— Кир, ты что такая грустная? — спросила Лика. — Ничего не ешь.
— Я уже сыта, — выдавила я с трудом.
— Все равно, — не унималась Лика, — может, у тебя рана болит? Тут наверняка есть медпункт.
— У меня ничего не болит, — грубо сказала я.
Она растерянно моргнула и замолчала. Вадим кашлянул.
Я больше не могла выносить все это, встала, с грохотом отодвинув стул.
— Куда ты? — удивленно проговорила Лика.
— Мне нужно. На пять минут. Я скоро вернусь.
Они не удерживали меня.
Понимая, что делаю самую большую в жизни глупость, которую потом никогда себе не прощу, я стремительно пересекла зал и скрылась в дамской комнате. На глазах у меня кипели слезы. Я редко плакала, очень редко, почти никогда. Но сейчас, едва захлопнув за собой дверь, я отчаянно разрыдалась. Тушь текла по моим щекам, подбородок был в губной помаде. Я склонилась над белоснежной раковиной, включила воду и все продолжала сотрясаться и всхлипывать. Я презирала себя, презирала и ненавидела. Уродка, никому не нужная никчемная дура, доверчивая курица!
«Чтоб ты сдохла!» — твердила я беззвучным шепотом. — Что бы ты провалилась! Дура, дура, дура!»
Дверь скрипнула, в туалетную зашла миловидная, высокая блондинка. Увидела меня, остановилась в нерешительности.
— Девушка, вам плохо?
— Мне хорошо! — отрезала я.
— Но вы… так плачете. Может быть, нужна помощь?
— Да, нужна. Нужна. — Я подняла на нее свое жуткое лицо, залитое слезами вперемешку с косметикой. — Убейте меня. Возьмите у охранника автомат и застрелите. Или зарежьте ножом. Мне все равно.
Блондинка испуганно отшатнулась, схватилась за ручку двери и вылетела вон. Я криво улыбнулась ей вслед.
Оставаться здесь и продолжать реветь становилось опасным — вот-вот могла появиться Лика, обеспокоенная моим долгим отсутствием. Я нагнулась над краном, смыла остатки косметики, затем вытерла лицо платком и накрасилась заново. Глянула в зеркало — на меня смотрела белая маска: пустые глаза, обведенные черным контуром, кровавая щель вместо рта.
«Чтоб ты сдохла», — повторила я в последний раз и, высоко подняв голову, вышла из туалета.
Оказалось, я спешила не зря: Лика и Вадим больше не болтали и не смеялись. Оба напряженно смотрели на дверь, ведущую из зала в вестибюль. Когда я появилась, на их лицах отразились облегчение и радость.
Я подошла к столику и растянула губы в резиновой улыбке.
— Простите, пришлось немного задержаться. Маленькие дамские неприятности — поехали колготки.
Лика понимающе закивала. Вадим усмехнулся и закурил очередную сигарету. Я уселась за столик, подвинула к себе тарелку с почти нетронутой едой. Меня мутило, но я героически принялась ковырять вилкой остывшее жаркое.
Вадим и Лика молчали. Я заметила, что Лика украдкой поглядывает на часы.
— Ты куда-то торопишься?
— Я? Нет, с чего ты взяла? — Она так испугалась, будто я застала ее за кражей денег или каким-то другим непристойным занятием.
— Мне показалось, — спокойно проговорила я.
Остаток вечера мы проболтали о какой-то ерунде, причем Вадим явно скучал, курил сигарету за сигаретой, взгляд его то и дело становился отсутствующим — мыслями он блуждал где-то далеко от нас.
Лике наконец это надоело. Она притворно зевнула и произнесла:
— Двенадцатый час. Кажется, пора по домам.
— Да, пора, — согласилась я.
— Как скажете. — Вадим сделал знак официанту, чтобы тот подошел, потребовал счет, расплатился, оставив щедрые чаевые.
Мы с Ликой поднялись и пошли в гардероб.
— Возьмем машину, — сказал Вадим, догоняя нас, — вы ведь рядом живете, мне Лика рассказала.
— Рядом, — подтвердила я.
После рыданий в туалете я полностью отупела, говорила и двигалась, как робот, на каком-то автопилоте.
Мы вышли на улицу, Вадим остановил «Волгу».
В машине Лика села рядом со мной, тесно прижалась к моему боку. Я вдруг почувствовала, что она поглаживает меня по руке.
— Ты что?
— Ничего. — Лика наклонила голову, ее волосы коснулись моей щеки. — Просто… благодарна тебе за чудесный вечер. За то, что ты позволила мне пойти с тобой.
— Не стоит благодарностей. — Я отчего-то ощутила отвращение от ее близости, от того, что ее губы щекочут мое ухо, и отодвинулась.
Лика больше ничего не говорила. Через полчаса мы были у дома.
— Ну вот, девочки, — проговорил Вадим, высаживая нас возле подъезда, — приятно было провести с вами время. Надеюсь, этот раз будет не последним.
— Да, да, конечно, — сказала Лика и улыбнулась.
Я молчала.
Вадим нагнулся и по очереди чмокнул нас в щечку. Затем повернулся и побежал к машине. Взревел газ. Мы с Ликой стояли и смотрели, как автомобиль уносится в темноту, словно тает в ней.
Она вдруг схватила меня за руку:
— Цветы! Ты забыла свои розы! Там, в машине!
— Бог с ними, — с трудом шевеля губами, проговорила я.
— Но… как же? — Лика жалко улыбнулась. — Такой букет… — Она не договорила. Уронила голову ко мне на грудь и бурно разрыдалась.
— В чем дело? — с нарастающим раздражением спросила я.
Мне было холодно, хотелось скорее оказаться дома, забраться под одеяло, закрыть глаза. Ликины истерики меня достали.
— П-прости м-меня, — всхлипывая, выдавила она.
— За что простить?
— Я… т-такая с-стерва, т-такая д-дрянь… — Лика подняла мокрое и прекрасное лицо, в глазах ее была мольба. — Вадим… он… в общем… он предложил мне встречаться. Сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Я… я согласила-ась… — Она снова зарыдала, страстно, отчаянно, вцепившись в лацканы моего пальто.
— Ну, что ж ты плачешь? — деревянным голосом произнесла я. — Он тебе понравился?
— Да, о-очень!
— Замечательно. Я рада за вас.
Лика от изумления даже плакать перестала.
— Ты что… совсем не сердишься?
— Нисколько. — Это говорил кто-то другой за меня. Я к тому моменту давно умерла, стояла мертвая, лишенная всех человеческих ощущений и эмоций. — Да, я не сержусь. Если только капельку, самую малость.
— Боже мой, Кирка, ты прелесть! — Лика схватила меня в охапку, принялась тормошить, осыпать поцелуями. — Ты — чудо, сама доброта. Если б ты знала, как я счастлива, как счастлива! Он — необыкновенный, самый лучший! И как только я могла переживать из-за какого-то Эдика?
Я почувствовала, что меня сейчас стошнит, и мягко освободилась из ее рук.
— Поздно. Пошли спать. Вещи вернешь завтра.
— Конечно. Спасибо тебе. Ты… правда, в порядке? Не переживаешь из-за Вадима?
— Нет. Зачем он мне? Мы друг другу совсем не подходим.
— Ну, хорошо. — Лика шмыгнула носом и улетела в подъезд.
Я пошла следом за ней. С трудом переставляя ноги, добрела по ступенькам на свой этаж, отомкнула дверь. Мать давно спала. Я сняла пальто, пробралась в комнату, не зажигая света, нырнула в кровать.
Я думала, что утону в слезах, но слез больше не было. Очевидно, я выплакала их там, в туалете ресторана. Укрывшись с головой, я принялась беседовать сама с собой.
Я уговаривала себя, что ничего страшного не произошло и Лика вовсе не предала меня. Все равно Вадим не стал бы встречаться со мной, наше свидание было случайностью. Лучше раньше, чем позже, когда я привязалась бы к нему, влюбилась окончательно и бесповоротно. Лучше сразу — отсечь, и дело с концом.
Потом я заснула. А проснулась от телефонного звонка. Звонила Лика.
— Как ты? — голос ее звучал напряженно и робко.
— Нормально, — ответила я.
— Можно я зайду, занесу одежду?
— Заходи.
Через пять минут она стояла в моем коридоре.
— Вот. Спасибо. — Лика положила на тумбочку аккуратно сложенный костюм. Повесила на вешалку куртку, поставила на половичок сапожки.
Из кухни выглянула мать.
— Лика, идем пить чай.
— Не могу, Алла Ивановна. Убегаю.
— К нему? — догадалась я.
— Да. Он ждет меня у подъезда. Сказал, что на следующей неделе мы идем в ЗАГС, расписываться. Представляешь?
— Ты согласилась?
— Если честно, я пошла бы с ним хоть сегодня. — Лика посмотрела на меня пристально. Лицо ее было серьезным, как никогда прежде. — Я люблю его, Кир. Это любовь с первого взгляда. Помнишь, мы думали, что так не бывает? Еще спорили с Женькой Стрельниковой, помнишь? Так вот, бывает. — Она опустила голову, вздохнула. Затем отчаянно тряхнула волосами, так, что они волной рассыпались по спине. — Ну, пока! — рванула на себя дверь и скрылась на лестнице…
…Кира почти допила свой коктейль и отодвинула пустой бокал. Облизала тонкие губы, глянула на Валю, тихо сидевшую напротив.
— Хорошая история, не правда ли? — она усмехнулась. — Ты спросишь, что было дальше? Они действительно расписались через два месяца. Я была свидетельницей у Лики. Она выглядела потрясающе — белое шелковое платье, на голове венок из белых роз — искусственных, конечно. Одним словом, Снегурочка.
Вадим тоже был хорош — высокий, подтянутый, в элегантном светло-сером костюме с сияющим, смуглым лицом. Мы с ним избегали смотреть друг на друга — я видела, он чувствует себя неловко, стыдится меня, своего поступка.
А Лика — та ничего не стыдилась. Она, кажется, начисто позабыла, при каких обстоятельствах познакомилась с женихом: без умолку щебетала, порхала, как эльф, висла у меня на шее и все приговаривала тихим счастливым шепотом: «Кира, какой день! Какой волшебный день!»
Как ты думаешь, что делала я? Да ничего! Стояла рядом с невестой, выжимала из себя улыбку под прицелом видео и фотокамер, расписывалась в огромной амбарной книге, в той графе, где полагается расписываться свидетелям. Потом вместе с другими гостями за столом кричала «горько» и пила шампанское. Потом… потом ничего не помню.
Очнулась я в какой-то машине. За окнами была темень, рядом, привалившись к моему плечу, похрапывал какой-то потный, пьяный толстяк. Я с трудом отодвинула его лысую, тяжелую голову и хрипло спросила, обращаясь к маячившей впереди широкой водительской спине:
— Куда мы едем?
— Домой, — невозмутимо ответил тот, кто был за рулем, и чиркнул во тьме зажигалкой.
— Разве вы знаете, где мой дом?
— Здрасьте! — Водила многозначительно хмыкнул и на секунду обернул ко мне равнодушное и красное лицо — в салоне было не продохнуть от жары. — Вы же сами, когда садились, сказали адрес. Забыли, что ль?
— Забыла, — потерянно проговорила я. Потом взглянула на дремавшего под боком толстяка, и меня охватила тревога. — А этот… он… кто?
— Этот с вами, — невозмутимо пояснил мужчина.
— Со мной?! Я его даже не знаю!
Шофер пожал плечами, продолжая дымить сигаретой. Очевидно, он давно привык к подобным сценам, к тому, что его пассажиры не всегда помнят своих попутчиков — видимо, колымил исключительно в ночное время, когда трезвый клиент — редкость.
Меня охватила паника.
— Остановите сейчас же! — громко потребовала я. — Высадите его! Немедленно, слышите?
— Ну, дамочка, зачем же вы так? — незлобливо укорил меня водитель. — Человек в таком состоянии, куда же я его высажу? Вы ведь сами его и посадили, даже по имени называли. Как там его… а, вот, вспомнил — Жора! А говорите, не знакомы! — он осуждающе покачал головой.
Мужик продолжал мирно сопеть, устроив лысину на моих коленях. Я почувствовала, что мне становится все равно. Что ж, Жора, так Жора. Почему бы и нет? Вадима у меня отняли навсегда, а без него не важно, что и как со мной будет.
Мы продолжали ехать и вскоре действительно остановились у моего дома. Я нашарила в сумочке бумажник, расплатилась с ночным бомбилой, выгрузила из машины своего случайного знакомца, почти волоком дотащила до квартиры. Оказавшись на диване, он тут же вновь захрапел. Я оставила его в комнате, а сама ушла на кухню. Поставила себе там раскладушку, разделась, легла.
Я думала о том, что мне, наверное, не стоит часто бывать у Лики — только смущать лишний раз Вадима и мучиться самой. Молодые после свадьбы должны были поселиться в его двухкомнатной квартире — от нашего с Ликой дома далеко, на другом конце города. «Вот и хорошо, — сказала я себе. — Буду отговариваться тем, что тяжело ездить».
Однако ездить пришлось. Утром, едва я растолкала своего гостя, напоила его чаем и выпроводила за дверь, прозвонила Лика. Она была жутко взволнована:
— Куда ты подевалась вчера? Мы тебя искали, нервничали! Думали, Бог знает, что стряслось! — ее звонкий голосок дрожал от возмущения.
— Что могло случиться? — спокойно проговорила я. — Просто все стали расходиться, и я тоже. Взяла машину, доехала до дому. Отлично выспалась.
— Чего не скажешь обо мне! — Лика весело захохотала и тут же, спохватившись, проглотила смех. — Кир! Ты вот что… приезжай к нам. Приедешь?
— Зачем? — изумилась я.
— Я соскучилась.
— Соскучилась по мне?! Да ведь у тебя же медовый месяц!
— Ну и что, что месяц? Я без тебя не могу! Правда, Кирка, приезжай! И Вадик будет рад.
— Не уверена.
— Будет, будет! Вот увидишь. Пожалуйста, я тебя умоляю!
Я вдруг почувствовала, что на самом деле хочу приехать. Хочу поглядеть на Лику в ее новой квартире, хочу поболтать с ней. А главное, хочу хоть краем глаза глянуть на Вадима.
«А как же ночное решение? — мелькнуло у меня в голове, но я тут же нашла себе оправдание: поеду только на чуть-чуть, в первый и последний раз.
— Хорошо, — сказала я в трубку.
— Ура! — закричала Лика. — Ура, Ура! Я жду! Адрес у тебя в блокноте.
Я собралась, надела строгий школьный костюм, в котором сидела на экзаменах, слегка накрасилась и покатила через весь город на метро.
Лика встретила меня у дверей, легкая, воздушная, как нимфа, в прозрачном, невесомом пеньюаре и в восточных шлепанцах с загнутыми носами.
— Кирка, как здорово, что ты здесь!
Она расцеловала меня, окутав запахом дорогих и нежных духов. Очень дорогих — раньше такие ей были не по карману.
Из спальни выглянул Вадим. Он был в домашних брюках, без рубашки. Я невольно задержала взгляд на его безупречной, мускулистой фигуре, на широкой, смуглой груди, покрытой темными волосами.
— Здравствуй, — сказал Вадим. Сказал просто, дружелюбно — мне показалось, он тоже был рад моему приходу.
— Здравствуй. — Я постаралась, чтобы мой голос звучал совершенно спокойно, и мне это удалось.
— Идем пить чай, — пригласил он. — У нас есть торт, остался от вчерашнего, мы его взяли из ресторана.
Мы пили чай, ели торт и много еще разных вкусностей. Лика сидела у Вадима на коленях, обнимала его за шею. Он улыбался — довольно, блаженно, как сытый кот. Сначала это меня смущало, но потом я привыкла. Мне даже стало приятно — будто Вадим держал на коленях не Лику, а меня.
Я просидела у них до самого вечера, а потом уехала, несмотря на Ликины уговоры остаться. Я обещала ей вернуться завтра и вернулась. Меня встретили, как родную, даже выделили специальные тапочки.
С тех пор я стала бывать у Лики почти ежедневно. Меня не смущала часовая тряска в переполненном вагоне метро и то, что домой я попадала почти к полуночи. Там, у Лики, я получала необходимый мне заряд бодрости, свою крохотную порцию счастья, того самого, которое она у меня украла с детской улыбкой на лице. Уходя от нее, я чувствовала, что день прожит не зря, и торопилась снова стать свидетелем чужой любви, раз уж своей мне было не дано.
Ты спросишь — ненавидела ли я Лику? Нет, я продолжала любить ее. И продолжала любить Вадима. Знаешь, когда так сильно любишь кого-то — не важно кого, хоть собаку, — тебе начинают платить той же монетой. Постепенно Лика и Вадим привыкли ко мне, стали нуждаться в моем присутствии, доверять самые сокровенные секреты. Я сделалась для них незаменимой и была счастлива от этого. О большем — честное слово — я и не мечтала.
Через год они переехали в этот коттедж. Мотаться за город ежедневно я, конечно, не могла, но по выходным Вадим присылал за мной машину, и я проводила с ними весь уикэнд. Вот такая странная, но замечательная жизнь.
Когда Лика сообщила мне, что ждет ребенка, я была на седьмом небе от восторга. Сдувала с нее пылинки. Не позволяла ни до чего и пальцем дотронуться, ходила за ней всюду неотступно, как тень, боялась, как бы чего не вышло дурного — и так восемь месяцев. А в тот день, как на грех, задержалась на работе — в школу приехала комиссия, пришлось срочно разбираться с документацией, освободилась лишь в семь вечера. Подумала — поздно уже тащиться в такую даль, к тому же назавтра у меня был выходной. Завтра утром и собиралась ехать…