Я пошевелила пальцами, понимая, что левая рука, почему-то онемела. Попыталась её поднять и…. разбудила Мирона, который на моей руке лежал.
Он сразу навис надо мной, обеспокоенно заглядывая в лицо. Мне даже страшно предположить, что у меня с ним.
- Ты как?
- Руку перележал, - жалуюсь мужчине, а он моментально стал массировать мою конечность. И делал это так осторожно и аккуратно, что защипало в носу.
- Ульян, прости меня…, - начал тихо говорить Мирон, а я замотала головой.
- Ничего не говори, хорошо? Не нужно напоминать…. Мне больно вспоминать…. мне…
И тело вновь стало трястись. Я моментально вспомнила ту боль, которую получила от Толика. Сначала моральную – выжигающую все внутри, заставляющую сердце заходиться от страха. А потом физическую. Я тогда допустила большую ошибку, решив остановить психопата. А он разъярился так быстро, что я не успела ничего предпринять. Удар, еще удар. Моя кровь на его руках, дикий взгляд, в котором успела прочитать свой приговор, боль, покрывшая тело от головы до кончиков пальцев.
Я не сразу заметила, как меня к себе прижал мужчина, как гладил по волосам, по коротким обрезанным волосам, как аккуратно стирал слезы с разбитого лица, промокая их мокрой тканью.
- Тише, моя хорошая, все позади….
Это хорошо, это самое главное.
- Мой малыш, как мой мальчик…
А еще у меня в груди болело от осознания того, что все это время мой маленький ангел был без меня, что он плакал, скучал по мне, искал глазами. Мы с Тимошей никогда не расставались, он для меня все – и воздух, и свет. А сейчас как он? Что с ним?
- Он с Олей и моей мамой. С ним все хорошо.
- Домой хочу, к сыну хочу…
И вновь слезы, неконтролируемые, горькие, жалкие.
Я не знаю, сколько времени прошло до того, как смогла успокоиться. Точнее, вернуться в то состояние, когда чувствуешь себя овощем.
Врач, пришедший в палату, подбадривал меня хорошими прогнозами. А мне было уже все равно. Меня отсюда долго еще не выпустят.
- Совсем скоро можно и домой…
Вот эта фраза меня заинтересовала, я даже повернула голову в сторону мужчины.
- Когда…. домой?
- Через два дня соберем вас…
Я ждала этих дней как никогда. Я жила мечтами о том, как возьму своего мальчика на руки. Как буду его целовать, в силу своих возможностей…. А плевать, я буду целовать его, обнимать и сдерживать гримасу боли. Буду ему улыбаться, буду с ним разговаривать. И не отпущу, никуда и никому больше не отдам.
***
Врач не соврал, и нас действительно отпустили. Правда, в дороге Мирон сообщил, что к нам будет приходить врач и следить за моим здоровьем, что мы будем ездить в частную клинику на диагностику. Пообещал, что в больнице лежать не буду.
Мужчина сжал мои пальцы и постарался заглянуть в глаза, а я отвернулась. Мне было противно от себя, от того, какая я сейчас. Половину лица занимал синяк, который медленно становился оранжевого цвета, двух зубов во рту не хватало, поэтому я даже не улыбалась и лишний раз не открывала рта. А еще в совокупности со всем этим я увидела свои волосы. Точнее то, что от них осталось. Меня было проще обрить наголо.
Поэтому сейчас на моей голове платок, закрывающий весь ужас. А в руках темные очки во все лицо. Их я поспешно надела, закрываясь ото всех.
Мирон лишь притянул к себе, как-то тяжело вздохнул и переплел наши пальцы. Какой же он все-таки замечательный. Не отказался от меня, не отходил все эти дни от кровати. Помогал со всем тем, с чем не справлялась сама. Но сейчас я его стеснялась. Себя стеснялась. Глупо? Да, мне так говорил мужчина. Но ничего с собой поделать не могла.
Нас привезли к дому Мирона, и я рыбкой юркнула в подъезд, чтобы никто не заметил. Хотя меня даже не узнали бы. Черные брюки, синяя рубашка с длинным рукавом и поднятым воротом, на голове тонкий шарф, очки. Я постаралась спрятаться от этого жестоко мира за безразмерной и темной одеждой. И мне удалось.
Правда, мой покой совсем чуть было не разрушился. Нас в коридоре ждала мама Мирона. Красивая женщина, ухоженная. Как меня увидела, расплакалась и кинулась обнимать. Не знаю, как так получилось, но я резко отшатнулась, встав за мужчину, вошедшим следом за мной. Женщина сразу же опустила руки и отступила на шаг, затем еще на два. Она поняла сразу, что в моем личном пространстве есть место только для двух человек, для её сына и моего Тимофея. Я кивком головы поблагодарила за сообразительность и поспешила в комнату.
Сразу же сняла темные очки и села рядом с кроваткой сына. Мой маленький ангел спал с открытым ртом, чуть улыбаясь во сне. И все. Тяжелый ком, что застрял в горле, наконец-то ушел. Я осторожно коснулась маленьких пухлых пальчиков, дождалась, когда они сомкнуться вокруг моего большого пальца. И просто сидела рядом с Тимошей, сидела и рассматривала. И беззвучно плакала, теперь уже от счастья. С ним все хорошо, его не обидели, его оберегали. Это самое главное. А остальное…. забудется. Не сразу, но забудется. Синяки сойдут, ссадины, царапины и порезы заживут, волосы отрастут. Схожу потом в хорошую стоматологию. Они что-нибудь придумают. И тогда от страшного и ужасного Толика останутся лишь воспоминания, может несколько шрамов. Да и плевать….
Мирон.
Этой ночью Ульяна забрала сына в свою большую кровать и почти до самого утра держала его в объятиях. Она не спала, даже не дремала. Просто смотрела на ребенка и о чем-то думала. Я осмелился ночевать с ними. Но не касался, не обнимал. Лежал на самом краю и слушал, как она дышит. Иногда слышал еле различимый всхлип и закрывал глаза. Я ненавидел себя за то, что позволил «такое» сделать с девушкой. Но прошлого не воротишь, поэтому лишь сжимал кулаки и мысленно ругался.
Моя жизнерадостная девочка превратилась в маленького запуганного воробышка, который каждый раз прятался в комнате. Девушка могла спокойно вынести моё нахождение рядом с ней, даже если сяду так, чтобы ноги соприкасались. Но стоило кому-то из посторонних подойти, как Ульяна моментально сжималась, пряталась в себе.
Моя мама держалась на расстоянии, старалась сделать все, чтобы не столкнуться с девушкой в коридоре. Но даже в такой ситуации нашла к ней подход. Она начинала рассказывать про Тимошу. В такие моменты Уля словно просыпалась, и даже глаза начинали светиться жизнью.
Оля же пока на время перебралась к Сергею. К другу я ездил, убедился, что чтобы сломать этого быка, нужно как минимум четыре самосвала. Но все равно, как бы Серый не храбрился, вид имел потрепанный. Зато я отметил, как обжилась у него Ольга, как медленно стала вносить некоторые порядки в его дом. И это радовало. Особенно было приятно смотреть на друга, который с нежностью наблюдал за девушкой.
Мы с ребятами договорились, что пока они к нам в гости приезжать не будут. Ульяне нужно время для адаптации и восстановления внутреннего спокойствия. Для этого нам врач даже предлагал нанять узкого специалиста. И когда девушка об этом услышала, сжала кулаки и сообщила, что справится со всем сама. И мозгоправ ей не нужен. Тем же вечером, правда, подошла ко мне и осторожно спросила.
- Я действительно сильно изменилась и мне теперь требуется врач?
Открыл для неё свои объятья, прижал к себе.
- Нет, мы справимся. Мы, Уля. Ты не одна, у тебя есть я. Поэтому справимся. И у меня даже есть идея. Вот как только немного твои синяки заживут, обязательно покажу тебе способ избавления от лишних нервов.
Мама к отцу пока не вернулась, но каждый вечер они созваниваются и о чем-то тихо переговариваются. Сам я пока на контакт не шел, были дела поважнее. Да и успокоиться стоит. Слишком много событий на небольшой клочок времени. И ладно, были ли бы они положительными….
***
С момента нашего возвращения домой прошло больше недели. Ульяна стала чувствовать себя значительно лучше. Правда, ночные кошмары до сих пор сопровождают её сон. Но всегда нахожусь рядом, успокаиваю, обнимаю и целую.
Сегодня решил сделать первый шаг к преображению девушки. Уж слишком часто она стала кутаться в шарфы и платки. Поэтому, договорился со своей старой знакомой, что она займется прической девушки. Правда, в двух словах предупредил мастера, что у нас очень сложная ситуация. Девушка меня выслушала, сказала, что сделает все возможно.
Парикмахер приехал после обеда и своим визитом насторожил Ульяну. Она с недоверием смотрела то на меня, то на молодого мастера. Долго о чем-то размышляла и, в конце концов, сдалась.
Облегченно выдохнул и предложил занять любую комнату. Девушки расположились в зале. Подруга посадила Ульяну перед окном, полностью проигнорировав зеркало. Лишь сказала, что посмотрят только результат. Ульяна благодарно улыбнулась на её слова.
Меня попросили подождать в другом месте и не мешать девушкам своим присутствиям. Оценив состояние Ульяны, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Мать стояла рядом, поэтому быстро подойдя ко мне, крепко обняла.
- Она тебя любит, очень любит! Никогда не видела, чтобы кто-то так на тебя смотрел: со смесью нежности и безграничного доверия!
Я тоже ощущал, что Ульяна на меня смотрит тогда, когда якобы не замечаю. И знаю, как она в эти моменты закусывает губу и нервно перебирает пальцами. Но не тороплю, чтобы не спугнуть то доверие между нами.
Через час дверь в гостиную открылась, и довольный мастер поспешил на выход.
- Мы с Ульяной обменялись номерами, как только гематомы до конца сойдут, встретимся еще раз.
Я лишь кивнул, соглашаясь, и неуверенно заглянул в комнату. Девушка стояла у зеркала и рассматривала свою новую прическу. Признаться, несколько необычно, но Ульяне шло.
После того, как Толик обрез ей волосы ножом, они стали разной длины, местами прикрывая шею. Где-то пряди были очень короткими, где-то наоборот длинными. Заколоть или убрать волосы было невозможно. Сейчас же передо мной стояла девушка с короткой модной стрижкой. Но на это я обратил внимание после, сначала заметил блеск интереса в глазах. Наконец-то!
Глава восемнадцатая.
Ульяна.
Я рассматривала отражение в зеркале и не узнавала себя. Было – необычно. Мне шла короткая стрижка. Мастер сделала ниспадающую косую удлиненную челку. На затылке волосы состригли очень коротко. Когда проводила рукой по стрижке, казалось, что даже у Мирона они длиннее. Но, несмотря на такой смелый эксперимент, мне понравилось. Очень понравилось.
Немного покрутилась у зеркала и обернулась к застывшему мужчине.
- Тебе очень идет, - сделал комплимент, чем вызвал мою улыбку.
- Спасибо, - сегодня я сама подошла и крепко к нему прижалась. Даже поцеловала в щеку.
Если бы не Мирон, давно стала бы затворницей собственных страхов и переживаний, постоянно смотря на себя в зеркало с отвращением. Теперь мечтала, чтобы сошел синяк, ведь со Светланой мы договорились встретиться вновь. Но на этот раз я согласилась на макияж. Просто мне вдруг неожиданно захотелось быть красивой. Для себя, для Мирона, для сына. Думаю, малышу будет приятно смотреть на счастливую маму, а Мирону на красивую женщину рядом с собой.
На следующий день мужчина повез меня в стоматологическую клинику. Видимо, решил воспользоваться моим приподнятым настроением. Да и не сопротивлялась я сильно. Для меня же старается.
Врачей-стоматологов я с детства переношу плохо. Меня от одного запаха в кабинете начинает трясти. Поэтому процедуру по обретению полноценной улыбки пришлось растянуть на два раза. Стоит признать, что врач достался мне, как говорится, от бога. Сделал все аккуратно, теперь и не отличишь зубки друг от друга.
Что ж, я была на пути к преображению, и рядом стоящий со мной мужчина помогал в этом активно. Как сказал Мирон, у него для меня есть масса сюрпризов, которые поднимут настроение. И да, мне было лучше, значительно лучше. Даже привыкла к его маме, которая жила с нами. Стала более свободно с ней общаться, перестала избегать и каждый раз вздрагивать, стоит ей оказаться рядом.
Боролась изо дня в день со своими страхами. Подавляла их внутри себя, или же садись рядом с Мироном и разговаривала, разговаривала, разговаривала. Он был моим личным психологом, который послушает, пожалеет, даст совет.
Мужчина даже на некоторое время взял отпуск. Хотя, мне кажется иногда, что работа без него попросту стоит на месте. Даже тонко намекала, что если ему нужно появиться в офисе, то вполне справлюсь дома одна. А сама затаивала дыхание и ждала, когда он откажется. И ликовала в такие моменты внутри себя. Да, эгоистично поступала, но пока не могла по-другому. Только с ним, только рядом.
Следующим этапом моего преображения стал магазин женской одежды. Мирон не говорил что покупать, не советовал. Просто дал возможность выбрать все самой. Терпеливо ходил из отдела в отдел, помогал носить пакеты с покупками, высказывал свое мнение о нарядах, если просила.
А я впервые обходила стороной молодежные отделы, больше переключая внимание на строгие и элегантные модели. Таким образом, мой гардероб пополнился даже на несколько платьев.
И вот сейчас стоя в примерочной, рассматриваю свое отражение. Зауженная юбка персикового цвета, шифоновая блузка, а на сгибе локтя висел белый укороченный пиджак.
Наверное, слишком долго не выходила показаться мужчине, раз он сам ко мне заглянул. Мирон оценивающе прошелся по моей фигуре. Попросил покрутиться, примерить пиджак.
- Ты же понимаешь, что я теперь обязан сводить тебя в самый лучший ресторан! Такую красоту прятать дома кощунство!
Я рассмеялась, впервые за все это время. Не просто улыбнулась, а именно рассмеялась. От души!