Продолжая путь, Хаверс миновал лабораторию, помахал рукой медсестре, изучающей образцы. Добравшись до двери в служебное помещение, чуть замешкался.
Его злило, что Марисса заперта там с этим человеком.
Впрочем, самое главное – она не заражена. Результаты вчерашних анализов прекрасные, так что оплошность сестры не будет стоить ей жизни.
Что касается человека, то он отправится домой. Последний анализ крови приближался к норме, мужчина восстанавливался невероятно быстро, так что пора отослать его подальше от Мариссы. Хаверс уже сообщил Братству, чтобы они забирали своего парня.
Буч О’Нил представлял собой опасность, и не только из-за угрозы заражения. Этот человек вожделел Мариссу – это читалось в его глазах. Что совершенно неприемлемо.
Хаверс покачал головой, вспомнив, как ему еще осенью удалось развести их в разные стороны. Сначала он предполагал, что интерес Мариссы к человеку иссякнет и все вернется на круги своя. Но когда стало очевидным, что она по нему тоскует, теряя здоровье и силы, пришлось вмешаться.
Господи, он всегда надеялся, что она найдет себе пару, но уж точно не слабого, неотесанного человека. Ей нужен кто-то достойный, хотя, учитывая мнение глимерии о ней, маловероятно, что это произойдет в ближайшее время.
Но может быть… он знал, как на нее смотрит Ривендж. Вдруг это сработает. У Рива хорошая наследственность с обеих сторон. Пожалуй, он несколько… жестковат, но в глазах общества подходил бы ей идеально.
Возможно, стоит как-нибудь подтолкнуть их к созданию пары? Все же она нетронутая, чистая, как день, в который явилась на свет. И у Ривенджа есть деньги, много денег, правда, непонятно откуда. Но самое главное, его не смущает мнение глимерии.
Да, подумал Хаверс. Это будет прекрасная партия. Лучшее, на что Марисса может рассчитывать.
Он толкнул дверь в палату Буча, чувствуя себя несколько лучше. Этот человек скоро уйдет из клиники, и никто не узнает, что они с Мариссой были заперты вместе уже несколько дней. А персонал, слава богу, ведет себя осмотрительно.
Господи, он боялся даже подумать, что может предпринять глимерия в отношении Мариссы, если узнает о ее столь тесном контакте с человеком. Пошатнувшаяся репутация его сестры не вынесет еще одного скандала, и, честно говоря, сам Хаверс тоже. Его совершенно вымотали публичные неудачи Мариссы.
Он любил ее, но всему должен быть предел.
Марисса не могла понять, почему Буч так стремительно заталкивает ее в ванную.
– Буч! Что ты делаешь?
Он оперся на раковину, силой подставил руки девушки под струю воды и схватил кусок мыла. От волнения у него округлились глаза и сузился рот.
– Что, черт побери, здесь происходит?!
Оба – и Марисса, и Буч – повернулись к двери. Хаверс стоял в проеме без защитного костюма, и таким разъяренным девушка его еще никогда не видела.
– Хаверс…
Брат не дал ей договорить, шагнув вперед и вытащив ее из ванной.
– Подожди, ай! Хаверс, мне больно!
Она едва уловила то, что произошло дальше.
Хаверс вдруг… исчез. То он тащил ее, а она сопротивлялась, а теперь Буч прижал его лицом к стене.
Медленный голос Буча звучал угрожающе.
– Мне начхать, что ты ее брат. Не смей с нею так обращаться. Никогда.
Он надавил локтем в середину шеи Хаверса, подчеркивая свои слова.
– Буч, отпусти его…
– Ты понял? – прорычал Буч.
Когда ее брат перевел дух и кивнул, Буч отпустил его, подошел к кровати и спокойно обернул голые бедра простыней. Словно и не имел сейчас никакого дела с вампиром.
Хаверс же пошатнулся и ухватился за край кровати. Когда он, поправив очки, взглянул на Мариссу, глаза его казались безумными.
– Я требую, чтобы ты отсюда ушла. Немедленно!
– Нет.
У Хаверса отвисла челюсть.
– Извини, что?
– Я остаюсь с Бучем.
– Ни в коем случае!
– Если он согласится, я останусь с ним рядом в качестве его шеллан, – проговорила она на древнем языке.
Хаверс выглядел так, будто она дала ему пощечину: на его лице отразились потрясение и отвращение.
– А я запрещу это. Или в тебе не осталось ни капельки благородства?
– Марисса, тебе и вправду лучше уйти, – вмешался Буч.
Они с Хаверсом посмотрели на него.
– Буч? – сказала Марисса.
Суровое лицо мужчины, которого она обожала, на мгновение смягчилось, но потом снова стало мрачным.
– Если он тебя гонит, ты должна идти.
«И не возвращаться», – словно недоговорил он.
Она взглянула на брата, ее сердце забилось чаще.
– Оставь нас.
Хаверс покачал головой.
– Убирайся отсюда! – прокричала она.
Бывают моменты, когда женская истерика, привлекая внимание, что-то в нем как бы переключает, – сейчас наступил один из таких моментов. Буч притих, а Хаверс выглядел ошеломленным.
Затем брат Мариссы перевел взгляд на Буча и прищурился.
– Братство едет, чтобы забрать тебя, человек. Я позвонил им и сказал, что ты можешь уйти.
Хаверс швырнул на кровать медицинскую карту, как если бы сдался.
– И не возвращайся сюда. Никогда.
Когда брат ушел, Марисса уставилась на Буча, но прежде чем она смогла произнести что-либо, заговорил он.
– Детка, пойми меня. Я нездоров. Во мне что-то все еще сидит.
– Я не боюсь.
– Зато я боюсь.
Марисса обхватила себя руками.
– Что произойдет, если я сейчас уйду? Между тобой и мной?
«Дурацкий вопрос», – подумала она среди воцарившейся тишины.
– Буч…
– Я должен понять, что со мной сделали.
Он опустил глаза и пощупал сморщенную черную рану рядом с пупком.
– Должен знать, что сидит у меня внутри. Я хочу быть с тобой, но не так. Не таким, какой я сейчас.
– Я пробыла с тобою несколько дней и не заразилась. Зачем останавливаться…
– Марисса, уходи.
Его голос был еле слышен и печален. Как и глаза.
– Как только смогу, я тебя найду.
«Ну да, конечно!» – подумала она.
Милостивая Дева-Законоучительница, перед нею словно опять стоял Рэт. Ее ожидания, вечные ожидания, пока мужчина где-то шатается, находя для себя дела поважнее…
Она уже потратила триста лет в бессмысленном ожидании.
– Я не собираюсь этого делать, – пробормотала Марисса. – Я больше не буду никого ждать, – сказала она с удвоенной силой, – Даже тебя. Прошла уже почти половина моей жизни, а я провела ее, сидя дома и надеясь, что мужчина придет за мной. Я больше не могу так… и даже неважно, как много… ты для меня значишь.
– Ты тоже для меня очень много значишь. Поэтому я прошу: уйди. Этим я тебя защищаю.
– Защищаешь меня?!
Она окинула Буча взглядом с головы до ног, прекрасно зная, что он смог отбросить от нее Хаверса, только воспользовавшись эффектом неожиданности и тем, что его соперник являлся мирным вампиром. Будь ее брат воином, Буч бы уже лежал на полу.
– Защищаешь меня?! Боже, Буч, я могу поднять тебя над головою одной рукой. Физически ты ничего не сделаешь лучше меня. Так что не надо одолжений.
Лучше бы она этого не говорила.
Буч отвел взгляд, скрестил руки на груди, поджал губы.
– О боже.
– Буч, я не имела в виду, что ты слабый…
– Спасибо, что напомнила мне об этом.
– Боже!
– О чем?
Его напряженная улыбка казалась кошмарной.
– Я на лопатках в обеих ситуациях. Как социальной, так и эволюционной.
Он кивнул на дверь.
– Так что… уходи. Ты совершенно права. И не жди меня.
Она хотела до него дотянуться, но холодные, пустые глаза Буча заставили ее передумать. Черт побери, она все испортила.
Нет, сказала она себе. Тут нечего портить. Учитывая, что он не собирается разделять с ней опасные моменты своей жизни. Учитывая, что и он намеревается уйти, оставив ее, и, может быть, вернется через неопределенное время, а может быть – никогда.
Марисса подошла к двери и не удержалась, посмотрела назад. Этот его образ – с обернутой вокруг бедер простыней, с обнаженной грудью, заживающими синяками… этот образ она постарается навсегда забыть.
Она вышла; воздушный шлюз с шипением закрылся, разделив их.
Черт побери, подумал Буч, сползая на пол. Вот каково это, когда с тебя заживо сдирают кожу.
Так он сидел, подперев рукой подбородок и уставившись в одну точку, потерянный, хотя прекрасно понимающий, где находится. Наедине с остатками зла внутри себя.
– Буч, приятель.
Он резко поднял голову. В комнате стоял Вишу, одетый для сражения, являя собой огромную, затянутую в кожу машину для убийства. С его руки в перчатке свисал чехол для одежды от Валентино, смотревшийся так же нелепо, как автомат Калашникова в руках дворецкого.
– Ч-черт! Хаверс, наверное, сошел с ума, если тебя отпускает. Выглядишь ты ужасно.
– Просто плохой день.
И теперь они все будут такими, и нужно к этому привыкать.
– Где Марисса?
– Ушла.
– Ушла?
– Не заставляй меня повторять.
– О, черт…
Вишу глубоко вздохнул и положил чехол на кровать.
– Принес тебе кое-какие тряпки и новый мобильник…
– Ви, оно все еще во мне. Я чувствую это. Я могу ощутить его вкус,, на языке.
Бриллиантовые глаза Ви быстро осмотрели Буча с ног до головы. Затем вампир подошел к нему и протянул руку.
– Все остальное заживает хорошо. И быстро.
Буч принял протянутую руку и встал на ноги.
– Может, если я выйду отсюда, мы вместе это проверим. Если, конечно, ты не нашел…
– Пока ничего. Но я не теряю надежду.
– Я тоже.
Буч расстегнул чехол, сбросил простыню и натянул боксеры. Затем засунул ноги в черные штаны и надел шелковую рубашку.
Нормальная одежда заставила его почувствовать себя фальшивкой, потому что на самом деле он все еще пациент, монстр, ночной кошмар. Господи… что вылилось из него, когда он достиг оргазма? И Марисса… по крайней мере, он сразу же смыл с нее это.
– Твои показатели вроде в порядке, – сказал Ви, читая оставленную Хаверсом медицинскую карту, – Кажется, все пришло в норму.
– Десять минут назад я изверг черную сперму. Так что до нормы еще далеко.
Наступила тишина. Если бы Буч размахнулся и неожиданно ударил Ви, вампир бы наверняка удивился меньше.
– Бог ты мой, – пробормотал Буч, просовывая ноги в туфли от Гуччи и беря черное кашемировое пальто, – Пойдем.
Когда они подошли к двери, Буч оглянулся на кровать. Простыни все еще были скомканы после их с Мариссой страстных объятий.
Он выругался и вышел в аппаратную, затем Ви провел его через тесное служебное помещение, заставленное бутылками с моющими средствами. Выбравшись оттуда, они преодолели коридор, миновали лабораторию и оказались в самой клинике. На ходу Буч заглядывал в каждую палату, пока возле одной не остановился.
Сквозь дверной проем он увидел Мариссу. Девушка сидела на краю больничной кровати, раскинув свои пышные персиковые юбки, и держала за руку маленькую девочку. Она ласково разговаривала с ребенком, а какая-то женщина, возможно мать девочки, смотрела на них из угла палаты.
Мать подняла глаза. Заметив Буча и Ви, она вся сжалась, кутаясь в свой растянутый свитер, и опустила глаза.
Буч сглотнул и прошел мимо.
Уже возле лифта он заговорил снова.
– Ви?
– Что?
– Даже если и не совсем определенно, ты ведь предполагаешь, что со мной сделали?
Буч не смотрел на своего соседа. Ви тоже не поднимал глаз.
– Может быть. Но здесь мы не одни.
Прозвучал электронный звонок, и двери открылись.
В лифте они ехали молча.
– Некоторое время из меня текла черная кровь, – сказал Буч, когда они вышли из особняка в ночь.
– В твоей медицинской карте отмечено, что цвет нормализовался.
Буч схватил Ви за руку и развернул.
– Что, я теперь наполовину лессер?
Вот оно. Все карты на стол. Его самый большой страх, причина бегства от Мариссы, ад, с которым ему нужно теперь учиться жить.
Ви посмотрел ему в глаза.
– Нет.
– Откуда нам знать?
– Потому что я отвергаю это предположение.
Буч сбавил обороты.
– Опасно зарывать голову в песок, вампир. Вдруг я теперь твой враг.
– Чушь. Собачья.
– Вишу, я могу…
Ви схватил Буча за лацканы пальто и притянул к себе. Брат весь дрожал, его глаза светились в темноте, словно алмазы.
– Ты мне не враг!!!
Внезапно разозлившись, Буч стиснул крепкие плечи Ви под кожаной курткой.
– Откуда нам знать это наверняка?!
Ви обнажил клыки и зашипел, его черные брови, сойдясь, опустились. Буч мигом завелся, надеясь, молясь, готовясь к драке. Он жаждал ударить и получить сдачи, рад был искупаться в крови обоих.
Так они долго стояли, вцепившись друг в друга, с напрягшимися мускулами, выступившим потом, будучи на грани срыва.
Затем послышался надломившийся голос Вишу – будто прерывистое дыхание наездника, сброшенного лошадью.
– Ты мой единственный друг. И никогда не будешь врагом.
Трудно сказать, кто кого обнял первым, но потребность вытрясти дух друг из друга внезапно покинула их, оставив лишь крепкие узы. Они обнялись и долго стояли так на холодном ветру. Прервав объятие, почувствовали неловкость и смущение.
Когда оба прокашлялись, Ви вынул самокрутку и прикурил.
– Ты не лессер, коп, – произнес он, выдохнув, – Когда это происходит, вырезают сердце. Твое все еще бьется.
– Может быть, дело не довели до конца? Что-то помешало?
– Пока что не могу ответить на твой вопрос. Я просмотрел все записи нашей расы, ища хоть что-нибудь подобное. С первого раза ничего и не нашел и теперь перечитываю Хроники. Черт, я даже проверяю людские источники, ища хоть какое-нибудь упоминание в Интернете.
Ви выпустил еще одно облачко дыма с запахом турецкого табака.
– Я найду. Тем или иным способом, найду обязательно.
– Ты пробовал смотреть, что грядет?
– Ты о будущем?
– Ага.
– Конечно пробовал.
Ви кинул окурок на землю, загасил каблуком, затем нагнулся, поднял и засунул в задний карман.
– Но пока без толку, – произнес он, – Черт… мне надо выпить.
– Мне тоже. В «Зеро»?
– Уверен, что готов к этому?
– Вообще не очень.
– Ладно, давай попробуем.
Они подошли к «кадиллаку» и забрались внутрь, Буч достал пистолет. Пристегивая ремень безопасности, дотронулся рукой до живота. Сейчас тот причинял ему адскую боль – Буч слишком много двигался, – но боль значения не имела. Казалось, ничто теперь не имело значения.
Они отъехали от дома Хаверса.
– Кстати, – начал Ви, – тебе звонили по общему номеру. Вчера, поздним вечером. Парень представился Майком Рафферти.
Буч нахмурился. Зачем одному из его деверей звонить ему, особенно этому? Из всех сестер и братьев Джойс ненавидела Буча больше всех – и это говорило о многом, учитывая отношение остальных. Может быть, у отца наконец случился сердечный приступ, которого так ждали все эти годы?
– Что он сказал?
– Крещение ребенка. Интересовался, можешь ли ты прибыть, если захочешь. В это воскресенье.
Буч посмотрел в окно. Еще один ребенок. Конечно, у Джойс первенец, но в семействе… сколько уже у отца внуков? Семеро? Нет… теперь восемь.
Они ехали в направлении центра города. Фары встречных машин вспыхивали и исчезали. Мимо проносились дома. Магазины. Офисные здания, построенные на рубеже веков. Буч подумал обо всех людях, живущих в Колдуэлле.
– Ты хочешь детей, Ви?
– Нет. Не особо.
– А я раньше хотел.
– А теперь?
– Теперь мне это не грозит. Ладно, неважно. В этом мире уже тьма О’Нилов. Просто уйма.
Пятнадцать минут спустя они припарковались у «Зеро», но Буч с трудом выбрался из «кадиллака». Все выглядело таким знакомым – машина, его приятель, кабак… но это заставило Буча разволноваться. Несмотря на то что ничего не изменилось, сам-то он – другой.
Чувствуя себя потрясенным, загнанным в угол, он дотянулся до бардачка и достал кепку «Ред сокс». Нахлобучил на голову, открыл дверь, уговаривая себя, что принимает все слишком близко к сердцу, хотя на самом деле ничего не происходит.