— Саму не отпущу. Не доверяю я твоей семье, уж извини, — ехидно, явно не забыв последствий прошлого семейного общения, отрезал Олег. — Мне твое здоровье и душевное равновесие важнее итогов аукциона и сирот… Да, душа моя, и не смотри так, да! Я эгоист, и в первую очередь о своем пекусь и забочусь, — твердо отрезал Олег. — И ради общего спокойствия готов больше тебе денег перевести, чем на этом аукционе заработаете. Под любым предлогом оформив, коль ты уже опасаешься, что меня обвинят в чем-то…
Маша фыркнула и закатила глаза.
— Неправда. Ты обо мне всегда заботился, даже года два назад. И о детях этих… — попыталась было разрядить обстановку и сделать ударение на его добром сердце.
— Только потому, что и тогда — ты моей была, а из-за них нервничала, — с немного снисходительной усмешкой прервал ее Олег, не позволив развивать данную тему.
И так глянул глаза в глаза, с таким чувством, что у нее в груди горячо стало. Сладко почти до боли, до щемящей острой нежности…
— Тебе и для тебя — я позволю и пойду на все. Ясно? Остальные… не моя сфера интересов, Машенька. И не надо приписывать мне большую глубину души и самаритянство, лады? Одну — не пущу.
— Не прошло и недели, как живем вместе, а уже тираном стал, — хмыкнула она, чтобы немного сбить комок к горле и это тепло в груди. — Я Алену с собой возьму, пока ты не приедешь, — быстро добавила, пока он не успел ничего возразить, веселясь от ее «упрека».
Умела торговаться и договариваться, идя на уступки ради конечной цели.
Олег задумчиво и оценивающе смерил ее взглядом, точно поняв это.
— А если не сможет поехать Алена твоя? — хмыкнул.
— Не поеду… — допустила Маша подобную вероятность. — Но эти дети… — жалостливо, и грусть в глазах.
Давила на интересы сирот, но сама, кроме аукциона, хотела все же с братьями пересечься на людях, вопросы задать… Не напрямую, но выяснить, что у тех на уме. Да и других послушать. «Сплетни» и пересуды, если так можно сказать. Разобраться, что в жизни верхушки и как сейчас, куда «ветра» дуют.
И насколько в самом деле «ей не надо ни о чем думать», как Олег пытался убедить. Или все же стоит и самой, пусть и не в открытую, а пока понемногу, на его поддержку и позицию работать.
Заяви об этом — он точно ее не пустит. Не позволит не то что ради него собой «рисковать», а и просто заниматься не особо приятным, как ему это виделось. И хоть кол на голове теши, а не желал слушать, что она хочет и будет для него делать и заботиться не меньше, чем Олег о Маше. Ведь и он «ее»! Так что — в своем праве…
Но коль напрямую не слушал, Маша умела находить и окольные варианты. А он и понимал это вроде, да доказательств сейчас не имел…
— Ты мне руки выкручиваешь, душа моя, — ухмыльнулся Олег так, что было ясно — даже восхищается этим ее упрямством. — И вот как тут на этот греба*ый вечер не приехать? Не брошу же тебя этим львам на съедение…
— Не передергивайте, Олег Игоревич, — рассмеялась уже Мария, обняв его. — Там будет самая лучшая часть нашего общества, что вы! А я о детях пекусь, — лукаво глянула на него сквозь ресницы. — И Алена моих братьев не меньше твоего не переносит. И близко их не подпустит… Да и наедине нас не оставит… Даже перед Петей не пасует. Пару раз пыталась «грязное белье» журналистам сдать. Едва ее отговорила, — держала шутливый тон и вид, так, что и он не мог ни к чему прицепиться.
Олег хмыкнул. Хоть и видела по его взгляду, что чует, сечет, но и придраться — не может, нет вроде повода.
— Мне она все больше по душе, в таком случае. Сброшу-ка я твоей Алене на телефон пару проверенных контактов в прессе. От «анонима»… — протянул Горбатенко, сжав ее плечи крепкими объятиями. — Вдруг опять такое желание появится.
— Олег! — рассмеялась Маша. — Не пугай меня, — шутливо одернула. — Если вы объединитесь…
— Ты целее будешь, — ввернул он. — Хоть я и так больше не позволю ничему и никому и волоса на твоей голове тронуть! — тише добавил.
И так серьезно… как клятва, от которой у Маши дрожь на затылке, под горячей ладонью Олега, где он ее шею сейчас поглаживал.
— Ладно, я такое пропустить не могу. Приобщусь к высшему обществу и нашей элите, — улыбнулась Алена. — Да и меня начальство похвалит за укрепление и развитие связей среди вероятных спонсоров. Совмещу общение с тобой и пользу по работе, — подмигнула подруга.
— Меркантильно, но вполне разумно, — тоже с улыбкой согласилась Маша.
Она знала, что и Алене участие в этом мероприятии можно на пользу обернуть.
Еще и потому предлагала. А почему нет, если может и подруге в чем-то помочь? Алена никогда ей в поддержке не отказывала. Да и Олегу такой аргумент приводила для надежности.
Глава 14
Нити не было.
На руке Олега, под его часами, куда Маша сама ее повязала, сейчас не было красной нити.
— Да я не помню, душа моя, — Олег, кажется, вообще удивился, что она обратила внимание на это. Сам он не заметил пропажи и теперь немного удивленно посмотрел на запястье. — Честно говоря, не до того сегодня было, чтобы отслеживать такое, — устало растер лицо рукой, прошелся пятерней по волосам.
Она видела, что он уже утомлен и измотан, а ещё предстояло посетить две встречи. И этот вечер, на который сама она отправлялась через два часа, а Олег все же собирался приехать позже, закончив со своими делами… Вроде и глупцу понятно, что некогда ему было следить ещё и за нитью.
Они и решили как-то спонтанно пообедать вместе, когда она позвонила. Ощутила эту его загруженность, усталость. Предложила отвлечься. А Олег даже с радостью ухватился за ее идею. Сказал, что есть час в запасе, приехал в ресторан, недалеко от офиса, где они сейчас и сидели в отдельном кабинете.
Хотя, что немного напрягло Машу, не особо вдавался в подробности уже прошедших встреч, когда она, заметив отсутствие нити, начала расспрашивать.
— Ты уверена, что она сегодня пропала? Может, я ее вчера или пару дней назад потерял? Некогда было следить, извини, — с мягкой улыбкой повинился Олег, хотя и явно не считая ситуацию существенной.
Потому что это Олег не придавал значения ее амулету. А для Маши нить многое значила и служила показателем. И ей очень хотелось бы знать: когда и на встрече с кем нить порвалась? Знала о поверье, что нить на себя негатив берет, который на ее владельца направить пытаются… Так что да, Маша очень даже желала бы понять, кто именно желает зла ее любимому!
— Слушай, а почему у тебя такого амулета нет, Машенька? — так же беззлобно хмыкнул Олег. — Живая же и невредимая. Вот и со мной все нормально будет. Не волнуйся, душа моя.
Пытается на нее перевести стрелки?
— Не сложилось, — не поддалась Маша, хоть и улыбнулась. — Вроде и защищаться особо не от кого было. Да и кого мне завязать просить было? Петю? — глянула лукаво. — Ну а с любовью… вроде и так была, боялась хуже сделать, — сложно рассказывать о своих суеверных опасениях человеку, который в это не верит. — Но это идея, сегодня вечером мне завяжешь… — стрельнула в Олега взглядом сквозь ресницы.
Любимый выразительно закатил глаза, но тоже широко улыбнулся.
— Я не по этой теме, Машенька, говорил же. Не в курсе, как шаманить…
— А ты мне просто завяжи, любовь твоя сама все «нашаманит», — уже в полный голос рассмеялась, не позволив ему отнекиваться. Хотя сама все же нервничала. — И я тебе заново повяжу… — предупредила, чтобы и не думал этого избежать.
И несмотря на беззлобные поддевки Олега, заметившего это ее волнение и попытавшегося разрядить ситуацию, Марии стало не по себе.
У нее здесь и сейчас никакой нити не имелось. Да и дома. По сути же не перебралась нормально: как уехали тогда ночью, так и осталась у него, обходясь минимальным набором вещей. Пару раз заскакивала в свою квартиру, чтобы пополнить запасы, но нитью не озаботилась — не горело, да и вещей брала мало. Просто времени все не хватало, но Олег просил, чтобы в его доме жила. А она не спорила. Понимала, что именно стоит за данным требованием, и даже радовалась, что его навязчивая идея для нее перебраться «за рубеж» сменилась подобной просьбой — все же рядом с ним, настолько близко, насколько и сама Мария только желать могла. Потому и от охранников, «приглядывающих» за ней, которых Дмитрий подобрал по распоряжению босса, не отмахивалась. Единственное, попросила, чтобы они все же не особо открыто работали. Хотелось меньше к себе внимания привлекать так долго, как это будет возможно.
Но сейчас не охрана занимала ее мысли. Да и не еда.
Надо будет куда-то обязательно заехать и нить купить, тут же решила Мария.
Отодвинув еще полную тарелку, чем заслужила полный недовольства взгляд любимого, Маша попыталась воскресить в памяти утро. Даже глаза прикрыла. Впрочем, картинки тут же вспыхнули в голове настолько ярко и без всяких усилий, что дело было не в сосредоточенности, скорее, а в излишней чувственности, которой сейчас вроде бы не место…
Она вышла из душа, торопливо поправляя сережку, не желающую нормально застегиваться. Маша уже немного задерживалась и вполне могла опоздать на встречу. С самого утра не выходило взять себя в руки. Даже с ночи, пожалуй: снилась всякая муть, ничего конкретного, но слишком много тревожных образов, не позволяющих отдохнуть.
Не хотелось ей ехать на этот вечер сегодня, вот подсознание и «радовало» припрятанным негативом и тревогами. В результате Маша совершенно не выспалась, не помогли даже крепкие и горячие объятия Олега, в которые она пыталась «укутаться», прячась от этих разорванных снов.
Вот и собиралась вдвое дольше обычного, с каким-то трудом приводила себя в порядок, ещё больше дергаясь из-за того, что и волосы не желали укладываться так, как ей хотелось, и та самая сережка не застегивалась. Даже не оделась до сих пор толком, бегала между комнатой и ванной, на ходу натягивая на себя хотя бы белье… То самое, кстати, что Олег купил, когда она болела. До сих пор не доходили руки хоть примерить. А сегодня — без вариантов, другого свежего уже просто в наличии нет. Да и они вопрос с ее статусом однозначно закрыли.
Сам Олег, давно собравшись, спустился вниз и, наверное, обсуждал с Дмитрием планы на день, пока ее ожидал. Так Маша думала…
А Олег поднялся ее поторопить, оказывается.
Она не заметила сначала, а вот он как раз очень хорошо рассмотрел «детали» ее одежды. И сказать, что Олегу понравился выбор белья Машей — было бы просто ничего не описать. Его мужское самолюбие и гордость явно воспарили на небывалые высоты. Да и она сама не могла не признать, что это кружевное белье, хоть и казалось простым само по себе, — на ней, на ее теле смотрелось неожиданно будоражаще и сексуально. И Мария в полной мере смогла это ощутить, когда тут же очутилась в объятиях любимого.
Она даже толком оглянуться не успела, когда горячие и сильные руки Олега обхватили, сжали ее, словно отрезая от всего. Прижал… да что там! — притиснул к себе спиной. Заскользил жадными руками по плечам, с легким нажимом провел горячими ладонями по ребрам, сжимая алчными пальцами грудь.
Рассмеялась от неожиданности в первое мгновение. И тут же смех сменился горловым стоном, которого Маша сама от себя не ждала даже. А у Олега от ее стона — дыхание с шумом, хриплое и такое горячее, что и ее словно в жар моментом бросило! В лихорадке задрожала, откидываясь на него.
— Ненаглядный мой? — простонала.
Вроде бы напомнить хотела, что оба торопятся и уже опаздывают. А не смогла. Мысль сейчас его остановить — кощунственна! Да она вздохнуть не сможет, если он в этот момент остановится!
— На твоей коже этот цвет потрясающе смотрится, — голосом, который стал ниже обычного раза в три, прошептал ей Олег в ухо, дразня влажными короткими то ли поцелуями, то ли легкими укусами. — Я так и представлял.
Вновь весело вроде, а на самом деле — стонет, не может молча просто. И мысль о том, сколько и как он о ней мечтал, — возбуждает с дикой силой. А его руки уже сминают кружево, сдвигают в сторону, освобождая доступ ко всему и сразу. Его твердый пах вжимается в ее бедра настойчивыми толчками. Одновременно сжимает грудь, перекатывая чувствительный сосок пальцами, а вторая рука уже под трусиками, скользит по влажному жару. Без всякого предупреждения проникая пальцами внутрь. Нежно, да, но бескомпромиссно и с таким потрясающим напором, в то время как Олег легко царапает кожу на ее шее, прикусывая. И четкое понимание — да, опоздают оба, потому что сил нет остановиться! Не хотят…
Маша точно помнила, как выгнулась ему навстречу. Ее и сейчас, в кабинете ресторана, в такой жар от этих воспоминаний бросило — щеки запылали. И у Олега на лице потрясающая и самодовольная улыбка расплылась. Протянул руку и переплел их пальцы. Поднял ладони, прижавшись губами к внутренней стороне запястья Маши. Сразу понял, о чем она вспомнила. О том же подумал…
А у нее от его поцелуя только ярче картинка перед глазами… И рука Олега перед лицом, которой любимый в матрас упирался, когда накрыл собой, подмял, вызывая какую-то потрясающую чувственную беспомощность и ощущение полного ему покорения.
Под часами нить была.
Маша это точно помнила сейчас. Губами ласкала его руку, пальцы, не в состоянии прекратить стонать пока, он в ее тело алчно и жадно, с какой-то одержимой потребностью погружался, — не в силах до сих пор эту потребность оба были пригасить. Нуждались друг в друге, как в воздухе! И амулет губами Маша точно задевала…
— Утром была, я помню, — хоть и сама улыбнулась, когда страх сменился чувственностью, не отступила от первоначальной позиции Маша, не забирая руки.
Погладила его скулу, скользнула по напряженному подбородку, упиваясь возможностью касаться, гладить, ласкать его. Но Олег все еще не был впечатлен данной проблемой.
— У тебя было время и силы на детали отвлекаться? — рассмеялся Олег с потрясающей хрипотцой в голосе, от которой у нее по спине сладкая дрожь пробежала. Заломил бровь.
Казалось, вспоминать утро и их безумие страсти было для него куда интересней, чем припомнить, на какой из встреч мог нить потерять. Но Мария не поддалась, хоть и сама невольно расплылась в улыбке.
— Я куплю моток, новую завяжу тебе сегодня, ладно? — вроде как спрашивала, но и показывала ему всем видом, что для нее это все еще очень важно.
— Если тебе этого хочется, душа моя, — смирившись, рассмеялся, потянул ее за руку и пересадил к себе на колени, явно также утратив интерес к обеду. Обнял, зарылся лицом в ее волосы, крепко держа Машу в своих руках.
— Точно приедешь на вечер? — на всякий случай уточнила, учитывая, что день был смещен. Могли и поменяться расстановки.
Пока же сама мягко поглаживала, легко нажимала пальцами на его голову, затылок, шею — хотела, чтобы расслабился, выдохнул. Ощущала напряжение любимого.
— Да, не к началу, но к аукциону твоему точно буду, — пробормотал Олег, прикрыв тяжелые веки с явным удовольствием от ее действий.
— Спасибо, любимый мой, — прижалась губами к его рту, стараясь даже так смягчить, сгладить напряжение. Дать ему отдых от мыслей, которые держали в напряжении и тонусе, пусть и не хотел ее теми нагружать.
— Здорово выглядишь! — совершенно искренне сделала Маша комплимент подруге и улыбнулась, заметив немного растерянный румянец на щеках Алены.
Они, как и договорились накануне, встретились в холле ресторана, где организовали этот полуторжественный-полунеофициальный вечер в честь новых судей Верховного суда. Этакая закрытая «тусовка» касты.
Приглашенные уже собирались, кучкуясь небольшими группками. Общались, обсуждали последние новости и слухи в их круге и в городе. Собственно то, за чем Маша сюда и приехала, помимо аукциона. Тот, впрочем, она перепоручила организовывать партнерам, обеспечив больше поддержку своим именем в этот раз, ну, и сообщив практически всем приглашенным о том, что данное мероприятие будет проведено, а поддерживать и помогать детям весьма почетно… А ещё с лотами помогла, подобрав часть.
Собравшиеся все выглядели хорошо — круг и положение обязывали. И Алена никому из присутствующих не уступала.
Тем не менее, будучи серьезной, красивой, пробивной и сильной, подруга, тем не менее, как и многие другие, искренне стеснялась, когда хвалили не ее деловые качества, а красоту.
— Да, парикмахер и визажист творят чудеса, — вроде как не о важном, отмахнулась подруга. — А ты?.. — удивленно обвела взглядом.
— А у меня внезапно появились дела важнее укладки и макияжа. Пришлось идти как есть, — развела руками Маша, улыбаясь с некоторым лукавством. «Меня и без прически любят», — не сказала, но было такое ощущение, что Алена это поняла и улыбнулась как-то так… тайно.