– А что тебе странно?
– Я…
Она не может произнести это.
Он придвинулся так, что его губы оказались рядом с ее ухом.
– Ты влажная?
Когда она кивнула, он зарычал.
– Здорово, что ты влажная… это как раз то, что нам нужно.
– Правда? А почему…
Быстрым плавным движением Буч дотронулся до трусиков между ее ног, и они оба вздрогнули от этого соприкосновения.
– О… боже, – застонал он, роняя голову на ее плечо, – Ты и правда теперь со мной. Ты со мной.
Возбужденная плоть Буча пульсировала, пока он держал руку на теплом влажном атласе, прикрывающем сердцевину Мариссы. Он знал, что если отодвинет трусики, то насладится восхитительным нектаром, но Буч не хотел спугнуть девушку.
Обхватывая ее пальцами, он потер тыльной стороной ладони верхнюю часть щелочки там, где Мариссе будет приятнее всего. Она ахнула и подалась бедрами вперед, подхватывая его медленный ритм. И это просто снесло ему крышу. Пытаясь сохранить над собой контроль, Буч перекатил бедра так, что теперь придавливал животом свою возбужденную плоть, прижимая ее к матрасу.
– Буч, мне нужно… кое-что… мне…
– Детка, ты когда-нибудь…
Черт, она определенно никогда себя не удовлетворяла. Так удивилась, пощупав свой собственный сосок.
– Что?
– Ничего.
Он убрал руку с ее центра и погладил трусики, касаясь их лишь кончиками пальцев.
– Я позабочусь о тебе. Доверься мне, Марисса.
Он поцеловал ее в губы, потягивая их, растворяясь в ней. Затем скользнул рукой под атлас у ее сердцевины…
– О… черт, – выдохнул он, надеясь, что она слишком изумлена и не услышит его ругань.
Марисса попыталась отстраниться.
– Со мной что-то не так?
– Тише, тише…
Он удержал ее на месте, положив колено на обе ее ноги. И вдруг озаботился тем, что может достичь оргазма… судя по пульсации в своем паху.
– Детка, все в порядке. Просто ты… о боже, ты там гладкая.
Он двинул рукой, пальцы скользнули в складочки… боже праведный, она такая гладкая. Такая сладкая. Такая горячая.
Он потерял голову из-за этой влажной плоти, но вдруг сквозь туман заметил растерянность Мариссы.
– У тебя нет волосков, – сказал он.
– Это плохо?
Он засмеялся.
– Это прекрасно. Для меня это просто здорово.
Здорово? Он вот-вот взорвется. Он хотел немедленно залезть к ней под юбку и лизать, глотать, посасывать, но это будет определенно чересчур.
Черт, он просто неандерталец, но мысль, что там, где сейчас лежала его рука, ничья другая никогда не бывала, заводила его ужасно.
– Что ты чувствуешь? – спросил он, понемногу раздувая огонь.
– Боже… Буч!
Она дико изогнулась на кровати, запрокинув голову, шея превратилась в изящную дугу.
Взгляд Буча задержался на горле девушки, и у него появилось странное желание. Он хотел ее укусить. Он открыл рот, словно собирался сделать именно это.
Изругав себя, он отогнал прочь этот безумный порыв.
– Буч… у меня все ноет.
– Знаю, детка. Сейчас я позабочусь об этом.
Он обхватил губами грудь девушки и перешел к более интенсивным прикосновениям, находя нужный ритм, поглаживая ее, проявляя осторожность, чтобы не вспугнуть.
Вышло, что завелся он сам. Трение, ее кожа и запах – все это навалилось на него, словно снежный ком, пока Буч не понял, что имитирует секс с ней, вдавливая бедра в матрас в ритме со своей рукой. Когда он уронил голову между ее грудей, больше не в силах ее держать, понял, что должен прекратить массировать свой член. Внимание нужно уделить Мариссе.
Буч перевел взгляд на нее. В широко распахнутых глазах девушки читался испуг. Она находилась на грани и казалась все более удивленной.
– Все в порядке, детка, все хорошо.
Он не переставал гладить ее между ног.
– Что со мной происходит?
Он придвинулся к ее уху.
– Ты скоро кончишь. Дай себе почувствовать это. Я здесь, с тобой. Держись за меня.
Марисса впилась руками в его плечи, до крови расцарапав их ногтями; он улыбнулся, подумав о том, до чего это великолепно.
Ее бедра резко подались вперед.
– Буч…
– Да. Кончи для меня.
– Я не могу… Не могу…
Она затрясла головой, попав в западню между желаниями своего тела и тревогами разума. Она может пропустить самое главное, если он сейчас же что-нибудь не предпримет.
Не думая и не понимая, чем это поможет, Буч уткнулся лицом в ее шею и укусил Мариссу прямо над веной. Это сработало. Она выкрикнула его имя и стала биться в судорогах, бедра ее подергивались, все тело вытянулось. С истинным удовольствием он помог Мариссе преодолеть пульсацию оргазма, все время разговаривая с ней – один бог знает, что он такое нес.
Когда она успокоилась, Буч поднял голову от ее шеи. Между губ девушки он увидел кончики клыков и был поражен нуждой, которую не мог побороть. Он просунул язык в ее рот и облизал острые кончики, чувствуя, как те царапают нежную плоть. Он хотел, чтобы они оказались на его коже… он хотел, чтобы она пила от него, чтобы насытилась, чтобы жила, питаясь от него.
Он заставил себя остановиться, но это отступление было чертовски неестественным. Буч весь напрягся из-за неутоленной жажды, которая носила не только сексуальный характер. Он нуждался в… чем-то, чего не мог понять.
Она открыла глаза.
– Я не знала… что будет нечто подобное.
– Тебе понравилось?
Ее улыбки оказалось достаточно, чтобы он забыл свое имя.
– О да.
Он нежно поцеловал Мариссу, затем расправил юбки и застегнул пуговицы на лифе, снова заворачивая в обертку бесценный дар ее тела. Положив голову девушки на свою руку, Буч почувствовал себя расслабленно и комфортно. Марисса уже проваливалась в сон, и он так был рад видеть, как она засыпает. Просто восхитительно бодрствовать, пока она отдыхает, и наблюдать за ней.
Но по какой-то причине ему хотелось иметь при себе оружие.
– У меня слипаются глаза, – проговорила она.
– Не мешай им.
Он пригладил ее волосы и подумал, что через десять минут он, наверное, взорвется от перевозбуждения, как еще ни один мужчина; все в его жизни теперь на своих местах.
«Буч О’Нил, – подумал он, – вот ты и нашел свою женщину».
Глава 12
[7] уже начался.Она решительно вытолкала мужа из детской, чтобы отвлечь от дел, ничуть его не касающихся.
Марисса не знала, во сколько именно она проснулась, но было ясно, что проспала она очень долго. Открыв глаза, девушка улыбнулась. Буч лежал неприкрытым, обнимая Мариссу сзади, его мощное колено устроилось между ее ног, ладонь – на груди, голова – на шее.
Осторожно перекатившись и повернувшись к нему лицом, она взглянула на низ его тела. Покрывало, которое до этого Буч натягивал на себя, сползло, и под тонкой больничной рубашкой проступили очертания чего-то крепкого, лежащего на бедрах. Господи… эрекция. Он возбужден.
– На что смотришь, детка? – сипло прозвучал низкий голос Буча.
Она вздрогнула и подняла глаза.
– Я не знала, что ты проснулся.
– Я и не спал. Я наблюдал за тобой.
Он поправил покрывало и улыбнулся.
– Как ты?
– Мне хорошо.
– Хочешь, чтобы нам принесли зав…
– Буч.
Как ей спросить об этом?
– Мужчины испытывают то же, что я, когда ты это делал со мной, да? В смысле, когда ты меня ласкал.
Он покраснел и натянул на себя покрывало.
– Да, испытывают. Но тебе не стоит беспокоиться об этом.
– Почему?
– Тебе этого просто не надо.
– Ты позволишь посмотреть на тебя? – Она кивнула на его бедра, – Там, внизу?
Он кашлянул.
– А ты хочешь?
– Да. О господи, да… я хочу прикоснуться к тебе там.
– Это может тебя потрясти, – пробормотал он, выругавшись.
– Я была потрясена, когда твоя рука находилась у меня между ног. То же будет и с тобой? Так же приятно?
– Да.
Его бедра переместились.
– Господи… Марисса.
– Хочу видеть тебя голым.
Она встала на колени и дотянулась до его больничной рубашки.
– Хочу сама тебя раздеть.
Он крепко стиснул ее руки.
– Я, э… Марисса, ты хоть представляешь, что происходит, когда мужчина кончает? Ведь это однозначно произойдет, если ты ко мне прикоснешься. И долго ждать не придется.
– Я хочу узнать. С тобой.
Он закрыл глаза. Глубоко вздохнул.
– Господи боже.
Приподняв верхнюю часть туловища, он наклонился так, чтобы Марисса могла стянуть с него больничную рубашку. Затем упал на матрас, обнажив свое тело – крепкая шея на мощных плечах… сильная грудь, покрытая волосами… широкий живот… и…
Она отдернула простыню. Господи, его достоинство…
– Он стал такой… огромный.
Буч засмеялся.
– Ты говоришь мне очень приятные вещи.
– Я видела его, когда он был… я и не знала, что он таким становится…
Она просто не могла отвести взгляда от огромного органа, лежащего на его животе. Твердое орудие напоминало цветом губы Буча и было невероятно красивым – закругленный конец с изящным краем, идеально круглый стебель, очень толстый у основания. Внизу – двойной грузик, дерзкий, тяжелый, мужественный.
Может быть, у мужчин-людей это крупнее, чем у вампиров?
– Как ты хочешь, чтобы я прикоснулась?
– Если ты, то как угодно.
– Нет, покажи мне.
Буч на мгновение зажмурился, глубоко вздохнул. Когда он опять поднял веки, то приоткрыл рот и медленно опустил руку вниз. Отодвинув в сторону одну ногу, он поймал ладонью темно-розовую плоть, сжал в кулаке, и мужская рука оказалась достаточно широкой, чтобы ее охватить. Медленным, плавным движением он погладил свой возбужденный орган от основания до кончика, двигаясь по всему стволу.
– Что-то вроде этого, – хрипло сказал он, не останавливаясь, – Господи боже, только глядя на тебя… я могу кончить сию минуту.
– Нет.
Она оттолкнула его руку, и возбужденный орган резко упал на живот.
– Я хочу сама сделать для тебя это.
Когда она сжала его орган, Буч застонал, встрепенувшись всем телом.
Он оказался таким горячим. Твердым. Мягким. И таким большим, что она не смогла даже сомкнуть ладонь вокруг него.
Замешкавшись, она все же повторила его действия, проводя рукой вверх и вниз, удивляясь, как атласная кожа скользит по жесткому центру.
Когда он стиснул зубы, она остановилась.
– Все в порядке?
– Да… черт…
Буч задрал подбородок, вены на шее вздулись.
– Еще.
Она положила вторую руку поверх первой, двигая ими вместе. Его рот широко распахнулся, глаза закатились, на всем теле выступила испарина.
– Как ты себя чувствуешь, Буч?
– Я уже близок…
Он сжал челюсти, дыша через сомкнутые зубы. Но затем схватил Мариссу за руки, успокаивая ее.
– Подожди! Не сейчас…
Возбужденная плоть пульсировала в их руках. На кончике появилась блестящая капелька.
Он прерывисто вдохнул.
– Задержи это мгновение, Марисса, заставь меня пострадать. Чем дольше ты будешь меня мучить, тем приятнее будет в конце.
Руководствуясь вздохами и сжатием мышц, она научилась определять подъемы и падения сексуальной реакции, поняла, когда он близок к финалу и как удержать его на острие сексуального лезвия.
Боже, в сексе присутствовала власть, и Марисса сейчас обладала ею. Буч стал беззащитным, уязвимым… какой была она прошлой ночью. Ей это безумно нравилось!
– Пожалуйста… детка…
Она обожала его хриплое дыхание. Обожала напрягшиеся жилы на шее. Обожала власть, которой обладала, держа его в своих ладонях.
И это заставило ее задуматься. Марисса разжала руку и спустилась к мешочку, проскальзывая ладонью под этот груз, обхватывая его. Выругавшись, Буч сжал в кулаках простыни так, что побелели костяшки.
Она продолжала его ласкать, пока Буч не стал извиваться, покрывшись потом, дрожа. Затем она нагнулась и прикоснулась губами к его губам. Он жадно впился в нее поцелуем, притягивая за шею, удерживая, бормоча, проникая в рот языком.
– Сейчас? – спросила она между поцелуями.
– Сейчас!
Снова обхватив его плоть рукой, девушка начала все быстрее двигать ладонью, пока лицо Буча не превратилось в прекрасную гримасу муки, а тело не натянулось, как струна.
– Марисса…
Он нерасторопно схватил больничную рубашку и набросил поверх бедер, закрываясь от глаз девушки. Затем дернулся, задрожал, и что-то теплое и густое толчками вышло из него, покрыв ее руку. Марисса инстинктивно поняла, что не надо сбавлять темп, пока он не закончит.
Буч наконец открыл затуманенные глаза. Сытые. Полные благоговейного тепла.
– Я не хочу тебя отпускать, – сказала она.
– Тогда не отпускай. Никогда.
Все еще возбужденный орган стал слабеть в ее руке, теряя недавнюю твердость. Поцеловав его, Марисса достала руку из-под больничной рубашки и с интересом посмотрела вниз, на то, что вытекло из Буча.
– Не ожидала, что оно будет черным, – пробормотала она с улыбкой.
Лицо Буча исказил ужас.
– О господи!
Хаверс шел по коридору в карантинную палату. По пути он осмотрел маленькую девочку, которую недавно прооперировал. Она понемногу выздоравливала, но Хаверса беспокоило то, как она и ее мать вернутся во внешний мир. Их хеллрен слыл жестоким вампиром, и, возможно, они скоро вновь окажутся в клинике. Но что может сделать врач? Не оставлять же их здесь навсегда. Ему нужны койки.