От мыслей ее отвлекла активная Машина забастовка. Девочка продолжала качаться на стуле и требовала чего-нибудь новенького. Или сладенького.
Тоня вскочила, убрала от нее тарелку с борщом, поставила вареную картошку с солеными огурцами.
– Фу, не надо, опять огурцы! – сморщилась Маша, выкидывая пальцами колечки огурцов из тарелки на стол. – Грибочка хочу! А без ничего картошку не буду!
И она уселась, сложив руки на коленях. Картошка остывала.
Тоня вздохнула. Сестра ничего не съела – а надо. Хоть и выздоровела, кажется, окончательно, а поддерживать организм было необходимо полноценным питанием. А какое же оно тут полноценное?
Банка грибов, что принесла Тоня из подпола на той неделе, закончилась. Это были последние заготовки в банке. Грибы оставались только в бочонках, куда Тоня до сих пор не лазила – возиться не хотелось, с банками куда проще было.
И вот теперь она схватила пустую кастрюлю, половник – грибы из бочонка черпать, накинула куртку, влезла в валенки и помчалась на двор. Открыла люк погреба, зажгла свет, спустилась по лестнице.
Вот это да! Первый бочонок оказался пустым! Он просто крышкой был накрыт… Тоня бросилась ко второму, сняла крышку – тоже пусто! Да что же это такое? Ну почему она раньше не догадалась в них заглянуть, так неэкономно тратила насоленные дедушкой в банках грибочки – подберезовики, белые и подосиновики? Почему решила, что в бочонках опята? Потому что они всегда обычно там были?.. Железная логика… Вот теперь все съели – и как быть?
Тоня подлетела к кадке с огурцами, проверить – а там сколько? Уф… Вроде огурцов еще много. Но их тоже теперь надо экономить. Зима длинная, денег даже не кот, а хомячок наплакал, подкрепления ждать неоткуда. И до первой зелени – до мая месяца ох как не скоро! «Помрем с голоду?» – подумала Тоня, и руки-ноги у нее похолодели от этой перспективы. Как же обидно – ведь и еды всякой навалом, а она помирать собирается? А все почему – потому что принцесса-королевна откушать борща и огурцов не желает! Злые слезы подступили к Тониным глазам, и она, ругаясь на Машку, избила пустой бочонок половником. Потом проверила – не растрескался ли? А то еще новые траты возникнут. Старый бочонок уцелел. Тоня погрозила ему, пустому, кулаком, показала фигу второму.
И сестру стало жалко. Сидит малышка целыми днями одна тут, в деревне. Ей надо с ровесниками общаться, развиваться. А она только с Кузей, игрушками и телевизором. Ест как попало – и ничего другого Тоня не может ей предложить. По ночам Маша плачет, маму зовет. Днем молодец, держится… Золотой все-таки ребенок.
«Нет, не помрем, если Машка капризничать не будет, – подумала она. – Как же ее только есть заставить?» Она выбрала самое любимое Машино варенье, черничное, положила банку в карман и, громыхая кастрюлей и половником, полезла наружу.
В своем закуте завозились курочки. Тоня старалась не выпускать их на улицу – потому что не знала, надо или не надо это делать? На всякий случай у них всегда днем горел свет, питание стало четырехразовым, а для тепла она заткнула все щели тряпками и старыми телогрейками, заложила ими же низ двери. Принесла из дома термометр и померила температуру воздуха – на дворе было плюс пять. Погода поздней осени…
А сейчас Тоня посмотрела, как ведут себя питомцы, и помчалась к Маше. Налила ей чаю, завернула в блины вкусного варенья, порезала их колечками. Пару блинов с картошкой сделала – и Маша съела. Съела и уселась у телевизора.
А Тоня принялась читать старенькую, шестидесятых годов кулинарную книгу с цветными фотографиями приготовленных по тамошним рецептам блюд. Этой книгой колхоз премировал бабушку за активную работу – так было написано на форзаце.
Из другой комнаты негромко пищали и рычали герои мультиков, за приключениями которых следила Маша. А еще Тоня слышала, как на улице выла и бушевала разыгравшаяся метель, как кидалась она на окна. Жаль трудов – к утру метель завалит и сровняет с сугробами расчищенные тропинки, заметет Тонину лыжню. Так что завтра, когда пойдет в школу, придется новую лыжню прокладывать. А по накатанной уже так приятно было ездить, так быстро!
Девочка прислонилась головой к стеклу и прислушалась. Ох, завывает! А еще только декабрь. Какие же метели в феврале будут? Интересно, когда выбегают из глубин огромного Алпашевского леса оголодавшие волки? Дедушка рассказывал, что обычно их не бывает – лес большой и богатый, дичи им хватает. А вдруг этот год будет голодным? Вдруг понесет волков к человеческому жилью искать пропитания? Вдруг они сначала на скотину, а потом и на людей нападать станут?..
Тоня выскочила в сени, оттуда на террасу.
– Кузя! – позвала она, с трудом приоткрывая дверь, под которую уже намело снега. – Ты где, Кузя?
Пес показался из своей будки: что, мол, кричишь? Пригрелся я в теплой соломке, а ты зачем тревожишь?
– Иди в дом, иди, Кузя!
Два раза повторять ему было не надо. Кузя проскакал по ступенькам, остановился в сенцах.
– Заходи скорей! – Тоня распахнула дверь в кухню.
Кузя зашел, присел у порога. Он очень любил, когда его брали в дом. Но виду не показывал. Он все-таки сторожевой пес, а не болонка какая-нибудь подушечно-диванная. Но так в доме сторожевому псу Кузе было хорошо, что глаза его вскоре улыбнулись, хвост приветливо махнул картошке, которая оказалась перед ним на газетке. Кузя съел все в момент, подошел к Тоне и положил голову ей на колени.
В доме уже сладко пахло псинкой – на улице этого обычно не чувствовалось. Но лучше уж пусть псинкой пахнет, чем Кузю волки задерут!
Подумав так, Тоня вскочила, достала из шкафа ружье и еще раз его проверила. Чемоданчик с патронами стоял там же. У двери Тоня пристроила топор. Средства самообороны были знатные – это даже Васька признал. Так что просто так они с Машей и Кузей не сдадутся!
Тоня снова присела к окну, приложила к лицу ладони, всматриваясь в темноту. Ву-у-у-у! От ветра подрагивали стекла, снег, налетая, игольчато стучал в них.
Ох, плохо, как плохо сейчас оказаться в чистом поле! А в частом лесу? Да тоже не особо. Хорошо только в доме – теплом своем доме, когда вся семья в сборе. Вся семья… Где она, эта вся семья?
Глава 7 Девочка с ружьем
Кончилась питьевая вода, и пришлось идти за ней под горку. Колодец был вырыт в таком удачном месте, что метели обходили его стороной – совсем рядом сугробы, как барханы, а к колодцу даже тропинка видна! Тоня только ступеньки лопатой поправила – и, подхватив ведра, спустилась к колодцу. Он был глубоким – долго падало ведро вниз, долго Тоня крутила ручку, чтобы ворот накрутил цепь на себя и поднял ведро с водой на поверхность.
«Не пойду второй раз! – думала девочка, выволакивая ведра из-под горки. – Нам хватит!»
Воду для помывки в бане Тоня использовала талую. Она набирала снега в ведра и приносила его в тепло. Он таял быстро – вода получалась мягкая, казалось, даже более мягкая, чем обычная. Маша, которую Тоня уже выпускала гулять, с удовольствием ходила по картофельному полю и собирала лопаткой чистый белый снег в ведерко. Ссыпала его в большое ведро и возвращалась за ним снова. Этой же водой девочки умывались, стирали, полы мыли. Но питьевая доставалась Тоне тяжело – и в сотый раз девочка вспоминала о чуде водопровода как о главном достижении человеческой цивилизации.
В школе готовились к новогоднему празднику. Обычно он бывал, как рассказывали ребята, очень веселым – вся школа собиралась на общую вечеринку. Вместе с учителями, родителями. Все приносили угощение, накрывались столы, раздавались подарки – в том числе от каких-то неизвестных спонсоров: из областного города привозили коробки с гостинцами.
Но на это мероприятие нужно было сдать деньги. Не особо много – в московской школе гораздо больше на все собирали. И, тем не менее, нужно. Этого Тоня позволить себе не могла. А потому сказала, что некогда ей, к сожалению. Что прийти не сможет. Директор школы Ираида Андреевна выдала ей подарок заранее – и давно не видела такого счастья на лице у ребенка! Директор отнесла эту радость на общую любовь Тони к подаркам. Потому что не знала, конечно же, как обрадуется обычному новогоднему набору Тонина сестра, ведь купить все это Тоня не могла.
Тоня отнесла спонсорский подарок – яркий картонный сундук со сластями – домой, спрятала его от Маши, чтобы преподнести в день праздника.
Маша уже о Новом годе напоминала. Ведь она смотрела телевизор, где реклама активно призывала начать его праздновать. Или хотя бы приобрести к его приходу всего как можно больше. В той, прошлой московской жизни Маша была в их семье главная растратчица: она требовала у мамы купить то, это и вот это. Мама сопротивлялась, но малышка умела быть настойчивой – так что у них дома скопилось много чего, на взгляд привыкшей к скромности Тони, совсем ненужного. Здесь, в деревне, любимых Машуткой магазинов не было, так что проси – не проси…
– Но елку-то мы хоть поставим? – понимая это, со слезами в голосе воскликнула Маша.
– Обязательно! – улыбнулась Тоня. – Вот я чуть-чуть позанимаюсь, ко всем контрольным подготовлюсь, напишу их в школе – и будет у нас много времени! До Нового года еще больше недели. Успеем?
– Успеем! – согласилась Маша и снова помчалась к телевизору – он призывно мурлыкал какую-то манящую сказочную мелодию.
Подводя итоги полугодия, Ираида Андреевна, переключившись со своих предметов на общую успеваемость, сообщила, что, к сожалению, Василий Константинов снова перестал быть учеником шестого класса.
– Стало быть, пять классов образования и два раза по парочке месяцев в шестом – это «потолок» для нашего с вами друга, – с сожалением вздохнула Ираида Андреевна. – А жаль. Способный он мальчишка, и голова у него светлая. Не каждому дано то, что есть у него. Но не досталось от Бога ему, видимо, другого – усидчивости и ответственности. А без этого трудно учиться. Ну, я желаю Васе удачи в его дальних странствиях. Не он первый, не он последний. Ваш Василий, кстати, почти лидер по количеству законченных классов. Его родственники куда меньше в школе продержались. На первом месте у нас по-прежнему Снежана. Молодец, девочка.
Тоня помнила эту Снежану – молчаливую темнолицую цыганочку из десятого класса, которая ни с кем не дружила, даже не разговаривала. И ходила в школу, скорее всего, просто из вредности.
Как по заказу, Снежана в этот момент как раз проплыла под окнами вместе со своей бабкой… «Не уехали никуда! – с обидой подумала Тоня. – А почему? Потому что Снежанке в школу надо. А Ваське, получается, не надо? Или… Он давно уже в другой школе учится? А Ираида просто не знает об этом?!»
– В общем, больше я Константинова Василия в школу не возьму, как бы его мать ни просила, – продолжала тем временем директор. – Сделал свой выбор – значит, сам и будет расплачиваться всю жизнь за то, что не доучился. Это тоже в каком-то смысле достойно уважения. А Константинов скачет, как блоха: то в школу, то из школы… Так что если встретите Васю, так ему и передайте.
…Тоня по дороге домой продолжала думать о Ваське. Нет, все-таки, если бы он в другую школу – там, в неизвестном краю перевелся, Ираида знала бы. А она так уверенно говорит, потому что никто его документы у нее не запрашивал…Так хотелось помочь ему, веселому, бесшабашному. Ведь он такой трудолюбивый, им с Машкой много всего сделал по хозяйству! А встречал кто ее у леса? Ну кому бы охота была не за пятнадцать минут до начала уроков подниматься, а гораздо раньше, катить на мотороллере по лесной дороге, ждать зябким осенним утром?! И ничего Вася не безответственный – всегда делает, что обещает!
Лыжа зацепилась за палку – Тоня чуть не упала. Вот как задумалась! Потому что врет! Она сама себе врет. Конечно, безответственный… По отношению к ней-то он как поступил? Так что не надо его оправдывать. Ираида Андреевна права.
Девочка пришла домой, сняла лыжи во дворе, и, сбросив старомодное пальто, к которому давно привыкла, легла на диван. Ничего делать не хотелось. Телевизор, призывающий на предновогодний шопинг, бесил.
Что с Васькой? Где он все-таки? Почему никаких вестей? Что она сделала не так, после чего он решил перестать общаться с ней?..
О Ваське, Тоня думала только о Константинове Ваське. Когда вдруг… раздалась трель мобильного телефона, молчавшего столько времени.
– Тонечка! – донеслось из трубки.
– МАМА!!! – не своим голосом закричала Тоня.
Машу точно выстрелом из пушки отнесло от телевизора – миг, и она была уже возле Тони.
– Мама, мама! – кричала она, хватая сестру за руки и пытаясь отобрать телефон.
Мама, мысли о которой в последнее время часто вытеснялись в голове Тони думами о Ваське, наконец-то позвонила! А когда Тоня думала о ней ежеминутно, от нее не было никаких вестей…
– Как ты, мама? – кричала Тоня, отстраняя рукой Машу.
– Хорошо, девочки, хорошо! – слышался родной мамин голос. – Номер, с которого я звоню, определился?
– Да!
– Звоните мне на него! Это телефон моего нового адвоката! Его зовут Алексей! – говорила мама, и голос ее был счастливым. – Рассказывайте ему все, он сообщит мне, если меня не окажется рядом!
– А когда ты приедешь к нам? – закричала в трубку Маша.
– Скоро, малыш! Расскажите, как вы живете? Не надо ли вам чего?
Тоня и Маша бросились рассказывать, что все у них хорошо. И то и дело спрашивали у мамы: когда же, когда же ты к нам?
– Скоро, Маша, – когда разговор с мамой закончился, сообщила сестре Тоня. – Ты поняла, что все хорошо?
– Да!
– Мы будем стараться, Маш? Мы будем здоровыми, сильными и умными. Чтобы мама, когда к нам приедет, обрадовалась?
– Да! – широко кивнула Маша.
– Молодец! – Тоня подхватила ее и закружила по комнате.
Сразу захотелось праздника – и то, что Новый год приближается, сразу почувствовалось.
– Маша, а что же мы новогодние игрушки-то не достаем? – весело воскликнула Тоня.
– Да я прошу-прошу, а ты как эта… – пробубнила Маша.
Но Тониного счастливого настроения это не перебило.
– Где они у нас, а, Маш?
– На чердаке.
– Так полезли скорее!
На чердаке было темно. Фонаря Тоня так и не нашла, керосиновую лампу зажигать лень, поэтому она снова прихватила свой телефон с яркой фиолетовой подсветкой дисплея.
Наверное, на чердаке каждого дома спрятано столько всего интересного, что копаться в этом – одно удовольствие. Девочки шли по чердаку, осторожно переступая через балки. Хрустела и скользила под ногами солома, попадались то старая шляпа, то одинокая галоша; старинный самовар, который Тоня уже много лет собиралась спустить с чердака, отчистить и кипятить во дворе, тускло блеснул медным боком. Вот чемодан старых школьных тетрадок мамы – Тоня сто раз их уже пересматривала, но мама не разрешала ни приносить их в дом, ни тем более в Москву забирать. Но и в печке жечь тоже не давала…
– Вон она, коробка! – Маша первая узнала под бледным фиолетовым лучом перевязанную веревкой коробку из-под сапог.
– Она! – и Тоня взяла коробку в руку. Протянула сестре телефон: – На, Маш, свети. Не урони смотри…
Маша не уронила. Они спустились по лестнице в сенцы, обтерли коробку от пыли, внесли в дом.
Старые игрушки! Какие же они были трогательные, хорошие – те, что покупались еще в мамином детстве. А некоторые и гораздо раньше. Обычно девочки смотрели эти игрушки летом, когда приезжали к дедушке, и тогда не было того волшебного предвкушения праздника – ведь оно бывает только в канун Нового года!
А сейчас… Сейчас как будто начиналась сказка! Забыв обо всем, Тоня и Маша аккуратно вынимали из бумажной обертки и выкладывали на стол игрушки – одну за другой.
– Клоун! – кричала Маша, подняв над головой очередную игрушку. – А вот Мишенька-дружок!
– А вот чайничек! – Тоня улыбнулась, взяв его в руки. Потемневший от времени чайничек с тончайшим носиком, ручечкой и крышечкой. Его выдули кустарным способом, а оттого чуть кособокий, чайничек казался особенно родным. Или мальчик-октябренок! Вот он какой – глазастенький, в белой рубашке с красной звездочкой, черных шортиках, гольфах и тапочках. Веселый чукча – глазки-черточки, шубейка-колокольчик из тонкого стекла. Мех на шубке покрашен какой-то особенно прочной эмалью – то тут, то там отлетела краска, а мех держится, как новенький!