Может, конечно, Зоя и чокнутая, зато она в куда лучшей спортивной форме, чем я. К тому времени, как мы добегаем до школы, я еле держусь на ногах. Миссис Хендерсон застает меня на полу в раздевалке, где я судорожно перевожу дыхание.
– Элли? Что с тобой?
– Просто… я… за… пы… халась.
– А я уж испугалась, что у тебя астма. Ты что, бежала? Ну надо же, даже не опоздала!
– Я бежала всю дорогу от клуба до школы, – хриплю я.
– Ой, держите меня. Элеонор Аллард решила оздоровиться!
– Если честно, то такой больной я себя еще никогда не чувствовала, – жалуюсь я, хватаясь за грудь. – По-моему, меня сейчас инфаркт хватит.
– В таком случае тебе не помешает ходить на мои занятия по аэробике в обеденный перерыв, – говорит миссис Хендерсон.
– Ладно, попробую, – вздыхаю я.
А что, это поможет сжечь двести-триста калорий и отвлечет от обеда. Тем более что сегодня специальное рождественское меню, как обычно в конце полугодия. А значит, каждой ученице полагается кусочек индейки, колбаска-гриль, две печеные картошки, пюре из зеленого горошка и кусок сладкого пирога со сливками. Настоящая калорийная бомба.
Я запрещаю себе даже приближаться к столовой и вместо этого иду на большой перемене заниматься аэробикой. Это сущий ад. Сплошная пытка.
Чувствую себя полным ничтожеством в толпе натренированных мускулистых девиц, которые бодро скачут по залу в обтягивающих лосинах. Пристраиваюсь за спиной у Зои, нацепившей на себя безразмерную футболку и просторные треники. В них она кажется особенно худосочной и слабенькой, но при этом занимается не жалея себя. Она не пропускает ни одного движения, плотно сжав губы в прямую линию.
Я так запарилась, что у меня запотели очки и пот льет со лба градом. А еще начало колоть в боку, и я едва сдерживаюсь, чтобы не согнуться пополам от боли. Я, как все, пробую махать руками и топать ногами, но они у меня словно ватные и почти не слушаются.
– Передохни пару минут, Элеонора, – кричит мне миссис Хендерсон.
Я падаю на пол. И из последних сил ловлю ртом воздух. Но лежа на полу я не слишком-то похудею. Поэтому заставляю себя подняться и продолжать двигаться до конца тренировки, до которого еле доживаю.
Теперь мне срочно нужно помыться, хотя я терпеть не могу школьные душевые, потому что они без перегородок. Я забиваюсь в самый угол и поворачиваюсь спиной к остальным, украдкой бросая завистливые взгляды на чужие плоские животы и упругие ягодицы.
Зоя в этом бардаке участия не принимает. Она хватает мочалку и уносится в туалет, чтобы помыться над раковиной.
Я же стараюсь как можно быстрее натянуть школьную форму на свое рыхлое розовое тельце и смыться из раздевалки, но на выходе меня подкарауливает миссис Хендерсон.
– Можно тебя на пару слов? – говорит она. – Зайди-ка ко мне в кабинет.
Раньше мне приходилось бывать в ее святая святых только в тех случаях, когда она отчитывала меня за то, что несколько недель кряду я отлынивала от занятий физкультурой, прикрываясь критическими днями. Надеюсь, на этот раз она не будет меня ругать за добровольное посещение ее дополнительных занятий?
– Может, наконец скажешь, что с тобой происходит, Элли? Сначала плавание, потом пробежка, теперь аэробика. Зачем тебе все это?
– Вы же сами предложили мне прийти в обеденный перерыв.
– Я просто пошутила, хотя была приятно удивлена, что ты пришла. Что ты задумала, Элли?
– Я же сказала – хочу вести здоровый образ жизни. Я-то думала, вы обрадуетесь, миссис Хендерсон. Вы вечно твердите, что мне надо больше заниматься спортом. Вот я и занимаюсь.
– Ты хочешь вести здоровый образ жизни или похудеть?
– Что вы имеете в виду?
– Я же не дурочка, Элли. Думаешь, я не понимаю, почему Зоя приходит на мою аэробику? Я очень за нее беспокоюсь. Я уже сотни раз пыталась поговорить с ней и с ее родителями. Боюсь, у нее нервная анорексия. Но сейчас я хочу поговорить о тебе, Элли, а не о Зое.
– Ну, меня-то анорексичкой точно не назовешь, миссис Хендерсон, – говорю я, с грустью оглядывая себя со всех сторон. – Я толстуха.
– Ты сильно похудела за последнее время.
– Всего-то на пару килограммов, не больше.
– Ты молодец, что работаешь над собой, но помни – ты не должна терять вес слишком быстро. Знаю, девчонки твоего возраста любят садиться на всякие там диеты, но на самом деле все, что вам нужно сделать, так это перестать есть конфеты, шоколадки с чипсами и придерживаться принципов здорового питания. Это значит есть побольше овощей, фруктов, рыбы, птицы и зерновых. Надеюсь, у тебя достаточно сбалансированная диета, Элли?
– О да, миссис Хендерсон.
Одно яблоко. Два стебля сельдерея. Полпачки творога. Один ржаной хлебец. Тут тебе и фрукты, и овощи, и белки, и углеводы. Изумительно сбалансированная диета.
– Потому что у тебя, Элли, и так совершенно нормальная фигура.
– Для слона она, может, и нормальная.
– Я серьезно, Элли. Не понимаю, с чего ты себя так невзлюбила? – Миссис Хендерсон смотрит на меня в упор. – Может, это как-то связано с тем, что Надин стала строить из себя вторую Кейт Мосс?
– Нет! – отвечаю я чересчур поспешно.
– Может, тебе тоже захотелось стать фотомоделью? – продолжает миссис Хендерсон.
– Это мне-то? – фыркаю я.
Ну разве я могу стать моделью? Даже если я навсегда зашью рот степлером и уморю себя голодом – что прикажете делать с моей кудлатой шевелюрой, с круглыми совиными очечками и ростом метр пятьдесят два?
Но миссис Хендерсон, видно, по-своему интерпретирует мое фырканье:
– Вот и хорошо. Я рада, что, несмотря на свою диету, ты не утратила здравого смысла. Насколько я понимаю, ты разделяешь мое мнение обо всех этих моделях, их нелепом позировании и дефилировании. Почему, спрашивается, девушки не стремятся стать учеными или хирургами?
– Тут уж я точно пас, миссис Хендерсон. – В естественных науках я полный ноль, а от вида крови могу грохнуться в обморок, так что, увы, ни ученого, ни хирурга из меня не выйдет.
– Ты можешь стать художницей, – говорит миссис Хендерсон.
Я часто-часто моргаю и начинаю заливаться краской.
– Откуда вы знаете? – запинаясь, спрашиваю я. Я понятия не имела, что миссис Хендерсон знает о моей страсти к рисованию.
– Ну, знаешь ли, учителя иногда общаются между собой в свободное от уроков время. Насколько мне известно, ты любимица миссис Лилли.
– Да, но она скоро уходит.
– В таком случае ты станешь любимицей у нового учителя.
– А вдруг он решит, что мои рисунки – сплошь ерунда на постном масле? – говорю я.
Зря я это сказала. В голову немедленно полезли мысли о еде. О жаренной в масле хрустящей картошечке, жирных румяных блинчиках и прочих вкусностях. Рот сам собой наполняется слюной, и, не в силах остановиться, я целиком и полностью предаюсь мечтам о еде… Представляю, как подношу к губам и с наслаждением откусываю пышный горячий пончик…
– Эй, Элли, ты меня слушаешь? – возвращает меня к действительности миссис Хендерсон.
– Ну разумеется, – говорю я, проглатывая воображаемый кусочек. – Не беспокойтесь за меня, миссис Хендерсон. Клянусь вам, что ни за что не стану фотомоделью. И мне глубоко плевать, что Надин выпал один шанс на миллион. Честное слово.
Глава 6. Куколка
Яс самого начала собиралась держаться подальше от субботних приготовлений Надин. Тем более что Магда сама обещала пойти вместе с ней в фотостудию. И все шло гладко до тех самых пор, пока Мик все не испортил. После того как Магда поделилась с ним малиновой слойкой в кафетерии, он стал, что называется, кормиться с ее руки.
– Он предложил мне пойти в субботу на футбольный матч, – говорит она.
– Свидание века, не иначе! – ехидничаю я.
Магда лопает шоколадный батончик «Марс». Сначала она, как бурундук, обгрызла его сверху своими беленькими зубками, а теперь слизывает обнажившуюся карамель остреньким язычком. Запах шоколада кружит мне голову. Я еле сдерживаюсь, чтобы не вырвать батончик у нее из рук, и потому с трудом улавливаю нить разговора.
Надин сверлит Магду взглядом:
– Надеюсь, не в эту субботу?
– Ну…
– Но ты же обещала меня накрасить!
– Раз обещала – значит, накрашу. Матч-то вечером.
– Но ты обещала поехать со мной на студию!
– А ты уверена, что без меня там не обойдешься?
– Но со мной должен быть сопровождающий! Там так написано. Кто-нибудь из друзей или членов семьи.
– В любом случае они имели в виду кого-то из взрослых. Поезжай лучше с мамой.
– С мамой? Ты что, спятила? Меня же засмеют. Тем более что я ей ничего не говорила. Сама знаешь, какая она у меня. Накрутит мне волосы на бигуди и нарядит в платье с оборками.
– Ладно, ладно, проехали. Тогда возьми с собой Элли.
– Меня? – я прихожу в себя. – Ни за что!
– Мне что теперь, одной ехать? Магда, как ты могла променять меня на какой-то дурацкий футбольный матч!
– Надин, Мик будет играть. Он сказал, что я принесу ему удачу. Как я могу его подвести? Он зайдет за мной после двух. Пойми, суббота для меня решающий день!
– Нет уж, это для меня суббота решающий день. Никогда не думала, что ты окажешься такой эгоисткой, – стонет Надин, чуть не плача. – Первый попавшийся парень тебе важнее лучшей подруги. Все как обычно. Элли, ну а ты? – поворачивается она ко мне.
– Нет уж, Надин, я с тобой туда не пойду. Даже не проси. Никак не могу.
Но она все канючит и канючит, так что в субботу утром мне приходится тащиться вместе с ней к Магде. Магда уже при полном параде: ярко-красный свитерок, плотно облегающий все ее округлости, дорогущие джинсы известной марки, за которые удавится любая девчонка, сапоги на высоком каблуке и, конечно же, сногсшибательный меховой жакет, чтобы не замерзнуть.
– Ну что, Надин, сразим их наповал? – говорит Магда, засучивая рукава свитера.
– Только не слишком ярко, – просит Надин.
– Положись на меня, ладно?
– Нет, я, конечно, понимаю, что мой обычный макияж далеко не идеален…
– Это когда ты с мертвенно-бледным лицом изображаешь восставшую из гроба покойницу? Да ты их до смерти перепугаешь.
– Только не слишком разукрашивай. Посмотри на этих девчонок, – говорит Надин, перелистывая «Спайси» и тыча пальцем то в одну, то в другую модель. Они смотрятся… естественно.
– Вот именно. Естественно, – повторяет Магда, зачесывая Надин волосы.
– Ты точно сможешь сделать мне естественный макияж? – продолжает допытываться Надин.
– Если ты и дальше будешь ныть, то я вообще ничего не смогу сделать. А теперь откинься назад и помолчи.
У Магды уходит примерно час на то, чтобы придать Надин естественный вид. Я слежу за ее работой затаив дыхание. Так удивительно наблюдать, как Надин буквально расцветает в ее умелых руках.
– Готово! – говорит она, подавая Надин зеркало. – Ну как, нравится?
– Хм… даже не знаю. Я вся какая-то… девчачья. Может, немного убрать румяна?
– Даже не вздумай! Все просто идеально! Так, теперь займемся волосами.
– Давай. Что бы с ними такого сделать? – говорит Надин рассеянно, запуская пятерню себе в гриву.
– А что тебе так не нравится? – говорю я. Ее волосы выглядят великолепно. Впрочем, как и всегда. Черный струящийся водопад, отливающий на свету синевой.
Мне всегда нравились волосы Надин, и, глядя на них, хотелось как-нибудь распрямить собственные проволочные кудряшки. Когда мы были маленькими, я любила подолгу расчесывать ее длинные блестящие пряди, пока меня не начинало бить током. Когда мы оставались ночевать друг у друга, я тесно прижималась в кровати к Надин и воображала, что гладкие темные волосы, разметанные по подушке и достающие до моего плеча, на самом деле – мои.
Все это я прекрасно помню, но совершенно не помню, чтобы в придачу к шелковистым волосам мне когда-нибудь хотелось заполучить ее фигуру. Я всегда знала, что была полненькой, а Надин – худышкой, но в детстве это меня никогда не смущало.
Просто удивительно, насколько же все-таки я теперешняя не похожа на себя прежнюю. Как бы мне хотелось остаться прежней! Быть такой, как сейчас, намного труднее. Что ни день – то пытка. Меня подташнивает, потому что утром я не позавтракала и понятия не имею, как быть с ужином, ведь по субботам мы обычно заказываем еду на дом, которая так соблазнительно пахнет, но зато содержит сотни и сотни калорий – белая рыба в хрустящей панировке с горой соленой жареной картошки, гигантская сырная пицца с пылу с жару или острый жареный цыпленок с перламутровым рисом… При одной мысли об этом у меня сводит живот.
– Эй, Элли, – говорит Магда, расчесывая Надин на прямой пробор. – Это у тебя в животе урчит?
– Это он сам, я тут ни при чем, – бормочу я, краснея.
– Может, заплести сверху косичку? – спрашивает Магда.
– А может, сделать много-много тоненьких косичек? – говорит Надин, наклоняя голову и поигрывая кончиками прядей.
– Фу, косички, – фыркаю я. – Будешь выглядеть как пятилетка.
– Глупости, – возражает Магда и начинает плести. – Косички – это прикольно.
– Посмотри на эту девчонку – у нее куча косичек, – говорит Надин, тыча пальцем в модель со страницы «Спайси». – Да, точно, делай косички, Магда!
На плетение косичек уходит целая вечность. Я зеваю, вздыхаю, закатываю глаза и держусь за живот, чтобы он не урчал.
– Ну и скучища, – бормочу я. – Кстати, Надин, а что ты собираешься надеть?
– То, что на мне сейчас! – отвечает Надин.
Я недоуменно хлопаю глазами. Мне казалось, что Надин нацепила это старье, только чтобы не помять раньше времени свой главный наряд. У Надин есть потрясные вещи – из черного бархата, черного кружева и черной кожи. Но почему-то именно сегодня из всех своих запасов она выбрала обычные синие джинсы и короткую облегающую розовую маечку.
– Разве ты не наденешь ничего черного? Ты же на себя не похожа.
– Вот именно. Зато я похожа не модель, – говорит Надин.
– А разве моделям не нужно выглядеть нарядно?
– Не слушай Элли, она все равно в этом ничего не смыслит, – вздыхает Магда.
– Модели всегда так одеваются на съемки, – терпеливо объясняет Надин. – Нужно выглядеть как можно проще. Хотя на самом деле это дорогущие французские джинсы. Мать с ума сойдет, если узнает, что я спустила на них часть денег, которые они с отцом откладывают мне на жилищный кооператив.
– Зато подумай, сколько ты потом сможешь зарабатывать, Надин, – говорит Магда. – И запомни: как только ты добьешься своего, непременно перезнакомишь меня со всеми нужными людьми. На девушек с пышными формами тоже есть спрос. Не только на тощих селедок вроде тебя.
– Как же, разбежалась, – кисло усмехаюсь я.
А что, если Надин и вправду станет моделью? Она так изменилась за последнее время. Чем дольше я смотрю на нее, тем явственнее понимаю это. Она выглядит так, словно сошла со страниц «Спайси». Она точно выиграет первый тур. И дойдет до финала. И станет лицом с обложки. Ее будут публиковать во всех модных журналах, она будет расхаживать по подиумам, путешествовать по всему миру ради участия в съемках… Я же останусь не у дел, буду по-прежнему ходить в школу, и все будут знать меня только как унылую и толстую подругу Надин.
Пока мы с Надин едем в студию, мне всю дорогу кажется, будто эти слова клеймом высечены у меня на лбу. Я согласилась сопровождать ее туда только потому, что она моя подруга. И перед поездкой поработала над своей внешностью почти так же тщательно, как и Надин. Оставила волосы нечесаной взъерошенной копной, ни грамма косметики на лице, просторная рубаха в клетку, черные брюки и сапоги, под мышкой планшет и блокнот для рисования. Всем своим видом я собираюсь показать всем и каждому в «Спайси», что ни капельки не претендую на звание модели, что мне абсолютно наплевать на то, как я выгляжу, и что я – серьезная творческая личность… Ладно, ладно, знаю, это полная чушь. И, похоже, все в «Спайси» тоже прекрасно об этом знают.
Студия до отказа забита расфуфыренными длинноногими девицами.