- 1 таблетка на 10 кг веса. – Пожав плечами, ответила я. Он кивнул и уже направился к себе, когда поинтересовалась: - А что болит? Ты переел?
- Перепил, - последовал его раздраженный ответ, но далее по коридору младший не пошел. Сомневается отвечать или нет, а раз сомневается, значит, можно его доспросить. Присмотрелась к его выражению лица любителя секретности, и поняла спросить можно, допрашивать нет.
Вспомнились слова из домашнего доктора о том, что супер навороченных препаратов он не приемлет, чем проще они, тем лучше. В отца вдался, готов грызть мел, лишь бы не пользоваться незнакомой продукцией: - Желудок или кишечник… болит?
- А если желудок?
- Если рвало можно валерьянку две таблетки для успокоения или разведенную настойку календулы, дома есть. – Если тяжесть тогда уголь.
- А если кишечник?
- «Смекта» однозначно.
- В аптечке домашней есть? – спросил он, неосознанно выдав, что болит в действительности.
- Есть, разводишь в стакане и выпи…
- Понял. – На этом он ушел.
Строгая диета у младшего продолжалась бы и дальше, не загорись я в конце ноября приготовить острый мексиканский суп. Хорошо запомнился тот день. Суббота, 18:30 за оконном уже темно, Сегодня Богдан Петрович и Раиса на машине с водителем отправились в гости и обещали вернуться не раньше часа ночи, Людмила приболела, поэтому на работу не вышла. Поэтому в доме только я, занятая готовкой, и Сережа, который работает за ноутбуком в столовой. И вот это умник время от времени, потянув воздух носом, сообщает, что я что-то не то делаю, и он это нутром чует.
На двадцать пять первых замечаний я резонно отвечала, что пока не попробуешь не поймешь, а на двадцать шестое отвлеклась и мазнула ножом по пальцу.
- Блин! Да что за привычка говорить под руку!
- Порезалась? – он подошел ко мне сзади. – Извини.
- Угу, - я уже поставила руку под воду, - кажется не сильно. Ничего страшного! Сейчас пластырь наклею, а ты помешай пока.
И вприпрыжку помчалась в гостиную к серванту, туда, где стоит аптечка.
- Аккуратнее на поворотах, - послышалось мне в след, - сейчас еще и шишку набьешь.
Я вернулась менее чем, через минуту:
- А вприпрыжку бегаю, потому что запах у супа что надо, чтобы ты ни говорил. Кстати, где аптечка.
- У меня в комнате. – Ответил Сережа и с довольным прищуром, попробовал-таки мою стряпню.
- Ну и как?
- Не попробуешь, не поймешь. – Он протянул мне ложку.
- Сейчас заклею, потом вернусь. А ты продолжай помешивать, у тебя хорошо получается.- Он только хмыкнул.
Я мчусь наверх, открываю двери в его обитель, аптечку нашла сразу же на столе. Пока заклеивала свое ранение, заметила за его ежедневником и приличную стопку пустых упаковок «Смекты».
- Не поняла. – И так и зависла, глядя на фактическое злоупотребление препаратом. – Это сколько же он…
В кухне что-то упало. Что-то большое, а вслед за падением большого, упало и что-то звонкое. Прихватив аптечку, побежала обратно, перепрыгивая через ступеньки. И как предвещал младший, не вписалась на повороте в уголок, поэтому больно задела плечо, а возле двери в кухню-столовую еще и локоть.
- Сережа!
- Только не реви, и не паникуй, - ответил он, стараясь не показать как ему плохо. Улыбается лежа на полу рядом со стулом, за который ухватился при падении, в непосредственной близости от перевернутого казанка и лужи супа, и продолжает в руке удерживать ложку.
- Что болит?
- Ничего.
- Вызываем скорую. – Я развернулась, чтобы выйти за телефоном, и оцепенела услышав его ответ.
- Нет. – Видимо, не одна я скорые на дух не переношу.
Ответил глухо и попытался встать. Спазм, последовавший за движением, скрутил младшего так, что он, мыча, поспешил принять прежнюю позу зародыша. Я подняла казанок и отодвинула стулья, отобрала у него ложку: - Блиииин…
- Суп жалко? – спросил Сережа отдышавшись.
- Да, суп. А еще стиральную машинку, которая будет отстирывать твою одежду, но больше всего мне жаль работников скорой помощи, потому что я их вызываю.
- Не смей! – от окрика я вздрогнула.
- Или им, или твоему отцу.
- Нет. Никто не нужен. – И говорит это, еле-еле разжимая зубы.
А я глупышка надеялась, что он с ходу согласится. Припомнила все странности с едой, случай с таблетками и пошла ва-банк.
- Ты уже два месяца маешься с болями. Поэтому сел на строгую диету, которая некоторое время тебя спасала, но боли не прекратились, и вот уже несколько недель ты глушишь их таблетками и порошками. Может, хватит?
- Сморчок…!
Показное проявление злости, ну-ну посмотрим, что еще он скажет. Не сказал, новый спазм, заставил замолчать секунд на тридцать, когда он отдышался и незаметно попытался смахнуть слеза с ресниц, я поставила свой ультиматум.
- Значит так, выбирай: или я звоню Богдану Петровичу и ставлю его в известность. А в этом случае, мы оба знаем, ты в больнице окажешься, как пить дать; или я вызываю скорую, и ты едешь сам. Если ты здоров, я так и быть ничего не расскажу твоему отцу.
- Даешь слово? – прошептал бледный Сергей.
- Даю. – Я буду ссылаться на твой запрет, а так же говорить, что для выяснения всех обстоятельств тебе следует звонить. И ты все расскажешь сам.
Кивнул медленно: - А почему звонить?
- Потому что ты в поликлинике задержишься. – Я вышла из кухни-столовой, чтобы позвонить.
- А обезболить? – послышалось сзади. Возвращаюсь в кухню с телефоном.
- Нельзя, иначе они не тот диагноз поставят.
- В смысле?
- В прямом, не смогут решить аппендицит у тебя или внематочная беременность.
- Да, сложное решение. – Он криво улыбнулся.
- И я о том же.
Один ноль в мою пользу. При этом я прекрасно осознаю, что согласившись в одном, он не может, не сопротивлялся во всем остальном. Как без этого? Ведь он у нас сын Богдана Петровича, а сопротивление у них в крови и передается по наследству в неразбавленном виде.
Младший Краснощек меня не разочаровал. Он не смог спокойно лежать на полу в кухне, сидеть в гостиной, не менять одежду, но и встретить врачей. И поэтому он не только стоически поднялся на ноги, прошел в гостиную и переоделся в спортивный костюм под отчетливый скрип своих зубов, он еще и врачам попытался дать отворот поворот за две минуты до их приезда. Пока он отлеживался в гостиной я на кухне навела порядок. Возвращаюсь к нему через десять минут, младший бравым голосом, сообщает диспетчеру, что клиент жив и в скорой помощи более не нуждается.
Демонстративно вытаскиваю свой мобильный из кармана, нахожу главу семейства в быстром наборе и весело здороваюсь с автоответчиком: - Богдан Петрович, добрый вечер…
Вредный Селозя отрубил свой телефон и зло прищурился, я проделала тоже самое: - Думаю, мы поняли друг друга.
Не ответил. А вот потом было чуточку веселее. Врачи озадаченно предположили три диагноза на выбор, их сомнения в итоге вылились в хмурую решимость Сергея, узнать в чем дело, и он таки дал добро на проверку. Наша поездка в машине скорой помощи в сторону поликлиники была незабываемой – больной шутил. Не знаю, какая муха его укусила, но шутил он не только в дороге, но и в приемной. А когда к нему зашел врач, и меня попросили подождать в коридоре, его шутки закончились.
- Вам придется подождать. Через полчаса освободится хирург, и мы решим. – Сообщил доктор, выходя из палаты. - Сейчас подойдет санитарка, и она Вас подготовит.
Больной позвал меня через минуту: - Оля?
- Что? - я спросила тихо, вошла и прикрыла двери.
- Зачем санитарка?
- Наверняка она выполнит предоперационную подготовку.
- Но они еще не поняли, что это. Консилиум будут проводить.
- Он склоняется к двум вариантам, но оба связаны с хирургическим вмешательством.
- Ладно, явятся, разберемся. – Он посмотрел на потолок, потом опять на меня. - А медсестра зачем?
- Брить будет и мыть.
- Что… брить?
По счастью отвечать, что именно мне не пришлось, постучав, в палату вошла молоденькая девушка в форме санитарки.
- Добрый вечер.
- Добрый… - ответил стушевавшийся парень, и я поспешила удалиться, чтобы не смущать его еще больше.
Через полчаса к нему заглянул доктор, который его смотрел, и хирург, затем вошел еще один хирург. А под конец из консилиума я сидела в приемной белее снега, потому что Сережа взвыл, как раненный лев. Не прошло и пяти минут, младшего укатили в неизвестное направление.
- А…, но куда его?
Сверху раздался знакомый голос: - На операцию.
14.
Вопрос ведущей вырвал меня из воспоминаний: - Алексей, это были Вы?
- Да. Проезжал мимо. – Он с улыбкой покосился в мою сторону.
- Ольга, так вы пренебрегли условиями выдвинутыми больным?
- Нет. Это больной нарушил все договоренности. – Я прижалась к мужу. - Иначе, с чего вдруг проезжающему мимо Алексею захотелось бы войти внутрь.
- На моем месте, приехал бы каждый, услышав от брата, что врачи подкидывают монетку, решая, что же у него диагностировать: то ли аппендицит, то ли внематочную беременность.
Я нервно хохотнула и потупилась, потому что следующие его слова были не в меру приятные.
- А еще он сказал, что в коридорах бродит перепуганное привидение с тоном кожи в цвет стен. Он замучался, развлекать его анекдотами… шутки кончились, и привидение нужно срочно забрать домой.
- Я не бродила зеленой.
- Да. – Он погладил меня по спине, и, подмигнув Еве, тихо заметил. – Она сидела зеленая и пыталась пустить корни. А затем попыталась приобщить к этому и меня.
- Вы тоже испугались?
- Я не хотела уезжать, пока операция не завершится. – Ответила, опередив колкую шутку супруга. - Чувствовала свою вину за содеянное, все-таки суп был мой. Если быть честной, то свою причастность к происшествию я испытывала первые пять минут.
- А разве я тебя не отвлек? – Спрашивая, он незаметно коснулся губами моего виска.
- Отвлек и еще как.
Наши взгляды встретились, и время замедлило свой бег. Вырвала нас из состояния прострации ведущая, она поправила волосы и улыбнулась моему благоверному.
- А можно узнать, как ему это удалось?
Мы переглянулись, и ответил Леша:
- Начал рассказывать о веселом прошлом младшего.
- И все угрызения совести остались на заднем плане? – этот вопрос Ева адресовала мне.
- Нет. Они отступили, потому что я была поражена его поведением. В тот вечер Леша предстал в ранее неизвестном мне амплуа. Он без умолка рассказывал о детстве и юности Сергея. – Я подалась чуть вперед и, понизив голос, добавила. – Если честно, то до той ситуации и после я ни разу его таким не видела.
- Потому что с тех пор я тебя не видел более напуганной, чем в поликлинике.
***
Наверное, день был тяжелый, потому что вместо того чтобы спокойно встретиться взглядом с говорившим, я вскочила со стула в попытке сбежать.
- Куда? – мужские руки мягко обхватили за плечи. – Оля, не уступай мне места, здесь его предостаточно.
- Алек? – я обернулась и удивленно воззрилась на старшего сына Богдана Петровича.
- Я. – Он сел слева рядом со мной. – Решила сбежать? Или ты за баллончиком с лаком кинулась?
- Нет.
Улыбка медленно растянула его губы: - Точно?
- Да. – Я прищурилась. – Как ты тут оказался? Сергей сказал никому не звонить, мы договаривались…
- Он сам меня вызвал, попросил отвезти тебя домой.
И вот надо было ему меня так изводить своими условиями. Прикусила губу и сцепила руки, а ведь я все это время просчитывала, как сообщу главе семейства о госпитализации Селози.
- Блин!
- Ты против? – удивился Алексей.
- Хочу остаться. – Я вымученно улыбнулась. Расстроило не то, что Сережа сам родным сообщил, а то, что все это время я была как сжатая пружина, и зажим до сих пор не отпустил.
- А может, передумаешь?
- Нет, хочу остаться. И вот еще…, если там что-то пойдет не так… потребуется близкий родственник с той же группой крови. Нам лучше остаться.
- Сколько времени займет операция?
- Часа два может меньше.
Он что-то прикинул и ответил:
- Могу сдать кровь сейчас, и следующие два часа…
- Будешь в состоянии амебы. – Уверенно заключила я, чем вызвала его смешок. – Это правда. Вы хуже переносите кровопотери и…
Голос осип, я не вовремя вспомнила о врачебных ошибках, совершаемых даже в очень простых операциях. О том, что анестезиолог может дать недостаточную дозу препарата, и окончание операции больной будет чувствовать вживую, всеми внутренностями. Представила, как Сережу режут, как допускают ошибку, как его глаза стекленеют, независимо от действий персонала…
А ведь они не сразу вычислили причину!
Вздрогнула.
- Оля, ты бледнеешь. – Он взял мою ладошку и мягко сжал. – Эй, скоро все завершится. Все хорошо.
Во всем виновата я, это был мой суп, что была моя идея с госпитализацией, и это я подставила его под ножи хирургов, а что если…?
- Оля, прекрати истерить. – Попросил Алек. - Мне не доставит удовольствия бить по щекам, такого специалиста как ты. Слышишь?
- Слышу. – Я проморгала слезы и, сипя, призналась, - никогда не думала, что мои профессиональные качества способны защитить от избиения.
- Так не наотмашь же!
- А вдруг увлечешься?
- Не увлекусь. – Карий взгляд стал обволакивающим и бархатистым. – Хотя, кто знает…
- А Сережа знает?
- С ним я не увлекался, мы в детстве если и дрались то вместе и против кого-то, а не друг с другом.
На мое шмыганье носом Алексей отозвался мгновенно и протянул салфетку: - Он будет как новенький.
- Мугу. – Беру салфетку, вытираю слезы и только сейчас замечаю, что моя левая кисть, захвачена его рукой. Столько времени рядом сидим, а я захват только сейчас заметила. Кошмар…
Попыталась вернуть свою руку.
- Не пущу. – Ответил на полном серьезе. - Можно я еще немного подержусь…
- Почему? - я подняла взгляд и вновь ощутила, как сердце вздрогнуло. Он не улыбался, а просто внимательно смотрел на меня, словно бы изучая, или же как это делают люди, когда они стараются запомнить лицо нового встречного.
- Мне страшно. – Доверительно сообщил Алек.
Ему не было страшно или же неуютно, о чем он предупредил при моей второй попытке вернуть руку. Заявил, что я обхожусь и одной правой, а левую - должна оставить ему для моральной поддержки. Вдруг потребуется кровь сдать, уколов он боится, к тому же давно не ел, значит, обморок ему обеспечен.
А чтобы не отвлекалась на такие пустяки, как ладошка в захвате, не объяснив, чего же он боится больше: уколов или обморока, стал рассказывать о «тяжелом». Точнее, о ратном детстве младшего брата. Наверное, чтобы мне было с чем сравнивать эту ситуацию.
- В девять лет он сломал ключицу. Упал с дерева у бабушки в Днепропетровске.
Я недоуменно на него воззрилась, деревьев в моем детстве тоже было много, но так неудачно упасть уметь нужно.
- Это была пятнадцатиметровая плакучая ива, и упал он с верхних веток, какие-то даже сломал.
- Пятнадцать метров?
- Наверное, с десяти все же. Но это еще не самое страшное, - он ободряюще улыбнулся. - В двенадцать младший получил трещину в запястье левой руки.
- Как?
- Осталось неизвестным. Но благодаря этому я точно знаю, что его хук правой выводит в аут.
- Вы же не дрались…
- Между собой нет, но я был свидетелем этого удара. – Алек подмигнул. – Потом было одно сломанное ребро в драке.
- Что не поделили? ивушку?
- Дрались из-за девушки. Была ли она схожа с деревом, история умалчивает.
- А как это вышло? – вспомнились все его бывшие, одна специфичнее другой, и вопрос сам собой слетел с губ. - Он встречался с ней?
- Нет, но думал. Поэтому пригласил на танец.
- Девушка была против?
- Девушка – за, ее бывший – против. В результате парень в отставке оказался еще и в нокауте, а Сергей со сломанным ребром. Оперировать не пришлось, но он долгое время дышал через раз.
- А когда Сережа увлекся боксом?
- Ему не было шестнадцати. В тот год он неудачно «поскользнулся» и получил легкое сотрясение мозга. Вначале пошел в кикбоксинг.