– Хм… в общем… мы… в смысле… мы с Элис были настолько голодны, что не дождались ужина и уже перекусили… а Рози так устала, что мы накормили ее и отправили спать… так что вы будете ужинать вдвоем.
Питер и Линда посмотрели на меня так, будто я сошла с ума, но, по крайней мере, они сели за стол без дальнейших вопросов.
В этот момент в комнату вошла Элис, неся на подносе тарелки с салатом.
– Мое особое блюдо… салат а-ля сосиски, – весело произнесла она. – Ешьте, пока все не остыло.
Питер с Линдой, честно говоря, были не сильно впечатлены, и я не могу винить их за это. Латук весь пожух и завял, превратившись в бесформенное нечто, а сосиски покрылись тонкой пленкой белесого жира. Тем не менее они покорно взяли свои вилки и ножи и принялись есть.
Мы с Элис вернулись на кухню, но тут же приникли к дверям, слушая, что происходит в столовой. Несколько минут единственное, что я могла расслышать, был скрип ножей по тарелкам и хруст пережевываемых салатных листьев. Надо сказать, что это было не самое приятное, что мне доводилось слышать, но, по крайней мере, все указывало на то, что дела шли не слишком плохо. Но вдруг через несколько секунд раздался пронзительный визг:
– Фуууу! Что это? Какая гадость! Уберите это немедленно от меня!
Мы с Элис тут же кинулись в комнату. Линда отскочила от стола, так, словно на тарелке сидел монстр и только и ждал ее возвращения. Питер ковырялся в остатках салата, пытаясь найти то, что так ее испугало.
– Это же просто слизняк! – произнес он.
– Просто слизняк? – завопила она. – Это омерзительно!
Питер лишь повел плечами и спокойно ответил:
– Ну, это, конечно, не слишком приятно, признаю, но это не причинит вам вреда. Слизняки – весьма безобидные создания. В любом случае, есть кое-что похуже, чем найти слизняка у себя в тарелке.
– И что это? – скептически спросила Линда.
Питер рассмеялся:
– Найти полслизняка.
Линда вытерла рот тыльной стороной ладони и издала приглушенный смешок, впрочем, улыбка исчезла с ее лица, как только Питер, поковырявшись еще в салате, произнес:
– Ой, дорогуша, кстати, говоря о слизняках…
Линда побледнела так, что я подумала, она упадет в обморок. Но Питер весело засмеялся:
– Да шучу я!
Линда, видимо, все еще не находила повода для веселья, потому что схватила салфетку и принялась энергично вытирать ею язык:
– Что за гадость! Теперь меня всю неделю будут мучить кошмары по ночам!
В этот момент Элис подбежала к столу, забрала у них тарелки и объявила:
– С закусками все, теперь займите, пожалуйста, снова ваши места, через минуту основное блюдо будет на столе. Вы даже и глазом моргнуть не успеете!
Линда уселась за стол, не произнеся ни слова. Она была немного бледной, поэтому я предположила, что она получила настоящий шок. (Если бы я действительно была скаутом, я бы, пожалуй, знала, что обычно делают в таких случаях, но поскольку я им не являлась, то решила просто проигнорировать происходящее.)
Вернувшись на кухню, Элис выкинула остатки салата и слизняка в мусорное ведро и повернулась ко мне.
– Значит, ты была права, – произнесла она. – Надо было все-таки помыть латук. Что ж, в следующий раз будем знать.
Я сердито посмотрела на нее:
– Следующего раза не будет, Элис! Это я тебе обещаю.
Элис передернула плечами:
– Неважно. У нас нет времени разбираться с этим. Забудем о салатах, пора ставить лазанью в микровол…
Она остановилась и хлопнула себя ладонью по лбу:
– Но у тебя, конечно же, нет микроволновки!
Я покачала головой:
– По крайней мере, когда я последний раз проверяла, не было.
Элис схватила пачки с лазаньей и направилась к выходу.
– Придется бежать ко мне, чтобы их разогреть. Я постараюсь быстрее, а ты пока иди в столовую, развлеки их. И помни, что бы ни случилось, не дай им догадаться, что все было подстроено!
Элис отсутствовала, казалось, целую вечность. Я перебрала все темы для бесед (включая и очистители для шторок в душе), но разговор каждый раз иссекал через пару-тройку фраз. Питер посматривал на часы, отмечая, что становится поздно, а у Линды было такое странное выражение лица, что я не могла его разгадать.
Под конец, совсем уже отчаявшись, я сбегала к своему школьному рюкзаку и достала оттуда металлическую дудочку и ноты и принялась играть. Сначала Питер и Линда выглядели заинтересованными, они даже топали в такт ногами и хлопали после того, как я исполнила первые две мелодии. Но когда я стала играть третью мелодию, хлопанье и топанье прекратилось, и я почувствовала себя ужасно глупо. К счастью, Элис вернулась, когда я была уже на десятой мелодии, кстати, последней в моих нотах. (Песня называлась «Эдельвейс».) Она была довольно трудной, поэтому я фальшивила и пропускала ноты. Когда я доиграла, из кухни уже доносились гремящие звуки, но Элис все еще не появлялась. Линда попыталась подавить зевок, а Питер хлопал глазами так, словно сейчас уснет. Я решила сыграть припев к «Эдельвейсу».
Я играла этот дурацкий припев уже в пятый раз, когда Элис, наконец, появилась с двумя тарелками.
– Ужасная подстава, – прошептала она мне в ухо. – Эти лазаньи гораздо меньше, чем нарисованы на упаковках.
Она была права. Каждой можно было накормить не очень голодного хомячка (который перед этим не подкрепился слизняком и салатом). Элис поставила тарелки перед Линдой и Питером. Надо сказать, что при взгляде на еду они заметно оживились. Я решила тут же ретироваться на кухню – вечер обещал быть долгим.
Глава девятнадцатая
Мы с Элис задержались на кухне. Услышав, что Питер с Линдой болтают в гостиной, мы решили оставить их одних. (Даже если они говорили только о пятнах плесени в ванной.) Пару раз мы даже услышали, как они смеются, и Элис тут же наградила меня ударом по ребрам, который, кстати, был довольно чувствительным.
Позже, когда мой бок украсило еще несколько синяков, Элис прислонила ухо к двери, но ничего не расслышала. Из гостиной не доносилось ни звука.
– Как ты думаешь, что там происходит? – спросила она.
– Не знаю. Может быть, они уже обнимаются?
Элис покачала головой:
– Вряд ли. Это их первое свидание. Скорее всего, у них просто кончились темы для разговоров.
Я захихикала:
– Или они, наконец, решили, какой все-таки самый лучший очиститель для шторок.
Элис рассмеялась, а затем снова стала серьезной:
– Может быть, нам стоит принести им десерт?
Она открыла холодильник и, пробежав глазами по полкам, удивленно обернулась ко мне:
– Все, что я вижу, – это пакет шпината. Куда ты положила мороженое?
Я покачала головой:
– Никуда. Я думала, ты убрала его в холодильник.
– Но я думала, что это сделала ты.
Спустя пять минут мы нашли пакет с мороженым под кухонным столом. Я аккуратно приподняла крышку и опустила палец в контейнер. Мороженое напоминало какую-то слизь, только кремового цвета. Я облизала палец:
– Довольно вкусно, только теперь это больше не мороженое.
Элис топнула ногой. Я решила, что должна поговорить с ней насчет этой глупой детской привычки. Ей двенадцать лет, она уже взрослая. (Правда, то, что она топала, означало, что она раздражена, а значит, сейчас не самое подходящее время для наставлений.)
– И что теперь? – спросила Элис. – Догадываюсь, что у твоей мамы вряд ли найдется что-нибудь хотя бы отдаленно напоминающее десерт.
Я рассмеялась:
– Никаких шансов. Каша, да. Или шпинат, но десерт – не думаю. И мы уже съели все те вкусности, которыми нас угощала Линда.
– Может быть, мне сбегать к себе? Или в магазин?
Пришла моя очередь топать ногой. (А это довольно приятно!)
– Ты меня больше не оставишь с этими двумя! Я уже исчерпала весь свой репертуар!
– Ну, – вздохнула Элис. – Тогда нам придется импровизировать. Передай мне, пожалуйста, те два стакана.
Я молча наблюдала за тем, как моя подруга аккуратно разливает растаявшее мороженое по стаканам. (Я выбрала самые красивые стаканы, которые только нашлись дома.)
– И что это будет? – с недоумением спросила я.
– Ванильный суп. Самое модное блюдо в Париже.
– Неужели? – засомневалась я.
Элис рассмеялась:
– Но могло бы быть, просто никто не додумался до этого.
Я тоже засмеялась. Готовить вместе с Элис было весело. Как бы я хотела забыть о Линде и Питере, которые сидели в соседней комнате, и просто радоваться жизни, чтобы меня никто не втягивал ни в какие сумасшедшие планы. Как бы я хотела, чтобы все было как раньше, когда родители Элис жили вместе.
Элис сделала шаг назад, любуясь своим кулинарным шедевром.
– Нужен завершающий штрих. Есть кофе, чтобы присыпать им?
Я потянулась за банкой для кофе:
– Только зерна. Не думаю, что они подойдут.
Элис засунула руку в банку и вытащила несколько зерен:
– Все будет отлично.
Она бросила зернышки кофе в стакан с ванильным супом. Подержавшись на поверхности пару секунд, они медленно пошли ко дну.
Элис сделала недовольное лицо:
– У меня был долгий вечер. Не собираюсь тратить десять минут на то, чтобы выловить их оттуда. Они должны были служить украшением… Ну что ж, а теперь будут невидимым украшением!
Я улыбнулась:
– Спорим, это последний писк в Вене!
Элис улыбнулась мне в ответ, а затем вручила один из стаканов и отправилась в столовую. Линда и Питер, к счастью, не обнимались (это было бы полным отстоем), а всего лишь молча смотрели друг на друга.
– А вот и десерт! – объявила я.
– Ванильный суп, – добавила Элис.
– Последняя мода в Париже, – не удержалась я.
– Неужели? – скептически поинтересовалась Линда, отодвигая обеденную тарелку.
Питер ничего не сказал, а засунул ложку в стакан и поболтал ею. Он, должно быть, жутко проголодался после наполовину съеденного салата со слизняками и порции лазаньи, рассчитанной разве что на хомяка. Он выглядел довольно счастливым на протяжении секунд десяти, а затем, бросив ложку, схватился за челюсть:
– Ой! Ой! Что там такое?! Я чуть не сломал зуб!
– Секретный ингредиент! – сказала Элис. – Если я расскажу, то мне придется тебя убить.
Затем она схватила меня за руку и в который раз потащила на кухню.
– А что, если он действительно сломал зуб? – спросила я.
Элис только махнула рукой:
– Не волнуйся, ничего у него не сломано. Он просто ведет себя как ребенок.
Может, она и права, по крайней мере, в столовой все было тихо.
– Видишь? – толкнула меня локтем Элис. – Ему уже лучше, а теперь помоги мне с этим.
Мы поставили бутылку шампанского и бокалы на самый лучший серебряный поднос, который только смогли найти у мамы. Когда мы вошли в комнату, Линда удивленно подняла брови:
– Шампанское? Что мы празднуем?
Мне тут же пришло в голову множество предложений, но боюсь, ни одно из них нельзя было произнести вслух.
Как насчет того, чтобы отпраздновать тот факт, что ты не съела слизняка?
Или то, что Питер не сломал зуб о зернышко кофе?
Или то, что, несмотря на все наши усерднейшие попытки, мы с Элис вас все-таки не отравили?
Элис прервала мои размышления.
– Отмечаем, что сегодня суббота, и мы так замечательно проводим время!
Ха! Может быть, Элис и проводила замечательно время, но, боюсь, что в одиночестве. Для меня вечер оказался испорчен, как, впрочем, и для Линды с Питером, судя по их лицам – веселья было мало.
Питер потянулся к шампанскому:
– Я открою?
Но Элис уже перехватила бутылку:
– Нет, папа, ты гость. Проще простого! Я сто раз видела по телику, как это делается.
Моя подруга аккуратно оторвала фольгу, сняла проволоку, которая закрепляла пробку. Затем она принялась изо всех сил тянуть за пробку, которая выходила очень медленно, как зубная паста из пустого тюбика. Когда пробка практически вышла наружу, Элис зачем-то сунула бутылку мне в руки.
– Вот, попробуй сама, – сказала она. – Я боюсь, к тому же ненавижу громкие звуки.
Я тоже испугалась, но было уже поздно предпринимать что-либо. Было такое ощущение, что я держу в руках гранату или бомбу, которая вот-вот взорвется. Я отстранила бутылку как можно дальше от себя, желая, чтобы мои руки были хоть чуточку длиннее.
Элис спряталась за кресло, Линда закрыла глаза, а Питер предупредил:
– Поосторожнее с этой штукой!
Слишком поздно – последовал громкий хлопок, и пробка вылетела из бутылки как пуля. Она облетела комнату и умудрилась найти мамину любимую вазу, которая, полагаю, чувствовала себя в безопасности на верхней полке шкафа. Ваза на секунду закачалась, а затем полетела вниз. Я не знала, что мне закрывать – то ли глаза, то ли уши. Послышался звон разбитого хрусталя и восклицания «О, нет!». Питер, Линда и Элис одновременно схватились за головы. Я, наконец, сообразила, что произошло, и подбежала к тому, что некогда было вазой. Пол был усеян сотней осколков – даже суперклей тут бессилен.
Я почувствовала, как рыдания подступают у меня к горлу. Почему я позволила Элис втянуть меня в это?
Теперь я по уши в неприятностях, и все ради чего?
Линда не сводила глаз с Элис, а Питер выглядел еще более смущенным, чем прежде.
Как раз в этот момент в дверях появилась Рози.
– Большой бух! – как всегда, неподражаемо произнесла она.
Сестра подошла и встала рядом с Линдой.
– Ой, бедная малышка, – проворковала Линда. – Весь этот шум разбудил тебя? А почему ты мокрая? В твоей комнате так жарко? Ты вспотела, милая?
Теперь даже Рози смутилась. Линда что, не чувствовала запаха? Или ванильный суп ударил ей в голову? Или она переборщила с духами?
Рози стала мокрой вовсе не потому, что в комнате было жарко. Мне заранее следовало предупредить Линду, что одно из сотен маминых правил в действительности не такое уж глупое, а именно – не давать Рози много пить после семи вечера.
Но мокрые штаны Рози, конечно же, не самая большая катастрофа за сегодняшний вечер.
Когда Линда взяла на руки мою сестру, меня передернуло. Что ж, даже малейшие зачатки романтических отношений, которые могли возникнуть между Питером и Линдой, были погублены – описанный ребенок положил конец всему.
Я устало посмотрела на Элис:
– Пойдем, я переодену Рози во что-нибудь сухое. А тебе пора мыть посуду!
Глава двадцатая
Когда я помыла и переодела Рози, она больше не хотела сидеть в кровати.
– Нет! – сказала она и топнула своей маленькой ножкой, что живо напомнило мне Элис. – Я хочу вниз, в гостиную, к Линде на колени! – решительно заявила Рози.
Я вздохнула. В конце концов, теперь это уже не имело никакого значения, вечер был и так испорчен. Поэтому я разрешила Рози спуститься вниз, а сама отправилась на кухню помогать Элис.
Много позже, когда кухня, наконец, стала чистой и приняла тот вид, в котором ее оставляла мама, Элис спросила меня:
– Что ты думаешь?
– Насчет чего? – спросила я так, словно не понимала, о чем идет речь.
– Насчет сегодняшнего вечера. Как ты думаешь, все прошло хорошо?
Я пожала плечами:
– Ну, мы не спалили дом, что уже само по себе хорошо.
Элис топнула ногой:
– Я говорю серьезно, Мэган. Что ты думаешь по поводу свидания? Оно сработало? Как думаешь, теперь папа скажет маме, что встретил кого-то еще? Мама будет ревновать?
Я вздохнула. Насколько я понимала, вечер превратился в сущий кошмар, точно такой же, каким была поездка в парк «Фота» с мисс О’Хёрлихи. Но мне не хотелось расстраивать Элис.
– Взрослых трудно понять, – неуверенно начала я. – Линда и твой папа… кажется… хм… вроде поладили.
Элис сняла с плеча полотенце, которым она вытирала посуду, и устало опустилась на стул:
– Да брось ты, Мэган, не старайся скрыть от меня правду. Думаешь, я не понимаю, что вечер – полный кошмар? Отец с Линдой, наверное, сидят там и ждут не дождутся, когда все это закончится. Пойду обрадую их! Попрошу отца отвести меня домой.
Она открыла дверь в столовую, но на полпути остановилась.