Звонил Димон. Разумеется, от лица всей стаи.
– Ты чего это дома? И вообще, где шлялась? Мы тебе весь день дозвониться не можем! – зачастил он.
– А, – отмахнулась Таня, – были тут всякие… дела.
– Ну так давай быстрее выходи, мы тебя на нашем месте ждать будем.
– Не, – Таня громко зевнула. – И вообще мне некогда. Уроки делаю.
– Чего? – недоуменно переспросил Димон.
– У-ро-ки! Что, незнакомое слово?
– Ты это чего, не понял, шутишь, что ли?
– Почему шучу? – Таня принялась чертить пальцем невидимый узор на обоях. – Времена неправильных глаголов учу, а то меня на стажировку в Оксфорд не возьмут. Вот ты все времена английских неправильных глаголов помнишь?
– Чего? – в третий раз протянул Димон.
Таня так и представила его – взъерошенного, словно воробей после драки, в потертой косухе, недоуменно хлопающего глазами с белесыми ресницами.
– Ничего, – ответила она, еле сдерживая рвущийся наружу смех. – Мне некогда. Глаголы не ждут! Всем пламенный салют!
Мама с отчимом смотрели телевизор. До Тани даже через стенку доносилось его монотонное бормотание. Как же можно так скучно и серо жить?!
Впрочем, и в ее жизни было полным-полно рутины. Например, уроки, с которыми лучше разделаться побыстрее.
Наскоро сделав упражнения по русскому, девочка залезла в свою электронную почту. Во входящих висело одно письмо. Так и есть, от Круглова.
Лешка Круглов – Танин одноклассник – был безнадежно влюблен в нее с пятого класса. Таню безумно раздражал его преданный телячий взгляд. У Круглова были большие серые глаза с длинными ресницами, и, когда он с немым обожанием взирал на Таню взглядом, полным безысходной тоски, ее охватывало желание немедленно избавить его от мучений. А именно: убить. Круглов стал Таниным рабом, вещью. Он готов был носить за ней сумку и таскаться по пятам, словно хвостик, даже не претендуя на большее внимание, чем ее мимолетный взгляд или случайно оброненное слово. Однако и у него имелись свои положительные стороны. Скажем, способности к естественным наукам. И этим сторонам Таня без труда нашла применение.
Вот и сейчас, открыв письмо, она распаковала графический архив со сканами выполненных домашних заданий по алгебре, химии и физике… Урок физики стоял в расписании на послезавтра, но умница Круглов, разумеется, сделал все заранее.
Переписав задачки и формулы в соответствующие тетрадки, Таня с облегчением вздохнула и наконец приступила к действительно приятному для себя делу.
Вылепив из фольги шарик и придав ему форму человеческой головы, она наклеила глаза – бусины удивительно красивого синего цвета – и принялась облеплять голову будущей куклы мягким пластиком. Работа шла медленно. Недопустимо, чтобы на пластике остался отпечаток пальца или случайно налипшая пылинка. Таня работала не торопясь, тщательно и аккуратно выглаживая каждую деталь возникающего из небытия лица. Осторожно поворачивая карандаш, на котором крепилась заготовка, девочка пыталась вдохнуть в куклу настоящую жизнь.
Плейлист послушно выдавал набор ее любимых композиций.
Музыка удивительно помогала ей. Таня не представляла, как вообще смогла бы работать без нее.
Делать кукол ее научила Марина еще в ту пору, когда была папиной девушкой. Однажды, попав в ее дом фактически случайно, Таня удивилась, как много там кукол. Больших и маленьких. Неподвижных и таких, у которых сгибается каждый пальчик.
– Откуда это?! – только и выдохнула она тогда, сраженная увиденным великолепием.
Марина загадочно улыбнулась:
– Можно сказать, что их сделала я. А можно и по-другому. Например, то, что это они делают меня. Они живые. Вот, присмотрись…
И Таня, влюбившись в куклоделанье буквально с первого взгляда, принялась умолять Марину научить ее делать кукол. Она не отстала до тех пор, пока та все-таки не согласилась.
И тогда, после долгих мучений и нескольких безнадежно испорченных заготовок, на свет появилась черноволосая кукла с большими грустными глазами. Они сделали ее вместе с Мариной. Иногда Тане казалось, что кукла немного похожа на нее саму. Теперь девочка сама видела, что пропорции кукольного лица немного неправильны. Однако, несмотря на то что в кукле чувствовалось еще много ученического, она казалась живой и какой-то настоящей.
– А ты молодец, из тебя будет толк. Я, признаться, думала, что у тебя терпения не хватит и ты быстро забросишь это дело, – похвалила ее тогда Марина.
И Таня почувствовала себя на седьмом небе от счастья.
Она сама, хотя прежде ненавидела шитье, смастерила кукле одежду. Обтягивающие джинсы, на которые пошел лучший кусок от изношенных до дыр Таниных старых джинсов, черный кожаный корсет, стянутый алой шелковой лентой. Даже украшение сделала – из своей серебряной сережки, пара от которой была безвозвратно утеряна.
Кукла сказала, что ее зовут Тина. И Таня догадывалась, почему: это имя объединяло ее собственное имя с именем Марины.
Тина с удобством расположилась в Таниной комнате и, ничуть не гнушаясь, уселась на полке среди стопок книг и компакт-дисков с рок-музыкой.
С тех пор куклы стали ее, Таниным, секретом. Ото всех. Даже от стаи. Разумеется, знали о них мама и отчим, но от них, как говорится, не спрячешься, по крайней мере, пока.
И точно. Мама заглянула в комнату, окидывая Таню укоризненным взглядом.
– Все играешься? – спросила она. – Чем бы дите ни тешилось… Только музыку сделай потише. Мы с Геннадием Сергеевичем уже ложимся.
Таня, чтобы не портить себе настроение (никогда нельзя делать куклу в плохом настроении – это самый главный закон куклоделов), воткнула в колонки наушники.
Бывает же, что некоторым просто везет с семьей?
Или, сынок, это только фантастика?..
Глава 5
Закон стаи
Каждое утро ее будило «Наше радио», и Таня часто загадывала: какая песня выпадет первой, таким выдастся весь день.
Сегодня ее разбудила звучная алисовская «Все в наших руках», и Таня сочла это хорошим знаком.
Она лежала в постели и улыбалась, думая, что же приятного произошло в ее жизни, и тут же вспомнила: крылатый незнакомец. То есть уже совсем не незнакомец – просто Миша. Интересно, когда он позвонит? По этому можно будет судить, насколько серьезно он на нее запал. Вот если бы она пошла в парк, скажем, с Кругловым (нет, это, разумеется, чисто теоретически), он названивал бы ей каждые пять минут, а то и вовсе домой бы не пошел, а так и стоял бы под ее окнами, ошалевший и ополоумевший от счастья.
Таня встала и на всякий случай выглянула в окно. Миши во дворе, кажется, не было, но это вовсе не испортило ей настроения. Нормальный парень не станет заниматься такими глупостями.
Раз она уже встала, можно начать собираться в школу. Приняв душ, Таня надела любимые джинсы и однотонный черный свитер, тщательно уложила челку и подкрасила глаза – не слишком броско, чтобы не нарываться на неприятности. После позавтракала, радуясь, что Геннадий Сергеевич уходит очень рано, а мать еще спит, и никто из них не путается у нее под ногами и не указывает, что нужно есть на завтрак.
Ну все, осталось покидать книги-тетради в сумку, и можно отчаливать.
Так Таня и сделала.
Включив плеер и надев на уши наушники, она стремительно шагала в школу по заспанным и серым, только недавно вырвавшимся из долгого зимнего плена улицам города.
Еще немного – буквально два-три дня – и зацветет вишня, осыпая нежными лепестками уставшую за зиму землю. А там и лето не за горами. Все зазеленеет так быстро, что и опомниться не успеешь. Как в сказке про «Двенадцать месяцев»: лишь стукнет май своим посохом оземь – и распустятся цветы, поднимется из земли молодая травка… А пока еще только апрель, и дует в лицо еще помнящий о зиме северный ветер.
Таня шла против ветра. Не девочка, а маленькая шаровая молния! Еще в пятом классе, когда все одноклассницы писали в своих анкетах: «Если цвет, то розовый. Если погода, то солнечная…» – она выбрала «черный» и «ветер».
Но вот и школа. Таня нырнула в подъезд и оказалась в запруженном вестибюле… Время до начала урока еще оставалось. Прекрасно, можно привести в порядок испорченную прическу.
Первым уроком был русский, и, едва только Таня села на свое место, Ленка пристала к ней с вопросами.
– Ты где это вчера шлялась? – прошептала она, пока учительница раскрывала журнал, чтобы провести ежеурочную перекличку.
– Да так, были дела, – попыталась отмахнуться Таня.
Но от Лены так просто не отделаешься.
– Что за дела? Небось опять с отцом куда-то таскалась?
Они учились с Леной с первого класса, и та, конечно, знала о Таниной привязанности к отцу. А жаль. Тане не хотелось, чтобы другие знали о ней слишком много, это словно делало ее беззащитной перед ними.
Ленка смотрела выжидающе, и Таня могла бы просто кивнуть, и тогда подруга, конечно, от нее бы отстала, но вместо этого девочка отрицательно покачала головой.
– Так что, мне из тебя каждое слово клещами вытягивать? Ну расскажи, а?.. Ты… – и тут у Ленки загорелись глаза. – Ты с кем-то познакомилась? Ну признавайся же! Димон говорил, что ты вчера какая-то странная была…
– Не Димону судить, – отрезала Таня. – И вообще…
– У вас, наверное, есть интересные темы для обсуждения. Может, поделитесь ими со всем классом? – вмешалась в разговор русичка. – Молчите? Ну что же, либо вы будете слушать меня, либо мы будем слушать вас, если уж вы лучше разбираетесь в материале. – И она продолжила вести урок.
Весь урок Ленка пыталась вытянуть из Тани как можно больше информации, но та держалась стойко. А на перемене к ним подошел Ромик.
– Серый недоволен, – сказал он Тане, насупившись. – С чего это ты нами пренебрегать начала? Он вчера так и сказал…
– Если у Серого есть ко мне разговор, – оборвала его девочка, – пусть придет сам, а не присылает своих шестерок.
– Это ты про меня? – обиделся Ромик и почесал толстый живот.
– Ну не про себя же, – Таня равнодушно пожала плечами. – Серый знает, что я не шестерю и шестерить не намерена. Или стая меня уже не уважает?
Ромик, не зная, что ответить, принялся ковырять пол носком ботинка. У Тани и вправду был свой, особый, статус в компании. Серый был вожаком, но и ее уважали и слушали. Кстати, единственную из девочек. И Лена, и даже девушка Серого, хорошенькая Светка, стояли рангом пониже – так сказать, на подтанцовке.
– Ладно, – выдавил он из себя, – скажу Серому, что со мной ты разговаривать не хочешь.
Он выглядел так потерянно, что Тане даже стало жаль его. Но что поделаешь – нужно держать марку.
– ОК, уладили, – кивнула Таня, и Ромик удалился.
* * *Школьный день был таким же, как всегда. Когда уроки закончились, Таня с Ленкой вышли на школьный двор и сразу заметили Серого.
Он выжидательно смотрел на Таню, намеренно не здороваясь первым. Она тоже молчала, зная, что стоит отступить хоть на один шаг – и дальше будешь отступать и отступать, подчиняться, а не командовать.
Так они и стояли – друг напротив друга, как два волка, готовые к поединку. Ни один не спешил нападать первым.
И только Ленка, бегая между ними, не знала, что делать, и испуганно переводила взгляд с одной на другого.
– Ребят, – растерянно произнесла она, – я не поняла, зачем вы из-за пустяка ссоритесь?..
Только тут Серый перевел на нее взгляд и улыбнулся – холодно, одними уголками губ.
– Не мельтеши. Все путем. Мы с Таней сами все уладим.
Таня кивнула.
Ничья. Он снова признал, что она не слабее его. Можно немного расслабиться и прервать наконец эту затянувшуюся партию, где все они – пешки. Только всякая ли пешка может стать королевой?..
– Так что ты хочешь сказать? – чуть приподнял бровь Серый, изображая ироничное, но сосредоточенное внимание.
– Ничего, – развела руками Таня. – Я не предавала стаю и не предам, но у меня есть право поступать так, как нужно мне, и ни перед кем не отчитываться. Никому, – многозначительно повторила она.
Серый примирительно поднял вверх руки:
– ОК, уладили. Только знай: надумаешь совсем линять – я тебе этого не прощу.
– Зачем линять? Я помню, как мы еще два года назад волчью клятву давали. Я от клятв не отступаю.
Она была свободной волчицей, но признавала закон стаи. Должны же в жизни быть хоть какие-нибудь ценности…
А вечером они отправились кататься на мотоциклах. Собственно, мотоцикл имелся всего один – Серого. Поэтому, пока тот катал свою девушку, остальные сидели на детской площадке.
Худющая Светка в коротком кожаном топе, с пирсингом на пупке, в кожаных брюках, которые висели на ней как на вешалке, гордо восседала за спиной своего бойфренда, видимо, твердо веря, что все на свете просто умирают от зависти.
Таня ей не завидовала. Да и на мотоцикле она предпочла бы ездить сама, а не примостившись позади надежного спутника.
Все шло своим чередом, но Танин телефон упорно молчал.
Вернувшись домой, она снова взялась за куклу. После того как пластиковая заготовка была выдержана в духовке надлежащее время, девочка приступила к изготовлению тела. Это была кропотливая и трудная работа. Для начала приходилось формировать «скелет» куклы из металлической проволоки, дальше – «наращивать тело», плотно-плотно накручивая на скелет ткань. При этом самое сложное заключалось в том, чтобы соблюсти правильные человеческие пропорции.
Кисти рук и ноги Таня тоже изготовляла из запекаемого пластика.
Далее куклу можно было раскрашивать, делать волосы и шить для нее одежду.
Разумеется, работа эта была не на один день.
Сегодня девочка едва приступила к ней и все равно легла спать очень поздно.
Михаил так и не позвонил.
Позвонил он только через неделю, когда Таня с Ленкой как раз собирались идти в раздевалку, чтобы переодеться на физкультуру.
Едва взглянув на экран мобильника, Таня бросила подруге: «Иди, я тебя догоню», – и отошла подальше, чтобы разговор не было слышно никому из проходящих мимо одноклассников.
– Привет, девочка из стаи! – раздался в трубке знакомый голос.
– Привет, мальчик с крыльями, – отозвалась она. – Тебе что, на небе внеплановый отпуск дали?
– Ты о чем?
– Да так, удивляюсь, с чего это вдруг обо мне вспомнил…
– Знаешь такое слово: ЕГЭ? Вот-вот, а у меня до него считаные, можно сказать, дни остались.
– Значит, сидишь зубришь? Вот и зубри себе дальше. – Только отцу Таня могла позволить пропадать на сколько вздумается и звонить когда ему хочется. Нет, она была бы только рада, если бы отец звонил почаще…
– Ладно, не обижайся, – примирительно сказал Михаил. – Извини, что не звонил. Дел всяких по горло… Слушай, а давай лучше встретимся. Я тебе тексты, которые обещал, распечатал. И словарик к ним…
– Смотрю, тебя ко мне все-таки подослали за тем, чтобы повышать мою успеваемость.
– Вот чудачка, а ты так и хочешь оставаться двоечницей?
– Я не двоечница! – вспылила Таня, у которой в дневнике в основном действительно паслись тройки, перемешанные с четверками ну и с уж совсем залетными пятерками.
– Вот и хорошо. А знаешь, невежество сейчас не в моде.
– Нет, тебя точно наша классная подослала!
– Извини, – сбавил тон Миша, – я сразу понял, что ты девочка неглупая. Еще на выставке… Ты там с таким лощеным мужчиной была.
– Это мой отец, он журналист из «Московских огней», – ляпнула Таня и тут же пожалела о своих словах. Во-первых, отцу бы вовсе не понравилось, что она рассказывает первому встречному о его работе, а во-вторых, получалось, будто она – Таня – перед этим первым встречным еще и оправдывается.
– Ты на концерт «Агаты» хочешь? – спросил ее тем временем Миша.
– Ну, хочу, – призналась Таня.
– Тогда слушай мое предложение. Сегодня пятница. Значит, вечер свободен. Давай сегодня часа в четыре пересечемся где-нибудь на Арбатской. Ты сходишь со мной в музей Востока, а я с тобой – на концерт. Получится и нашим, и вашим. Договорились?