- Да нет… Хотел просто посмотреть, где ты обитаешь… и вообще, - Мозаик игриво облизывал верхнюю губу острым языком, глядя на болтающийся шнурок кроссовка на вытянутой, какой-то бесконечной ноге, обследованной взглядом Дина. – И знаешь… налей мне самую большую кружку.
- Окей, как скажешь.
***
- Чёрт! - Дин резко остановился, склонившись над лежавшим Яном, - а у меня нету нифига, прикинь…
Мозаик фыркнул, привлекая его к себе за шею.
- Придурок, мне бы пришлось крепко задуматься, если бы тут у тебя хоть что-то было, угу, – также как и Дин, имея в виду всё то, что обычно прилагалось к сексу.
- А, ну да… – Ангел счастливо гыкнул в уже начавший потихоньку увлажнятся висок Мозаика, затем потянулся к невозможно сексуальным, маняще приоткрытым розовым губам.
И целовались до искр в мозгу и сбившегося дыхания, пока Мозаик не прошептал:
- Дин… Дверь. Закрой…
***
- Ыть! - Ян вытащил руку из-под подушки, держа в пальцах наушник от диктофона. - Где ты сейчас слушаешь?
- А… Ну, там, где ты скандал Зверю устроил после его походов к Доку. – Дин, лёжа впритык всем телом к Яну, пальцем водил по его голой коже в проёме расстёгнутой рубашки.
- Ты догадался, что он так долго к нему таскался… Монстр сказал.
- Сволочь он всё-таки, да? – беззлобно спросил Дин.
- В общем - да, не поспоришь, – Мозаик невольно разглядывал плакаты с музыкальными группами за спиной любовника, оставшиеся от прошлого жильца комнаты. - Ну, а если призадуматься…
- И вспомнить, как он нарвался на дубинку в своё время, - понял его мысль Дин.
- Угу… Остаётся только радоваться, что он в то время шлялся не с кем попало…
- Да. Тем более что это было давно и не правда, – Ангел улыбался.
- Окей… Будем считать именно так.
Ян поглядывал на Дина, у того на языке явно что-то крутилось.
Пихнул его плечом:
- Что? Не молчи.
- Я хочу спросить… Ты после всего, с его блядками на стороне согласился. Я не понимаю – как? Я бы реально сдох от ревности!
- Не спрашивай даже… Сам не знаю! Не, ну тогда это казалось, если не совсем логичным, то в какой-то мере правильным. Мы братья, как ни крути, и не мог же я его заставить с собой спать? По-крайней мере, я понимал, что мы оба должны принять до конца то, что происходит между нами. И если я уже был готов на всё сто, то он – нет. Конечно, я знал, что буду ревновать, так и было, не сомневайся. Но ещё я знал, что он меня реально любит и никуда не денется. И получилось даже больше – появился ты. А вместе с тобой всё остальное на места встало.
Ян гладил под свитером прохладную спину Ангела, словно успокаивая.
- Как оказалось, ты тот, кого нам обоим не хватало для нормальной жизни… Дин… Ну, ты и без меня это понимаешь?
- Да…
- И ещё… Ты вот спрашиваешь, как я мог согласиться с его блядками… А ты вспомни, родной, как было после того, как мы втроём переспали? Мы же знали с тобой, что Зверь мог продолжить налево шляться? Знали же?
Дин, на секунду зажмурившись, молча, как-то обречённо и беспомощно уткнулся лбом усмехнувшемуся Мозаику в грудь.
- Ну? Ситуация хоть и мало похожая на то, что было у нас с ним, но всё же… Скажи, Дин!
- Вот какого ты издеваешься, а? – горячо выдохнул Ангел в обнажённую грудь лежащего под ним парня, и Мозаик с неожиданным удовлетворением в его словах и интонации узнал брата. – Эта сволочь невозможная при любом раскладе мне не оставляла никакого выбора. Ни капельки. Я хотел быть с ним…
Пауза. Чуть звенящая, какая-то уж совсем неправильная, не «общажная» тишина.
- Вернее, я сам уже без него не мог. Совсем.
Пальцы Яна закопались в волосы на затылке Ангела, нежно гладя кожу под ними, заставляя его жмуриться от накатывающих мурашек.
- Вот то-то и оно, Ангел. То-то и оно…
Часть девятая.
«Сомнений не осталось: дамбы прорвутся»©
или Я знаю, что ты знаешь, что я знаю!
Дин догадывался, почему в дальнейших записях дневника Святом мало сказано о его походах «налево». Наверное, Зверь побаивался, что рано или поздно младший брат доберётся до диктофона снова, и, если узнает о продолжающихся встречах с Доком, то правда выйдет им боком, да так, что вообще неизвестно, чем это может закончиться.
Но всё же перед затишьем, было несколько записей типа:
«Пообщались. Вроде, понравился – завтра встреча».
И затем: «Полнейшее убожество. Ноль. Чуть не сдох от скуки…»
Дин понимал - они о реальных встречах с парнями, которыми Свят пытался заменить Дока. Судя по всему, некоторые встречи заканчивались задолго до постели, и Дин радовался этому факту.
А далее оказалось наговорено о чём угодно, как и после начала отношений с братом – про школу, про друзей, про бассейн. Позже появилось упоминание о возможном переезде в другой район города - у Дина сильнее забилось сердце, и появилась дурацкая улыбка.
Интересно было слышать про решение Зверя проколоть себе ухо, и как он, боящийся крови и иголок, издёргался за пару дней. Но желание изменений в себе оказалось сильнее.
Свят рассказал, что Ян держал его за руку - и когда сестра Кира только готовилась провести «экзекуцию» и во время неё. Слушая запись, Дин очень ясно представил нервно улыбающегося Мозаика, стискивающего влажную руку напряжённого брата. Белые костяшки тонких переплетённых пальцев. А ещё не сомневался Ангел, что тогда твинсы стебались друг над другом. А разве у них по-другому бывает?
«…красавЕц! Мне идёт, даже Кирюха подтвердил! И вообще, я буду второй в классе, у кого проколото ухо. Мелкий опередил, не намного, правда… Да и не важно. По школе вообще мало у кого, из десятого-одиннадцатого пара человек, и всё. Болит, сука, правда! Ночью повернулся на подушку ухом и чуть не взвыл! Не привык пока. Ничего, заживёт. Мне Ян его какой-то фигнёй протирать будет, он уже это проходил, когда ухо пробил. А сейчас себе на соске пирс ещё протирает, ну и мне, заодно. Не… реально классно. Не жалею ни капли».
После записи Дин представил, что мог чувствовать его Зверь, при всей его «любви» к крови и иглам, когда ему били тату на руке. И тут же немного успокоил себя, что тогда у Свята, по его вине, на душе творилось такое, что боль, скорее всего, он ощущал не в полную силу.
«Я обожаю тебя!»
И жестоко накрыло настроением момента, когда он узнал значение навсегда поселившейся надписи на руке любимого Зверя. Пришлось даже приложить некоторое усилие, чтобы слёзы не пробились из-под закрытых ресниц - Олег, сидевший напротив и с упоением поглощавший яблоки, пытаясь при этом грызть гранит науки, заметив такое дело, не понял бы скупых мужских слёз, от прослушивания (как он думал) музыки своим соседом.
«Это уже слишком. Позвоню завтра - и всё… Док попросил, надеялся, что я передумаю… Я ублюдок, конечно. И, скорее всего, он думает, что я вру на счёт любимого парня. Чёрт!»
Дин горько усмехнулся, когда добрался до мартовской записи Зверя о прекращении походов к Доку.
«Надо же… И не побоялся спалиться, записал!»
«Твою мать… Я думал, у меня мозг взорвётся, когда он начал про от... отношения говорить! Вот какого было всё портить, а? Какая любовь между нами? Какие чувства? Крези, мать его… Фигово… Ну, я же честно предупредил его сразу! Есть у меня уже… Мне от него нужен был ТОЛЬКО секс! И только так! Он согласился! Ой-й-й… Получается, согласился, потому что всё равно на большее рассчитывал? Так, что ли? Зашибись, млять!»
Небольшая пауза, шуршание, щелчок… затяжной выдох.
«Куришь? Ну, ку-у-уришь же, сволочь!»
«А может, оно и к лучшему? Я всего раз в неделю к Доку ходил, и мелкий всегда знал, зачем именно иду. Но он-то не знал, к кому я за этим иду! И меня всегда это напрягало. А он ещё такой типа: «Ты только предохраняйся там!» Млин!»
Ещё затяжка и выдох.
«У нас с ним… Нам же нельзя палиться… И, короче, по-тихому шляемся друг к другу после того, как маман спать уходит. На час-два. Иногда подольше… Я не очень боюсь, что она нас может застать спящими в одной койке – с моими лунатическими закидонами можно всего ожидать. На каникулах новогодних, придурок, потащился же в спальню мамкину? Ну? Я просыпаюсь, светло уже – рядом мамулька, улыбается: «Доброе утро, зайчик! Хорошо спалось?»… А-а-а! Выползаю такой весь в растрёпанных чувствах… С подушкой вместе, блядь, ага – без неё ну просто невмоготу! Охереть! А тут Ян из туалета выруливает и любуется на всё это… Бля-я-ядь! Не, ну а чо я сделаю, если оно у меня на автомате так получается? Ян ржал с меня, суко… Говорит, фееричный долбойоп ты, братег, надо тебе этот твой «автомат» скрутить нафиг! Ну, а хуле, ага… Так обидно стало, что припёрся куда не надо…»
Дин узнал про эту особенность Свята уже после их поступления в институты, в августе, когда однажды, проснувшись в постели близнецов, обнаружил рядом с собой только младшего и пропажу одной подушки.
Плохо понимая, что происходил, пока не тревожа Яна, пошёл на поиски беглеца. И нашёл голого скукоженного Зверя с подушкой в обнимку, на голом же полу кухни. И, не зная, что думать и делать, не только растерянный, но и достаточно напуганный, ринулся назад к Яну.
- Не истери, - пробубнил тогда с серьёзным видом Мозаик, натягивая джинсы. – Не впервой.
- В смысле? Это как?!
- А так. Чудовище иногда ходит по ночам. Встаёт, берёт с собой подушку – это у него обязательно – и укладывается, где придётся.
- Уходит? Куда?
- Дин, я сказал «ходит», а не «уходит»! По квартире ходит. Не дальше, не волнуйся! Ладно, пошли нашего лунатика от пола отскребать.
А позже братья рассказали, что действительно лет с пяти Свята очень редко, но находили спящим где угодно, кроме своей постели - в ванной, в коридоре, в комнате брата, а то и рядом с ним, даже на лоджии. После чего, кстати, мать поставила на оконных рамах балкона дополнительные задвижки, до которых просто так, стоя на полу, невозможно дотянуться, даже отнюдь не малорослым близнецам.
Поэтому Дин, услышав на записи про тот случай со Святом на новогодних каникулах, не удивился.
Лишь вспомнил, как стоя на коленях посреди кухни, обнимал укутанного в одеяло, пытавшегося полностью проснуться и понять в чём дело, растерянного, смущённого и помятого, но такого любимого Зверя.
Вот так и узнал Дин, что у безупречного сильного Свята тоже есть свои странности.
Ну, постебались тогда - и успокоились. Заморачиваться было не из-за чего – ничего экстраординарного не произошло. Но ближе к вечеру, когда всех разморило от жары и от прилично выпитого пива…
- Слушай… То, что я… ну… во сне хожу – тебя не напрягает, а? – спросил невзначай Зверь, убирая на кухонном столе следы позднего ужина, выкроив минутку наедине.
Дин с удивлением посмотрел на Свята, даже не веря, что он может подобный вопрос задать не шутя. Вот только сжатые губы говорили об обратном.
- Хм… Вообще я про утро забыл! Ну, ты чего? Целый день забыть не можешь, что ли?
Зверь отвёл глаза, усмехнулся, повел плечом, снова принимаясь за уборку.
- Ладно, забудь… Фигня…
- Естественно, «фигня»! Эй! А ну-ка, иди сюда! – Дин, опиравшийся задницей о подоконник, вцепился в футболку на загривке Зверя и притянул к себе спиной.
Обнимая второй рукой за талию, мыча от нежности, потёрся губами и носом о тёплую шею.
- Чо за поебень сейчас в твоей черепушке? Ты такой дурак, Зверь! Я тебя просто буду привязывать на ночь к кровати и всё. Или наручниками к себе пристёгивать.
- Выбирать можно? – Свят, улыбаясь, повернул голову.
- Ну, а почему бы и нет. Как тебе будет удобней. Не ржи ты! Ну, а странности… У кого их нет, вообще?
- И у тебя есть? Да ладно? – Дин почувствовал заведённые назад руки Свята на своих бёдрах.
- А то! Чё я, хуже других?
- Ну и?
- Ну… я, например, лет с двух неравнодушен к луку. Мне надо, чтобы он обязательно без шелухи оставался. Мать со мной боялась к овощным отделам подходить, такой ор подымал, если видел лук!