Шло время, подруги росли, постепенно становясь взрослыми. Жаба жила себе поживала, в ус не дула, все у нее было путем — и институтский диплом не за горами, и на сердце тишь да гладь, да божья благодать. А Красавица с каждым днем все больше страдала от своей красоты. Никак не могла остановиться на ком-нибудь из своих ухажеров, страшно нервничала, переживала. Даже, представь, похудела на пять кило, хотя благодаря этому стала еще красивей.
Жаба по-прежнему жалела подругу, утешала, как могла. И абсолютно не надеялась, что кто-нибудь когда-нибудь сможет полюбить ее саму.
И вот, в один прекрасный день, случилось чудо. Жабе встретился Принц. Он был настолько красив, что Жаба даже зажмурилась, чтобы не ослепнуть. Он спросил ее: «Ты кто?»
И Жаба ответила честно и откровенно: «Я — Жаба».
Но Принц не поверил ей. Он весело засмеялся и сказал: «Ты вовсе не Жаба. Ты симпатичная девушка, и я хочу пригласить тебя поужинать».
Жаба, конечно, согласилась. Она летела домой как на крыльях, представляя себе грядущий вечер. Ведь это было ее первое в жизни свидание, и с кем — с прекрасным, ослепительным Принцем! О, Жаба была счастлива, так счастлива, что не передать словами.
Она прибежала домой и застала там Красавицу. Та сидела в слезах. Она только что рассталась с очередным добрым молодцем, и у нее была депрессия. Добрая Жаба принялась привычно утешать подругу — гладила ее по голове, говорила, какая она красавица, обещала, что очень скоро ей повезет и найдется достойный ее добрый молодец.
А тем временем часы все тикали и тикали, и до вечера оставалось совсем мало времени. Жаба поняла, что еще немного — и она опоздает на свидание с Принцем. «Прости меня, — сказала она Красавице, — мне нужно уходить».
«Куда уходить?» — закричала зареванная Красавица и крепко схватила Жабу за руку.
«Меня ждет Принц», — застенчиво призналась Жаба. Ей было ужасно стыдно, что она такая счастливая, а рядом сидит несчастная Красавица с распухшим носом и красными глазами.
«Возьми меня с собой! — взмолилась Красавица. — Я не могу оставаться здесь одна. Я просто умру».
И что, ты думаешь, сделала эта дурочка Жаба? Послала подружку к чертовой бабушке, надела туфельки и убежала к Принцу? Как бы не так! Она кивнула и, скрепя сердце, проговорила: «Хорошо, идем».
И они пошли к Принцу на свидание вдвоем.
Не знаю, стоит ли рассказывать тебе конец — ты, наверное, и сама обо всем догадалась. Жаба оказалась полной идиоткой, потому что Принц, как только увидел Красавицу, так сразу же влюбился в нее и позабыл, что хотел ухаживать за Жабой. Из ресторана они ушли вдвоем — Принц и счастливая Красавица. А Жаба осталась одна. С тех пор она стала очень и очень злая и начисто перестала верить в дружбу. — Кира замолчала, глядя на Валю темными, как омуты, глазами.
Молчала и Валя, не зная, что сказать и нужно ли вообще что-нибудь говорить в ответ на эту страшную исповедь.
Прыщавый официант принес поднос с коктейлями. Кира придвинула к себе «Кровавую Мери».
— Надеюсь, ты все поняла? Или тебе объяснить поподробней? Красавица — это, конечно, Лика, Жаба — твоя покорная слуга. Ну, а прекрасный Принц — увы, Вадим.
— Но ты же… ты говорила, что вы с Ликой познакомились с ним одновременно, что он полюбил ее с первого взгляда. Ее, а не тебя.
— Я врала. — Кира невозмутимо усмехнулась и помешала соломинкой в бокале. — Специально врала тебе, сейчас поймешь, почему. Я встретила Вадима случайно — мы вместе стояли в очереди в ОВИР. Я должна была ехать с учениками в Чехию и оформляла загранпаспорт, он перерегистрировал старый, у которого закончился срок. Народу была тьма, записывались с ночи. Мой номер оказался как раз следом за ним.
От нечего делать мы разговорились. Вадим тогда еще только начинал свой бизнес, он увлеченно рассказывал мне о том, какие трудности приходится преодолевать, чтобы развить самостоятельное дело. Разумеется, я внимательно слушала — не столько потому, что мне было интересно, сколько из-за впечатления, которое Вадим с первого взгляда произвел на меня. Он сразил меня наповал. Всем — внешностью, манерами, умом, чувством юмора. Я и думать не могла о том, чтобы рассчитывать хоть на малую толику его внимания, просто сидела рядом и наслаждалась возможностью видеть его, слушать, кивать в ответ.
А он, когда подошла его очередь, вдруг пропустил меня вперед. Я сдала анкету и необходимые документы, вышла из кабинета, принялась благодарить его. И тогда Вадим… нет, это было невиданное чудо… он сказал… сказал: «Не стоит благодарностей. Лучше поужинаем вместе. Завтра, в шесть, в «Праге» — ведь ты же едешь в Чехию».
Я что-то пролепетала в ответ, я была вне себя от восторга. Мужчины почти не обращали на меня внимания, а такие мужчины… Это из ряда вон выходящее событие просто-напросто лишило меня рассудка. Я помчалась домой, сияя от счастья.
Весь вечер и половину следующего дня я никак не могла поверить в то, что произошло. Мне казалось, я сплю и вижу сон. Я больно щипала себя, чтобы проснуться. Но ровно в четыре часа зазвонил телефон. Это был Вадим.
«Ты знаешь мой номер?» — заикаясь, спросила я.
Он засмеялся.
«Знаю. Он был написан на твоей анкете. Я выучил его наизусть, пока сидел в очереди. Как насчет «Праги»?»
«Да, — сказала я, — да, да, да».
«Отлично. Я буду ждать». — Он повесил трубку.
Я, как сумасшедшая, кинулась в ванную. Приняла душ, вымыла голову, высушила и уложила волосы. Надела свой самый лучший костюм.
И тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла Лика. Глаза опухшие, на лице маска скорби. Я сразу догадалась, в чем причина ее печали — очередной роман закончился неудачей. У нее раз в месяц был роман, и каждый кончался чем-нибудь плохим — то она разочаровывалась в кавалере, то он начинал ее дико ревновать и закатывать скандалы, то еще что-нибудь в том же духе.
Сейчас Лика стояла передо мной, комкая в руках мокрый от слез платочек.
«Кирка, я умираю».
«Что такое? Эдик?»
«Он оказался подлецом. У него, представь, есть жена и двое детей. А мне он врал, что свободен, как птица».
«Наплюй на него, — сказала я. — Завтра ты уже встретишь другого».
«Я не доживу до завтра». — Лика прошла мимо меня в комнату, уселась прямо на ковер и горько зарыдала. Надо сказать, что даже рыдать она умела невероятно красиво — изящно заламывала руки, фотогенично опускала лицо, грациозно хлопала мокрыми ресницами.
Мне стало ее жаль. Мне всегда было ее жаль. Я привыкла считать Лику маленькой, неопытной, неприспособленной к жизни, этаким невинным, беззащитным цветочком.
Но сейчас она мне ужасно мешала. Она была некстати и совершенно не желала понимать этого. А у меня в кухне грелись щипцы для завивки. У меня стояла нераспечатанная новая коробочка французских духов «Шанель номер пять», которую мне преподнесли ученики. В общем, была целая куча неотложных дел, а главное, через двадцать минут я должна была выкатиться из дому и ехать на Арбат, в «Прагу», где ждал меня Вадим.
И я подавила в себе стыд и жалость. Я сказала:
«Лика, ты прости, но мне нужно уходить. Давай созвонимся вечером».
«Ты хочешь уйти? — она вскочила, уронила руки, ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам. — Ты оставишь меня одну? Нет, Кира, нет, прошу тебя, пожалуйста, не делай этого. Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. Обязательно!»
Я почувствовала угрызения совести. Что же со мной творится? Бросаю лучшую подругу в беде, и все из-за какого-то, почти незнакомого, парня. Готова бежать к нему, как собачонка, хотя вовсе неизвестно, чем окончится наше свидание.
Но что мне было делать? Остаться дома с Ликой? Неудобно — все-таки Вадим будет ждать, да и вдруг это мой единственный шанс встретить свою судьбу? Тогда, может быть, взять ее с собой?
Идея показалась мне вполне подходящей. Представляешь, какая я была тогда непроходимая дура? И это при том, что жизнь уже не однажды пинала меня и почти лишила всяческих иллюзий. Куда подевался весь мой горький опыт, накопленный с четырнадцати лет, когда из очаровательной, пухленькой малышки я превратилась в некрасивого и неуклюжего подростка, а после — в неинтересную, закомплексованную девушку?
Однако чему удивляться? Речь шла о Лике, а Лику я любила, как сестру, я просто не могла даже подумать, что она принесет мне беду. И потому предложила:
— Пошли со мной.
— Куда? — Лика вытерла кулаком зареванные глаза.
— В ресторан «Прага».
— Ты идешь в ресторан? — не поверила Лика. — С кем это?
— С молодым человеком.
— Откуда у тебя молодой человек? — довольно бесцеремонно поинтересовалась Лика, от любопытства сразу прекратив плакать.
Я не обиделась на нее за бестактный вопрос. Я понимала, что он вполне уместен — у меня никогда прежде не было ни свиданий, ни молодых людей. Я ответила:
— Мы познакомились вчера, в ОВИРе. Его зовут Вадим.
— Милое имя, — сказала Лика. Задумчиво похлопала мохнатыми ресницами и нерешительно проговорила: — Но… как же я с тобой пойду? Я ведь, наверное, вам не нужна, только буду мешать.
— Не будешь. — Я уже не слушала ее. Я видела лишь стрелки часов, неумолимо приближающиеся к пяти. Бог с ними, со щипцами, которые наверняка уже сгорели от ожидания — до Арбата от нашего Марьина пилить не меньше часа. Нужно срочно убегать и точка. — Не будешь ты мешать! — твердо повторила я. — Давай, собирайся. Через три минуты мы выходим.
Лика беспомощно всплеснула руками.
— Куда же я поеду в таком виде?
Только тут я заметила, что на ней легкий, застиранный халатик и домашние шлепанцы с помпонами. Гнать ее домой переодеваться смысла не имело — я отлично знала Лику и знала, что она может провозиться минут сорок, а то и час, подбирая себе гардероб.
— Надень мой новый брючный костюм, он мне длинноват, а тебе будет в самый раз. Возьмешь мою куртку и осенние сапоги — в них и зимой не холодно.
На улице действительно, несмотря на то, что стоял декабрь, была почти что оттепель.
Лика еще чуть-чуть поколебалась, а затем кивнула. Я вздохнула с облегчением, распахнула шкаф, достала оттуда «плечики» с костюмом, сунула Лике. Та принялась одеваться, без умолку болтая о всякой чепухе. Она давным-давно позабыла о своем огорчении, лицо ее разгорелось, глаза весело блестели.
Но даже тогда, в тот момент, глядя на нее, сияющую, умопомрачительно прекрасную, я не учуяла подвоха, не остановилась, пока не поздно, не приказала ей остаться, не ходить со мной.
Лика слегка накрасилась моей косметикой, повертелась перед зеркалом, затем натянула куртку и сапоги, и мы вышли.
Всю дорогу меня не покидало мучительное волнение. Мне казалось, мы жутко опаздываем. К тому же я совершенно не знала, как себя вести с Вадимом. Как сделать так, чтобы я ему не разонравилась, чтобы он захотел встретиться со мной еще и еще?
Лика сначала весело щебетала, но, видя, что я не поддерживаю беседу, постепенно тоже умолкла. Лицо ее стало серьезным и строгим. Возможно, она опять думала об Эдике и его, неожиданно открывшемся, семейном положении. А может быть, ей вспомнилась мать, бросившая ее совсем девчонкой.
Я была только рада, что Лика больше не пристает ко мне с разговорами. Остаток дороги мы проехали, думая каждая о своем. Вышли из метро и через пять минут были у «Праги».
Вадима я заметила еще издали — он был без шапки, в куртке нараспашку. В руке он держал букет ярко-алых роз. Ровно пять штук — я успела сосчитать до того, как мы подошли к нему. Пять штук красных, как кровь, крупных и свежих роз — мне никогда в жизни не дарили таких букетов. Вернее дарили ученики, но не мужчины.
Сердце мое начало таять, как кусок шоколада, поднесенный к пламени конфорки. Я уже любила Вадима, любила без памяти, как только может любить одинокое и обездоленное существо, почти смирившееся со своим отшельничеством и вдруг ощутившее надежду на счастье.
Лика дернула меня за рукав пальто.
— Где он? Ты его видишь?
— Вижу, — выдохнула я с восторгом.
— Вон тот? — она указала на коренастого толстяка в шляпе, прохаживающегося взад-вперед по тротуару.
— Да ты что? — возмутилась я. — Вот этот!
— Э-этот? — голос у Лики как-то странно дрогнул, будто она собралась запеть и неожиданно дала «петуха».
Она во все глаза смотрела на Вадима. Он почувствовал, что его разглядывают, обернулся. На лице его сначала возникла радостная улыбка, а затем… Затем оно вдруг стало очень серьезным и каким-то отрешенным.
Я подумала, что он не увидел нас или перепутал, принял за меня кого-нибудь другого. Я помахала ему рукой и громко крикнула:
— Вадим!
Он ничего не ответил и медленно двинулся нам навстречу. Странное выражение так и не покинуло его лица — он словно прислушивался к чему-то внутри себя. Подошел совсем близко, рассеянно протянул мне букет. Я взяла его — стебли роз были влажными, на лепестках блестели капли.
Почему-то вся моя радость, весь восторг куда-то пропали. Мне стало тоскливо и холодно, захотелось вернуть Вадиму его букет и сунуть руки в карманы пальто.
Мы, все трое, молчали, и я поняла, что нужно хотя бы что-то произнести, представить Вадима и Лику друг другу.
— Познакомься, Вадим, — сказала я и не узнала своего голоса, до того тускло и тихо он звучал, — это моя лучшая подруга, Лика.
Наконец он открыл рот.
— Очень приятно. — И протянул ей руку.
Лика положила ему в широкую, крепкую ладонь свои нежные, хрупкие пальчики.
— Мне тоже очень приятно.
Мне показалось, что время замерло. Застыло в одной точке, будто наступил «День сурка». Вадим держал Ликину руку в своей и не думал ее отпускать. А она не думала освобождаться от его пожатия. Они стояли и пожирали друг друга глазами.
А я… я вдруг отчетливо ощутила себя лишней. Мое сердце пронзила такая жестокая, невыносимая боль, что я с силой сжала стебли роз. Один из шипов впился мне в ладонь, я невольно вскрикнула. Вадим опомнился, тряхнул головой, будто пытаясь сбросить с себя внезапное наваждение. Лика испуганно заглянула мне в лицо.
— Что случилось, Кир? Почему ты кричишь?
— Розы, — сквозь зубы пробормотала я. — Я укололась шипом.
Лика взяла у меня букет, подняла кверху мою ладонь.
— Боже мой, у тебя кровь! Смотри, сколько!
Рука действительно была в крови, но я даже глазом не моргнула. Меня точно парализовало, нервы, рефлексы — все выключилось. Только становилось все холоднее с каждой секундой.
— Ничего страшного, — мягко проговорил Вадим, — сейчас все пройдет. — Он вынул из кармана чистейший и аккуратно выглаженный носовой платок, бережно вытер кровь, затем зачерпнул пригоршню снега и приложил к ранке. — Держи, кровотечение остановится.
Я послушно зажала снег в пальцах. Он тут же начал таять.
— Что ж, мы так и будем здесь стоять, а девчонки? — Вадим озорно улыбнулся. — Идем праздновать нашу встречу.
Он взял нас обеих под руки — я оказалась справа, а Лика слева — и повел к дверям ресторана. Мы прошли мимо швейцара, сдали в гардероб верхнюю одежду и очутились в большом, просторном зале.
— Вон тот столик наш. — Вадим кивнул в дальний, очень уютный уголок. — Я еще с утра его заказал. Так что чувствуйте себя как дома.
Атмосфера ресторана, тихая, приятная музыка, бесшумно двигающиеся, вышколенные официанты — все это подействовало на меня успокаивающе. Я немного расслабилась, ожила. Мне стало казаться, что я зря запаниковала.
Вадим сидел напротив нас с Ликой и улыбался обеим. Зубы у него красиво блестели, на подбородке была видна маленькая ямочка. Мне ужасно захотелось дотронуться до нее рукой, но при Лике я не могла сделать этого.
«Чтоб ее черт побрал! — подумала я с неожиданной злостью. — Притащилась сюда и все портит».
Принесли заказ. Стол был шикарный — шампанское, икра, деликатесные салаты и еще много всякой всячины, названия которой я даже не знала. Мы с Ликой только глазами хлопали, а Вадим довольно усмехался.
— Вы ешьте, девчонки, ешьте, не стесняйтесь.
Он разлил шампанское по бокалам. Мы чокнулись.
— За нас, — тихо проговорила Лика и, поднеся бокал к губам, выпила его до самого дна.
— За нас, — повторил Вадим.
И снова мне почудилось в их тоне что-то странное, какое-то негласное единение, будто бы они могли читать друг у друга мысли и продолжали свой, давно начатый, немой разговор.