Улыбка осветляет лицо Тома. Затем он запрокидывает голову и рокочет от смеха. Это глубокий мужественный звук.
И он проникает во все нужные места.
Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.
Его глаза, наполненные юмором, отвечают моим.
— Ты действительно чертовское нечто, знаешь?
— Я удивительная, — я пожимаю плечами. — Но не лесбиянка.
Почему я доказываю ему эту точку зрения?
Он кивает головой, усмехаясь.
— Да, я принимаю это, — он чешет щеку. — Но, я попытаюсь выяснить, как тебе удавалось сопротивляться мне... и почему, — он наклоняет голову в сторону со сложным выражением в глазах.
— Тебе не нужно понимать это. Ты просто мне не нравишься.
— Как я уже говорил, это невозможно.
— Ты реально так думаешь?
Его губы сморщиваются.
— Настолько реально, что это нереально, детка.
Я снова смеюсь.
— Теперь кто-то другой?
Он одаривает меня мальчишеской улыбкой, пожимая плечами. Это очаровательно и подкупает, немного.
Вот момент между нами. Это своего рода момент, когда всё оседает и воздух становится чище.
— Значит, между нами всё хорошо? — спрашивает Том, жестикулируя между нами.
Расслабляясь, я улыбаюсь.
— Хорошо.
— Круто. Давай заключим сделку. Больше никакой борьбы или хреновых комментариев.
— Или сексуальных комментариев, — добавляю я.
— Или сексуальных комментариев, — соглашается он, хотя и неохотно. — Мы всё время будем профессиональными. Договорились? — он протягивает свою большую руку мне.
— Именно этого я и хочу, — я ухмыляюсь ему снизу вверх, когда скольжу своей рукой в его.
Я чувствую электричество от его прикосновения, которое почти бьёт меня по заднице.
Он тоже чувствует это. Я знаю это из-за того, как он расслабляет челюсти, а в его глазах появляется удивление.
Его хватка усиливается вокруг моей руки. Затем его глаза перемещаются к моему рту.
Вдруг я чувствую, что губы пересыхают, и облизываю их. Я чувствую, что он движется ко мне.
Или это я двигаюсь к нему?
Затем он достигает меня. Я думаю, что он собирается поцеловать меня.
Дерьмо.
Я вырываю свою руку из его.
— Мы должны вернуться, — я делаю шаг назад.
— Да, мы должны, — он смотрит поверх моей головы.
Я поворачиваюсь и иду обратно в автобус.
Что это, чёрт возьми, было?
Я никогда не чувствовала ничего подобного от прикосновения мужчины. Может быть, это из-за того, что у меня не было секса, и это как-то влияет на моё тело. Оно приходит в бешеное исступление при первых же признаках Y-хромосомы.
Я только приближаюсь к автобусу, когда слышу, как Том говорит позади меня:
— Фейерверк, думаю, я чертовски люблю твою футболку.
Мой взгляд опускается на надпись на футболке «Fraggle Rock». Она старая, немного короткая в подоле и аккуратная поперёк моего бюста, но я люблю её. Я люблю мультфильмы. Я собираю футболки, на которых изображены мультфильмы. Я состою в рок-группе, но никогда не говорила, что я крутая. Сегодня моя одежда комфортна. Я не ожидала увидеть Тома, и не так уж важно, как я одеваюсь. Меня не волнует, что он думает обо мне, ни на одну йоту.
Фейерверк? Серьёзно?
Я оборачиваюсь.
— Не называй меня так.
Он улыбается.
— Как? Фейерверк?
— Да. Я только что добавила ещё одно правило в нашу сделку: не называть кличками домашних животных, иначе наша сделка разрывается.
Он щёлкает языком в выговоре.
— Не могу, Фейерверк. Потому что на самом деле в сделке нет выключателя. Ты застряла со мной, нравится тебе это или нет, — он подмигивает, а затем пробегает мимо меня и поднимается вверх по лестнице в автобус.
У вас было ощущение, что вы уже играли в нечто похожее?
Да, я полностью чувствую, что играю прямо сейчас, но я понятия не имею, что это за игра.
Сбитая с толку и откровенно немного разозлённая, я топаю вверх по лестнице, когда Генри, один из наших водителей, садится за руль.
— Все на борту? — спрашивает меня Генри.
— Да, — отвечаю я.
Генри заводит двигатель. Автобус приходит к жизни под моими ногами, и двери позади меня шипят.
— Ты настроилась? — спрашивает с улыбкой Генри.
Я смотрю туда, где стоит Том, разговаривая с ребятами.
Мой желудок сжимается и совершенно сбивает с толку.
— Если я когда-нибудь настроюсь, — вздыхаю я.
ГЛАВА 6
Лила
Поздний вечер — Тур-автобус, ЛА
Сейчас поздний вечер, и я успешно избегаю Тома с самого начала поездки. Я называю это великим подвигом, учитывая, что мы находимся в ограниченном пространстве.
Знаю, все мы приняли это решение, но я до сих пор не чувствую себя абсолютно комфортно рядом с ним. Частично из-за реакции моего собственного тела на Тома, но ему это знать необязательно. Его эго и без того достаточно велико.
На данный момент мой план состоит в том, чтобы избегать Тома, и я сижу спереди с Генри, беседуя с ним, пока он ведёт автобус. Я узнала, что у него есть двое взрослых близнецов, мальчик и девочка, которые недавно поступили в колледж. Он увлекается рыбалкой. Женат двадцать пять лет, и он рассказывает о своей жене, которая работает воспитателем в детском саду, с очевидной любовью.
Хорошо знать, что здесь есть приличные мужчины.
После разговора с Генри я иду принимать душ. Ребята играют на игровой приставке. Том сидит за кухонным столом и тихо разговаривает по телефону. Он даже не поднимает голову, когда я прохожу мимо. У него, вероятно, секс-чат с одной из своих многочисленных женщин.
Я не хочу использовать всю горячую воду, поэтому не слишком долго стою под душем, однако задерживаюсь в ванной комнате, чтобы убить время.
Затем я иду в спальню и переодеваюсь в любимые рваные джинсы и футболку. Я сижу за столом, без макияжа и с завязанными в небрежный пучок на макушке волосами.
Я слышу стук в дверь, а затем голос Кейла:
— Ты одета?
— Нет, просто сверкаю голой задницей.
Я слышу его смех.
— Лучше бы ты пошутила, потому что я сейчас буду заходить.
— Да, я шучу, — кричу я.
Кейл заходит и закрывает за собой дверь. Он прыгает на кровать и раскидывается плашмя на спине.
Я заканчиваю завязывать свои волосы и поворачиваюсь к нему лицом.
— Удобно? — спрашиваю я.
— Очень, — ухмыляется он, вытягивая руки над головой.
Я погружаю палец в крем для лица, когда Кейл спрашивает:
— Итак, почему ты здесь прячешься?
Я смотрю на него через зеркало.
— Я не прячусь.
— Да, ты прячешься.
— Хорошо, — вздох. — Я прячусь, — кончиками пальцев я беру крем и начинаю размазывать его по лицу.
— Догадываюсь, что ты скрываешься от Тома. Итак, ты собираешься рассказать мне, что случилось? Я знаю, что ты не обрадовалась, что он поедет с нами в тур. И тебе не хватает фильтра, Ли, ты была груба с ним.
— Я не была грубой, — его не убеждают мои слова. — Хорошо, я была грубой.
— И чего же я не знаю? — спрашивает он таким тоном, который означает, что он не отступит, пока всё не узнает.
Я поворачиваюсь на своём месте, чтобы поставить ноги на край стула. Затем прижимаю колени к груди, положив на них подбородок.
— Давным-давно Том заигрывал со мной, — вздыхаю я. — Он клеился ко мне несколько раз.
— Что? — практически кричит Кейл, мгновенно принимая вертикальное положение. — Когда?
— Тсс... — напоминаю я, смотря на закрытую дверь.
Эти стены толщиной с бумагу, и я не хочу, чтобы Том что-нибудь услышал.
— Говори тише. Не имеет значения, когда он заигрывал со мной. На самом деле он приставал ко мне дважды. В первый раз я отшила его. Но он был хорош в этом, — я дёргаю себя за губу. — И потом я увидела его через несколько месяцев, и он снова начал клеиться ко мне.
Я вижу, как на лице Кейла растёт гнев, что заставляет меня сказать:
— Он никогда не пересекал черту. Никогда не прикасался ко мне или что-нибудь ещё. Просто я не видела Тома с того последнего раза, когда он приставал ко мне, и неизвестно, как всё сложилось бы... попробуй он ещё раз, — гримасничаю я. — Итак, я была настороже — следовательно, включился режим суки.
— Понятно. И он получил сообщение? Потому что, если он не получил… — чрезмерно заботится Кейл.
— Успокойся, не сердись. Мы поговорили, — кричу я. — Он извинился и спросил, можем ли мы оставить всё в прошлом и быть профессионалами. Я сказала «да».
— Хорошо... хорошо, — Кейл немного расслабляется и ложится обратно на локти. — Но если он действительно что-то попытается…
— Не попытается. Но если он это сделает, ты будешь первым, кто узнает.
Нет ни единого шанса, что я расскажу Кейлу, если это повторится. Помимо прочего, я в состоянии позаботиться о себе, а Том намного больше, чем Кейл. Это не значит, что Кейл не мускулистый. Он мускулистый, но бицепсы Тома буквально в два раза больше, чем у Кейла. Том всегда был большим парнем, но сейчас он выглядит ещё больше, как будто провёл некоторое время в гимнастическом зале.
Я вижу, как на лице Кейла расплывается улыбка.
— Ты отшила Тома Картера?
— Да, — ухмыляюсь я.
Он восхищённо смеётся.
— Это моя девочка. Могу поспорить, что это был огромный удар по его эго. Ни один парень не любит, когда его отвергают, и осмелюсь предположить, что с Томом этого никогда не случалось, поэтому его эго наверняка всё помнит.
— Уверена, что я никак не повлияла на его эго. Он был отвергнут за всех предыдущих женщин.
Я толкаю Кейла в бедро своими пальцами. Он хватает меня за ногу и удерживает её, заставляя смеяться.
— Я очень сомневаюсь в этом. Большинство женщин просто ложатся и раздвигают ноги перед ним.
— Слишком много информации, спасибо. И я не большинство женщин, — я смотрю на него снизу вверх с моей лучшей дерзкой усмешкой.
— Я знаю, что ты не такая. Вот, в чём проблема, — он встаёт на ноги, на его лице отражается забота.
— Ты великолепна, талантлива и умна. Ты вызов для такого парня, как Том, и ты прямолинейна, потому и отказала ему…
— Дважды, — напоминаю ему я. Не знаю, почему я это сделала.
— Видишь? Это то, что я имею в виду. Он уже воспринимает тебя как вызов, потому что ты отшила его в первый раз, и он попробовал ещё раз, — он проводит рукой по волосам, приводя их в беспорядок. — Ему бы не понравился второй нокаут. Этот был, вероятно, ещё хуже, чем первый. Такие ребята, как Том, не привыкли к такому отношению. Это бросает нам вызов, и нет ничего, что парень любит больше.
— Кейл, он больше не гоняется за мной. Он отказался. Сдался. С того последнего раза, когда он приставал ко мне, сто лет прошло, и с тех пор он больше не пытался, — я обхватываю свои ноги. — Это закончилось. Уже. Во всяком случае, у Тома есть много других женщин, бегающих за ним, чтобы утруждать себя старой доброй мной. Но спасибо тебе за беспокойство обо мне.
Я оборачиваю руками его талию, обнимая.
Он нежно целует меня в макушку.
— Это моя работа — беспокоиться о тебе.
— И ты справляешься с этой задачей, не так ли? — я откидываюсь на спинку кресла, чтобы посмотреть на него, выпуская его из своих объятий.
Он ласково похлопывает меня по подбородку.
— С тех пор, как мне исполнилось двенадцать лет.
— О, я забыла сказать тебе. Тот телефонный звонок, на который я тогда побежала отвечать, это был Джейк. Он знает, что Ралли — мой папа. Ралли звонил ему.
Кейл хмурит лоб и прислоняется к стене.
— Как всё прошло?
— Тур-автобус движется, не так ли? — улыбаюсь я.
Он улыбается мне в ответ.
— Это должно было произойти, Ли. И когда мы станем знаменитыми…
— Когда? — ухмыляюсь я.
— Да, чёрт возьми, когда. Как только наша музыка попадёт в радиоэфир, мы станем популярными, детка!
Я смеюсь над его энтузиазмом и верой в нашу группу.
— Ты голодна? — он открывает дверь.
Я следую прямо за ним.
— Это перевод для того, чтобы я приготовила ужин, так как вы все голодны?
Он поворачивается, идя задом наперёд.
— Ты же знаешь, что мы дерьмово готовим, Ли. Поэтому либо это сделаешь ты, либо мы будем голодать, ожидая пока Генри сделает свою первую остановку, — дуется он.
— Тьфу, — я закатываю глаза и игриво толкаю. — Прекрасно. Я приготовлю.
— Хочешь, чтобы я помог? — ухмыляется он.
Он знает, что мне не нужна его помощь. Кейл — это лютый кошмар на кухне. Он устраивает больше беспорядка, чем можно себе представить, притом мешает мне. На этой кухне не хватит места для нас обоих.
— Иди играй в игры, — я машу рукой в сторону Сонни и Вана, играющих в какие-то гоночные игры.
Никаких признаков Тома. Может быть, он спереди, с Генри.
Кейл садится с ребятами. Он говорит им, что я приготовлю обед. В ответ они все кричат, насколько любят меня.
Качая головой и улыбаясь, я слышу, как позади меня открывается дверь, и вижу, как из ванной выходит Том. На нём нет ничего, кроме полотенца.
Мой рот на самом деле начинает наполнятся слюной. Я не шучу. Это отпечатывается в моей памяти, потому что я открыто пялюсь на него. Кожа ещё влажная, капли воды стекают с его татуированной груди. Конечно, я знаю, что у него есть татуировки. Обе его руки забиты рукавами, но также тату есть у него на груди и животе. «УШ» — написано большими буквами на его левой груди.
И это потрясающая грудь. В ней нет ни одной унции жира.
Под ней и чуть выше удивительных шести кубиков большими буквами написано: «Вчера — это память. Завтра может не наступить никогда».
Я чувствую вспышку эмоций от этих слов, ну, пока не дохожу до полотенца. Это привлекает моё внимание. Я вижу слова, которые выглядывают из-под него, но я не могу разобрать, что они означают.
Я возвращаюсь к реальности, когда Том прочищает горло.
Я перевожу взгляд на него. Он ухмыляется.
Я рассматривала его, и он это знает.
Дерьмо дерьмовое.
Я вновь выставляю защиту, игнорируя свои горящие щёки. Я говорю твёрдым тоном:
— Я была бы признательна, если бы ты носил немного больше одежды, когда ходишь здесь.
Выражение его лица остаётся нейтральным.
— Я забыл взять с собой чистую одежду. Виноват. Больше не повторится, — он отворачивается от меня, но я слышу его бормотание: «Мой зад не в её вкусе».
Игнорируй это. Он хотел, чтобы ты услышала его. Вот, почему он это сказал.
Просто игнорируй его.
Чёрт возьми! Я не могу игнорировать его!
— Ты не в моём вкусе! — кричу я.
О, Боже. Почему я не могу просто закрыть рот?
Я не в состоянии посмотреть, слышали ли меня ребята.
Том поворачивается со слабой улыбкой на лице.
— Прости. Что?
Он моргает мне через плечо, говоря мне всё, что мне нужно знать. Ребята услышали меня.
Дерьмо.
Я выпрямляю спину, чтобы казаться жёсткой.
— Я слышала, что ты сказал.
Он наклоняет голову в сторону с невинным взглядом на лице.
— А что я сказал?
Играющий в игры ублюдок.
— Ты знаешь.
— Нет, не знаю, — он пожимает плечами. — Пожалуйста, просвети меня.
— Ах! — рычу я, раздражённая тем, что он заставляет меня повторять его подлые слова. — Ты сказал: «Мой зад не в её вкусе».
— Ты уверена, что я это сказал? — он упирается плечом в стену.
Я упираю руки в бёдра.
— На сто процентов.
— Но зачем мне говорить это?
— Потому что я смотрела на твою голую грудь.
Долбаный сраный ублюдок.
Он играет со мной.
Моё лицо горит.
— Ты такой мудак!
Он смеётся.
— Я мудак? Господи, о чём ты? Нам что, двенадцать? И не оскорбляй меня. Это не я та извращенка, которая пялилась на моё горячее тело.
— Я не извращенка! — возмущённо кричу я.
— Значит, ты признаёшь, что я горячий.
— Я что? Нет, я ничего не признаю!