Ими завладело нечто, обладающее огромной силой, они даже не заметили приближения Ви. Чтобы отвлечь их, он направил пистолет вверх и пару раз выстрелил. Койоты разбежались в стороны, и…
Ви замер на месте. Он посмотрел на землю, не в силах даже сглотнуть. Это было неплохо, учитывая, что во рту у него пересохло.
Буч лежал на снегу, свернувшись калачиком, голый, избитый, окровавленный, его лицо заплыло и покрылось синяками. Нога забинтована, кровь из раны просочилась сквозь марлю. Но это не самое страшное. Зло находилось повсюду вокруг копа… повсюду вокруг… черт, это сам коп излучал тот нечистый след, который почувствовал Ви.
О, милостивая Дева-Законоучительница.
Вишу по-быстрому осмотрелся, затем опустился на колени и нежно положил руку в перчатке на тело друга. Когда ужасная боль пронзила его ладонь, инстинкты Ви мощным хором воззвали к нему – несись отсюда стремглав! Ведь того, на что он положил руку, следовало избегать всеми возможными способами. Зло.
– Буч, это я. Буч?
Коп со стоном зашевелился, выражение надежды появилось на его израненном лице, как если бы он поднял голову к солнцу. Появилось – и тотчас же исчезло.
Господи, глаза Буча смерзлись, потому что он плакал, и слезы недолго продержались на холоде.
– Не волнуйся, коп. Я собираюсь….
Сделать… что именно? Коп чуть не умер здесь, но что с ним сотворили? Он весь пропитался тьмой.
Буч открыл рот. Хриплый звук, который он издал, наверное, был словами, но они не сложились во фразу.
– Коп, ничего не говори. Я о тебе позабочусь…
Буч покачал головой и пошевелился. С невероятной слабостью он вытянул руки и, цепляясь за землю, постарался передвинуть свое разбитое тело по снегу. Подальше от Ви.
– Буч, это я…
– Нет…
Коп в исступлении начал скрести руками, заставляя себя двигаться.
– Заражен… не знаю, чем… заражен… не можешь… взять меня. Не знаю почему…
Ви заговорил громко и резко. Голос его звучал, как удары хлыста.
– Буч! Остановись!
Коп успокоился, хотя непонятно, оттого ли, что подчинился приказу, или же попросту выбился из сил.
– Что они, черт их дери, сделали с тобой?
Ви достал из куртки термоодеяло и обернул друга.
– Заражен.
Буч неловко перекатился на спину и сорвал с себя серебристое покрывало, покалеченная рука легла на живот.
– За…ражен.
Что за черт…
На животе полицейского находился черный круг размером с кулак, словно синяк с ровными краями. По центру виден был… хирургический надрез.
– Черт.
Они что-то поместили в него.
– Убей меня.
Буч говорил прерывисто, посылая в воздух облачка пара.
– Убей меня сейчас же. Зара…жен. Что-то… внутри. Растет…
Ви сел на корточки и схватился за голову. Отбросив эмоции, он заставил работать свой мозг в надежде, что переизбыток серого вещества придет ему на выручку. Несколько мгновений спустя Ви сделал вывод, который показался ему предельно, может быть, радикальным, зато логичным, заставив вампира сосредоточиться и успокоиться. Твердой рукой он вынул из ножен один из черных кинжалов и нагнулся к своему другу.
Что бы там ни было внутри, оно должно быть удалено. Поскольку же внутри зло, извлечение должно произойти здесь, на нейтральной территории, а не дома или в клинике Хаверса. Плюс смерть вовсю дышала копу в затылок, поэтому чем быстрее его обеззаразить, тем лучше.
– Буч, приятель, хочу, чтобы ты сделал глубокий вдох и не двигался. Я должен…
– Будь осторожен, воин.
Ви поднял голову на зов. Прямо за ним парила Дева-Законоучительница. Как всегда, она являла собой чистую силу, ее черный плащ не шелестел на ветру, лицо было скрыто, а голос звучал ясно, как ночной воздух.
Вишу открыл было рот, но она его опередила.
– Прежде чем ты преступишь границы дозволенного и выразишь просьбу, я скажу тебе: нет, я не смогу ему помочь. В этом вопросе я вынуждена держаться в стороне. Но я скажу следующее: ты поступишь мудро, если обнажишь проклятие, которым так гнушаешься. Имея дело с тем, что внутри его, ты приблизишься к смерти настолько, насколько возможно. Но и никто, кроме тебя, не сумеет устранить это.
Она слегка улыбнулась, словно прочитав его мысли.
– Да, этот миг – отчасти причина, почему ты видел его в самом начале. Но есть еще одна, о которой ты узнаешь спустя некоторое время.
– Он выживет?
– Приступай к делу, воин, – жестко сказала она, – Ты больше преуспеешь в его спасении, если будешь действовать, а не оскорблять меня.
Ви нагнулся к Бучу и быстрым движением погрузил кинжал в его живот. Когда рана открылась, стон сорвался с потрескавшихся губ вампира.
– О боже.
Внутри свернулось в кокон нечто черное.
Голос Девы-Законоучительницы стал ближе, словно она находилась у Ви за плечом.
– Обнажи руку, воин, и поторапливайся. О, как же быстро расползается это…
Ви засунул кинжал в ножны и снял перчатку. Он дотянулся до Буча, но остановился.
– Подожди, я не могу никого этим трогать.
– Заражение станет защитой для человека. Сделай это сейчас, воин, и, когда установится контакт, представь белое сияние твоей ладони вокруг самого себя, словно свет – твоя вторая кожа.
Вишу протянул руку, воображая, что он окутан чистым, сияющим, раскаленным светом. Едва он коснулся черного предмета, его тело затряслось и воспротивилось. Эта штука, чем бы она ни была, распалась с шипением и треском, но, черт, как же паршиво он себя чувствовал.
– Дыши, – произнесла Дева-Законоучительница, – Просто дыши.
Вишу покачнулся и обхватил себя руками, его голова безжизненно повисла на шее, легкие стали судорожно вбирать воздух…
– Думаю, меня сейчас…
Да, его тошнило. После того как рвотные спазмы еще и еще раз сотрясли его тело, он почувствовал слабость. Дева-Законоучительница придерживала Ви, пока его рвало; когда все закончилось, он буквально повис на ней. На мгновение ему показалось, что она гладит его по голове.
Внезапно в его нормальной руке появился мобильник, и голос Девы громко прозвучал у него над ухом.
– Ступай, забери этого человека и поверь, что семя зла – в душе, а не в теле. И ты должен принести сюда один из сосудов своих врагов. Принеси его и примени на нем свою руку. Сделай это как можно скорее.
Ви кивнул. Добровольный совет Девы-Законоучительницы – не из тех, что валяются на дороге.
– Воин, держи свой свет, как щит, над этим человеком. Используй свою руку, чтобы его исцелить. Он все еще может умереть, если света войдет в его тело и сердце недостаточно.
Ви почувствовал, что ее сила отходит, и на него нахлынула очередная волна тошноты. Пока он боролся с последствиями прикосновения к этой штуке, то подумал: боже, если он чувствует себя так плохо – каково же Бучу?..
Когда в его руке зазвонил телефон, Ви понял, что некоторое время лежал плашмя на снегу.
– Алло? – произнес он нетвердым голосом.
– Где ты? Что происходит? – Громыхающий бас Рэйджа принес облегчение.
– Он у меня. Он… – Ви взглянул на кровавое месиво, которое являлось его другом, – Господи, нас нужно забрать. О черт, Рэйдж… – Ви положил руку на глаза и затрясся, – Рэйдж… что же они с ним сделали…
Тон брата смягчился – видимо, он решил, что Ви уже распрощался с Бучем.
– Понято, успокойся. Скажи, где вы?
– В лесу… я не знаю…
Господи, его мозги совсем отключились.
– Ты можешь найти местоположение по навигатору?
Голос назаднем плане – возможно, Фури – крикнул:
– Нашел!
– Порядок, Ви, мы тебя нашли, мы идем…
– Нет, это место заражено.
Когда Рэйдж начал задавать вопросы, Ви его перебил.
– Машина. Нам нужна машина. Я буду его нести. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще появлялся здесь.
Последовала долгая пауза.
– Хорошо. Иди строго на север, брат. Где-то через полмили ты выйдешь на трассу 22. Мы будем тебя ждать.
– Позвони… – Ви пришлось прокашляться и протереть глаза, – Позвони Хаверсу. Скажи, что мы приедем с тяжелым случаем. И скажи, что потребуется карантин.
– Черт… что же они с ним сделали?
– Поторапливайся, Рэйдж… подожди! Возьми с собой сосуд лессера.
– Зачем?
– Нет времени объяснять. Просто убедись, что взял его.
Ви засунул телефон в карман, снова надел перчатку на светящуюся руку и подошел к Бучу. Убедившись, что термоодеяло на месте, он обхватил друга и поднял от земли его тяжелое тело. Буч зашипел от боли.
– Предстоит трудная прогулка, – сказал Ви, – но мы тебя вытащим.
Тут он нахмурился, посмотрев под ноги. Буч больше не истекал кровью, но, черт возьми, на снегу останутся следы ног. Если лессеры вдруг вернутся, то смогут их догнать.
Внезапно на небе появились тяжелые облака, и повалил сильный снег.
Дева-Законоучительница просто великолепна.
И все время, пока Ви пробирался через разыгравшуюся метель, он воображал, что их с Бучем окутывает белый свет.
– Ты пришла!
Марисса улыбнулась, закрывая дверь в палату без окон. На больничной койке лежала семилетняя девочка, маленькая и хрупкая. Рядом с ней стояла мать, казавшаяся не намного крупней, но еще более уязвимой.
– Я же обещала тебя навестить.
Когда ребенок улыбнулся, на месте переднего зуба обнаружилась черная дырка.
– И вот ты пришла. Ты такая красивая…
– И ты.
Марисса села на кровать и взяла девочку за руку.
– Как твои дела?
– Мы с маамэн смотрели «Дору-путешественницу».
Мать слегка улыбнулась, но эта улыбка едва коснулось ее невзрачного лица и глаз. С тех пор как ребенка привезли сюда три дня назад, мать, казалось, находилась на автопилоте. И вздрагивала, когда кто-нибудь заходил в палату.
– Маамэн говорит, что мы сможем оставаться здесь совсем недолго. Это правда?
Мать уже было открыла рот, но Марисса ответила:
– Не беспокойся об этом. Сперва нужно позаботиться о твоей ноге.
Эти мирные вампиры не принадлежали к числу богачей и вряд ли могли заплатить за лечение, но Хаверс никогда никому не отказывал. И выставлять их на улицу не собирался.
– Маамэн говорит, что моя нога совсем плоха. Это правда?
– Ненадолго.
Марисса посмотрела на одеяло. Хаверс вскоре собирался оперировать открытый перелом. Нужно надеяться, что все срастется как надо.
– Маамэн говорит, что я буду в зеленой комнате около часа. Можно закончить раньше?
– Мой брат продержит тебя там ровно столько, сколько потребуется.
Хаверс собирался заменить кость голени титановым стержнем – это, конечно, лучше, чем потерять ногу, но все же испытание не из легких. Пока девочка будет расти, ей понадобятся новые операции, и, судя по измученному взгляду матери, та понимала, что сейчас всего лишь начало испытаний.
– Я не боюсь.
Девчушка прижала своего потрепанного тигра к шее.
– Мастимон пойдет со мной. Медсестра сказала, что ему можно.
– Мастимон тебя защитит. Он свирепый, каким и должен быть тигр.
– Я приказала ему никого не есть.
– Очень мудро с твоей стороны.
Марисса залезла в карман длинного бледно-розового платья и достала кожаную коробочку.
– У меня кое-что для тебя есть.
– Подарок?
– Да.
Марисса открыла коробочку и поднесла к лицу девочки. Внутри находилась золотая тарелочка размером с чайное блюдце, и этот драгоценный предмет был отполирован до блеска, светясь, как зеркало в лучах солнца.
– Так красиво! – ахнула малышка.
– Это моя тарелка желаний.
Марисса вынула ее и перевернула.
– Видишь снизу мои инициалы?
Девочка прищурилась.
– Да. И посмотри! Тут одна буква – как в моем имени.
– Я попросила добавить твою. Хочу, чтобы ты взяла эту тарелку себе.
В углу тяжело вздохнула мать. Она, очевидно, знала, сколько стоит золото.
– Правда? – спросила девочка.
– Вытяни руки.
Марисса положила блестящий диск на ее ладони.
– О, она такая тяжелая.
– Ты знаешь, как работают тарелки желаний?
Когда девочка помотала головой, Марисса взяла клочок пергамента и авторучку.
– Загадай желание, и я его запишу. Пока ты будешь спать, Дева-Законоучительница придет и прочитает его.
– А если она не исполнит мое желание, значит, я плохая?
– Нет, конечно. Просто, у нее есть для тебя кое-что получше. Так чего бы ты хотела? Это может быть что угодно. Мороженое, когда ты проснешься. Еще серии «Доры»?
Девочка нахмурилась, думая.
– Я хочу, чтобы моя маамэн перестала плакать. Она притворяется, что не плачет, но с тех пор, как я… упала с лестницы, она грустит.
Марисса сглотнула, отлично зная, при каких обстоятельствах ребенок сломал ногу.
– Думаю, это подойдет. Я сейчас напишу.
Используя сложные иероглифы древнего языка, она написала красными чернилами: «Если это не слишком Вас оскорбит, я буду благодарна за счастье моей маамэн».
– Вот. Как тебе это?
– Здорово!
– А теперь сложим и оставим его. Возможно, Дева-Законоучительница ответит, пока ты будешь в операционной… в зеленой комнате.
Девчушка сильнее прижала к себе плюшевого тигра.
– Я бы так этого хотела…
Вошла медсестра, и Марисса встала. Она почувствовала яростное желание защитить ребенка, отгородить от всего, что произошло в ее доме и что случится в операционной.
Вместо этого Марисса посмотрела на мать девочки.
– Все будет хорошо.
Когда она подошла и положила руку на ее худое плечо, мать вздрогнула, затем крепко стиснула ладонь Мариссы.
– Обещайте, что он не сможет сюда прийти, – сказала женщина тихим голосом, – Если он найдет нас, то убьет.
– Никто не может зайти в лифт без удостоверения личности перед камерой, – прошептала Марисса, – Вы в безопасности обе. Клянусь.
Когда женщина кивнула, Марисса вышла, чтобы ребенку могли дать наркоз.
За пределами больничной палаты она прислонилась к коридорной стене и почувствовала поднимающуюся внутри ярость. То, что эти двое терпели боль из-за дурного нрава и жестокости мужчины, было для нее достаточной причиной, чтобы научиться стрелять.
Боже, она не могла представить себе, как выпустит женщину и ребенка в мир, потому что наверняка хеллрен найдет их сразу же, как только они покинут клинику. Большинство вампиров ставили своих супруг выше себя, но в расе находились и агрессоры, случаи домашней жестокости были отвратительны и при этом не имели серьезных последствий.
Слева захлопнулась дверь, и, подняв голову, Марисса увидела Хаверса, который шел по коридору, изучая карту пациента. Странно… на его ботинках – желтые бахилы, надевавшиеся обычно вместе с защитным костюмом.
– Ты из лаборатории, брат мой? – спросила она.
Хаверс оторвался от карты и поправил очки в роговой оправе. Забавный красный галстук-бабочка съехал набок.
– Что?
Улыбнувшись, она кивнула на его ноги.
– Лаборатория?
– Ах… да. Я оттуда.
Он нагнулся и снял бахилы с ботинок, сминая в руке желтый пластик.
– Марисса, не могла бы ты оказать мне любезность и вернуться домой? Я пригласил лиидира и семерых членов Совета на ужин в следующую пятницу. Меню должно быть идеальным, я бы и сам поговорил с Каролин, но мне нужно в операционную.
– Конечно.
Марисса нахмурилась, видя, что брат все еще стоит неподвижно, как статуя.
– Все в порядке?
– Да-да, спасибо. Иди… иди скорее. Сделай… да-да, пожалуйста, иди сейчас.
Она собиралась выведать, в чем дело, но не хотела отвлекать его от предстоящей операции, поэтому лишь поцеловала в щеку, поправила бабочку и ушла. Когда девушка добралась до двойных дверей, ведущих в приемную, что-то заставило ее обернуться.
Хаверс запихивал бахилы в биоконтейнер. Лицо брата избороздили глубокие морщины. Тяжело вздохнув, он, видимо, собрался с духом, после чего толкнул дверь в приемную хирургической палаты.
Ага, подумала она, вот в чем дело. Он нервничает из-за операции. И кто бы мог его за это винить?
Марисса опять повернулась к двери… и услышала позади громыхание тяжелых ботинок.