– Спать, – сказал ректор.
Мергиона щелкнула пальцами и убежала. Югорус пробормотал сильнодействующее снотворное заклинание Придет-серенький-волчок-и-укусит и отключился, уверенный в том, что по крайней мере семь часов мирного сна ему обеспечено.
Лужж ошибся.
Глава двадцать вторая
Мергиона встречается с товарищем по несчастью
Если вас преследуют неприятности, уступите дорогу.
«Как перестать беспокоиться и начать волноваться»– Ну? – сердито спросила Мергиона. – И что вам не нравится?
Строчки ничего не ответили, только быстрее заработали лапками, стремясь уползти как можно дальше от Пейджер.
Она еще раз посмотрела на одинокое правильное хокку в левом верхнем углу. Трехстишие про бубен и шамана слабо трепетало, как японский флаг при восходе солнца. Мергноне пришлось признать, что составилось оно совершенно случайно. Просто две первые строчки неосторожно задержались в углу, зацепившись друг за друга усиками, а подползший к ним «шаман» отчаянно захромал, пытаясь улепетнуть, чем и привлек внимание девочки.
Мерги вспомнила Ямумато. Недобрым словом.
«Никто меня не любит, – печально улыбнулся японский бог, – все меня ругают. А я, между прочим, на крыше скворечник построил».
Мергиона прикрыла глаза. Вот Ямумато строит скворечник. Большой скворечник, просто гигантский, крыша прогибается. Вот прилетают скворцы. Вот Ямумато видит скворцов и улыбается. И начинает носить им хлебные крошки. Мешками. Ну конечно!
Пойманное хокку, мигая буквой «Т», покорно сползло в левую часть листа и замерло на приличном расстоянии от первой.
– Так, – прикинула Мерги. – Между шаманом и скворцами поместятся еще три, нет, четыре трехстишия. Значит «Т» – шестая буква.
Девочка довольно потянулась.
– Никуда вы от меня не денетесь, – сказала она бродячим хокку, – и не надейтесь. Пока всех не выловлю, спать не лягу. А сейчас не пробежаться ли нам для бодрости?
Миновав школьный двор, освещенный парой искусственных лун, которые Югорус Лужж вывешивал в новолуние и забывал снимать в полнолуние, Мергиона ускорила бег. Под ногами хрустел снег, уши пощипывал морозец, а в голове ритмично повторялись недописанные стихи:
«Пытаясь достигнуть нирваны – веди себя как подобает, задули холодные ветры – веди себя как подобает, проснулся на голой равнине – веди себя как подобает, обильно водой поливают – веди себя как подобает, уж если приходит цунами – веди себя как подобает… Стоп!»
Мерги остановилась и прислушалась. В уголке сознания шевелилась какая-то неясная мысль.
– Ну, чего встала? – сказала она через минуту, оставив попытки понять, что там у нее в мозгах шевелится. – Беги… Ага!
Мергиона вытащила из-за пазухи листочек. Искать нужные строчки пришлось почти на ощупь, но когда в темноте засияла буква «К», трехстишие получилось – загляденье.
– Значит, «К» – третья, – прошептала Мерги, после того как правильная хокку остановилась на правильном месте. – Уже теплее. Бр-р-р! Ну, стихи, побежали дальше, а то я уже замерзла.
Следующие пять кругов вокруг Первертса Мергиону согрели, но озарений не принесли.
«Крестьяне плантации риса – не зря кипятком поливали, не зря кипятком поливали – теперь хоть никто не мешает, теперь хоть никто не мешает – зарыли мы прошлой весною… Нет, все не то… Так, а это кто?»
Возле медицинской башни белело привидение.
«Странно, что это Висельник на морозе делает? – думала Мергиона, приближаясь к призраку. – У него же горло. Или это Утопленник? Нет, он терпеть не может свежего воздуха… Отравленник? Парашютист? Ой!»
У стены стоял Фантом Асс.
Тот самый Фантом Асс, лихой министерский колдун, два месяца назад нелепым образом утративший способности к волшебству. С тех пор Фантом безвылазно находился в лазарете под присмотром мадам Камфри. По словам еженедельно навещавшего его отца Браунинга, никаких улучшений в состоянии Асса не происходило: глубокая депрессия, тоска во взгляде и бесконечное обращение к Вселенной с вопросом «Зачем?».
Правда, сейчас во взгляде бывшего колдуна тоски не было. Что там было, Мерги понять не могла.
– Сегодня ночью я увидел в окно девочку, – проговорил Фантом Асс. – Она бежала по снегу и декламировала хокку. Я решил, что это ангел, пришедший избавить меня от земной скорби. Но девочка убежала. Потом появилась еще одна девочка. Она тоже бежала по снегу и декламировала хокку. Потом еще одна. Потом еще. На пятой девочке я не выдержал, завернулся в простыню и вышел сюда, чтобы не пропустить церемонии награждения победительницы такого странного состязания.
– Это все я была, – сказала Мергиона. – Я кругами бегала.
– Зачем? – спросил Асе.
«Начинается», – подумала Мергиона.
– Чтобы согреться.
Вместо того чтобы вновь задать резонный вопрос «Зачем?», Асс наморщил лоб.
– Ты очень похожа на несчастное дитя, которое тоже было злодейски лишено чудесной силы волшебства.
– Это я была злодейски лишена, – сказало несчастное дитя, бодро подпрыгивая на месте и энергично потирая розовые щеки.
Фантом сел в снег и уставился на Мергиону. Та немой вопрос поняла, пожала плечиком и состроила гримасу.
– Чудесной силы жалко, не спорю, но что же теперь, сидеть и плакать? Ну я поплакала, конечно, недельку, ну и хватит. Скажите лучше, что могут делать крестьяне с плантациями риса?
– Поливать водой, – рассеянно ответил Фантом Асе, напряженно о чем-то думая.
– Зачем?
– Чтобы не засох…
– Ура! – завопила Мерпюна. – А вы, оказывается, не только хныкать можете. – Она повозилась с листочком и горделиво протянула его Ассу. – Еще одна буква – «Р»!
Асс глянул на творение Ямумато. Потом быстрым движением сбил в кучку три строчки. На рисовой бумаге радостно засветилась «Е»:
– Как вы догадались? – деловито спросила Мергиона.
– Личный опыт, – сказал Фантом.
– Здорово! А еще что-нибудь? Из личного опыта.
– Только это, – Асе вернул листочек Мергионе.
– «А»! Отлично! Спасибо огромное! – воскликнула девочка. – С остальными я уже легко справлюсь. Все, я побежала в корпус, а то холодно. Только давайте вы вылезете из сугроба, а то простудите себе… короче, простудитесь.
Мергиона вытащила задумчивого Фантома из снега.
– Скажи, пожалуйста, – Асс заглянул девочке в глаза. – Как мне стать такой же… таким же жизнерадостным? Что для этого надо делать?
– Заняться чем-нибудь! – воскликнула Мерги и унеслась прочь.
– Зачем? – спросил Фантом Асс.
Глава двадцать третья
Мергиона ссорится с Рукой Помощи
Даже вечность – это всего лишь слово из восьми букв по горизонтали.
«Справочник любителя кроссвордов»– Ух, как тут тепло! – закричала Моргиона, врываясь в кабинет ректора. – А я и не знала! Дубль, вставай, будешь подсказывать.
Дуб сел и захлопал глазами.
– Ты когда-нибудь бродил по охотничьим тропам?
– Нет, – подумав, сказал Дубль.
– А нирваны пытался достигнуть?
– Тоже нет, – Дуб встал. – Но я могу. Куда идти?
– Э-э-э… О! Сходи в столовую и принеси еды какой-нибудь и чаю горячего.
Когда Дубль, успокоенный отменой непонятного задания по достижению нирваны, вышел, Мергиона перевернула учебный план неиспорченной стороной кверху и, заглядывая в японскую шараду, начала писать.
– Так, первая «Р» из «Шамана и бубна», потом «Е» из «Синяков и ушибов», потом «К» из «Цунами и глотки». Дальше две неизвестные буквы, «Т» из «Скворцов и крошек», «А» из «Островов и вулканов», «Р» из «Плантаций риса» и еще две пустышки. Получилось…
рек??тар??
«Что это за место такое? – потерла лоб Мерги, перебирая известные ей географические названия. – Рейкьявик? Не помню… Не знаю… У кого бы спросить…»
Она посмотрела на настенные часы.
– Все спят, – сказали часы, сердито щелкнув стрелками по половине второго. – И мы, кстати, тоже не обязаны ради тебя по ночам работать.
«У меня же есть Рука Помощи! – вспомнила Мергиона. – Вот кто мне поможет. Ура!»
– Подъем! – объявила она золотому талисману, снимая подарок Тотктонады с шеи и кладя на стол. – Будешь подавать знаки.
Ручка несколько раз энергично сжала и разжала пальцы, встряхнулась и устроилась на краю листа. Мергиона прижала строчку «Пытаясь достигнуть нирваны». Рука подняла указательный палец и покачала им из стороны в сторону.
– Не то? – спросила Мерги, отпуская «Нирвану!.. – Мне она тоже надоела. Тогда „Споткнулся и мордой о камень“? Тоже не годится? „Зарыли мы прошлой весною“? „Не зря кипятком поливали“? Опять не то? Подожди, как это может быть? Или тебе просто стихи не нравятся?!
Рука Помощи неопределенно покачала пальцами.
– Не в этом дело? А в чем?
Рука показала два пальчика, потом три и пренебрежительно махнула собой.
– Два и три не годятся? Что это значит? А-а-а! Это были вторые или третьи строчки, а надо с первых начинать?
Рука Помощи схватила Мергиону за средний палец и торжественно потрясла.
– Вот такая я умница, – сказала девочка. – Продолжим. «Теперь там гараж и терраса». Нет? «И птицы на юг улетели». Нет? «Среди непогоды и ветра»?
Рука взметнула большой палец.
– Ну, – Мерги крепко придавила вырывающуюся «Непогоду», – хорошо. Что там могло случиться, среди непогоды и ветра? – Она окинула взглядом бесхозные строки и загрустила. – Знаешь, дорогая Рука, что угодно там могло случиться. И по охотничьим тропам кто-то мог бродить, и холодные ветры могли задуть, и роза в саду вдруг могла распуститься… Что? Роза? Уверена? А чего это она вдруг распустилась среди непогоды? Разве что… Поливали! Ну конечно!
Сцементированное трехстишие переползло на пятую позицию и замерло. Ничего не увеличилось, не засияло, не запульсировало.
– Не поняла, – нахмурилась Мергиона. – А где буква? Где буква, я тебя спрашиваю?
Рука Помощи свела большой и указательный пальцы в кружочек.
– Что ты показываешь? Ноль? ОК? А что здесь ОК? Буквы-то нет. Ты мне все испортила! Вот дура. Уходи!
Золотая ручка съежилась и убежала на край стола.
Девочка так разозлилась, что даже недобитые остатки трех последних хокку это почувствовали. Строчки сбились в кучку в правом нижнем углу и почти перестали шевелиться.
– Тоже мне помощница, – проворчала Мерги. Она попыталась выковырять «Непогоду», но хокку будто вросло в бумагу. – Ну, и что дальше? «Вишневую косточку в землю». Что косточку? Зарыли. Угу. «Зарыли мы прошлой весною». И что? «Теперь хоть никто не мешает»? А кому она мешала? А, вот что теперь!
– Ну вот, другое дело. Буква «А». И получилось…
река_тар??
– Река? Я убила полночи, чтобы разгадать слово «река»?! Ну, японский бог! А что тогда…
Девочка склонилась над «Непогодой» и почувствовала, что уши ее запылали. Так вот что значил изображенный брелочком ноль! Между словами «вдруг» и «роза» явственно мерцал… пробел.
– Ручка, – жалобно сказала Мергиона. – Рученька! Прости меня, пожалуйста. Это не ты дура, это я. Мир?
Рука Помощи побарабанила золотыми пальчиками по столешнице и вдруг, как счастливый щенок, кинулась к Мерги. Подбежав, ручка сложилась в крохотный золотой кулачок и три раза стукнула в ладонь девочки.
Через две минуты свое законное место заняла девятая хокку.
Последние три строчки, поняв, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, сложились сами.
– Ни за что бы не догадалась, – сказала Мергиона, глядя на финальную хокку о последствиях самодеятельных попыток достижения нирваны.
Она ласково потрепала Руку Помощи за мизинец, одела кулончик на шею и склонилась над перевернутым учебным планом.
– Значит, дописываем сюда «И» и «М», и у нас выходит…
Рука дернула за шнурок, на котором висела, и ткнула пальчиком в рисовый листочек. Расшифрованные буквы отделились от родных хокку, поднялись в воздух, собрались в два слова и засияли всеми цветами радуги.
река тарим
От радости девочке захотелось взлететь.
– Якудза Кикуджиро! – завопила она, подпрыгнула и стукнулась макушкой о потолок.
В комнату вбежал встревоженный Дубль, обвешанный термосами и корзинками.
– Мисс Мерги? С вами все хорошо?
– Со мной все прекрасно! Просто замечательно! Ой, уже полтретьего! А что ты так долго?
– Пришлось возвращаться, – прогудел Дуб, – там темно, я споткнулся…
– …и мордой о камень?
– Нет, – сказал Дубль. – Обошлось.
Глава двадцать четвертая
Мергиона под колпаком
Что значит «потеряли секретные документы»? Что за детский сад? Неужели нельзя было выпросить копию у русских?
Из протокола экстренного совещания в ЦРУ времен «Холодной войны»– Я знаю, где Чаши! – приговаривала Мерги, продолжая прыгать на одной ноге. – Были Чаши, станут наши! Я умнее всех и краше!
Последняя фраза кое о чем напомнила Мергионе, и она глянула в зеркало. Так и есть: круги под глазами, прическа растрепалась, пуговица на воротнике болтается иа одной нитке. Если мисс Сьюзан застанет ее в таком виде, точно превратит в лягушку. Девочка представила все хлопоты, которые ей предстоят в образе земноводного (найти прекрасного принца, уговорить его, потом отшить – и все это вперемешку с глотанием комаров и метанием икры), вздохнула и полезла за самопудреницей.
Когда реставрация Безупречного Внешнего Вида Юной Леди была завершена, буквы «Река Тарим» погасли.
– Ну вот, – огорчился Дуб, – а я прочитать не успел.
Рисовый листочек начал хитроумно складываться, пока не превратился в бумажного журавлика.