Дин видел вытягивающиеся физиономии, и ему так хотелось спросить: «Судя по вашим охуевшим лицам, вы слегка удивлены?»
А некоторым учителям вообще подмывало молча показать вскинутый средний палец!
Он был зол, пьян и весел.
Зол на ублюдочные предрассудки, на косые взгляды, пьян от вина и близости своего парня и весел оттого, что он может, вот так запросто, при всех, держать за руку неугомонного Зверя и не думать о последствиях.
А Свят просто старался не выглядеть глупо-счастливым. Его любят, его ревнуют. И не прячут этого.
Дин привёл Свята к столу «а-ля фуршет», где ещё было кое-чего поесть и выпить, что они с удовольствием и делали, дурачась.
- Жив? – подошедший Лёшка, взяв с блюда кусочек ветчины и отправив в рот, прищурившись, окинул взглядом Свята с головы до ног. - Я думал, Динаиди тебя грохнет.
Парни, пережив жёсткое дежавю, переглянулись и рассмеялись, заставив растерявшегося Лёху с недоумением смотреть то на одного, то на другого и тихо материться, качая головой.
- Вот больные, а? Мать вашу! Идите вы…
Когда, веселясь и действуя этим на нервы многим, подкрепились и ещё выпили шампанского, не стали вести себя ещё более провокационно.
Но и того, что они себе позволяли, хватало, чтобы невольно удержать на себе внимание едва ли не половины зала, восторженно принимающего (или не принимающего), что этих двоих замкнуло друг на друге. И что общаются так, что от этого горят щёки, и учащается дыхание. Хотя и не делают ничего запретного.
Кульминацию мальчишки устроили уже на набережной, на рассвете, где собираются всё выпускники ближайших школ, перед тем как разойтись по домам. Многие уже по парам, что не удивительно.
- Устал, Зверь? – Дин, держась за перила, повернулся лицом к привалившемуся к нему сбоку Святу, положившему руку на плечо.
- Очень… Толпа утомляет… Башка гудит просто. Я бы уже давно свалил, если бы не ты. - Святослав повернувшись к Дину, разглядывал его зелёные глаза, такие красивые, хоть и усталые, невольно сжимая ткань под пальцами.
- Если бы не я? Без меня и клона тебя бы на выпуском не было, так?
Неспешный кивок и снова шевельнулись губы:
– Хочу тишину… Постель… А рядом - тебя и брата…
Дин кивнул, аккуратно разворачиваясь к Зверю, оказываясь всем телом очень близко. Опасно близко.
Невыносимо близко, чтобы этим не воспользоваться.
- Пойдём домой? – то же движение губ, чуть вздрагивающих, тех, что уже через мгновение будут целовать не по-детски страстно и горячо. Прижимая его к себе рукой, устроившейся где-то между лопаток. Под свист и улюлюканье одноклассников и не только.
Дин отрывался.
И не при чём тут был алкоголь. И показуха не при чём.
Просто он делал то, что не мог не сделать в ту секунду.
Свят чувствовал себя властелином мира, зная, что готов сейчас при всех признаться Дину в любви.
А через пару минут несколько десятков глаз провожали две стройные расслабленные фигуры, медленно удаляющиеся от шумной, восторженной, возбуждённой толпы, оставляя вместо себя светлую зависть и грусть.
По многим поводам…
Пока не понимая, что эта выходка запомнится достаточному количеству людей, как самый яркий момент во всём выпуском вечере, а может, и во всех школьных годах.
Только никому в голову и прийти не могло, что с этими двумя парнями всё это время, пусть и незримо, но присутствовал третий, о котором не говорили, но не забывали, тот, что скучает и ждёт.
Всего этого Свят не забудет никогда.
***
А сейчас, под горячим, изнывающим от желания телом Ангела, пока мозг ещё не растёкся от предстоящего удовольствия, он имел право повыпендриваться, повозмущаться, показать стервозный характер, построить из себя мачо.
- А за «того парня» ответишь! Я тебе вообще башку оторву, блонд! Слышишь?
Неудачная попытка скинуть с себя этого самого «блонда», невольно вынудившая его изменить положение пальцев и вызвать волну блаженства, накрывшую тело и заставившую невольно проскулить.
– М-м-м…
- Тш-ш-ш, чудовище! Всё-всё-всё… Поменьше бы выдрючивался. Всё равно же возьму. Ты мой. Мой… Расслабься… Я хочу…
Часть шестая
Секс-Док(а)* или Дела давно минувших дней.
«Всё нормально было. Ну, приехали на квартиру… В новой высотке в центре, там ещё окна громадные от пола. Тётка внизу дежурит… Подъезд такой, хоть живи в нём. А хата сама! Аппаратура, мебель… М-м-м! Я только по телеку такую видел. Сигнализация, кондиционеры, всё дела… Пошлялся там, поразглядывал всё. Короче, я так понял, предки Дока в шоколаде с ног до головы… Понравилось, что он сам к этому так относится… ну, небрежно как-то. Типа, «есть и есть, не моя заслуга, не обращай внимания». Гы… Ага, не обращай!»
Шумный выдох с нервным смешком, небольшая пауза, словно Свят решался продолжить.
«Выпили немного… Этот… «Кассис», кажется? Да. Ликёр такой французский. Мы его соком грейпфрутовым разводили и со льдом. Вкусно. Я такого раньше не пробовал. На брудершафт пили. Ну, это… поцеловались потом. Так положено ведь? Хотя на «ты» мы с ним сразу были, да… Просто нужен был повод, наверное. Начать как-то. И я не возражал. Мне было даже интересно, как это… не с Яном будет… Нормально, в общем-то. Приятно даже, Док немного по-другому целуется, как-то так… будто меня больше заставлял это делать. Не знаю, как объяснить… Дразнил словно…»
Док провоцировал Свята.
В дальнейшем на нескромные ласки, а по началу – на лёгкие прикосновения, поглаживания, совершенно невинные – плечи, шея, ключицы, робко забираясь пальцами под ворот рубашки.
Затем было «изучение» губ друг друга.
Что умеет? Что нравится – не нравится? Что позволит и на что пойдёт?
И уже после начал «выводить» Свята на глубокие поцелуи, когда почувствовал небольшое расслабление с его стороны, а это давало понять, что привыкает, доверяет, впускает глубже.
Сам тихонько отстранялся, ослабляя напор, не сомневаясь – парню уже нравится. Аккуратно вёл за собой, за теми ощущениями, которые дарил Святу, побуждая его к ответным действиям.
И вот тогда, взбудораженный чувственными нежностями, Свят и брал в свои руки инициативу, добиваясь продолжения головокружительно откровенного поцелуя. Хотя это было и довольно напористо с его стороны, но всё же мягко, без перегибов.
С осторожностью, как бы прощупывая почву, пытаясь быть ведущим. Но при этом не вести себя упрямо, как баран, - нужно было всё-таки уступать, позволяя направлять себя.
И всё это почти на автомате, бессознательно.
Док улыбался. Свят понимал почему: он улыбался его реакции, невольно сбивающемуся дыханию, вырывающимся поскуливаниям, которые Свят старался заглушать.
Только получалось всё хуже, происходило то, что должно было – из всего этого постепенно, осторожно, на ощупь практически, рождалось жаркое удушающее желание.
Обоюдное.
Для этого и следовало пока его направлять, дразнить, выводить на эмоции нужные в постели, учить быть страстным и нежным, чувствовать партнёра, и то, чего он хочет.
И работать в койке не только на себя.
Всё это как-то само собой, негласно для них обоих, перешло в отношение «учитель-ученик», когда Свят начал отзываться на действия Дока повторением их же.
Со взглядом, в котором плескался восторг и трогательное смущение, расстегнул молнию на спортивной майке Дока, в ответ на расстёгнутую им своей рубашки-поло.
После этого, поочерёдно друг с друга стянули эти вещи и аккуратно исследовали тела кончиками пальцев. Подушечками по увлажняющейся коже… По чуть выделяющимся грудным мышцам, немного стыдливо по напряжённым соскам, стараясь, чтобы не дрожали губы и пальцы.
А уже когда Док уложил Свята на спину, поменял касания рук на губы и язык.
Свят переживал внутреннюю дрожь и от переизбытка адреналина в крови, и от накатывающего волнами сексуального возбуждения, и от чувственных ласк.
Чужих…
Не его Яна, но таких нежных, что казалось, будто та ласка, которую ему сейчас дарили, просачивалась сквозь кожу, обволакивая теплом, негой всё внутренности, всё нервы, трепещущие от накала эмоций.
Хотелось большего.
Святу, столько дней сдерживающему своё дикое возбуждение по отношению к брату и почти звериную похоть к парням, занимающимся с ним в бассейне, это желание уже не казалось удивительным. И не смущало по одной веской для Святослава причине – он очень чётко понимал, насколько разнится эта жажда секса по внутреннему окрасу.
Это было для него два совершенно разных понятия: заниматься сексом с кем-то и любить брата.
Что он чувствовал по отношению к Доку?
То, что хотел приобрести первый опыт с этим парнем в качестве актива - в этом Свят не сомневался, но, узнав Артура чуть поближе, понимая, что он ему не просто по-человечески симпатичен, но и как партнер, это желание слегка видоизменилось.
Хотелось не просто тупо кого-то иметь, но и понимать, что тот, кто под тобой, идёт на это из-за реальной к тебе симпатии.
А когда дело стало продвигаться к сексу, и Святослав в руках Дока начал с удивлением понимать, что практически плавится от тактильного общения до такой степени, что приходилось заставлять себя держаться во вменяемом состоянии – вскоре пришлось удивиться ещё раз, когда почувствовал: эти нежности хочется дарить в ответ. Почти как с Яном…
И видеть на это ответную реакцию тела.
Видеть, что от того, что ты делаешь, он сходит с ума.
Док захватил губами большой палец руки, которой Свят вжимался в собственный пресс, сминал кожу до боли, этим немного возвращая себя в реальность, едва-едва ослабляя сладкое наваждение заставляющее стонать.
Но когда его палец оказался в плену рта Дока, он чуть нервно выдохнул, а потом, словно стесняясь своей реакции, настойчиво и уверенно подмял под себя Дока, также едва себя контролирующего.
И ему оставалось только выгнуться и, едва сдерживаясь, подавить стон, когда горячий язык парня лизнул его напряжённый сосок. Рука на автомате легла на затылок Свята, словно боясь отпустить от себя, но Свят и не мог бы сейчас прекратить целовать грудь Артура, была необходимость вернуть весь накал режущей всё его внутренности ласки.
- Да… - шептал Док. - Так…
И Свят гладил подрагивающий под его пальцами живот, целовал покрывающуюся ощутимой испариной грудь. Целовал нежно-нежно, и ему нравилось, как на это реагировал Док.
Желание, как говорится, налицо: он дышал открытым ртом, был влажным, таким же, как и сам Свят, у него горели щёки, покраснели плечи и грудь, вздутые вены на шее лихорадочно пульсировали, прогоняя через себя расплавленную похоть, тестостерон, алкоголь и адреналин. Тело периодически покрывалось мурашками.
То, что Дока плющит от желания, Истомин понял уже давно и без этих признаков, стоило только взглянуть на его ширинку. Святослав тоже был возбуждён, но пока всё-таки больше эмоционально, чем физически, и ему это нравилось.
В том, что в нужный момент он будет готов полностью - даже не сомневался.
Хотя…
Самое раскованное и интимное, что он себе позволял с задницей брата, так это сминать её, такую притягательную, волнующую своей упругостью и нежностью кожи.
И стискивая челюсти так, что казалось ещё чуть - и будет слышен скрежет зубов, сжимал упругие ягодицы брата, едва себя сдерживая, порой до тихого стона Яна, и тогда оставались синяки.
А ещё он пару раз гладил его ТАМ.
Просто гладил, не покушаясь на большее. Стараясь изо всех сил не сорваться и не наделать непростительных для самого себя глупостей.
И он себя останавливал, тем более что мышцы под пальцами реагировали непроизвольным сжатием, и отступал, всегда ощущая, что брат замирает, затаив дыхание.
А потом Ян едва слышно выдыхал, и Свят понимал, что это был не только вздох облегчения, но и лёгкого разочарования.
«Не сейчас… Нельзя сейчас… Я не могу сделать этого с тобой… Не могу позволить… Но так хочу…»
И вот теперь, настроившись на полноценный секс с другим, с точностью на сто процентов он так и не смог точно определить, зачем это делает.
То ли действительно, чтобы вообще не трогать брата, то ли, чтобы набравшись опыта с другим, уже без страха сделать больно, всё-таки заняться с ним сексом.