— С ней так легко, понимаешь? — сбивчиво начал говорить друг. — Она хорошая.
Хорошая. Только болтливая больно не по делу.
— С Ксеней же нужно постоянно быть в напряжении, чтобы ее не задеть… Она такой сложный человек.
— Угу, — пробормотала я. Господи! Как жизнь меняется всего за неделю.
— Но ты не подумай, что я со Светой только потому, что она простая, — предупредил Петька. — Мне эта девушка, правда, очень нравится… И я даже подумать не мог, что она… вся такая… обратит на меня внимание.
— Не смей! — нахмурилась я. — Ты ничем не хуже всех этих… шпал упырчатых!
— Шпал упырчатых? — удивился Петя.
Ярослав Елизаров — единственный представитель золотой молодежи, который мне сейчас вспомнился.
— Ну, да! — горячо отозвалась я. — Эти мажоры скучные и со сладкой ватой в голове! Вот я бы ни в жизнь с таким общаться не стала. А встречаться — тем более! Наверное, со скуки помереть можно от их понтов… А ты классный!
— Ну, спасибо, — пробормотал Петька.
Я поднялась со скамейки:
— Но с Ксенией как можно скорее поговори! Она, если честно, очень сердится на тебя…
— Сердится? — удивился Петя. — Из-за чего? Думал, что я ей безразличен…
Я тяжело вздохнула. Мальчишки! Ну, почему им все приходится разжевывать? Вновь плюхнулась рядом с Петей.
— Как своего потенциального молодого человека она тебя, может, и не воспринимает. Но как друг — ты ей очень дорог! Любовь любовью, но дружба занимает такую неотъемлемую, такую большущую частицу в сердце Царевой. И в моем сердце.
Я замолчала. Петька внимательно посмотрел на меня. Затем расплылся в улыбке и потянул ко мне свои длинные ручища:
— Горошкина, ты ж моя хорошая! Я тебя тоже люблю!
— Вот у кого я теперь буду английский списывать? — пропыхтела я, обнимая Петю в ответ.
— Ты ж моя хорошая и меркантильная! — рассмеялся друг. — Думаешь, я куда-то пропаду?
— От тебя, пожалуй, отвяжешься! — смутившись, согласилась я. — Все, хорош сопли разводить! Меня, наверное, уже мама заждалась…
Я снова поднялась на ноги и подошла к двери подъезда:
— Как можно скорее расскажи все Ксене! — напутствовала я, ища в кармане толстовки ключи.
— Сама-то уже поведала страшную тайну своему чудику? — спросил Петька, продолжая сидеть на скамейке. Я чувствовала, как он взглядом сверлит мой затылок.
— Как-то не до этого еще было, Петечка! — виновато проговорила я, оборачиваясь.
Петя усмехнулся.
— Спокойной ночи, Горошкина!
— Сладких снов, Петюнчик! — эхом отозвалась я.
Петька не спеша побрел вдоль темной длинной аллеи. Зажженные фонари отбрасывали на асфальте высокую, немного ссутулившуюся тень. В голове тут же всплыли картинки, как друг ворчал по поводу первой пары, то и дело просыпал начало занятий и приходил ко второй. Как постоянно присылал в личные сообщения смешные картинки, забавно подкалывал, сердился, когда мы с Царевой спорили или сочиняли стишки. Как на перемене приносил в шумную аудиторию кофе из автомата и большой «Твикс». И две эти шоколадные палочки обязательно делил между мной и Ксеней. Как давал списать по английскому, как нес до дома на руках, ведь я стерла ноги. И, в конце концов, как был всегда рядом и поддерживал, когда меня предал человек, которого я впервые полюбила.
Вскоре Петя свернул за угол, а я отворила тяжелую дверь и вошла в слабо освещенный подъезд.
Такое странное чувство, какое обычно бывает во второй половине августа. Легкое и тяжелое одновременно. Будто лето подходит к концу, оставляя в памяти яркие теплые моменты. Но впереди-то целая жизнь!
Я часто слишком драматизирую. Никакой трагедии не произошло. Мы просто будем чуть реже видеться.
Лифт не работал. Я побежала на свой этаж, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Повторяя про себя в такт шагам: «Петь-ка досто-ин счастья. Петь-ка дос-то-ин!»
Глава 16
Дима
Я сдал этот чертов зачет с первого раза. Даже не верилось. С начала семестра у меня выдались не самые классные отношения с преподавателем и, если честно, думал, что он меня завалит. Но все обошлось. Не зря вчера весь день корпел над учебниками. Даже с Аленой не встретился. Я молнией вылетел из аудитории, нечаянно слишком громко хлопнув за собой дверью. Наверняка преподавателю не пришлось по вкусу такое поведение, но, надеюсь, больше он у нас не будет ничего вести…
Я вышел на крыльцо. Вечернее солнце едва касалось верхушек деревьев. Через четыре дня наступит июнь. Я вспомнил о Грохольской, и на лице моем невольно появилась улыбка. Кажется, это будет самое незабываемое лето в моей жизни.
В кармане брюк завибрировал телефон. Ярик.
— Ну, что? Сдал? — быстро спросил друг.
— Конеш-ш-ш, — проговорил я, улыбаясь.
— Сейчас какие планы?
Я задумался.
— Честно? Пока никаких. Но хотел бы встретиться с Аленой перед завтрашним отъездом.
— А вы еще не виделись? — как-то сдавленно спросил Ярослав.
— Пока нет, когда бы я успел? Только переписывались, — ответил я.
— Но она тебе ничего такого не сказала?
— Ничего такого, — немного растерялся я. — Что-то случилось?
В трубке странно зашуршало. Затем Ярослав, откашлявшись, проговорил:
— Нет, ничего. Так просто спросил!
Ярослав засопел в трубку.
— Братан, с тобой все в порядке? — рассмеялся я.
— Нет. Да. Все в порядке, — сбивчиво ответил Ярик. — Просто за рулем сейчас.
— А-а-а…
— Ну, ладно… Поздравляю с первым зачетом! Завтра вечером забегу к тебе, пока не уедешь.
— Давай! — усмехнулся я, сбрасывая вызов. Странный он сегодня какой-то.
Алена. Мне нестерпимо захотелось увидеть Алену снова и как можно скорее. Вчера перед сном мы немного переписывались. Но этого мало. Катастрофически мало.
Я проходил мимо корпуса, в котором занимались филологи. Интересно, а Алена учится по субботам? Хотя дело близится к вечеру, даже если б у нее и были занятия, то не факт, что во вторую смену. Я на мгновение притормозил у небольшого трехэтажного здания. Можно зайти и посмотреть расписание. Правда, я не в курсе, в какой группе учится девушка. Но в деканате наверняка знают студентку Алену Грохольскую, поэтому обязательно подскажут, где мне ее можно найти…
Я уже было направился к невысокому крыльцу, как вдруг услышал знакомый звонкий смех. По залитой вечерним солнцем аллее, что находилась рядом с корпусом, шли несколько девчонок. Среди них была Алена. Я видел ее профиль и белоснежную улыбку. От нежности у меня сжалось сердце. В светлом полосатом платье и кедах Алена смотрелась так органично…
Странная штука — судьба. Наверняка мы не раз до этого пересекались возле какого-нибудь из корпусов на большой перемене. Но тогда в толпе студентов я не обратил внимание на незнакомку с длинной челкой. А сейчас узнаю этот задорный смех из тысячи.
Я догнал компанию девушек и с невозмутимым видом пошел рядом с Аленой, подстроившись под ее шаг. Грохольская не сразу меня заметила. Она о чем-то увлеченно разговаривала с одной из своих приятельниц. Увидев меня, девчонки примолкли и с интересом уставились. Тогда Алена тоже повернула голову в мою сторону. Встретившись со мной взглядом, девушка смутилась.
— Привет! — быстро проговорила она.
— Привет! — улыбнулся я, положив Алене руку на плечо. — Вы беседуйте, дамы! Я не буду вам мешать!
Мы продолжали в ногу шагать по аллее. Я в окружении нескольких девчонок с филфака, которые по-прежнему внимательно меня осматривали, уже практически не слушая Алену. Видимо, мое близкое присутствие все-таки смущало Грохольскую, потому как она сбивчиво начала: — А образ… образ буржуа в произведениях Диккенса? Кто-нибудь готовил этот вопрос?
— У меня по Дикенсу только положительные и отрицательные герои в его романах, — басом начала подруга Алены. — Девчонки, если хотите, могу на почту скинуть! Или в общий чат…
Девчонки тут же закивали.
— Так… — неуверенно продолжила Грохольская. — А еще… женский образ в творчестве…
Я не удержался и, нагнувшись, украдкой поцеловал Алену в макушку.
— … в творчестве Стендаля! — пробормотала девушка.
Меня безумно умиляло то, как Алена смущается. Опускает глаза, на щеках играет румянец…
Поэтому, когда она задала еще один вопрос приятельницам, я снова нагнулся и горячо шепнул ей на ухо:
— Знаешь, я соскучился.
Алена тут же подняла на меня зеленые глаза. И в них я прочел: «Знаешь, я тоже! Очень соскучилась…».
Наконец, решив еще несколько организационных вопросов, одногруппницы-трещотки попрощались со мной и с Аленой. Краем глаза я заметил, что отойдя от нас на некоторое расстояние, девчонки еще пару раз обернулись и принялись что-то горячо обсуждать. И вряд ли предметом их жаркого спора стал положительный герой в романе Дикенса.
— Теперь болтать начнут всякое, — поморщившись, проговорила Алена. Она тоже оглянулась на своих приятельниц. И демонстративно показала им кулак. Девчонки рассмеялись.
— Всякое? — переспросил я.
— Ты сегодня отлично выглядишь! — кивнула на меня Грохольская.
Если честно, я совсем уже забыл про образ «чудиковища». Не мог же я каждый раз носить рубашку, которую мы купили вместе с Аленой. Поэтому сейчас стоял перед Грохольской в своем привычном образе.
— Меняюсь потихонечку, — кратко ответил я.
Алена, будто что-то обдумав, спросила:
— А как тебе мое платье?
Я удивился этому вопросу.
— Оно тебе очень идет! — ответил я.
Алену мои слова удовлетворили. Девушка широко улыбнулась и взяла меня под руку.
— Перемены — это хорошо! Всем во благо… — звонко проговорила она.
Теперь мы вдвоем побрели по солнечной аллее.
— Вы учитесь по вечерам еще и в субботу? — спросил я.
— Вообще-то нет, — тут же ответила Алена, — сегодня была консультация. Почти у всего потока автоматы, кроме меня и еще вот нескольких девчонок! Ну, ты их видел!
Я кивнул.
— А ты? — спросила Грохольская.
— Сдавал зачет! — ответил я.
— Круто! Молоток, Димульчик! — похвалила меня Алена, к счастью, не спросив, по какому предмету был зачет. Эта ложь доставляет все больше неудобств. Если б не горячая обличительная речь Грохольской по поводу обманщиков, я бы уже давно раскрыл все карты.
Мы миновали студенческий городок, состоявший из нескольких корпусов, и вышли на широкий проспект. Шли молча, крепко держась за руки и щурясь от вечернего солнца.
— Может, перейдем на другую сторону улицы? — не выдержал я.
— Что? — отозвалась Алена. Девушка с интересом смотрела на меня, приложив руку козырьком ко лбу. — Нет, это не в моих правилах!
— Не в твоих правилах? — рассмеялся я. — Что это означает?
— Ну, ты посмотри через дорогу! — кивнула Грохольская. — На той стороне уже наступил вечер. Кажется, там так пасмурно и ветрено… Я всегда предпочитаю идти по солнечной стороне. А чем плохо? Жмуришься и улыбаешься. И солнце щекочет щеки и лоб… По моей теории, это очень простой и действенный способ получить положенную на день порцию счастья.
Я снова негромко рассмеялся.
— Интересная теория!
— А то! У меня много всяких теорий, — деловито отозвалась Алена. — Как-нибудь постепенно тебе обо всех расскажу…
Мысль о том, что мне еще предстоит столько всего узнать об этой необычной девушке привела в немой восторг.
— Счастье — оно вокруг нас? В мелочах? — вдруг спросил я.
Алена снова удивленно на меня покосилась.
— Конечно, в мелочах! — проговорила быстро Грохольская. — Знаешь, когда я чувствую себя особенно счастливой? Весной, когда, наконец, можно впервые оставить балкон распахнутым настежь. На целую ночь! А вообще мне для счастья мало надо. Солнце за окном, хорошая книга и чай с молоком…
— А туфли от Джимми Чу? — улыбнулся я, вспомнив наше первое официальное свидание. Будто все это было так давно, хотя прошла ровно неделя. Казалось, все это время мы были чужими. А теперь, наконец, стали собой.
— Джимми Чу? — растерянно отозвалась Алена. А затем сердито проговорила: — К черту туфли от Джимми Чу. Кеды рулят! Это так круто, Дима, быть собой. И никого из себя не строить.
С этими словами Грохольская вскочила на высокий бордюр и далее шагала исключительно по нему. А я все так же крепко держал ее за руку.
Немного побродив по центральным улицам, мы остановились у небольшой палатки с уличной едой. Сто лет я не ел ничего подобного…
— Здесь очень вкусные горячие вафли! — довольно проговорила Алена.
— Вафли? — переспросил я.
— Такие ароматные! Не пробовал?
Я отрицательно помотал головой.
— Ха! Да, ты, салага, значит и жизни не видел! И мороженое здесь вкусное…
Мы взяли на пробу приготовленные на гриле котлеты, завернутые в свежеиспеченный хрустящий хлеб, несколько вафель с разными начинками на десерт и горячий чай в картонных стаканчиках. Недалеко от палатки под яркими симпатичными зонтиками стояли два столика. Мы с Аленой расположились там, глядя на украшенный огнями оживленный проспект. Запах уличной еды в майском густом воздухе смешался с вечерней прохладой.
Из кафе по соседству доносилась ритмичная музыка. Ели молча, оглядывая в сумерках многочисленных прохожих, которые спешили куда-то в этот субботний вечер. Только мы неторопливо жевали, время от времени поглядывая друг на друга.
— А знаешь, когда я чувствую себя особенно счастливым? — спросил я у Алены, которая в это время потянулась за вафлей.
— Когда? — оживилась девушка.
— В эту минуту.
Грохольская рассмеялась:
— О-о, Димчик, ну, ты такой очаровашка! Прям пикапер!
— Знаю! — усмехнулся я. Хотя про счастье сказал совершенно искренне.
— Хочешь попробовать мою вафлю? — тут же предложила Алена. — С сахарной пудрой и растопленным шоколадом! Ох, вкуснотища!
— Давай! — согласился я.
Алена протянула мне кусочек вафли на вилке, но я так и не успел ее попробовать, потому как откуда-то сбоку раздалось удивленное:
— Ди-им?
Я повернул голову. А Грохольская так и замерла с вытянутой перед моим лицом рукой.
Перед нами стояла Томочка. Черт возьми, она следит за мной что ли? Девушка стояла чуть поодаль, внимательно разглядывая нас. В особенности Грохольскую. Алена заметно нахмурилась и отвернулась.
— Что ты тут делаешь? — несколько брезгливо осмотрев яркие симпатичные зонтики, воскликнула Тома.
— Ем, — вполне логично ответил я.
— Ну, спасибо, кэп! — фыркнула Тома, вновь покосившись на Алену. Грохольская продолжила невозмутимо жевать, теперь время от времени бросая любопытные взгляды на Томочку. — И как? Вкусно?
— Очень! Хочешь что-то попробовать? — спросил я.
— Н-нет, спасибо! — усмехнулась Тома.
Я отвернулся и уткнулся в пластиковую тарелку, давая понять, что сейчас, мягко говоря, не до Томочки. Я думал, шатенка уйдет, но она решительно направилась к нашему столику и с вызовом произнесла:
— Дим, а ты нас не представишь?
Я закашлялся. Тогда Томочка с неестественно дружелюбной улыбкой похлопала мне по спине. Затем с неприятным скрипом придвинула стул и села рядом.
— Это — Тома, — откашлявшись, сказал я.
— Его девушка! — добавила она тут же, тряхнув волосами.
Алена перестала жевать и растерянно посмотрела на меня.
— Бывшая девушка, — раздраженно тут же поправил я Тому.
— Меня зовут Алена, — пробормотала в ответ Грохольская.
— И мы с Аленой встречаемся, — вновь вклинился я. Было ужасно неудобно из-за сложившейся ситуации. И если сейчас Тома выставит меня перед Грохольской в дурном свете…
Шатенка фыркнула:
— Ну да! Если ты серьезно с кем-то встречаешься, то я космонавт и в космос лечу…
— Поздравляю! Когда? — спросил я.
— Что? — откликнулась Томочка. — Ты опять…
— А с вами, Тома, у Димы все было несерьезно? — задала невинный вопрос Грохольская, откусив вафлю.
— Ну почему же! — с вызовом ответила Тома. — Очень даже серьезно! И я, если хочешь знать, первая Диму бросила.
— М-м, вот как, — протянула Алена. — Хотите, Тома, чай?