– Нянюшка, да ты просто красавица! – воскликнул Нолличек, обнимая старушку. – Ну всё, пора отправляться. Кого мы ждём?
– Ребёнка, разумеется.
– Ребёнка? Он разве тоже идёт? Нет, Нянюшка, нельзя его брать, он слишком мал.
– Глупости! Чьи это крестины, по-твоему?
– Жалко, что не мои, – сказал Нолличек. – Я бы справился куда лучше. А младенец даже не сможет сказать епископу своё имя. Или сможешь? – спросил он у малютки, которую уже облачили в крахмальный конверт с кружевным покровом. – Ну, как он там? – Нолличек слегка приподнял вуаль. – Наверно, перевозбуждён?
– Она спит, как ангелочек, – ответила мамаша Кодлинг, укладывая до поры внучку в колыбель. Она знала, что перед выходом в церковь их ждёт сюрприз.
И вот в детскую торжественно вплыла кухарка Китти в шерстяной шали, которую прежде не могла найти, поскольку мамаша Кодлинг постелила её на гладильную доску. В руках кухарка держала изящную гипсовую вазу с рукотворными розами: веточки мастер выточил из слоновой кости, листья выковал из серебра, а цветки смастерил из атласа и шёлка.
– О-о! Что это? – восторженно ахнул Нолличек. – Что это такое? Что это? Что?
– Верхушка торта, – объявила кухарка с большим достоинством.
– А она сладкая? – Нолличек уже протянул палец – отколупнуть хоть кусочек.
– Нет, украшательная, – строго сказала Китти и ударила короля по руке, чтобы ненароком не испортил красоту. – Джен, милочка, раздвинь-ка занавески.
Джен дёрнула за шнур с кистями, и белые кисейные занавесочки, обрамлённые розовыми лентами, встрепенулись и разлетелись в разные стороны. За ними открылся огромнейший торт с сахарным цветком, сахарной голубятней и часовенкой и с сахарными херувимчиками на самой верхушке. Их поднятые над головой пухлые ручки почти доставали до потолка.
– О! Оо! Ооо! Оооо! – воскликнули Эйб, Сид, Дейв и Хэл.
– Оо-оо-оо! – воскликнул Нолличек.
– Даже резать жалко, – вздохнула Мегги.
– Но мы ведь разрежем? – забеспокоился Нолличек. – Правда, Нянюшка? Разрежем?
– Ну конечно разрежем. Куда он денется?
– И мне дадут кусочек? Да, Нянюшка? Дадут?
– Если будешь паинькой.
– А я подносил сахар для глазури, – похвастался Эйб.
– А я ходил за миндальными пастилками, – похвалился Сид.
– А я притащил изюминки, – стал бахвалиться Дейв.
– А я приволок засахаренные вишни. – Хэл задрал нос выше головы.
– Может, ты ещё и торт испёк? – фыркнула Китти.
Торт был её детищем, её шедевром, и сейчас наступил самый торжественный момент в её кухарочьей жизни. Взобравшись на стул, она водрузила вазу с серебряно-атласными розами на поднятые руки херувимов.
– Вот! – сказала кухарка и, отдуваясь, слезла на пол.
– Аж слюнки потекли, – сказала мамаша Кодлинг. Она вперевалку пересекла комнату и подошла к Долл: – Поторопись, девонька. Быстрей начнём, быстрей закончим. И вернёмся торт есть.
Бес осклабился, услышав про лопаточки, ухмыльнулся, услышав про творог с сывороткой, и, подкрутив хвостик, заявил:
– Не уйду.
Тут его принялся увещевать садовник.
– Послушай, – сказал он, – будь благоразумен. Я предлагаю тебе очень ценные вещи: мою лопату, совок и картофелекопалку. Лучше во всём Норфолке не сыщешь. Забирай и проваливай, мерзкий ты, мерзкий бес!
Но бес осклабился, ухмыльнулся и фыркнул, услышав про лопату, совок и картофелекопалку. Лихо подкрутив хвостик, он сказал:
– Не уйду.
– Да пропади ты пропадом! – взъярилась мамаша Кодлинг. – Забирай дедову пивную кружку и бабкин бронзовый напёрсток, забирай, поганец, только чтоб духом твоим здесь больше не пахло.
Но бес осклабился, ухмыльнулся, фыркнул, подкрутил хвостик и снова сказал:
– Не уйду.
Вперёд дружно вышли Эйб, Сид, Дейв и Хэл с мешками на плечах.
– В этом мешке лыко, – объявил Эйб.
– А в этом – ячмень, – сказал Сид.
– А в этом – овёс, – сказал Дейв.
– А в этом – прекрасный навоз, – сказал Хэл.
– Вce мешки доверху набитые, – добавили они хором. – Хватай, бесёнок, и бери ноги в руки.
Бес ухмыльнулся, осклабился, фыркнул и, волчком закрутившись на хвосте, промолвил:
– Не уйду!
Последней вперёд выступила Нянька – с пустыми руками и крепко сжатыми кулаками.
– Ну а ты что хочешь мне предложить? – спросил её бес, но на всякий случай попятился.
– Я тебе сейчас уши надеру! – грозно сказала Нянька. – И отшлёпаю хорошенько. Прочь с глаз моих, а то узнаешь, где раки зимуют!
– Прочь! Прочь! – закричали все. – А то узнаешь, где раки зимуют!
Но бес ухмылялся по-прежнему, крутил хвостом быстрей прежнего и уходить даже не думал.
– Не уйду я! Я не тот! – хихикал он. – Это точно, как то, что зовут меня…
– Как? – закричали все хором.
– Нет, врасплох меня не застать! Имя вам не угадать! – Он фыркнул и одним махом вскочил на подоконник, к Доллечке, которая всё сидела у окошка, с надеждой глядя вдаль.
Глава XXI
Ещё три попытки
– Время вышло, Долл Кодлинг, – провозгласил Прядильный бес. – Называй моё имя!
– Где же моя сестричка? – в отчаянье прошептала Долл. – Полл, где ты?
– Не видать тебе её во веки веков, – захихикал бес.
Обернувшись к людям, что растерянно толпились вокруг с отвергнутыми подношениями, он ткнул пальцем в каждого по очереди и с издевательской ухмылкой повторил:
– Назови моё имя!
– Не торопи нас! – раздражённо сказал Нолличек и принялся задумчиво расхаживать взад-вперёд и скрести затылок в поисках разгадки. Остальные же сбились в кружочек вокруг сидевшей у окошка Долл и стали шёпотом совещаться.
– Ну и как вы считаете? – спросила мамаша Кодлинг.
– А вы-то как считаете? – спросил её дворецкий.
– По-моему, Никодемус.