? Я не помню, как умирала… только темноту и боль. Много боли. Больно даже пошевелиться. Кровать подо мной мягкая, но мое тело ноет и ломит от любого напряжения мышц. Глаза начинают гореть, и мне хочется потереть их. Только спустя некоторое время мне удается поднести руку к лицу. Тогда я понимаю, что к ней присоединены провода. Это место не может быть небесами. Меня бы не привязали таким образом. Там не должно существовать боли. Я отказываюсь принимать это.
Сосредотачиваясь долгое время, словно внутри жуткого ночного кошмара, от которого я хочу проснуться, мне удается открыть глаза. Свет исходит не из небес или тоннеля. Это яркий флуоресцентный свет с потолка. Слышно тихое пиканье. На мгновение мне кажется, что я на сцене, а люди вокруг меня взрываются возгласами. История закончилась. Женщина умерла. Аплодисменты.
Но не все является представлением.
Нельзя назвать небесами место, где мне приходится проигрывать каждую свою фантазию.
Это реальная жизнь, и я до сих пор жива, дышу в этом аду.
Мучительном аду.
Легкие горят с каждым втянутым глотком воздуха. Ищу взглядом что-нибудь весомое, но вижу только людей в белых халатах с больничными картами в руках. Пиканье звучит громче и громче, пока не становится настолько раздражающим, что мне хочется кричать, даже если я не могу.
Во рту сухо, губы стягивает, и единственный звук, исходящий от меня, напоминает предсмертный писк задыхающейся птицы.
— Где я? — спрашиваю я мужчину рядом. По крайней мере, я думаю, что это мужчина.
Размытое пятно, которое подходит ко мне, превращается в человека с весьма четкой бородой. Я знала, что это мужчина.
— Вы в больнице, — отвечает он.
У него приглушенный голос, как у меня, словно мы говорим через кляп. Тишина — лучший инструмент, чтобы заглушить кого-то, хотя сейчас у меня такое чувство, словно мой разум пытается заглушить меня. Что-то пытается вырваться… что-то важное. Возможно, воспоминание. Что-то кричащее и зловещее.
Глаза.
Я резко хватаю воздух ртом и подрываюсь с постели, отчего вся аппаратура сходит с ума.
— Это он! — кричу я хриплым голосом. Врач толкает меня обратно.
— Миссис Старр! Вы вредите себе.
Я беспорядочно дышу, и сердце практически пробивает путь из моей груди только от воспоминания о его глазах. Я видела его: того парня, его коварные глаза и ту дьявольскую усмешку на его лице.
— Я видела его, — повторяю я, озвучивая мысли в голове.
— Кого? О чем вы говорите? — врач пытается удержать меня на кровати. — Миссис Старр, вам нужно лежать, иначе ваши швы разойдутся.
— Швы? — спрашиваю я
— Да, вы сильно пострадали при аварии.
— Аварии? — я продолжаю вторить словам, потому что не понимаю. Я не могу думать о чем-либо, кроме тех глаз… Они преследуют меня. Врач вздыхает.
— Пожалуйста, лягте, миссис Старр, и попытайтесь отдохнуть. Раны все еще заживают, и вам нужна энергия, чтобы вы могли с ними справиться.
— Но мне нужно сказать им… — бормочу я, глаза до сих пор ощущаются уставшими. Я не могу держать их открытыми.
— Сказать что и кому?
Я открываю рот, но голосовые связки не слушаются. У меня не получается произнести это, и я уже забыла половину из того, что собиралась сказать. Почему в моей голове такой туман?
— Просто поспите. Мы поговорим больше, когда вы проснетесь, — отвечает он, улыбаясь. — Отдыхайте с уверенностью, что мы позаботимся о вас лучшим образом.
— Спасибо, — хриплю я, не помня даже того, что он только что сказал.
Я до сих пор чувствую сонливость. Все так усыпляет…
Не проходит много времени прежде, чем я снова погружаюсь в темноту.
* * *
Когда я снова просыпаюсь, кто-то сидит у моей постели.
Артур, младший брат Филиппа и явно более симпатичный, чем он. Они очень похожи между собой, кроме того факта, что Артур сохранил все очаровательные черты, которые его брат Филлип потерял с годами. Это, и то, что он явно лучше заботится о своем теле.
На мгновение я задаюсь вопросом, почему он здесь. Хотя, оглядываясь на сильную связь, которая была между нами, в том, что он пришел ко мне в больницу, есть смысл. Я просто не ожидала, что он будет первым. Даже спустя все эти годы его преданность мне осталась непоколебимой.
У него начинают блестеть глаза, когда он видит, что я смотрю на него.
— Привет, — произношу я, даря ему слабую улыбку.
— Ванесса, ты очнулась, — отвечает он. — Как ты себя чувствуешь?
— Лучше… кажется.
Артур улыбается, но в улыбке нет искренности.
Хмурясь, он опускает голову.
— Врачи рассказали тебе что-нибудь?
— Нет? — слово получается вопросом. Когда сажусь, боль разливается по всему телу, но мне удается сделать это без посторонней помощи. — Что они должны были сказать мне?
— Ты помнишь, что с тобой случилось? — спрашивает Артур.
— Немного, — мозг сжимается. — Я попала в аварию, да?
— Да, — отвечает Артур, пробегая пальцами по волосам. — Тебе повезло, что ты до сих пор жива.
Я проглатываю ком в горле, не зная, что на это ответить. Я не хочу представлять, что висела на волоске от смерти, но представляю. Воспоминания проносятся у меня в голове — вечеринка, выпивка, отъезд… магистраль… удар машины, вращение в воздухе. Филипп.
— Где Филипп? — поспешно спрашиваю я, задерживая дыхание.
Артур обдумывает, словно боясь отвечать. Он теребит ткань рубашки и облизывает губы.
— Он… он не выжил.
Моя челюсть падает вниз, и губы дрожат. Тело пробивает дрожь, и ощущение такое, словно дрожат даже мои кости.