- Кикбоксинг? – я недоверчиво прищурилась. – Правда?
- Да, Сергей тоже быстро понял, что длина его ног мешает стремительному передвижению по мату, и направил свои стопы в боксерский клуб.
- Более под его ногами скользкие лужи не растекались?
- Можно и так сказать. – Он покосился на часы. – А давай, переку..?
Телефонный звонок прервал его на полуслове. Алек, не думая отпустить мою руку, отогнув край куртки, попросил вытащить телефон, добавив: - У меня рука занята. Скорее вытаскивай.
Выудила телефон и вручила ему трубку со словами: - Так может, отпустишь?
- И ты сбежишь?
- Не сбегу.
- Потом проверим. – И ответил на звонок бодрым голосом: - Слушаю. Нет, все хорошо, я узнавал в приемной. Да его уже оперируют.
Он со смешком покосился в мою сторону: - Жить будет и не один год. А Оля…? Олю сейчас покормим, и тоже будет жить.
Так это он не с супругой разговаривает, догадалась я и медленно выдохнула. Хоть что-то хорошее за вечер. Его благоверная меня на дух не переваривала и при любой встрече поглядывала на меня из-под опущенных ресниц, как на экспонат Кунсткамеры. Сказать прямо что-либо мне у нее не хватало духа, поэтому временами Елена при общих знакомых семьи, делала пространные намеки. Вначале ничего незначащие, затем более конкретные: в отношении меня и Богдана Петровича, я затем меня и Сережи. Ее домыслы по первому случаю прекратились, как только к семье примкнула Раиса. А во втором, с ее слов, я была тем злом, которое не позволяет девушкам младшего Краснощека заарканить парня.
И я бы продолжала вести с ней себя дружески, если бы в один из прекрасных дней Людмила Васильевна не спросила напрямую, кто входит в мои матримониальные планы. В тот день я узнала, что они у меня есть, и более того я целенаправленно работаю над их осуществлением. Еще узнала, что даже люди, с которыми я не первый день живу и работаю, бок о бок, могут безотчетно верить Евгении, редко посещающей дом на Дагестанской.
Сомнений не было в том, что Евгения меня недолюбливает, просто не ведала за что и насколько. Теперь же все стало на свои места, и я успокоилась, окончательно сведя на нет общение с ней.
Алек сжал кисть, выводя меня из задумчивости и продолжая отвечать на телефонный звонок отца: - Нет нужды приезжать и сидеть под дверьми. Да, мы все еще здесь... Нет, хотим остаться.
Услышав следующую реплику главы семейства, рассмеялся: - Молчите рефери!
- Да именно так. Когда они завершат, я позвоню и отчитаюсь. – Подумал и добавил. – Поздно будет, могу сбросить sms. Договорились.
Дав отбой, опять сжал мою кисть: - О чем задумалась?
- О насущном. Куда пойдем перекусить?
- Ты уже согласна покинуть коридор поликлиники?
Ответила его словами: - Нет нужды сидеть под дверьми.
Улыбнулся, помог мне встать и, не отпуская руки, повел на выход.
- Не знала, что ты такой боязливый. – Я указала на его захват. – Что теперь пугает?
- Темноты боюсь, машины ненавижу, а шумные города меня раздражают.
- Но ты же, водишь.
- Издержки рабочего процесса, без авто я бы нигде не успевал. – Мы оказались на парковке возле здания поликлиники. Алек, с невинным видом попросил выудить из внутреннего кармана ключи, и, забрав их из моей ладони, прищурился. – Еще вопросы будут?
- Что значит выражение «Молчите рефери»? Пару раз слышала, как его Сергей использует, а теперь вот и ты.
- И что тебе в нем не нравится?
- Мне нравится, звучит необычно. И оно помимо просьбы молчать, явно имеет подспудное значение. В контексте вашего общения с отцом оно является упреждающим.
- Та есть немного. – Откликнулся Алек и подвел меня к своей машине.
- Не уклоняйся от ответа. Как оно появилось и что в себе несет?
- Очень хочешь знать?
- Ну, Сережа сказал, чтобы я у тебя о его значении спросила. Богдан Петрович, так же отказался что-либо прояснять, остальные не знают.
- Значит, очень. – Подвел он итог и прищурился. – А что я за это получу?
Вот так неожиданность, за расшифровку фразы и рассказ о ее появлении от меня чего-то ждут. Я посмотрела на машину, возле которой мы остановились, потом на ее владельца, выжидающего неизвестно что, и ответила:
- Может быть и не очень.
- А если мы историю выражения оценим в один массаж?
Он не улыбался, он серьезно спрашивал и ждал ответа. Но давая ответ нужно кое-что уточнить:
- Массаж чего именно?
- Пошлячка! – выдал Алек и, отпустив мою руку, разблокировал двери авто. – Никогда не знал, что девушки…
- Стоп! Причем тут пошлячка? Ты в счет истории рассчитываешь получить массаж всего тела, массаж ног, головы, спины, лица, рук, может быть массаж живота…
- Живота? – переспросил он. – А что, приятная процедура?
- Не очень, но если нужно выработать талию или решить проблему с пищеварением…
- Нет, такого не нужно. Садись в машину. Я подумаю над твоим предложением и решу.
Я заняла место рядом с ним и чувствую, как он смотрит меня с улыбкой. Покосилась в его сторону: - Что?
- А если всего тела?
- Не ранее, чем через две недели, когда у меня будет окно с Богданом Петровичем.
- К этому времени я уже уеду.
- Тогда небольшая поверхность в ближайшее время. – Улыбнулась я.
- Совсем небольшая? – выражение его лица и интонация, не оставили сомнений о чем речь идет.
- Е-ма йо! Ну, и кто из нас пошляк?
Он рассмеялся и потупился: - Да я просто… задумался.
- И явно о хорошем. Заводи машину, поехали. Я тоже есть хочу!
- А как же испанский суп? – выруливая с автостоянки, поинтересовался Алек.
- Это было блюдо мексиканской кухни, и оно почило миром на кухонном полу. Но если есть желание…
- Нет! Я видел последствия. Меня больничные койки не притягивают. Повторно предложишь как-нибудь потом.
Потом был ужин в тихом и уютном месте, но был наполнен угрюмостью и молчанием. Как сказал бы Сережа: «Шутки кончились, как только Алексею позвонила жена». Выходя из-за стола, Алек пообещал надолго одну меня не оставить. Однако, вернулся минут через двадцать, мрачный, сдержанный и недовольный. Видимо, услышав его мягкое обращение, Евгения устроила жесткий прессинг, отбив благоверному охоту шутить и есть.
В поликлинику мы вернулись через сорок минут, буквально, чтобы узнать, что младшего госпитализировали вовремя, операция прошла успешно, вот только из-под наркоза пациент вышел с неохотой. А впрочем, об этом мы вполне можем узнать завтра в часы приема.
Но, ни завтра, ни послезавтра, ни после-после… я у него не оказалась. Вредина Селозя принимал родственников у своей постели, а мне нагло мстил за своевременную госпитализацию. Что ж, если видеть меня не хотел, то дать по телефону указание – всегда, пожалуйста. Его вредность, явно обострившаяся в палате, проявлялась непосредственно за приветствием и звучала приблизительно так:
- Хорошенько выгуливай Ричарда. За азалиями ты не доглядела…, так хоть его не угробь.
Обычно я отражала беспочвенные нападки, а вот сегодня молчу. Жду продолжения, оно обязательно должно быть. Стоит всего лишь вспомнить, что азалии в мое отсутствие он сердобольно заливает водой, позабыв о собственных рекомендациях. Или что чудо по имени Ричард из-за халатного отношения Сережи две недели с животом промаялось.
И как продолжению не быть, ведь теперь вместо того, чтобы сказать мне спасибо за вызов скорой, он может обвинить в попытке отравить мексиканским супом, который я оперативно уничтожила.
- Ты слышишь? - удивился он минутной заминке.
- Да.
- Приедешь завтра?
Спросил без надежды, но что-то было в его голосе такое, что я задала встречный вопрос:
- Зачем я тебе там. Тебе ж без меня хорошо… А тут азалии последние оставшиеся в живых, две с половиной штуки, - припомнила я слова младшего, - а еще Ричард-доходяга. Я его до смертной доски еще не довела, но если постараться, то в твое отсутствие я здесь всех-всех угро...
Он тут же нашел для меня заботу и прервал на полуслове:
- Привезешь стряпню нашей Людмилы. Без ее готовки мне плохо.
- Ты на диете.
- Я скажу ей, что мне можно приготовить. Так что…приедешь?
- С радостью…! – сделала паузу и в той же тональности продолжила. - С радостью передам твои пожелания Олегу Дмитриевичу.
- Сморчок! – Вспыхнул младший.
Ага, лучшая защита нападение, знаем – проходили и не раз уже.
- Начинается… Селозя, может прямо скажешь что надо, а?
- Приезжай, я жду.
Поставил перед фактом личного ожидания и отключил телефон.
Все ясно. Видеть меня он все так же не хочет, а вот что-то разузнать желает. Других объяснений нет. Что-то нужно, но что именно не говорит. Хорошо, позвоню, сама спрошу. На звонок ответил сразу: - Ты что-то хотела узнать, Ольчик?
Опять «Ольчик» знает же, что меня это бесит и все равно использует.
- Зачем я тебе там? Хочешь нагрубить лично? Ты же по телефону прекрасно справляешься с поставленной задачей.
- Оль, давай так… - вот на такой ноте, он явно горизонтально провел рукой в воздухе, как бы выравнивая ситуацию или подводя итоги. - Я тебя послушался и безропотно сел в ту скорую, вот и ты не сопротивляйся.
И замолчал, ожидая моего «угу», а я молчу, потому что хорошо помню, как он «безропотно сел в ту скорую».
- Ты слышишь?
И опять что-то такое в его голосе проскользнуло, что я насторожилась. Что-то не чисто тут не чисто. Он столько раз говорил, что в оценках знакомых и девушек я зачастую до безобразия права, что сомнений нет, меня вызывают к Его Светлости только по этой причине.
Ладно, не хочет сам говорить, в чем дело, задам вопрос я:
- Там есть хорошенькие девчата, и ты хочешь проконсультироваться?
- Было бы у кого! – хрюкнул младший. Смеяться ему нельзя, а вот похмыкивать можно. Что он и продемонстрировал в различных тональностях.
Значит в точку, но отпираемся, пока есть силы и возможность. Хмыкал недолго, все-таки мое красноречивое молчание ему уже знакомо.
– Ну, Оля…
- Хорошо. Я приеду.
Все равно хотелось на него взглянуть. Богдан Петрович посетив его с Алеком в первый день, был очень хмур. Подробности встречи узнала от Раисы, так вот в первый день после операции младший более всего походил не на крепкого парня, а на дистрофика. Щеки впалые, взгляд мутный, сам он слабый и много спал.
Во второй день его навестили Раиса и брат, в третий друзья, в четвертый какая-то фифа, и вот за день до выписки наконец-то дозволено явиться мне.
А вечером позвонил Леша. Коротко рассказал, как идут его дела, справился о моем благополучии и ничего особо не расспрашивая, отключился. Эх, Леша…
15.
Во время короткой рекламной паузы муж серьезным тоном пообещал проделать со мной то, что не проделывал ни один мужчина – закрыть дома. А лучше всего в спальне, еще лучше не просто закрыть, а раздеть и моими же чулками привязать… О дальнейших планах он рассказать не успел, нас прервали.
- И после этой встречи ваша симпатия друг к другу стала проявляться?
- Нет. – Спокойно ответил муж, так словно не он меня только что вверг в смущение серьезным тоном и многообещающими планами на ближайшее будущее. – Симпатия с моей стороны проявилась много раньше. Оля не в курсе, да и я не спешил ее оповестить.
- А вы? – Ева обратилась ко мне с улыбкой.
- А я, как только речь зашла о свадьбе и получении фамилии Краснощек.
- То есть полгода назад? – ведущая удивленно перевела взгляд с меня на Лешу, а затем обратно.
- Вообще-то первое предложение о смене фамилии ей поступило еще в больнице в палате Сергея.
Глаза ведущей заблестели в предвкушении. Я же чуть не вскочила со стула, повернулась к любимому мужчине и спросила шепотом: - Его предложение не было шуткой?
- Мы оба знаем, что Сергею свойственно все перепроверять по нескольку раз. – Муж щелкнул меня по носу, и добавил громче. – Мне это тоже свойственно и тебя я о смене фамилии переспросил раза три не меньше.
- Трижды? – голос Евы отвлек нас друг от друга. – Ольга, почему вы их не рассмотрели более детально еще тогда?
Я махнула рукой и улыбнулась: - При подаче первого он был женат, а затем длительное время занят ненасытной любовницей.
Глаза Евы стали круглее, улыбка так вообще застыла.
- Про любовницу она пошутила. – С заминкой ответил мой супруг. - Еще никто не смел настолько воодушевить мою работу.
- Кроме тебя, больше никто ее «так воодушевить» не может. – Призналась я и кивнула. – И из пепла ты ее поднимал, и из праха возрождал. Настоящий чудотворец, а главное постоянный обожатель. Кто бы ни приревновал к такой пассии.
- Вы ревновали?
- У меня на это не было времени. – Я мстительно улыбнулась мужу. - Вы только что поняли, что в то нелегкое время предложения выйти замуж за одного из сыновей моего нанимателя лились, как из рога изобилия.
- Оля была занята анализом перспектив, которые откроются, скажи она «да»
- Да! - незаметно послала ему воздушный поцелуй. - Именно так.
***
На следующий день младший Краснощек встретил меня во всеоружии – одетый, обутый в шлепанцы, чуть ссутуливший, но солдатиком, стоящий в дверях.
- Тебя что, уже сегодня выписывают?
- Нет, завтра. Как же ты долго! - он потянулся за сумкой с провизией.
- В послеоперационный период тебе от двух месяцев до полугода ничего тяжелого поднимать нельзя. – Я прошла мимо него в палату и села на стул для посетителей. - Напрягаться также - воспрещено в ближайшие месяцы... ну, ты понял.
Мое многозначительное «ну» он отмел, как недействительное и принялся к наполнению собственного желудка.
Ладно, ему об этом при выписке скажут, а я пока помолчу. Оглянулась, подметила, что помимо Сережи в палате «проживают» еще двое. И в отличие от чисто застеленной койки младшего, там царит полный хаос: - А остальные где?
- На обеде.
- А ты почему не пошел?
- А меня задержали, - сообщил он, со смаком поглощая суп от Людмилы.
Подводим итог, он одет и побрит, койко-место застелено, и возле него чисто, а на днях к Сереге в гости заходила фифа. Ее личность осталась неизвестной, но, по словам Раисы, очень и очень выделяющаяся.
- Тебя задержала девушка. – Произнесла я утвердительно.
- Да. Кстати, как тебе она?
Я немного не въехала в систему, после агрессивной вегетарианки он меня ни с кем не знакомил?
- Кто, она?
- Вы столкнулись на лестнице, я видел.
- Столкнулись на лестнице… - повторила и еле удержалась от колкости, о том, что лучше бы я ее с лестницы спустила.
Появилось огромное желание почесать макушку, и соврать, сказав – нет, девушек я там не видела. Потому что на лестнице я столкнулась с …, ладно пусть будет с девицами, не пожелавшими меня пропустить или гуськом выстроиться вдоль стороны для спуска. Пришлось обменяться парой недобрых слов с той, которая шла по центру и явно была главной.
- Какая из них?
- Светленькая, с третьим размером гру…
- Меховые воротники на их куртках эту размерность как бы скрыли. – Тактично заметила и кривой усмешкой. - Другие приметы?
- Самая стройная и самая высокая. У нее еще губы бантиком.
Центральная, определила я и отвернулась. Что ж, блин, его постоянно тянет на экзотику в ее крайнем виде? Обидно, будь она просто змеей еще, куда ни шло, а так девица явная гадюка подвид королевская.
- Погоди-ка… - осмотрела его и прищурилась. - Так ты ради нее так вырядился?
- Я оделся, Сморчок. Ради себя. Не знаю, как другие, но мне гостей принимать в пижаме не так уж и приятно.
- Отца ты встретил вообще голиком.
Моя улыбка его возмутила.
- Кто сказал?
- То есть под простынкой.
Он прищурился и, отложив пустую тару, швырнул в нее ложку. Вот теперь мы свою территорию отстаиваем и личное пространство защищаем, чтобы честь не запятнали.
- Селозя, прекращай разбрасываться кухонной утварью. После операции, тебя вряд ли дергали, накрыли и оставили, как в реанимационной. А пижаму привез Богдан Петрович, так что вот тебе и причинно следственные связи.