— Лила, ты не виновата в том, что сидишь в яме с дерьмом из-за своего отца. Ты не рассказала мне о Ралли потому, что хотела показать, на что вы способны, чтобы я смог сделать осознанный выбор. Я увидел, и я его сделал. Я сказал Ралли, что он может идти нахер. Винтаж подписали контракт со мной, и вы останетесь на месте.
Моя рука тянется к груди, и я выдыхаю воздух, который задерживала.
Прямо сейчас я могла бы расцеловать Джейка Уэзерса.
Но он не закончил.
— Мне всё равно, будь он хоть королём чёртовой Англии. Никто не может указывать мне, как руководить моим собственным бизнесом. Теперь, при нормальных обстоятельствах, я бы сказал тебе, что, раз он твой старик, то ты обязана позвонить ему и сказать, чтобы он отвалил, но мы говорим о Ралли Броштейне. Я не поставлю тебя в такое положение. Ты говоришь, что не поддерживаешь с ним какие-либо отношения. Чей это был выбор, его или твой?
— В детстве его. Теперь — мой.
— Хорошо. Я разберусь с любым дерьмом, каким Ралли в нас бросит. А вы просто сосредоточьтесь на туре. Но мне нужно, чтобы ты сказала мне, следует ли мне знать что-либо ещё. В следующий раз я не буду так снисходителен.
Сделав глубокий вдох, я говорю:
— Моя мать — Джони Саммерс.
— Это я знаю, — отвечает Джейк. — Я знаю, что у Ралли и Джони Саммерс есть общий ребёнок. Ты родом из хорошей семьи, Лила, и я имею в виду твою маму, когда говорю это.
Это вызывает улыбку.
— Должно быть, ты пошла по её пути, — добавляет он.
— Спасибо, — искренне говорю я. Моя мама была лучшей.
Я слышу женский голос на заднем плане.
Затем Джейк говорит мне:
— Я должен идти. Удачи с туром. Передай сообщение остальной части группы. Не беспокойтесь о Ралли. Ничто не изменит вашу позицию с УШ «Рекордс», независимо от того, что твой отец говорит или делает.
— Спасибо, Джейк, за понимание и за то, что оставил нас.
— Не благодари меня. Просто сделай этот альбом и тур чертовски большими. Заработайте для меня тысячи долларов, которые я на вас потратил, — говорит он с юмором в голосе.
— Это я точно могу сделать.
ГЛАВА 5
Лила
Шестью секундами позже — Тур-автобус, ЛА
Я засовываю свой телефон обратно в карман джинсов, обдумывая наш разговор с Джейком, когда слышу шум, доносящийся из автобуса.
Звуки аплодисментов и громкого смеха.
Я оглядываюсь на автобус, но мне нужно подойти ближе, чтобы что-нибудь увидеть. Хотя даже так я бы всё равно ничего не разглядела из-за тонированных стёкол.
Все мысли о разговоре с Джейком забыты, я стремглав бросаюсь обратно в автобус. Поднявшись вверх по лестнице, направляюсь в конец автобуса и непроизвольно замедляю шаг, теряя дыхание от того, что вижу.
Том Картер.
Ну, задняя его часть, так или иначе. Я знаю, что это он, потому что его невозможно не узнать. Его огромный размер занимает небольшое пространство автобуса. У него мускулистые руки с набитыми татуировками-рукавами. В прошлом его визитной карточкой была бритая голова, теперь же она покрыта шелковистыми коричневыми волосами.
Что он здесь делает?
Кейл наблюдает за мной через плечо Тома, его тёмные глаза светятся.
— Ли, посмотри, кто здесь! — говорит он перевозбуждённым голосом.
У меня появилось внезапное желание подойти к Кейлу и ударить его по голове.
Том оглядывается на меня через плечо. Его интенсивные нефритовые зелёные глаза встречаются с моими, и по моему телу распространяется тепло.
Он поворачивается ко мне лицом.
Его взгляд медленно опускается вниз, будто оценивая меня, а затем поднимается обратно.
Мой желудок сжимается. Вирджиния вернулась к жизни.
О, Боже.
Я ненавижу реакцию своего тела на Тома Картера. Каждый раз, когда я вижу его, моя вирджиния загорается как бензин от спички. Моему разуму он не нравится, но телу совсем наоборот. На самом деле, моё тело любит Тома — даже очень.
К счастью, мой мозг не в отключке. К моему величайшему облегчению, он находится у руля, когда дело доходит до него.
Том — высокомерный, помешанный на сексе мудак, с которым я не хочу иметь абсолютно ничего общего.
Вот только... так случилось, что Том — горячий высокомерный, помешанный на сексе мудак.
Я действительно ненавижу это.
А теперь он ещё и спортивный, с заросшей щетиной, которая скоро превратится в бороду, и это делает его ещё более горячим.
Неопрятный, но горячий.
Добавим к этому горячему неопрятному внешнему виду простую чёрную футболку, обтягивающую бицепсы, низко посаженные джинсы, обнажающие кусочек живота, и, в завершение, чёрные ботинки Док Мартенс — и мы получим чертовски привлекательного Тома Картера.
Господи, помоги мне.
Я встречаюсь с глазами Тома, и он ухмыляется.
Потому что я глазела на него широко раскрытыми глазами.
Потрясающе.
Его глаза мерцают, когда он опускает взгляд ниже, на мою грудь. Я наблюдаю, как его брови приподнимаются, а ухмылка становится больше, заставляя появится ямку на щеке, которую я никогда раньше не замечала.
Он выглядит мило в горячей и сексуальной манере.
Горячо и сексуально мило?
Какого чёрта, Лила?
Мужчины не милые, особенно такие, как Том Картер. Такие мужчины, как он, опасны для таких женщин, как я.
Он открыто пялится на мою грудь, в то время как я пялюсь на него. Абсолютный извращенец.
Да, я отрицаю тот факт, что просто позволяю ему это делать, потому что это грубо — смотреть на сиськи женщины. Конечно, я весьма одарена ими, но это не даёт ему право открыто глазеть на них.
Я скрещиваю руки на своих девочках и поднимаю подбородок.
Его глаза возвращаются к моим, и он всё ещё ухмыляется.
— Лила, — растягивает он глубоким голосом. — Давненько не виделись.
Недостаточно.
— Так и есть, — киваю я. – Спасибо, что согласился стать нашим тур-менеджером.
Вот именно, Ли. Будь милой и деловой.
— Нет проблем, — он пожимает широкими плечами. — Я с нетерпением жду отправления в дорогу.
Отправления в дорогу? Он же сказал это в переносном смысле, да?
Он всё ещё смотрит на меня. Мне становится неудобно, но я не могу оторвать взгляда. Такое чувство, будто мы играем в игру, и тот, кто моргнёт первым, проиграет.
Я ни за что ему не проиграю.
Сонни нарушает тишину.
— Хорошие новости, Ли, — у него такой же возбуждённый тон, что был и у Кейла.
Я наклоняю подбородок в направлении Сонни, но не отрываю глаз от Тома. Я не проиграю в этой игре.
— О, да? Что же это?
На губах Тома появляется ухмылка.
— Том будет жить в нашем автобусе в течение всего тура! — голос Сонни взрывается в моих ушах.
Затем устанавливается угрожающая тишина, будто мусор из грязной бомбы медленно рассыпается по полу. Мой мозг отчаянно пытается переварить то, что я только что услышала.
Том останется здесь?
Закрыв глаза, я качаю головой, пытаясь стереть из памяти его слова.
— Прости. Что?
Сонни хмурится, будто я тупая.
— Я сказал: Том будет в автобусе с нами. Разве, это не удивительно? — улыбается он.
Ван и Кейл улыбаются.
Том всё ещё смотрит на меня. Только на этот раз его взгляд полон любопытства.
Я опускаю руки на бёдра, пытаясь уложить это в своей голове.
Том будет жить здесь, в нашем автобусе, во время тура?
Нет, это неправильно.
Затем я замечаю негабаритную спортивную сумку, стоящую на кухонном столе.
О, Боже.
Он остаётся здесь.
Нет!
Он не может, потому что... ну, по многим причинам, я даже не знаю с которой начать.
Это станет полной катастрофой.
Это не реально. Просто дурной сон. Я проснусь, и всё это окажется глупым сном. Мне не верится, что этот тур-автобус наш, он слишком хорош для этого. Я ожидала в общей сложности дыру с дерьмом, а не этот удивительный автобус для нашего первого тура.
Я надолго закрываю глаза, а затем оглядываюсь назад.
Думаю, я выгляжу немного ошеломлённой, потому что Кейл прямо-таки сверлит меня взглядом.
— Разве это не хорошая новость, Ли?
Подсознательное сообщение Кейла: скажи что-нибудь, Ли, потому что молчание становится действительно странным. И скажи что-нибудь хорошее.
Я пытаюсь. На самом деле пытаюсь. Я мгновенно придумываю множество хороших вещей для ответа. Ну ладно, в основном слово «да».
Но оно не хочет выходить из моего рта, и моя голова трясётся. Прежде чем я останавливаю себя, из моего рта вылетают следующие слова:
— Честно говоря, не могу придумать ничего хуже.
О, Боже.
Я почти уверена, что где-то в конце автобуса пронеслось перекати-поле.
— Лила! — Сонни говорит это таким укоризненным голосом, какого я никогда раньше от него не слышала.
Я кривлю лицо, будто меня ужалили. Чувствую себя сукой.
Я — сука.
Не могу заставить себя посмотреть на Тома или кого-либо ещё.
Затем я слышу глубокий голос Тома:
— Лила... ни слова.
Я поднимаю взгляд на него, а он шагает мимо меня, его длинные ноги перемещаются по полу, когда он направляется к выходу из автобуса.
Избегая глаз ребят, я отталкиваюсь на каблуках и следую за разозлённым Томом.
Он не останавливается, когда доходит до гравия. Он просто продолжает идти. Итак, я следую за ним, мой желудок всё время сжимается.
Этот день начался действительно плохо. Во-первых, звонок Джейка, во-вторых, моя неспособность держать рот на замке перед Томом.
Том, может, и мудак, но за последние пять минут он не сделал мне ничего дурного. Я не должна была говорить то, что сказала.
Том останавливается в пятидесяти футах от автобуса и поворачивается ко мне. Я замедляю шаг и перехожу на лёгкую походку.
Его тело напряжено. Он скрещивает руки на груди, глядя на меня сверху вниз. Я стараюсь не смотреть на напряжённые мышцы его бицепсов. Это на удивление трудно.
Я смотрю на его лицо. Сейчас он кажется даже выше.
Решив заговорить первой, быстро произношу:
— Я действительно извиняюсь за то, что сказала там, — я нервно прохожусь рукой по светлым волосам.
Он вздыхает и почёсывает бороду.
— Слушай, Лила, я понимаю. Я знаю, почему ты не хочешь, чтобы я остался с вами автобусе: из-за нашей истории.
— У нас нет истории.
— У нас есть история, — настаивает он с поднятой бровью.
— Э-э... нет, её нет. История — это когда между нами что-то происходит. А происходить было нечему, — говорю я, подчёркивая слова, и ставлю в этом жирную точку.
— Да, ну, могло бы произойти, если бы ты не была так чертовски... — он обрывает себя.
Я складываю руки на груди и прищуриваю глаза.
— Если бы я не была так чертовски что?
Наступает момент горячайшей паузы.
Затем он качает головой.
— Ничего. Мы ставим точку.
Я решаю отпустить это. У меня есть идея о том, что он собирался сказать, и если бы он это сделал, то произошёл бы взрыв эпических масштабов.
Это определённо не то, что нам сейчас нужно.
Я упираю руки в бёдра.
— Прекрасно. Итак, давай перейдём к делу.
— Я пытаюсь сказать, что прошлое остаётся в прошлом, и я не могу изменить его. Я бы попросил прощения за то, что нападал на тебя, но я не прошу. Тогда я не знал, что мы будем работать вместе, особенно так близко. Если бы знал, то не поступил бы так. Веришь или нет, я не смешиваю бизнес с удовольствием.
— Удовольствие только с поклонницами, не так ли?
Он смотрит на меня укоряющим взглядом.
— Извини, — я прикусываю язык.
Он вздыхает.
— Лила, я не здесь не для того, чтобы затащить тебя в постель. Я здесь для того, чтобы работать. У тебя нет поводов чувствовать себя некомфортно рядом со мной.
— Я не чувствую себя так рядом с тобой, — я выпрямляюсь, чтобы казаться выше в этот момент.
Он ухмыляется, смотря на меня сверху вниз.
— Да, ты чувствуешь.
— Нет, не чувствую.
— Тогда почему поступаешь как сука?
Я поднимаю бровь на его комментарий, но он поймал меня на этом. Я отношусь к нему как сука. И я собираюсь поступить так снова.
— Ты хочешь знать правду?
Он раскрывает руки, его губы сжаты в тонкую линию.
— Конечно. Добей меня этим.
— Ну, в принципе, я не думаю, что ты именно тот человек, который может быть нашим тур-менеджером.
Выражение его лица не меняется.
— Не тот человек, который может быть вашим тур-менеджером, — вторит он.
— Да. Ты недостаточно серьёзен.
— Недостаточно серьёзен.
Почему он продолжает повторять всё, что я говорю? У него умственная отсталость?
Он почёсывает щеку и делает шаг в моё личное пространство одним быстрым движением.
Немного смущённая и очень даже воспламенившаяся от его близости, я смотрю на него снизу вверх.
Он поворачивает голову так, что его рот приближается к моему уху.
— Есть одна вещь, которую тебе нужно узнать обо мне, Лила: я действительно, действительно серьёзно отношусь к вещам, которых хочу.
Дрожь пробегает по телу, направляясь прямо к моей вирджинии. Запах его чистого, свежего лосьона опьяняет мой мозг вместе с моими лифчиком и трусиками.
Затем во мне пробуждаются женские чувства.
Том выпрямляется, и теперь он смотрит на меня сверху вниз, его горящие глаза смотрят в мои. Он всё ещё стоит слишком близко.
Я наклоняю голову назад и снисходительно смеюсь.
— Ты? Серьёзный? Не знала, что Том «мужик-шлюха» Картер может быть серьёзным.
Его лицо застывает.
Упс. Может быть, я зашла слишком далеко?
Как будто я об этом забочусь.
Он делает шаг назад. Я выдыхаю.
— Иисус Христос, женщина. Я ранил тебя давным-давно. Убирайся к чёрту с этим. Я ранил сотни женщин, трахал и бросал каждую из них.
— Боже, ты отвратителен.
— Спасибо, — ухмыляется он. — И раз я отвратителен, как ты выражаешься, трахая женщин, это даёт им хороший повод оказывать мне холодный приём, если они когда-либо увидят меня снова. Учитывая, что мы не трахались и я не отвратителен тебе, я не ожидал от тебя дерьмового отношения. Итак, почему бы тебе не поработать над этим? Просто попытайся подумать обо мне как о новом менеджере, а не как о горячем парне, который зацепил тебя вечность назад. И я буду стараться не думать о тебе как о лесбиянке, вертящей мне яйца.
— Я не лесбиянка! – шиплю я. Конечно, нет не ничего плохого в том, чтобы быть лесбиянкой. Я просто не являюсь ей.
— Ты не лесбиянка? — он на самом деле выглядит конкретно запутавшимся.
О, мой Бог! Он думает, что я лесбиянка, раз отшивала его всё это время. Этот парень — эгоист!
— Господи, ты думаешь, что я лесбиянка, потому что не захотела спать с тобой?
— Ну, да. Как ещё это можно объяснить?
Я начинаю громко смеяться. Не могу ничего с собой поделать. У меня по-настоящему начинает болеть живот от смеха. Я вынуждена наклониться вперёд, чтобы просто дать своим рукам отдых и выровнять дыхание.
Я выпрямляюсь, а менее-чем-забавляющийся Том хмуро смотрит на меня сверху вниз.
Я вытираю слёзы с глаз.
— Боже, ты эгоистичный мудак. Ты когда-нибудь думал, что я не хочу спать с тобой просто из-за того, что ты не мой тип?
— Это невозможно, дорогуша. Я тип каждого.
Как я уже сказала, мудак.
Я упираю руки в бока.
— Извини, но высокомерные муты не для меня. (прим. ред.: англ. «mut» имеет сленговое значение типа «дурак»)
Он ошеломлённо смотрит на меня.
— Ты только что назвала меня... мутом?
— Прозвучало именно это.
— Итак, ты зовёшь меня как собаку? (прим. ред.: также под «mut» может подразумеваться какая-либо нечистокровная собака — дворняга, говоря простым языком)
Я смотрю на него, метая кинжалы.
— Нет, жопоголовый. Мут на самом деле означает мужчину-шлюху, — я убеждена, что подчёркиваю слова, чтобы донести свою точку зрения.