Я просто безумно хотел его увидеть, посмотреть в глаза, прикоснуться к широкой груди, расстегнуть клапаны на форме и перецеловать каждую чешуйку на его теле…
Откуда это желание, что это за чувство полного подчинения? Я хочу, чтобы он был моим, не просто тем, кому я подставляюсь ради защиты, а моим в самом собственническом смысле этого слова.
Тришер выпустила меня в семь утра, поэтому до четырех дня я слонялся по «казематам» без дела, зашел в библиотеку, почитал теософию Лога в переводе на единый и нашел подтверждение словам Тришер о жертве Богу: «Если ты повстречал посланца Божьего, то сломи свое сопротивление Его воле, ибо Он выбрал тебя для жизни вечной в Своих чертогах. Убеди Его через боль и муки, что достоин стоять перед Взором Творца Всего Сущего».
То, что сделал ради меня Ен приравнивалось к Высшему Греху, раньше за него светила смертная казнь, но, как я заметил до этого, логианцы и вправду давно отошли от средневековья, поэтому Ену грозит всего лишь стать изгоем, а если считать, что колония является территорией Союза, то он отделается молчаливым осуждением. Думаю, он это переживет.
К четырем часам дня я ушел в свою камеру, прожигаемый взглядами надзирателей. Ох, не к добру они так «страстно» на меня смотрят…
- Ну здравствуй, Птичка.
Я дернулся на койке, услышав ненавистный голос.
- Что ты здесь забыл, Торият?! – зашипел я, покрывшись мурашками.
- Давай притворимся на время, что между нами все радужно, - ухмыльнулся он, показав клыки.
- Черта с два между нами "радужно"!
- Выслушай его! – зашипел уже на меня Клайв, появившись из-за спины Торията.
- Вы ведь не уберетесь отсюда? – они вдвоем заслоняли дверной проем и я оказался в ловушке.
- Послушай, Птичка, - начал спокойно хнурт, - Звуро не отступится от своего: ты ведь знаешь нашу репутацию во всех союзных галактиках – что наше, то наше, даже если это не принадлежит нам по праву, и чем сильнее наш противник, тем больше это нас заводит. Он знает, что ты спишь с орх Даганом, и это знание приводит Звуро в неистовство, его ничто не остановит. Он возьмет тебя, пометит тебя, что будет вызовом самой крупной шишке в этой колонии. А когда наш начальничек убьет моего брата, моего сородича (а он убьет этого дурака без сомнения), я выпотрошу тебя.
Клайв вздрогнул и не моргая уставился на хнурта.
- Это угроза? – спросил я, рассмеявшись. – Получается я просто жертва обстоятельств, как не крути мне - жопа?
- Это предупреждение. И да, как не крути, тебе – жопа.
Прекрасно…
Я был у Ена к семи вечера. Он встретил меня в своем кабинете, сидя за столом и умудряясь быть еще неприветливей, чем обычно. Это меня не оттолкнуло, не сейчас и никогда больше. Я был зависимым от него, он был для меня теперь всем, и я хотел его всего. Никогда ранее я не испытывал подобных чувств, никогда и ни для кого я не хотел быть всем миром. Глядя на этого мужчину, я понимал, что хочу быть его миром.
- Привет, - сказал я осторожно.
Темная бровь изогнулась: легкое подобие недоумения и презрения, полагаю.
- Вижу, ты в норме, - произнес Ен.
- Чувствую себя живее всех живых, спасибо, - ответил я, приближаясь к нему.
Ен молча наблюдал, как я подкрадываюсь, словно к дикому животному, одним движением ноги он развернул стул от стола так, чтобы я смог к нему подойти вплотную.
- Я хочу тебя.
- Действуй, - лаконично заключил он.
Да, я хочу его до одури, до трясущихся рук и пересохшего горла. Хочу. Хочу. Хочу. Я склонился над ним, расстегивая клапан сверху вниз, я стал целовать каждый оголившийся участок красноватой кожи, опустившись на колени, я стал дразнить его не давая желаемого, согревая головку дыханием, слегка прикасаясь кончиком языка.
Ен схватил меня подмышки и вздернул на уровень со своим хмурым и злым взглядом, а потом перекинул через плечо и широким шагом направился в спальню. Я рассмеялся так, как давно уже не смеялся. Легко и непринуждённо.
Он кинул меня на кровать и буквально вытряхнул из комбеза и берцов, белье порвал в хлам, а затем быстро разделся сам и сел посреди кровати, откинувшись спиной на подголовник.
- Работай, - приказал он.
- Да, мой Господин, - отозвался я, ухмыляясь, что вызвало ответную, с легкой тенью самодовольства улыбку.
***
Это случилось через неделю после того, как я вышел из лазарета. Ена не было слишком долго, я начал волноваться, в голову стали лезть непрошеные мысли, что он просто забыл про меня, а значит, секс-игрушка наскучила и прощай мой неприкосновенный статус.
Чтобы задушить в себе неприятные, на грани паники чувства, я стал ходить по его комнате взад-вперед. Сначала я просто слонялся без дела, ничего не трогая, стараясь не думать вообще, просто что-то напевал себе под нос, стучал ладонями ритмично по бедрам, и результатом такого вот тотального «недумания» стала мысль, что я не мог ему надоесть в свете того, что он вытворял со мной в прошлый раз. Тут в мою пустую голову стукнула идея – заглянуть в тот шкафчик, откуда Ен доставал свои «игрушки». Ну, просто так, чтобы вспомнить.
Я запомнил тогда код и нажал всплывшие в памяти символы, панель бесшумно отъехала и перед моими глазами появились полки шкафа. На уровни глаз находилась полка с теми самыми игрушками, от одного взгляда на которые у меня под пупком стянуло отголоском прошлого оргазма. Нет, это был даже не отголосок, а шепот отголоска, но все равно весьма ощутимо. Я мечтательно провел пальцами по всему развратному инструментарию и предвкушающе вздохнул. Для меня наши встречи давно перешли из разряда необходимой и малоприятной повинности в желанные и с трудом ожидаемые. Порой даже терпения не хватало, один раз уже собирался сам к нему ломиться.
- Да-а, стыд и позор тебе, Дален Эро, - резюмировал я, а губы растянулись в улыбке, противореча словам.
Просто удивительно, что в этой чертовой колонии единственным светлым пятном для меня стал её начальник. А все потому, что Ен умел быть… внушительным.
Оставив наконец-то чудо порнографии в покое, я наклонился, чтобы посмотреть, что же на нижних полках: вдруг он приготовил для меня что-то из ряда вон. Пробежавшись взглядом по содержимому, я не нашел ничего представляющего для меня интерес, кроме небольшой прямоугольной коробочки…
Вот говорят, что любопытство не порок… Нет, конечно – не порок, его нужно приравнять к смертному греху.
В шкатулке оказался цифровой проигрыватель и несколько фотографий старого земного образца. Таких плёночных фотоаппаратов давно не выпускают, это - уже раритет.
Ен.
На всех фото только Ен, но фотографировал его явно близкий человек. Близкий и любящий. И любимый.
На первой фотографии Ен в строгом кителе - отличающимся покроем и цветом от того, что он носил в колонии, - сосредоточенно рассматривал голографию ландшафта Лога. Четкий хищный профиль, неизменный конский хвост. На второй он хмуро и отстранено смотрит в объектив, на лице еще нет ни одного шрама. На третьей он улыбается этой своей кривой усмешкой, от которой по телу проходит дрожь, только без шрамов на лице она выглядит иначе – одуряющей, обещающей, волнующей…
Я сглотнул ком в горле и взглянул на последнее фото. Ен стоит вплотную к фотографу, в объектив попали только глаза и то по диагонали… Его взгляд, он такой, что я готов был сам уже раздеться...
Я спрятал фото обратно в шкатулку и повертел в пальцах проигрыватель. А, чем черт не шутит? Я нажал кнопку воспроизведения и передо мной появилась полупрозрачная, время от времени вздрагивающая от помех фигура.
…Её внешность была довольно экзотичной на земной вкус, но проведя столько времени среди логианцев и находясь в тесном контакте с одним из них, я научился понимать их красоту. Тоже на свой, земной, лад. Их женщины, судя по тем, которых мне довелось увидеть, не сильно уступают в росте и физических параметрах своим мужчинам: они чуть изящнее, грациознее, но ключевое слово «чуть», если не знать, что искать, то можно подумать, что перед вами - миловидный юноша на пороге возмужания. Наверное, поэтому на Логе нет гендерных различий и дискриминаций по половому признаку – их женщины равны мужчинам.
Женщина на голограмме была яркой и красивой, высокой, поджарой, как молодая кобылица, она медленно подкрадывалась к небольшому валуну, покрытому ярко-сиреневыми, голубыми и желтыми симбионтами (я не знал, что они могут быть таких вырви-глаз расцветок), вся её поза говорила, что она охотится. Одним рывком она перескочила валун и совершенно по-варварски, перекинув через оба плеча двоих детей, появилась на голограмме снова. Запись почему-то не воспроизводила звук, но хохочущие лица малышей говорили сами за себя…
- Кто тебе разрешил?
Я застыл на месте. Фраза вымораживала нутро ледяным тоном. Медленно развернувшись к Ену, я почувствовал, как вся кровь отлила от лица. Он никогда не смотрел на меня так, словно готов убить меня без колебаний прямо сейчас. Ен протянул руку, и я молча положил туда проигрыватель, едва успев отдернуть пальцы от лязгнувших когтей.
- Я…
- Пошел вон. – Отрезал он.
- Но я…
- Пошел вон! – громогласный рык, бешеный взгляд и стертый в пыль проигрыватель.
Я выскочил из его кабинета, как ошпаренный. Я ведь не знал, не хотел… Мне никогда не стать его Миром, пора бы уже проснуться, я всего лишь забавная подстилка.
Прошел день. Второй. Третий… Я снова драил полы в душе, когда комм сработал и всё тот же надзиратель, что и всегда, заявил:
- Господин начальник колонии ожидает тебя в своем кабинете.
- Премного благодарен за такую чудесную весть, - съязвил я.
Ответом мне был хмурый взгляд из-под изумрудных бровей.
Я шел в его кабинет, пытаясь унять бьющееся в горле сердце. Что он скажет? Что он сделает? Переживет ли моя голова сегодняшний день?
Дверь в кабинет закрылась за спиной, но Ена здесь не было. Панель в спальню была убрана. Это приглашение? Я направился вглубь его комнат. Полная тьма медленно озарилась алым светом, поднявшиеся жалюзи открыли панорамное окно во всю стену.
- Подойди, - сказал Ен, стоявший на фоне красного заката Лога.
Что он задумал?
- Я хочу, чтобы ты увидел явление, которое бывает на нашей планете раз в год.
Я удивленно взглянул на него, приблизившись вплотную. Ен не смотрел на меня, устремившись взглядом на горы и пыль планеты. Я оторвал взгляд от его профиля, освещенного алым, и увидел багрово-красные облака, озарявшиеся яркими вспышками молний. Неоново-кровавые изгибы, похожие на артерии человеческого тела сверкали в клубящихся и рокочущих тучах. Одна искра сорвалась и полетела вниз, за ней - другая… Множество косых огненных «капель» обрушилось на иссушенную землю Лога.
Огненный дождь.
Я завороженно прикоснулся ладонями к стеклу, ощущая его тепло, почти жар. Так красиво.
Взгляд Ена был тяжелым, требовательным, ожидающим. Повернувшись к нему лицом, я понял все без слов. Это был способ извиниться.
Глядя ему в глаза, я стал медленно расстёгивать комбинезон. Когда последняя вещь слетела на пол, Ен сделал нетерпеливый рывок в мою сторону .
- Разденься, - опередил его я.
Я хотел чувствовать его всего - каждый изгиб его тела, его жар, его страсть. Обнаженный Ен подхватил меня под ягодицы и прижал спиной к окну, и наши лица оказались на одном уровне. Я блуждал взглядом по демоническим чертам, пока не остановился на губах. Словно прочитав мои мысли, Ен приблизился вплотную, опалив горячим дыханием. Мы не двигались, наслаждаясь моментом. Последующий поцелуй был уверенным, жестким, жарким и влажным. Я не стал сдерживать блаженного стона, открываясь ему. Ен оторвался от моих губ, посмотрел прищурившись.
- Ты!...- произнес он нетерпеливо.
- Я - чт?.. – мои слова перешли в протяжный стон, потому что Ен без промедления насадил меня на себя, зарывшись лицом мне в шею и возбужденно рыкнув.
То, чем мы занимались в данный момент, не было простым совокуплением, вызванным похотью, - это была жажда. Жажда чего-то большего.
Я зарылся пальцами в его распущенные волосы, дикой гривой упавшие на лицо, и заставил взглянуть на себя.
- Еще, - прошептал я ему в губы. Глаза Ена горели красным, он, как всегда, криво улыбнулся и накрыл мои губы своими, одновременно вбиваясь в меня глубже.
Все вокруг померкло, остались только мы и огненный дождь позади.
Глава 6
Погрузчик знакомо и успокаивающе гудел, мои движения были заученными и автоматическими. Вот уже несколько дней мне не давало покоя чувство необъяснимой тревоги: по непонятным причинам меня бросало в жар, а через минуту уже бил озноб. Порой я просыпался среди ночи с выскакивающим из груди сердцем, покрывшись липким потом. Сначала я списывал свое самочувствие на угрозу от хнуртов, но когда я сталкивался со Звуро воочию, ничего, кроме омерзения, не испытывал. Я не понимал, что со мной происходит…
Чудом выживший в прошлый раз Йонг старательно работал киркой, сваливая руду в сторону. Когда куча значительно выросла, я взялся перетаскивать её к конвейеру. Уже на подходе к быстро движущейся ленте меня скрутил приступ, я выпустил рычаги управления из обеих рук и схватился за живот: если бы не узкая кабина погрузчика, я свернулся бы на полу. Воздух вырвался сквозь стиснутые зубы, испарина покрыла лоб, а в районе пупка и ниже боль была такой, словно меня резали по живому.
Когда она отступила, я осторожно выпрямился, утер влажное лицо ладонью и аккуратно вдохнул полной грудью. Чтобы не привлекать к своему состоянию лишнего внимания, я взялся трясущимися руками за рычаги и принялся собирать выпавшую из щупов руду. Джу Йонг посмотрел на меня вопросительно, увидев мое бледное лицо и болезненную испарину на висках. Я показал ему знак «Ok» и продолжил свою работу.