– Леш, Лешик! – закусила губу, чтобы не зареветь в голос. - Ответь мне ты где?
- Я здоров. Мое дело сгорело, - болезненно выдохнул он, – мой кабинет сгорел! Аппаратура, инструменты… Все!
- Как?
- Синим пламенем. Все, слышишь, все кануло! Мои кредиты, мои клиенты, мои сбережения… Черт!
- Леш, Лешенька… - я чуть не рассмеялась от счастья, что жив и здоров, не обгорел, дымом не надышался. Вытерла набежавшие слезы и нетвердой походкой переместилась в кабинет Богдана Петровича. Здесь висят фотографии моего родного города, придающие мне силу и уверенность. В прошедшие месяцы пребывания в этом доме я готовилась к сложным разговором с главой семьи Краснощек здесь, и именно здесь же их проводила. Смотрю на снимки и в сотый раз благодарю высшую силу за то, что родные мои живы и бушующий в телефоне Леша не пострадал.
А он все рассказывает, как горели те склады, как пламя из-за пожарных перекинулось в сторону двухэтажных строений на территории рынка. И хоть бы одна тварь позвонила раньше, до того как возгорание возникло на первом этаже. Но позвонили с опозданием. И все что он успел вынести и открутить, это малые крохи в отличие от того что осталось внутри.
- Материалы, клиентская база данных, снимки, протезы… стол!
Я дала ему еще минут десять, в течение которых поняла, что все сгорело двадцать четыре часа назад, до этого он подрался с кем-то из пожарников, потом с кем-то из арендодателей повздорил и попал в СИЗО. Оттуда его вытащил партнер. Я удивилась, подумав будущий, оказалось бывший. Так как партнер ничего не подписывал, а лишь спонсировал, то хочет забрать свою часть из сохранившегося и отчалить, оставив Алешу разбираться с кредиторами, страховщиками, клиентурой и прочей мишурой. Потом с Наташей поссорился. Потому что она, видите ли - так и знала, что у него ничего не получится и начала собираться к маме, домой.
Димке моему не звонил, других дружбанов дергать не хочет, ведь, они его не поймут, как и раньше не понимали. Вот и осталось, что звонить мне. А вообще он сидит в заброшенном парке, недалеко от ментовки, рядом бутылка водки и осколки разбитого телефона, который уже не пытается наорать на него требуя ответа.
- Лешик, ты умница. – Это было первое, что я смогла произнести за двадцать пять минут его ругани и единственное, что заставило его выпасть в осадок.
- Ты не напился в зюзю, не подрался…
- Но…
- Шшш, если ты не сидишь подследственным, то можно сказать и не дрался вовсе. Бутылка водки рядом, считай для растирания, кулаки явно в крови так?
- Так.
- Вот и смажешь, чтобы обошлось без заражения. Тебе сейчас нужны: ясная голова и целые руки.
- Чтобы вернуть долги. – Горько выдохнул он. – Там такие суммы…
- Чтобы возродить свое детище из пепла. – Возразила я. - Не считай это долгами, пусть это будет твой вклад в мировые ошибки. Скажем так, ты позволил сжечь Москву, чтобы выиграть войну.
- Это когда было, Ольчик…
- Хорошо, давай ближе к нашему времени. У 67 летнего Томаса Эдисона лаборатория сгорела, унеся труды многих десятилетии его работы.
- И?
- И это тебе не Чернобыль – все же остались живы.
Он тяжело вздохнул. Явно подбирая слова, чтобы сказать: «Ок, Ольчик, я понял. Давай закончим на сегодня. Я и так потратил твое время… позвоню потом». Яснее некуда, что он мне не верит, да и слышать что-либо, окрашенное в нездоровый позитив, не хочет. Но достучаться до него нужно сейчас, потому что в другой раз он просто этого не позволит.
- Я понимаю, это не твоя ошибка, а расплачиваться придется. К тому же прогореть вначале, когда ты только-только расправил крылья – ужасно. Перестаешь верить в себя и верить в успех. Но… - я сделала паузу и задала резонный вопрос, - разве ты можешь сейчас сдаться? Не солоно хлебавши, вернуться за Наташей домой. В тот круг общения, который никогда тебя не поддерживал, и забыть о первом сгоревшем деле не даст. Скажи, мне, разве ты не взялся за это дело наперекор всем и вся?
- Ну…
- Взялся, сделал, получилось! Ведь получилось, ты сам мне рассказывал, что клиентура начала подтягиваться, а это дорогого стоит.
- Да… начала.
- Знаешь, это еще раз говорит о том, что выходы есть, возможности для развития с нуля существуют. И ты нашел их. Не просто отмахнулся как дружбаны твои, мол, рожденный ползать, летать не может, а взялся и сделал. И они заткнулись. И ведь замолкли в ожидании, когда твое дело рухнет, чтобы потом в пьяном угаре мерзко хрюкать, что у тебя ничего не вышло. Прогорел и сдулся.
- Оля… - взбрыкнул он, не соглашаясь.
- Что Оля? Попытайся сказать, что я не права. Приедешь домой, начнешь квасить, чтобы унять омерзительное чувство проигрыша и обязанности возвратить долг. Неделю где-то тебе на это дадут родные, потом всем скопом помогут собрать нужную сумму для возврата. Ок, долги ты с их помощью вернешь, вот только они в счет этого посмеют направить тебя на путь истинный. И будут уверенны, что ты обязан послушаться.
Он молчит, дыхание стало сдавленным и частым.
- Что они тебе в прошлый раз предлагали?
- Поликлинику частную, рядовой стоматолог.
- Прекрасные перспективы. – Похвалила я. - А в этот раз, чтобы ты с долгами расквитался придется устроиться еще и на вторую. А жену содержать это тебе не шутки. Через год…, хотя нет, с нашими зарплатами через два, может быть и расплатишься, а желания начать заново не будет. Отобьют. И возникает вопрос – тебе оно надо?
- Нет не надо.
А вот и первое соглашение, лед тронулся!
- Смотри, - я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы привести свои доводы в пользу его положения. - Ты в Москве, там заработки выше наших, прописка у тебя есть, здоров, силен, с мозгами. В общем, работать можешь, да и выбора там намного больше. Говорят, только ленивые себе дела не найдут. И это замечательно. Влезь в долги дома, своим возвращать легче это, во-первых, а во-вторых: никто по ребрам монтировкой бить не будет, если с возвратом запоздаешь на месяц или два.
- Да… только кулаками. – Послышался его смешок.
- Кулаки ты переживешь. Монтировку вряд ли. – Ответила на полном серьезе. – Леш, в Днепропетровск не возвращайся, пока не начнешь свое дело заново. И скажи, сколько налички у тебя осталось?
- Две триста. – Он ответил глухо.
- Рублями?
- Евро.
- Хм, две триста евро, без компенсации родным за погибших родственников – это вообще шикарно. Ты можешь только на них протянуть три месяца. Слышишь?
- Слышу.
- Лешик не отчаивайся. У бизнесменов постоянно возникают задачи, которые им необходимо решить.
- Ты хотела сказать – проблемы.
- Нет. Задачи. У Бодо Шефера они хорошо прописаны. Вначале в твою идею никто не верит, затем деньги на нее дать никто не хочет, потом все завидуют, а партнер начинает смотреть в сторону, в смысле ему уже не нравится то, что вы делаете. И его же приходится вдохновлять.
- Да, в точку по всем пунктам. – Леша вздохнул. А я мысленно увидела, как он откинулся на спинку скамьи, и потер занявший затылок, чтобы в следующее мгновение вытянуть ноги. Да, я слишком хорошо запомнила его привычки.
- И это только начальный этап. Потом будут клиенты, которые не платят, потребуется запас, так сказать жировая прослойка на счете в банке на черный день. Затем могут появиться работники, чья квалификация тебя не устраивает. Придется искать новых или подтягивать старых. А еще…
- И еще? – разыграл он вселенский ужас.
- Да, тебе придется постоянно совершенствовать предлагаемые услуги. И не сдаваться. Потому что это твоя мечта, а к мечте нужно идти.
- Что-то после такого расклада…
- С каких пор тебя пугают сложности? Ты же Алексей, а люди, названные этим именем, никогда не бросают дела на полдороги. К тому же ты рожден осенью.
- И что это значит? – затаив дыхание поинтересовался он.
- А вот сам посмотри. И выбери для себя лучшее. – Вот теперь самое время закончить разговор, так чтобы у него не было отрицательных мыслей. – Леш, держись! И звони мне чаще, я буду рада тебя услышать. Хорошо?
- Хорошо. – Повторил он спокойным голосом.
- До связи. – Я отключила телефон и тихо прошептала. – У тебя все получится.
13.
Пока муж с улыбкой рассказывал, как он вошел в дом, отсидел все время моего телефонного монолога в гостиной, а потом тихо улизнул, ведущая не сводила с него завороженного взгляда. Я непроизвольно обратила его внимание на себя:
- То есть ты подслушал.
- Я вдохновился. – Ответил Леша, погладив мои пальчики. – На тот момент на моем счету лежало больше, но при этом я был уверен, что на такие деньги люди не живут. Так что твой воодушевляющий монолог пришелся как нельзя кстати.
Из того что он мне рассказал много после случившегося я помню, что на его счету было порядка пятидесяти тысяч. Совсем не малые деньги, если учитывать, что есть и собственная крыша над головой, и машина у ворот. Но супруга Алеши за деньги эту сумму не считала. А потому она не могла, подняв эту темы выражаться сдержанно. Скандалы начинались с мелочей, а в итоге она настаивала, чтобы супруг взял кредит в банке, обратился к отцу за помощью, продал свою машину и начал играть на Форексе, будучи абсолютно уверенной, что ему повезет там, где прогорают новички.
- Ольга, а вы так ничего и не заметили?
- Заметила. Тень. Но от поисков отбрасывающего ее человека, отказалась почти сразу же.
- Что этому способствовало?
- Раиса Викторовна вернулась из парикмахерской.
Ева улыбнулась и понимающе кивнула: - С тех пор она не посещала более именитого стилиста.
- Да. Зато в доме целый месяц жил сказочный персонаж Мальвина, и мы все успели к ней привыкнуть.
Ведущая шоу мягко рассмеялась: - Итак, когда же вам удалось рассмотреть в Алексее тот неграненый бриллиант, которого вам не хватало для полноты…
- Коллекции? – улыбнулась я.
- Мироощущения. – Утвердительно предположил муж, и Ева кивнула.
- К сожалению, при малоприятных обстоятельствах. – От смущения я потерла нос и тихо добавила. - Моя готовка чуть не убила Сергея.
- Он сам себя чуть не убил. – Поправил меня Леша с улыбкой. – Ты же не вливала в него тот суп.
- Да, но я оставила его на плите, и он попробовал, и…
- И? – поинтересовалась, сидящая напротив.
- И это стало последней каплей на его пути в больницу.
***
Завершив разговор с Лешей я увидела тень в коридоре, тут же набрала Сережу и, слушая гудки вызова, вышла в прихожую.
- Да? – прозвучало в трубке после третьего гудка.
- Кажется, я зря тебя тревожила. - То, что предстало предо мной, было синеволосым, как Мальвина, и грустным, как Пьеро, поэтому тихо раздевалось и разувалось, стараясь не выдать своего возвращения.
Когда младший Краснощек раздраженно спросил: «Оля, что там?»
Я не менее удивленно ответила:
- Раиса?
- Что с ней? – я молчала, продумывая, что сказать. Не объяснять же ему, что новоявленная хозяйка дома стала жертвой стилиста и теперь чуть ли не плачет, глядя на себя в зеркало.
- Ничего. Извини, что побеспокоила. Я тебе потом перезвоню.
К тому моменту, когда я кое-как успокоила супругу Богдана Петровича, приготовила ей чай и усадила на кухне, в дом ворвался гневный младший, требуя объяснений.
- Сморчок, что за дела?! Я дозвониться на твой телефон не могу, а домашний… - тут он завис, разглядывая синевласку.
- Ой, Селозь, кажется, я в смятении отрубила все телефоны в доме. И…
- Все. Я все понял.
- Спасибо.
Он кивнул и остался стоять истуканом посередине столовой.
- Есть будешь? – предложила, исключительно чтобы истукан вышел из ступора и перестал вгонять мачеху в краску, с нее краски на сегодня достаточно.
Младший приложил руку к ребрам, посмотрел на часы, дал добро, и пошел повесить куртку.
- Есть картошка в белом соусе. Тебе как набрать: с мясом или без? – спросила вдогонку.
- Конечно с мясом, - заступилась за него Раиса, - к вегетарианцам не примкнул, и надеюсь, не примкнет.
- Это вопрос времени.
- Почему? – вопрос был адресован уже вернувшемуся Сереже, но ответила я.
- У него появилась новая девушка… Вегетарианка и поборница жестокого обращения с животными. И как следствие их насильственной смерти. И зовут ее…
- Алла. – Младший сел на свое любимое место и, вытянув ноги под столом, попросил подать еще салат, перец красный и копченую колбасу из холодильника.
- А сам?
- А я уже сел.
Накрыла, как он просил. Затем долила чаю Раисе и устроилась напротив, блестя на него глазами. Он от еды не оторвался, глухо спросил: - Что?
- Что новенького на любовном фронте? Ей понравился твой подарок, оценила?
- Нет.
- А что это был за подарок? - Раиса подалась вперед с интересом переводя взгляд с меня на него. Так как Сергей увлеченно ел и делал вид, что его тут нет, ей ответила я.
- Пятьдесят разноцветных бабочек и часики с кожаным ремешком, очень изящные. – Я покосилась на младшего с улыбкой, - и что она никак не выразила своего восхищения.
- Почему же… выразила, - он быстро сделал себе бутерброд с копченостью, надкусил его, заставил нас подождать, пока прожует и проглотит и только после этого выдал, - она сказала: «люди в натуре такие уроды»
- А где ты вручил ей коробочку?
- В открытом кафе на террасе. И я очень порадовался, что не сделал этого в закрытом помещении, иначе бы она заставила меня собирать трупики и хоронить со всеми почестями.
- Все настолько плохо? – не поверила новая хозяйка дома.
- Да. – Сережа скривился и отложил ложку. - Меня обвинили в создании спроса на эту живность. - И изменившимся голосом спародировал Аллочку. - Как ты мог их же вырастили ради смерти! Потом она поняла, что ремешок на часиках кожаный и чуть не запустила в меня подарком.
- Надо отдать ей должное, ты теперь и поесть нормально не можешь. – Заметила я с улыбкой.
- Еще бы. Зашли в ресторан две недели назад, я еще не знал о ее пристрастиях и сделал заказ на свой страх и риск, пока она носик пудрила. Лучше бы я этого не делал.
- Почему? – одновременно спросили мы с Раисой и затаились, ожидая ответа.
- Вначале над залом разнеслось: «Я не буду есть рыбью икру, это же их не рожденные детки!». В скором порядке предложил ей свой заказ, за первым возмущением последовало второе: «Бифштекс?! Никогда! Бедный теленок!»
- Это что ж за реакция будет на меховую шубу? Я не примерю эту шубку! Из-за нее погибли шиншилы...
- Не знаю, но и мой Lexus ее не порадовал, там же сплошь кожа.
- Атас… - протянула я. – Такси вызывал?
- Да. С пометкой – салон должен быть из ткани.
- Как же она ест в таком случае медовые пирожные? Мы же пчел обворовываем? – Раиса потянулась за сладким и подмигнула мне. – А косметика, как?
- Не пользуется и остальным не советует.
Я тоже потянулась за сладким: - Дай догадаюсь, из-за нее погибают животные, моллюски, коровы, свиньи...?
- Нет, так глубоко она в тему не вникала. – Отмахнулся Сергей и в раздумье взглянул на надкушенный бутерброд, взвесил все за и против и все-таки доел. - Но вот о том, что реакцию на косметику проверяют на зайцах – это да… в подробностях с деталями.
- И какой у нее любимый лозунг или высказывание?
Он поднял взгляд к потолку и по памяти медленно ответил: - Люди своим существованием губят жизни несчастных обитателей Земли и саму планету!
- Суицид во имя спасения несчастных еще не предложила? – спросила я.
- Не успеет!
Приняв это решение, он с удвоенным аппетитом продолжил есть.
Я была уверена, что с Аллой он расстанется в ближайшие дни, но он не только не простился с ней, но и начал следовать ее выбору в питании. Казалось, иначе не объяснить то, что в последующие два месяца он перестал есть копчености, солености, острое, жаренное и жирное. И подметила эту особенность я не сразу, где-то через месяц. Он, тогда как бы, между прочим, заглянул в мою комнату и поинтересовался, сколько таблеток активированного угла идет на взрослого человека.