— Да. Но трудности есть у каждого. — Он посмотрел на Селию. — Как у тебя и твоей мамы.
Селия опустила глаза на руки и кивнула:
— Да.
Сайлас накрыл ее ладонь своей.
— Расскажи мне о ней.
Селия повернула свою ладонь вверх и сжала его руку. Она вглядывалась в веснушки и вены на тыльной стороне его кисти.
— Нечего рассказывать. Она выбрала наркотики вместо меня.
Сайлас задумался на минуту, а потом спросил:
— Какое у т-тебя лучшее воспоминание?
Селия задумалась.
— Наверное, перед сном, когда я была маленькая, еще до ее зависимости. Она почти всегда читала мне книгу — что-то о том, сколько поцелуев требуется, чтобы пожелать спокойной ночи, или что-то вроде. Я любила ту книгу. Там было что-то про уши похожие на розы, и мне казалось, что это так здорово. Я всегда трогала свои уши и представляла, что это роза, желтая. Потом она целовала мои уши и мои глаза, мой нос, прежде чем выключить свет.
— Что еще?
Селия позволила мыслям вернуться в прошлое.
— Она всегда говорила мне, что я умная. Даже когда она плохо соображала. Она говорила, что я никогда не облажаюсь и не останусь одна с ребенком, потому что я слишком умная, чтобы позволить такому случиться.
Селия тяжело сглотнула, заставляя себя не расплакаться, когда внезапно поняла, что оказалась более похожа на свою мать, чем когда-либо хотела.
Сайлас задавал еще вопросы, и может быть потому, что его голос был мягким и он держал ее за руку, Селия рассказала ему о случае, когда мама таскала ее через весь город в поисках человека, у которого были «лекарства, в которых она нуждалась». Селия так устала, что еле переставляла ноги. Когда она начала плакать, мама стала трясти ее за плечи и спрашивать, почему она думает только о себе. Когда они наконец нашли мужчину в грязном притоне, где пахло протухшей едой, тот наорал на маму за то, что она притащила своего никчемного ребенка с собой, потому что он хотел от нее платы, которую она не могла предоставить в присутствии ребенка. Мама оставила ее сидеть на ужасной грязной кухне, а сама пошла в спальню с мужчиной. Когда они наконец пошли домой, мама была счастливой и смеялась, она сказала, что завтра Селия может пропустить школу и они смогут поспать подольше, а потом поиграть в парке. Так она пыталась извиниться за ужасную ночь.
— Мне жаль, — сказал Сайлас, когда она замолчала.
— Могло быть и хуже, — сказала Селия.
— Как?
— Звучит ужасно, но я думаю, что если бы она осталась жива, то было бы хуже. По крайней мере, когда она умерла, я почти целый год прожила у Хандли. Они были хорошими добрыми людьми. Я говорю как ужасный человек.
— Нет.
Селия удивлено посмотрела на него. Она всегда чувствовала себя виноватой за облегчение, которое испытала, когда мама наконец умерла.
— Нет?
— Ты говоришь, как м-маленькая девочка, которая нуждалась в п-помощи.
— Хандли мне определенно помогли. — Селия рассказала Сайласу о Хандли, особенно про Майру. — Она была мне хорошей матерью. Я очень горевала, когда им пришлось переехать, но я хотя бы прожила с ними достаточно долго, чтобы увидеть, как на самом деле выглядит семья. И научиться молиться.
Последние несколько миль до Юджина они провели в приятной тишине. Селия никогда не рассказывала о себе столько, и она подозревала, что Сайлас тоже рассказал ей больше обычного. Они оба пережили трагедии. Хотя их трагедии были разными, они, кажется, понимали друг друга, и Селия не сожалела о том, что рассказала ему так много.
Не думая, она положила ладонь на живот. Часть ее хотела рассказать Сайласу о растущем внутри ребенке. Она хотела, чтобы он знал, что с ней произошло. Будет ли он таким же добрым и понимающим? Станет ли держать ее за руку и пытаться утешить, или это вобьет между ними клин? Одно дело — сочувствовать боли, причиненной лишенной заботы маленькой девочке. Отнесется ли он иначе к тому, что сделал с ней Дэмиен? Скоро он и так узнает, расскажет Селия или нет. Может, стоит рассказать ему и покончить с этим? Если он не сможет справиться с этим, она хотела бы знать, чтобы не позволить своим чувствам к нему вырасти и стать сильнее.
Она набрала побольше воздуха в грудь и расправила плечи:
— Так вот...
— Приехали, — одновременно с ней сказал Сайлас.
Они подъехали к «Принцу Пюклеру», и Сайлас сжал ее руку, прежде чем отпустить, чтобы заглушить двигатель.
Глава 28
— Откуда ты знаешь это место? — спросила Селия, пока они стояли в очереди, разглядывая стенд с перечнем вкусов.
— Тетя Нэнси привела меня сюда, когда мы ездили на игру «Уток».
— Уток?
— Это т-талисман Орегонского университета.
— Кто выбирает талисманом утку?
— Полегче. Мы любим своих уток.
Селия примирительно подняла руки.
— Эй, утки классные. Нет ничего страшнее, чем переваливающаяся навстречу утка. — Селия повернулась к стенду. — Как думаешь, что мне взять?
— Что нравится.
Они подошли к прилавку.
— Ты пробовал мандариново-шоколадное? — Сайлас покачал головой. — А вы? — спросила Селия девушку за прилавком.
— Это одно из моих любимых, — ответила та.
— Я возьму его, — сказала Селия. — В вафельном рожке.
Девушка ввела заказ в кассовый аппарат и повернулась к Сайласу:
— А вам?
— Я возьму клубничное.
Когда их заказ принесли, Селия повернулась к Сайласу.
— Только не говори, что мы ехали два часа, чтобы ты мог заказать клубничное мороженое.
Сайлас засмеялся:
— Оно мне нравится.
— Это его ты ел в тот день, когда приезжал на игру?
Должно же быть объяснение такому заурядному выбору после поездки, которую и затеяли-то ради мороженого.
— Нет. В тот день я ел мятное «Орео».
— Что ж, мятное «Орео» кажется чуть более стоящим такой дальней поездки. Разве у «Би-Джея» нет клубничного мороженого? Прямо в Систерс?
Сайлас притворно рассердился:
— Да. Их мне тоже нравится. Н-но я хотел именно это, так что наслаждайся своим экзотическим вкусом, а я буду наслаждаться своим.
— Твой вряд ли можно назвать экзотическим. — Направившись к столику у окна, Селия лизнула свое мороженое. — М-м-м, это фантастика.
— Это тоже. Хочешь попробовать? — Сайлас протянул свой рожок, наполненный бледно-розовым мороженым с яркими кусочками клубники.
— Нет, спасибо. — Селия с подозрением посмотрела на Сайласа. — Ты спрашиваешь, потому что хочешь попробовать мое? Я даже не стану тебя винить, поскольку мой выбор лучше.
— Я пытался быть вежливым. Я не хочу твое мороженое.
Селия подняла бровь:
— Можешь есть свое сам. Если я захочу клубничного мороженого, то куплю его в Систерс. Может даже в магазине.
Сайлас покачал головой, но он улыбался.
В ресторане было многолюдно, шумно и холодно, так что, когда они вышли на тротуар, полуденная жара показалась приятной. Они не пошли к «Джипу», а прогуливались по улице, разминая ноги и рассматривая разношерстные магазинчики.
— Это не только из-за мороженого, — сказал Сайлас.
— Что?
— Я люблю клубничное мороженое, но я п-предложил поехать в Юджин не из-за мороженого. — Селия вопросительно посмотрела на него. — Мне не хотелось везти тебя домой.
Губы Селии изогнулись в улыбке, а сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она почувствовала взгляд Сайласа и поняла, что ей трудно успокоить дыхание, но подобное признание требовало какого-то ответа.
Селия поймала его руку и сжала.
— Это была очень хорошая идея.
* * *Когда Сайлас свернул на подъездную дорожку тети Нэнси, было уже темно. Сайлас не припоминал дня, которым наслаждался бы больше. Они держались за руки, смеялись и разговаривали. Селия отличалась от любой из его знакомых девушек. Она держала его в тонусе, потому что не переставала его удивлять. В одну минуту она серьезна и погружена в свои мысли, а в другую шутит. Она кажется скрытной и застенчивой, но потом неожиданно пихает его локтем или берет за руку. Ему нравилось в ней очень многое.
Мало того, он сам себе нравился больше, когда она была рядом. Когда они были вместе, он почти забывал о своем заикании и, когда застревал на каком-то слове, не испытывал обычных неловкости и унижения. Она относилась к этому просто как к еще одной черте его характера. У Сайласа голубые глаза и каштановые волосы. Он высокий и сухощавый. У него длинные пальцы, большие ступни и заикание. Ему нравилось, как Селия дразнила его и заставляла смеяться. Его сердце раздулось, как воздушный шарик, когда она открылась ему и доверила свои секреты, потому что он знал: ей нелегко делиться такими вещами. Ему хотелось защищать ее и заверить, что боль осталась в прошлом, а впереди их ждет только хорошее.
Он был уверен в этом. Мысли о присутствии Селии в его жизни казались такими же естественными, как о том, что солнце восходит каждое утро или что в сумочке у тети Нэнси всегда есть лакричная конфетка. Она нравилась Сайласу. Это казалось ему правильным, и он почти не вспоминал про одиночество, которое ощущал большую часть своей жизни.
Он не рассказал Селии о своих чувствах. Ему не хотелось спугнуть ее торопливыми заявлениями, поэтому он решил действовать медленно и позволить ее чувствам догнать его.
Они шли к входной двери, держась за руки. Внутри горел свет, и сквозь открытое окно они слышали голоса судей танцевального шоу.
— Хочешь посидеть тут несколько минут? — Сайлас показал на качели в углу веранды.
Селия улыбнулась:
— Все еще не готов прощаться?
Сайлас придержал качели, пока она забиралась на сиденье с ногами.
— Может, нам надо было продолжать ехать.
— Так мы доехали бы до Портленда, — сказала Селия.
— Я слышал, там есть м-место, где продают вкусное мороженое.
— Теперь тебе хочется ванильного? — спросила Селия.
— В следующий раз дам т-тебе выбрать за меня, чтобы не придиралась.
Сайлас обнял ее одной рукой, а Селия положила ладонь ему на бедро. Он протянул вторую руку и переплел их пальцы.
— Если твой выбор мороженого единственное, к чему можно придраться, то все в порядке. Кроме того, я не придираюсь, а дразнюсь.
Селия смотрела на их руки, и ей потребовалось усилие, чтобы продолжать дышать ровно.
— Сегодня был хороший день, — сказал Сайлас.
— Почти идеальный.
Сайлас отстранился и посмотрел на Селию.
— Почти?
Она пихнула его локтем.
— Если мы скажем, что он был идеальным, нам будет не к чему стремиться. Мы будем только оглядываться назад и говорить о сегодняшнем дне.
— Хм-м. Такой ответ мне нравится.
Они молча сидели, Сайлас несильно отталкивался ногой, движение качелей было медленным и гипнотическим. Внутри дома ведущий объявил, что Джез и Мигель будут танцевать вальс, и зазвучала песня. Мелодия лилась из окна и растекалась по веранде.
«Ты можешь думать, что ветер дует, только чтобы тебе было холодно, но, дорогая, ты не знаешь, что ветер говорит: «Приятель, просто обними ее». Ты можешь думать, что луна сияет, только чтобы освещать небо, но ты ошибаешься, потому что луна существует, чтобы отражаться в твоих глазах».
Песня была романтичной до смущения и напомнила Сайласу о том, как он танцевал с Селией несколько недель назад. Его удивило, насколько сильно изменились его чувства. В тот вечер единственное, чего он хотел, — это набраться достаточно смелости, чтобы пригласить ее на танец. Сейчас он был мужчиной, который думал о будущем с женщиной, с которой ему уютно и которая зажигает в нем огонь. Не так давно он отказывался заглядывать в будущее, потому что видел там только более старшую и одинокую версию себя. Теперь он видел намного больше. Как будто Селия взяла его черно-белую жизнь и раскрасила ее в яркие цвета.
Тетя Нэнси выключила телевизор, и квадрат света из гостиной, освещавший дальний угол веранды, исчез. Собака Эрла Мерфи бешено лаяла пару минут — наверное, гоняясь за белкой или скунсом, — пока Эрл не вышел и не позвал ее в дом.
Сайлас повернулся к Селии. В бледном свете фонаря ее лицо казалось таким нежным. Когда она посмотрела на него, он не отвел взгляд. Глядя ей в глаза, он придвинулся ближе, и уже оба закрыли глаза в тот миг, когда их губы встретились. Ее губы были мягкими и сладкими, и Сайлас продлил поцелуй на несколько секунд. Когда он начал отстраняться, Селия положила ладонь ему на щеку и притянула ближе, целуя в ответ. Этот жест словно распахнул душу Сайласа, и неожиданно он пожелал все, что запрещал себе хотеть. Когда их губы двигались вместе, перед его закрытыми глазами расцвел целый мир возможностей. Он чувствовал себя храбрым, и сильным, и достойным.
Сайлас одной рукой обнял Селию за талию и притянул ее ближе, желая стереть любое расстояние между ними, желая, чтобы близость сплавила их так тесно, что никому из них никогда больше не пришлось бы противостоять миру в одиночку.
Он улыбался себе, когда Селия наконец зашла в дом, а он шел обратно к «Джипу». Если до этого он влюблялся в нее постепенно, то сегодняшний день отправил его вниз по склону, как лавина лыжника.
* * *Селия закрыла дверь и плавно повернула замок. В комнате было темно, за исключением отсвета фонаря на веранде и света в ванной дальше по коридору. Нэнси легла спать. Знала ли она, что Селия с Сайласом сидели снаружи? Она покраснела, представив, что Нэнси выглядывала из-за штор и видела, как они целовались на качелях.
Прислонившись к двери, она слушала, как звук «Джипа» Сайласа затихает вдали. Селия улыбнулась и дотронулась до своих зацелованных губ. Неужели только сегодня утром она сидела на скале, глядя на воду и мечтая, чтобы Сайлас взял ее за руку? Ей потребовались все крохи смелости, чтобы взять его под руку. Казалось, день все набирал скорость, как взлетающий самолет, все быстрее и быстрее унося ее навстречу чувствам, которые она испытала вечером.
Сайлас. Она даже подумать не могла о нем без того, чтобы чувствовать себя как в досадном клише. Сердце таяло, коленки подгибались, пульс зашкаливал. Сайлас не походил ни на кого из мужчин, которых она когда-либо встречала. Он не хвастался и не пускал пыль в глаза. Он не стремился произвести впечатление. Он тихо двигался по жизни, надежный и добрый. Он заботился о своей тете и усердно работал.
Селия думала, что после того, что сделал с ней Дэмиен, она никогда не сможет доверять другому мужчине. Но Сайлас, даже не зная о том, что веру Селии необходимо восстанавливать, показал ей, насколько разными могут быть мужчины.
Засыпая, Селия мысленно вернулась к последним минутам дороги в Юджин. В тот момент — когда они поделились многими подробностями своего прошлого — Селия хотела рассказать ему о ребенке. Он был таким нежным, таким чудесным, конечно он понял бы и не стал бы ставить это ей в вину. Она представила, какой была бы его реакция. Его добрые глаза разглядели бы ее боль, и он притянул бы ее в свои объятия. Он сказал бы, что сожалеет о том, через что ей пришлось пройти, и пообещал бы помочь ей пережить все, что бы ни ждало в будущем. Он держал бы ее за руку, пока она выбирала бы, кто будет растить ее ребенка, и позволил бы ей плакать на своем плече из-за разбитого сердца.
Все, что ей нужно, — это найти правильное время, чтобы сказать ему. Она подумает об этом в следующий раз. Сегодня ей не хотелось видеть сны о трудностях. Селия перевернулась на другой бок и посмотрела на серпик луны в окне спальни. Сегодня ей хотелось видеть сны о качелях, песнях о любви и почти идеальных поцелуях.
Глава 29
— Адам хотел поговорить с тобой, прежде чем ты уедешь. — Джин работала в приемной в лесничестве Дешют. — Он в своем кабинете.
Сайлас постучал по косяку открытой двери Адама. Адам говорил по телефону и махнул Сайласу, чтобы тот входил и садился.
— Сайлас только что пришел, так что я сообщу ему, — сказал Адам в трубку. — Он работал на нескольких пожарах с «Фёст Страйк» в прошлом году, так что знает их инструкции. Удачи там.