Не успел я высказать претензии, как меня сгребли в охапку, бесцеремонно проволокли по одеялу и ткнули лицом в изголовье - каменное и резное.
- Держись, - сказал он мне на ухо и положил одну мою руку на прохладный выступ.
Я испуганно вцепился пальцами в камень, попытался обернуться, но твердая рука зафиксировала голову.
- Не смотри.
А потом меня словно вывернуло наизнанку от тягучего, густого, обжигающего удовольствия. Ен с гулкими шлепками вбивал меня в кровать, нависая огромной тенью, дышал в ухо, лизал шею, намечал укусы, так и не сжав челюсти.
Я потерялся, растворился в его мощном напоре, заскулил, хватаясь онемевшими пальцами за изголовье. Мне стало жарко, ладони взмокли и заскользили по гладким выступам. Я подался назад: желание получить больше было нестерпимым. И Ен дал мне больше. Схватив меня поперек живота здоровой рукой и упершись в одеяло металлической, он начал засаживать до конца, вместе с прижатыми к стволу яйцами. Я стал хрипеть, хватать воздух открытым ртом. Меня выворачивало от кайфа. Словно стержень вытащили, и я уже не мог держать собственное тело, прижался полыхающей щекой к прохладной металлической руке, а потом кончил с хриплым стоном и судорогами.
Приглушенный рык, мощный толчок бедер - и Ен свалился рядом, так и не вытащив из-под моей щеки свою руку. Я медленно приходил в себя, чувствовал его учащенное дыхание затылком и слушал, как тихо гудит под ухом протез. А потом уснул.
Глава 5
Не могу долго спать в незнакомом месте: скорей всего, и пятнадцати минут не прошло, как я уже проснулся. Я все еще лежал головой на руке Ена. Прямо перед моим лицом бугрилось стальное предплечье, переходящее в расслабленную кисть с острыми когтями. Медленно, словно ожидая протеста или, наоборот, одобрения, я поднес руку к протезу и указательным пальцем провел от локтя до кисти. У меня сложилось впечатление, что прикасаюсь к чему-то живому, а не искусственному: металл казался живым, хоть и прохладным. Под красной в черных разводах «кожей» находились «металлические» мышцы и кости. Скорей всего, это - какой-то биосплав, и сам протез полностью нейросинхронизирован с периферической и центральной нервными системами. Это - очень тонкая и ювелирная работа нейроконструктора и нейрохирурга…
Проведя подушечкой пальца по внутренней стороне «искусственной» ладони, я почувствовал прочное эластичное покрытие из множества мелких упругих ворсинок: так и есть, его ладонь наверняка чувствительней настоящей…
Я шарахнулся назад, едва успев убрать руку - когти быстро и звучно лязгнули друг об друга. Вскинув глаза, я увидел невозмутимое лицо Ена.
- Одевайся, - сказал он.
Меня буквально сдуло с кровати.
- Вещи, вещи, где мои вещи? – забормотал я себе под нос, лихорадочно и слепо шаря по комнате взглядом. Что-то нервы пошаливают: напугался до усёру.
- Они в кабинете, - подсказал Ен.
Ах да, точно. Я направился в кабинет, бросив на любовника косой взгляд – его голос мне показался странным, не таким безразличным и отстраненным, как обычно.
Нет. Показалось. Лицо все такое же непроницаемое. Только вот мое былое безразличие дало трещину: вид голого и развалившегося на широкой кровати Ена заставил сжаться внутренности отголоском прошедшего оргазма.
Черт! Не хватало еще впасть в зависимость от траха с ним.
Пока я возился со своей одеждой, начальник колонии появился в кабинете полностью одетый и вызвал дежурного офицера. Я усилием воли сдержал себя, чтобы не бросить прощальный взгляд на его затянутое в форму тело.
Мое пребывание в колонии разделилось на две ежедневные фазы: рудники и изматывающий, размягчающий кости в кашу, секс. В тот раз Ену удалось повернуть внутри меня какой-то тумблер, выпустив мою сексуальность на свободу. Даже с Мэтью я не был таким раскрепощенным, как с этим логианцем. Я беззастенчиво оголял перед ним любую часть тела, принимал любую позу, сам себе дрочил ему на потеху и трахал себя пальцами, раскинув ноги или выставив перед ним зад. И Ен после этого драл меня так, что от нас искры летели, а я стонал и кричал, царапал его, кусал, облизывал, обсасывал… Я впал в зависимость не только от секса с представителем инопланетной расы, я подсел на самого Ена.
Плохо дело. От слова «совсем».
****
Красные чешуйки были гладкими и прохладными, мне нравилось обводить их пальцами, пока я лежал, тесно прижавшись к его боку. Такое случалось очень редко, и я особенно ценил эти минуты, когда он подгребал меня к себе огромной лапищей и отключался минут на пять-десять. Впервые он позволил себе так вырубиться спустя месяц, как привел в свои комнаты. Помню, я очень удивился, когда он обнял меня, прижал к себе и уснул. Лицо у него стало безмятежным и открытым, линия рта утратила суровость, и тонкие губы стали соблазнительными. Я отчетливо понял, что Ен ни разу меня не целовал, но пользоваться моментом было страшно: мало ли, возьмет и снесет мне когтями полголовы спросонья.
Я привык к логианцам, и Ен мне теперь казался привлекательным: мелкие чешуйки цвета запекшейся крови складывались в красивую форму бровей, огибая глазницы возле висков, после они переходили в ярко-красные и сползали на скулы, высокие и более острые, нежели у хомо сапиенсов. Нос с тонкой переносицей, горбинкой и красивыми узкими ноздрями… и если он откроет раскосые глаза, я увижу фиолетово-красный взгляд под тяжелыми веками и прямыми черными ресницами.
Я заметил, что чешуйки на его теле в большей степени концентрируются на груди вокруг сосков и спускаются от пупка к лобку. Это - аналог человеческой растительности? Если так, то почему у него голова покрыта волосами, а не чешуей?
Интересно… где бы взять историю эволюции логианцев на межгалактическом?
Отпущенное нам мирное время истекло – Ен ослабил хватку и тяжело вздохнул. Я выскользнул из-под его руки и встал, чтобы одеться.
Через пять минут за мной придут.
Застегнув ботинки, я разогнулся – вот он, холодный фиолетово-красный взгляд. И я не могу прочитать его: от попыток понять, что за ним кроется, у меня кружится голова.
***
И снова умопомрачительный секс. Секс. Секс. Секс. Ничего больше.
Я так больше не могу! Мне необходимо общение. В колонии я - персона нон грата, со мной больше не разговаривают и обходят стороной. Я не жалуюсь: меня это устраивает, но так я вскоре человеческую речь забуду, если не считать пары фраз, которыми нам приходиться обмениваться с напарником, то в будущем я буду оперировать лишь несколькими словами: "быстрей", "сильней", "еще", "глубже" и "ааа".
Печально.
Так уж получилось, что господин начальник колонии - единственный близкий мне человек… во всей Вселенной.
Еще печальней.
Я знаю, что нельзя позволять себе привязываться к нему, это - непростительная ошибка. Только я не железный: его руки меня ласкают, его язык испробовал каждый миллиметр моей кожи, тяжесть его тела вызывает у меня вспышку вожделения… И каждый раз я слышу что-то вроде: «наклонись», «выше бедра», «шире ноги».
Совсем беспросветная печаль.
***
Десять минут назад просигналили отбой, и я уже находился на гране яви и сна - голова была как в тумане, а тело свинцовым.
- Дален?
Нет, Клайв, я все еще не горю желанием слушать твои оправдания.
- Будь осторожен: Звуро в ярости, Торият каждый день вправляет ему мозги… безрезультатно.
Больше он не сказал ни слова. Я пялился в темноту еще пару минут и все же отрубился с неприятным ощущением неизбежного.
***
Сегодня нас с Джу Йонгом (моим хмурым необщительным напарником) отправили в другую шахту на новый участок. Я уже привык к этим ало-неоновым кавернам, но за все время, проведенное в подземельях, так и не увидел ни одного представителя местной фауны. Нам объясняли, что перед тем, как позволить зекам спуститься в шахты и запустить туда рабочую технику, местную живность эвакуируют в другие районы, чтобы экосистема самого Лога не страдала.
- Не отвлекайся, - буркнул Джу Йонг, указав на кучу ненужной руды.
Я моргнул и направил погрузчик к этой куче – нам предстояло разработать жилу драгоценного девония. Драгоценная руда пряталась глубже и была мельче промышленной. Только я ухватил щупами первую глыбу, как раздался грохот осыпающихся камней и угрожающий рокот. Землетрясение?
Начался хаос, из глубин шахты бежали зеки, ужас и паника охватила наш маленький мирок за считанные секунды.
- Что происходит?! – крикнул я, но остался без ответа.
Я выбрался из погрузчика и был тут же сбит с ног, мне пришлось перекатиться и забиться между ходулями машины, чтобы не затоптали. Мгновеньем позже шахту сотряс взрыв со стороны входа. Замуровали.
- Нет! Выпустите нас! Суки! – душераздирающие крики заключенных потонули в громогласном рыке нескольких звериных глоток.
Воцарилась тишина. Затаив дыхание, я наблюдал, как из темноты пещеры появляются монстры. Исполины. Это были сплошь мышцы, шипы и клыки. Пестрые, как райские птички, смертоносные, как адова армия.
- Ящеры…- прошептал кто-то обреченно.
Всё. Тишина взорвалась истошными воплями, рыком, скрежетом падающих опор и грохотом обваливающейся породы.
Меня завалило со всех сторон, я, при всем желание убежать, был обречен видеть, как эти твари рвут людей, слышать, как ломаются кости, булькают и хрипят разодранные глотки… Во мне забурлил страх, горло сдавило спазмом, я не мог закричать, не мог двинуться, я просто наблюдал за кровавой бойней, пока один из ящеров не оказался со мной «лицом к лицу». Я видел каждую яркую чешуйку на его морде, видел, как раздуваются ноздри и чувствовал прохладное дыхание на своей коже. Я знал, что сейчас будет, он просто выковыряет меня из каменно-стальной скорлупы и сожрет. Но прежде, чем это случилось, шахту снова дернуло толчком, заскрипел погрузчик… и мир почернел.
- …ен! Дален! Дален, очнись!
Ен? Мне чудится?
Острая боль в затылке заставила меня застонать.
- Жив.
Я разлепил веки и увидел над собой Ена. Боль в затылке была не только от удара по голове, но и от мертвой хватки его когтей в моих волосах.
- Эй, полегче… - проскулил я.
- Идти сможешь? – он проигнорировал мои слова и хватки не ослабил.
- Отпусти и узнаем…
Его рука выскользнула из моих волос, я поднялся на подгибающихся ногах и осмотрелся: в шахте не осталось ни одного монстра, только изуродованные тела заключенных. Завал вокруг меня расчищен и всё покрыто инеем…
- Откуда здесь снег?
- Идем, - это весь ответ на множество вопросов.
Я шагнул вперед - и все вокруг закружилось и замелькало, меня вывернуло, и мир снова погас.
***
Голова трещала, и размерное попискивание медицинских приборов раздражало. Я открыл глаза и медленно повернул головой. Знакомый бело-серебристый блок.
- Смотрю я на тебя и думаю: чем же ты зацепил дайина, что он сделал то, что сделал?
- Кто такой «дайин» и что он сделал? – я аккуратно повернул голову в ту сторону, откуда доносился голос Тришер. Логианка сидела на табурете в изножье моей больничной койки.
Она изучающе прищурилась:
- Начальник колонии. Нарушил табу нашего народа. Заморозил из фризера жертвенную территорию арагхалов, отпугнув и оттолкнув от трапезы. Арагхалы не переносят холод: на нашей планете нет подобных температур, они для нас смертельны.
- Какое табу?
- Никогда не оспаривать добычу арагхала. Всё, что он выбрал, является добровольной жертвой Богу. Арагхал - наш прародитель, первый из Всего Сущего, Он – это Мы, Мы – это Он.
- Даже если он сожрет ваших детей, жен, мужей, родителей?
- Даже если…
- Бога ради, вы же не в каменном веке живете! И даже не в средневековье!
- Как бы то ни было, но это - наша вера. Наш народ давно нашел способ избегать подобных встреч, но если она неизбежна, то нужно покориться Богу и стать жертвой ему.
- Не самая радужная перспектива.
- Знаешь, что говорят про дайина? Пока он находился на реабилитации, залечивая ранения, полученные во время войны, на его рохаэ и двух отпрысков напал арагхал… Рохаэ принесла Богу Сущего эту жертву, хоть сама и осталась жива. Дайин сбежал из реабилитационного центра в ту же ночь, когда узнал о случившемся, а когда его нашли в их доме, то рохаэ была уже мертва.
У меня пересохло во рту, еле разлепив запекшиеся губы, я прохрипел:
- Он убил её?
- Нет, она сама убила себя. Правда, не все в этом уверены.
Я прикрыл глаза, в черепе нарастала боль, мешая обдумать информацию. Наш начальник колонии потерял многое, но почему он не позволил простой подстилке, вроде меня, стать жертвой священному животному? Кто я для него?..
***
Тришер выпроводила меня из медблока через пару дней, я был абсолютно здоров и полон желания увидеть Ена, сказать: "спасибо", - и, может быть, задать вопрос: «Почему?». За эти два дня я узнал от неё про нашего начальника столько, сколько мне не довелось узнать про него за все время пребывания в колонии.
Дайин армии Дэали - Маршал Императорской Армии.
Герой последней междоусобной войны, потерявший в сражение руку и сложивший свои полномочия после смерти семьи.