У меня сжалось сердце.
— Не падай в обморок, ладно? — предупредила она и, медленно повернувшись, задрала футболку. Я прижала ладони ко рту, разглядев красные отметины после ударов Джордана.
Шерил…
С тихой усмешкой она сказала:
— Если это тебе кажется ужасным, то посмотрела бы ты на него.
Я нахмурилась.
Она тоже.
Скорее всего, он ушел с выдранными волосами, оставив моей сестре шрамы не только на теле, но и на сердце. Покинув спальню Шерил, я направилась в ванную за влажными салфетками и пластырем. Вернувшись, я усадила ее на кровать, придвинула для себя стул и села. Она вздрагивала всем телом, пока я обрабатывала рану.
— Я не буду выдвигать обвинений, Мэгги, — уверенно сказала она. — Знаю, скорее всего, ты хочешь, чтобы я сделала это, но нет. Ему больше восемнадцати лет. Его будут судить, как взрослого, и я не могу разрушить ему жизнь…
Не обращая внимания на слова, я продолжала обрабатывать ее лицо.
— Я хочу сказать, что сама виновата. Не стоило идти с ним на выпускной. Я сама ввела его в заблуждение.
Я стукнула пальцем по ее ноге. Один раз.
Нет.
Она винит себя. Как и я себя раньше. Я до сих пор иногда в душе виню себя. Не надо было идти в лес. Мама не разрешала мне гулять без присмотра. В итоге, я подвергла себя опасности. И сама в этом виновата.
Но принимая ванну и погружаясь под воду, я избавлялась от всех этих мыслей. Иногда наши мысли могут стать чем-то вроде криптонита, и мы берем верх над собственной самооценкой, уверенно посылая ее куда подальше со всей ее ложью.
Я была не виновата.
Так же, как и Шерил.
Слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее.
— В любом случае, какое тебе до этого дело? Почему ты помогаешь мне? Я разгромила твою комнату, наговорила тебе кучу гадостей, но ты все-таки помогаешь мне. Почему?
Я приподняла, а затем опустила плечи.
Поежившись от боли в спине, она протянула мне карандаш и бумагу.
— Почему, Мэгги?
Ты — моя семья.
Из ее глаз снова потекли слезы, но она даже не пыталась их скрывать.
— Знаешь, я действительно очень сожалею о том, как поступила с твоей комнатой, с тобой. Просто я… — она разочарованно всплеснула руками. Ее голос был полон стыда и глубокого раскаяния. — Я сама не понимаю, что творю со своей жизнью.
Сомневаюсь, что у большинства людей было как-то по-другому. Каждый, кто утверждает, что постиг смысл жизни, — лжец. Иногда я задавалась вопросом: есть ли хоть что-то, смысл чего можно постичь, или мы просто ходим кругами, выискивая разные доказательства этому, хотя в действительности их не существует?
— Я хочу рассказать маме с папой о том, что он сделал, — прошептала она с грустью. — Но знаю, что они будут вне себя. Они и так сердятся на меня за все те мерзости, что я совершила. Я столько раз подводила их, что вряд ли из-за этого они по-настоящему будут переживать.
Я стукнула пальцем по ее ноге. Один раз.
Нет.
— Откуда ты знаешь?
Я снова подняла лист, на котором писала о семье.
После этого она набралась храбрости и рассказала все родителям. И в тот момент, когда они обняли ее и сказали, что ни в чем ее не винят, с души Шерил словно свалился камень, висевший на ней, кажется, много лет.
***
— Я скучаю по нему, — рухнув на мою кровать, сказала Шерил через несколько недель после ее «официального» разрыва с Джорданом. Рана на ее лице заживала довольно неплохо, но я понимала, что сердце так быстро исцелиться не сможет. — Ну, в смысле, я скучаю не по нему конкретно. Скучаю по мысли о нем. Мне не хватает кого-то рядом. Сегодня я сидела и пыталась припомнить, когда в последний раз была одна, но не смогла найти ответа.
Я поморщилась, а она продолжила говорить:
— А вдруг я из тех девушек, которые не переносят одиночества? Что, если я всегда должна быть с парнем? И на что, черт возьми, я должна тратить свое время, если у меня нет парня, с которым можно поболтать? Не знаю, заметила ли ты, но у меня не очень получается дружить с девушками. Со мной никто не хочет общаться. Вероятно, потому, что у большинства из них я отбила парня. Какого черта мне теперь делать?
Обогнув письменный стол, я подошла к своей стене из книг в поиске того, что подошло бы для чтения моей сестре. Вытащив «Рассказ служанки» Маргарет Этвуд, я протянула книгу Шерил.
Она сдвинула брови, заметно помрачнев.
— Что я должна с этим делать?
Я приподняла бровь. Она сделала в ответ то же самое.
— Мэгги, я не читаю.
Эти четыре слова — самая грустная фраза из всех, что я слышала.
Я снова подтолкнула к ней книгу, и на этот раз она с опаской взяла ее.
— Ладно, я попробую. Но только потому, что мне так невероятно скучно. Хотя сомневаюсь, что получу от этого удовольствие.
На прочтение книги ей потребовалось три дня. Закончив, она вернулась, цитируя из нее фразы. Ее глаза были наполнены такими эмоциями, каких я никогда раньше у нее не замечала.
— Хочешь узнать мою любимую строку? «Не позволяй ублюдкам сломить тебя». Боже. Так. Чертовски. Здорово. Благодаря Маргарет Этвуд, я воспряла духом, — она протянула мне книгу и прищурилась. — У тебя есть еще что-то похожее?
Раз в три дня я выдавала ей новую книгу. Спустя какое-то время мы стали устраивать по пятницам ночные посиделки. Лежа на полу и болтая ногами, мы объедались чипсами и запивали их газировкой.
— Офигеть, Мэгги! Все это время я считала, что ты читаешь, пытаясь убежать от мира, но теперь поняла: ты читала не чтобы убежать, а чтобы открывать его для себя!
Самой лучшей ночью была та, когда Шерил дочитала «Помощь» Кэтрин Стокетт. На протяжении всей книги она заливалась слезами, которые время от времени сменялись смехом, и наоборот.
— ВОТ ГРЕБАНЫЕ СУЧКИ! — выкрикивала она то и дело. — Нет, реально, НУ ЧТО ЗА ГРЕБАНЫЕ СУЧКИ!
Однажды ночью, часов около двух, я спала в своей кровати, когда Шерил начала будить меня, толкая в бок.
— Мегги, — прошептала она. — Сестренка!
Открыв глаза, я увидела ее с прижатым к груди романом и самой широкой улыбкой на лице. Так улыбаются дети, когда слышат звук тележки мороженщика на своей улице и знают, что у них есть достаточно монет на фруктовое эскимо.
— Мэгги. Думаю, я им стала. Уверена, что да.
Я устало приподняла бровь в ожидании объяснений, кем же она все-таки стала.
— Кажется, я наконец-то им стала, — ее улыбка каким-то образом стала еще шире, вызывая у меня такую же ответную реакцию. — Думаю, я стала читателем.
Шли дни и недели, а Шерил по-прежнему большую часть вечеров проводила дома. В основном, она читала книги. Приходя в мою комнату, она больше не рассказывала мне всех тех историй о ее безумных приключениях с разными парнями. Она начала говорить про свои безумные мечты о путешествиях: объехать мир, увидеть своими глазами то, о чем читала в романах. У Шерил тоже появился свой список желаний.
Однажды ночью, когда она говорила о Лондоне, я подняла вопрос секса, и она изумленно распахнула рот.
— О, Боже! Мэгги! — сказала она, выхватывая из моих рук бумажку с написанным вопросом и разрывая ее на мелкие кусочки. — Первое. Такого рода записки ни в коем случае не должен найти папа. И второе. Вы с Бруксом занимаетесь сексом?
Мои щеки вспыхнули, и я покачала головой.
— Но чем-то ведь вы занимаетесь, верно? О, Господи! Я просто мечтала о таких разговорах с тобой! Ладно, — она плюхнулась на мою кровать и скрестила ноги. — Расскажи мне обо всем, что вы делали, — в ее глазах светилось удивление и любопытство.
Целовались.
Она быстро кивнула.
— Охи и ахи! Чудесно! Что еще?
Я снова написала про поцелуи.
— Что? Но ведь вы двое встречаетесь, наверное, уже несколько недель. Это достаточно долго, чтобы уже не ограничиваться одними поцелуями. Почему вы больше ничего не делали? Ты не готова? Потому что, если не готова, то это нормально. Брукс потерпит.
Нет, я готова.
— Тогда в чем проблема?
Я покраснела.
Я не знаю, как делается что-то еще.
— Ты имеешь в виду… что-то еще? Типа мастурбации? Или анилингуса? Или облизывания сосков? Или куннилингуса? Или минета?
Мои брови взлетели вверх, и Шерил кивнула.
— Знаю, о чем ты думаешь. Тебе кажется, что это способ дать, не получив ничего взамен, но, поверь мне, если ты сделаешь это правильно, тебя вознаградят по полной.
О, Боже мой.
Иногда она просто невыносима.
Но все-таки мне ее очень не хватало.
Она вскочила со своего места и умчалась из комнаты, а когда вернулась, то притащила с собой конфеты, бананы и еще какие-то первые попавшиеся под руку фрукты, включая кольца ананасов.
— Ладно, начнем с самых азов, — она взяла в руку банан. — Итак, мастурбация.
— Эй, девчонки, — сказал Брукс, просовывая голову в дверь моей спальни.
Шерил всем телом упала на наши «пособия», пытаясь спрятать их.
— Мы ничего не делаем! — закричала она.
Отличная работа, сестренка. Вообще ни разу не подозрительно.
Брукс выгнул бровь.
— Ла-а-а-адненько. Просто я хотел передать, что ужин готов, и что твой отец сказал мне идти домой, потому что я больше не желанный гость в доме, где спит Мэгги.
Я ухмыльнулась. Папа в своем репертуаре.
— Ладно, мы поняли, теперь можешь идти, — ответила Шерил, натянуто улыбаясь Бруксу.
Он подошел ко мне и поцеловал в лоб.
— Увидимся завтра.
Когда он ушел, Шерил застонала и села на кровати с размазанным на груди бананом. Остатки его прилипли к одеялу.
— Прости за грязь, — сказала она, оттирая прилипший к рубашке банан. — Но, поверь мне, если ты сделаешь все правильно, то перепачкаться — это совершенно нормально.
Глава 14
Брукс
Пасмурным субботним вечером я направлялся в комнату Мэгги, чтобы провести время вместе. Я совсем не возражал, что большую часть этого времени мы проводим в доме. Пока она здесь, со мной, я счастлив.
Я подошел к ее спальне, но она уже стояла в дверях с блокнотом в руках. Мэгги выглядела иначе, нежели всегда. Волосы завиты, а на лице… макияж? Это была все та же красивая Мэгги, но красота стала другой.
Угадай, что?!
Я широко улыбнулся.
— Что?
Она перелистнула первую страницу блокнота, открывая следующую.
В качестве подарка на выпускной родители подарили мне мобильный телефон!
— Не может быть! Серьезно?
Она быстро кивнула и перелистнула страницу.
Честно.
Я перешагнул порог ее спальни и, выглянув в коридор, убедился, что мистер Райли не подслушивает, после чего закрыл дверь.
— Это значит, что теперь я могу отправлять тебе неприличные сообщения?
Ее щеки вспыхнули. Вогнать Мэгги в краску не составляло большого труда, и я всегда обожал это делать. Она перелистывала страницы, пока не нашла нужный ответ.
Не будь уродом.
Я выгнул бровь и, подойдя ближе, обнял ее.
— Тогда как насчет неприличных фотографий?
Она снова начала листать блокнот.
Не будь конченым уродом.
Я засмеялся. Слегка наклонившись вперед, Мэгги прижала ладонь к моей груди, потом заскользила пальцами вниз, прямо к моей промежности, и медленно провела языком по моим губам, призывая их раскрыться для более глубокого поцелуя. Для нее это был шаг вперед, и я застонал — мне нравилось это больше, чем она могла себе представить.
— Мэгги, ты не можешь говорить мне не быть уродом, а потом делать что-то подобное.
Она сделала шаг назад и, прикусив губу, открыла следующую страницу блокнота.
Ладно, тогда будь уродом.
Я зажмурился, чувствуя, как при взгляде на нее в моих джинсах стало тесно. Ее длинные волосы были завиты, но выглядели все еще немного влажными после душа. Они рассыпались по плечам и струились вдоль платья на тоненьких лямочках, которое доходило до кончиков пальцев на ногах. Она выглядела просто потрясающе. Стыдливый румянец играл на ее щеках, но глаза были полны решимости.
— Ты хочешь?..
Да.
— А как же твои родители?
Она снова перелистнула страницу, и я не мог не усмехнуться. Кажется, она предусмотрела все мои вопросы.
Они до завтра у бабушки с дедушкой.
— А Келвин?
Он у Стейси.
— А Шерил?
Она с улыбкой закатила глаза, переворачивая очередную страницу — их осталось всего три.
Понятия не имею.
Брукс?
— Да?
Ее неуверенность в себе убивала меня. Готов поклясться, Мэгги понятия не имела, как чертовски прекрасна.
Она открыла последнюю страницу.
А теперь подойди и раздень меня.
Я подошел ближе и запустил пальцы в ее волосы.
— Ты уверена?
Она кивнула.
Склонившись к ее шее, я медленно провел по ней языком и нежно втянул губами кожу. Провел вдоль ее ключицы, оставляя за собой легкие поцелуи. Сдвинув лямку платья, я проложил дорожку поцелуев вдоль ее руки, слегка покусывая кожу. У Мэгги вырвался легкий вздох, и от одного этого звука я захотел ее еще сильнее.
— Не будем торопиться. Нам некуда спешить, — сказал я, осознавая, что это будет ее первый раз. Я сдвинул вторую лямку вниз по плечу, и ее свободное длинное платье упало на пол.
Сделав шаг назад, я изучал ее тело. Белый кружевной бюстгальтер совсем не сочетался с розовыми хлопчатобумажными трусиками, но почему-то на ней это смотрелось очаровательно. Худые длинные ноги, опущенные вдоль тела руки…
— Ты прекрасна, — прошептал я.
Мэгги шагнула ко мне, взялась за подол моей рубашки и, стянув ее с меня через голову, бросила поверх своего платья. Расстегнула на мне ремень, я снял ботинки и носки. Затем расстегнула «молнию» на моих джинсах, и они тоже проследовали на пол.
Перемещая взгляд сверху вниз, Мэгги изучала мое тело. А я изучал ее. Она провела пальцами по моей груди, а потом ладонью заскользила вниз — все ниже и ниже — к резинке моих боксеров. Когда Мэгги коснулась твердой выпуклости в них, я закрыл глаза, а она начала медленно поглаживать меня через ткань трусов.
— Мэг… — застонал я, ощущая дрожь во всем теле. Пальцами свободной руки она подцепила резинку и начала стягивать с меня трусы. Я открыл глаза и увидел, как она опускается на колени. Ее руки дрожали, и я, останавливая, удержал ее за предплечье.
— Мэгги, что ты делаешь?
Она смущенно посмотрела на меня.
— В смысле… — я усмехнулся. — Я знаю, что ты собираешься делать, но тебе не нужно… — я заставил Мэгги выпрямиться и провел пальцами по ее волосам. — Кто тебе сказал сделать это? Шерил?
Мэгги дважды сжала мою руку.
Какой кошмар. Кто-то сказал ей, что так будет правильно, и она чувствовала себя вынужденной делать это.
— Пять минут? — спросил я, делая пару шагов назад.
Она закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, тоже отступила. Когда Мэгги вновь открыла глаза, она улыбнулась, расстегнула лифчик и уронила его на пол. Я стянул боксеры и бросил их рядом. Трусики скользнули вниз по ее идеальным бедрам, и Мэгги перешагнула через них. Она подняла кверху ладонь и кивнула. Пять минут.
Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Пять минут, чтобы избавиться от всех страхов. Пять минут, чтобы напомнить себе, кто мы такие. Пять минут, чтобы выбрать собственный путь и начать нашу — и только нашу — историю.
Когда эти пять минут истекли, я взял Мэгги за руку, подвел к кровати и уложил на спину.
— Мэгги, — я поцеловал ее в губы. — Нам не нужно повторять то, что делают другие… — я поцеловал ее в шею. — Мы не они. Мы не должны следовать их рекомендациям, — я поцеловал ее ключицу, и она закрыла глаза, когда поцелуями я начал прокладывать себе путь по всему телу. Я целовал каждый сантиметр, пробовал на вкус каждый миллиметр. — Тебе не обязательно делать то, что принято считать правильным, — я раздвинул ее ноги, целуя бедра. Губами я нежно пощипывал ее кожу, и она зарылась пальцами мне в волосы. — И ты всегда можешь ущипнуть или толкнуть меня, если захочешь остановиться.
Мэгги приподняла бедра навстречу моему рту, показывая, как сильно хочет продолжения, молча умоляя попробовать ее на вкус. О, как я хотел ощутить этот вкус!