— Сюда.
Билл открыл дверь своей с Флёр комнаты. За окном тоже было море, оно всё искрилось золотом в лучах восхода. Гарри остановился у окна, повернувшись спиной к невероятному пейзажу, и скрестил руки на груди. Шрам покалывало. Гермиона устроилась за туалетным столиком, Рон присел на ручку её кресла.
Снова появился Билл, неся на руках маленького гоблина. Он уложил Крюкохвата на постель, тот что-то буркнул в виде благодарности, и Билл ушёл, закрыв за собой дверь.
— Простите, что пришлось вас вытащить из кровати, — сказал Гарри. — Как ваши ноги?
— Болят, — ответил гоблин. — Но заживают.
Он всё ещё сжимал в руках меч Гриффиндора, и выражение лица у него было странное: наполовину задиристое, наполовину любопытное. Гарри рассматривал гоблина: изжелта-бледная кожа, длинные тонкие пальцы, чёрные глаза. Флёр сняла с него башмаки: длинные ступни были грязными. Он был ненамного крупнее домовика, а вытянутая кверху голова была заметно больше, чем у человека.
— Вы, наверное, не помните… — начал Гарри.
— Что именно я сопровождал вас к вашему банковскому сейфу, когда вы впервые посетили «Гринготтс»? — договорил за него Крюкохват. — Я помню, Гарри Поттер. Вы очень знамениты, даже среди гоблинов.
Гарри и гоблин оценивающе присматривались друг к другу. Шрам у Гарри всё ещё болел. Ему не терпелось поскорее отделаться от разговора с Крюкохватом, и в то же время он боялся сделать неверный шаг. Пока Гарри придумывал, с чего начать, гоблин нарушил молчание.
— Вы похоронили домовика, — сказал он неожиданно резко. — Я видел в окно, из соседней спальни.
— Да, — сказал Гарри.
Крюкохват наблюдал за ним раскосыми чёрными глазами.
— Вы — необычный волшебник, Гарри Поттер.
— Почему? — спросил Гарри, бессознательно потирая шрам.
— Вы вырыли могилу.
— Ну и что?
Крюкохват не ответил. Гарри решил, что гоблин его презирает, — копал могилу вручную, словно магл! Впрочем, его мало волновало одобрение Крюкохвата. Он наконец собрался с духом.
— Крюкохват, я должен спросить…
— Также вы спасли гоблина.
— Что?
— Вы перенесли меня сюда. Спасли от смерти.
— Надеюсь, вы не против? — теряя терпение, спросил Гарри.
— Нет, не против, Гарри Поттер, — ответил Крюкохват, закручивая на палец тощую чёрную бородку, — но вы крайне необычный волшебник.
— Вот и ладно, — сказал Гарри. — Так я говорю, мне нужна помощь, Крюкохват, и вы можете мне помочь.
Гоблин никак не отозвался на этот призыв, только хмурился на Гарри, как будто видел перед собой какую-то диковинку.
— Мне нужно проникнуть в банковский сейф в «Гринготтсе».
Гарри хотел подойти к делу постепенно, но в шраме опять стрельнуло, и слова вырвались сами собой. Снова перед глазами возникли очертания Хогвартса, и Гарри отогнал видение. Разговор с Крюкохватом сейчас важнее.
Рон и Гермиона смотрели на Гарри, как на сумасшедшего.
— Гарри… — начала было Гермиона, однако её прервал Крюкохват.
— Проникнуть в сейф в «Гринготтсе»? — Гоблин чуть поморщился, устраиваясь поудобнее на кровати. — Невозможно!
— Возможно, — тут же возразил Рон. — Были случаи, когда проникали.
— Вот-вот, — подхватил Гарри. — В тот день, когда мы с вами познакомились, Крюкохват. Мой день рождения, семь лет назад.
— Тот сейф был уже пуст, — огрызнулся гоблин. — Он не так строго охранялся.
Гарри понял, что Крюкохват, хоть и не работает больше в банке «Гринготтс», всё ещё болеет за него душой.
— А тот сейф, куда нам нужно попасть, — не пустой, и охраняют его, наверное, будь здоров, — сказал Гарри. — Это сейф Лестрейнджей.
Рон и Гермиона переглянулись. Будет время всё им объяснить после того, как Крюкохват даст ответ.
— Без шансов, — твёрдо сказал гоблин. — Абсолютно исключено. «Если пришёл за чужим ты сюда»…
— «Отсюда тебе не уйти никогда» — я помню, — сказал Гарри. — Только я не за богатствами туда собираюсь. Мне нужен этот сейф не ради выгоды — можете вы мне поверить?
Гоблин искоса посмотрел на Гарри. Молниевидный шрам снова дёргало болью, но Гарри не обращал на это внимания — он отказывался признавать эту боль и отвечать на её приглашение.
— Если есть на свете волшебник, которому я мог бы поверить, что он не ищет для себя выгоды, то это вы, Гарри Поттер, — произнёс наконец Крюкохват. — Гоблины и домовые эльфы не привыкли к тому, чтобы им оказывали уважение, как это сделали вы нынче ночью. Мы не привыкли к такому от носящих волшебные палочки.
— Носящих волшебные палочки… — повторил Гарри.
Эти слова произвели на него странное впечатление. Шрам снова полоснула боль — Волан-де-Морт обратился мыслями к северу. Гарри жгло нетерпение поскорее расспросить Олливандера, лежавшего в соседней комнате.
Гоблин тихо проговорил:
— Волшебники и гоблины давно уже спорят о праве носить волшебную палочку.
— Так ведь гоблины умеют колдовать без всяких палочек, — заметил Рон.
— Неважно! Волшебники не желают делиться тайными знаниями о волшебных палочках с другими магическими народами. Они препятствуют нам развивать свои возможности!
— Гоблины тоже ни с кем не делятся секретами своей магии, — сказал Рон. — Вы никому не рассказываете, как вы делаете мечи и доспехи. Гоблины умеют обрабатывать металлы, как волшебникам никогда не…
— Это всё сейчас несущественно, — поспешно сказал Гарри, заметив, что лицо Крюкохвата побагровело. — Речь идёт не о спорах волшебников с гоблинами и другими магическими существами…
— Да нет, как раз об этом! — неприятно засмеялся Крюкохват. — Чем больше власти забирает себе Тёмный Лорд, тем больше ваш народ притесняет моих сородичей! В банке «Гринготтс» заправляют волшебники, домовиков истребляют, а кто из носящих волшебные палочки протестует против этого?
— Мы! — сказала Гермиона. Она сидела очень прямо, глаза её сверкали. — Мы протестуем! За мной, например, охотятся, как за любым гоблином или домовиком. Ведь я грязнокровка!
— Не называй себя так! — крикнул Рон.
— А почему? — возразила Гермиона. — Да, я грязнокровка и горжусь этим! При новом порядке мне живётся ничуть не лучше, чем вам, Крюкохват! Меня, а не кого-нибудь другого выбрали для допроса с пытками там, у Малфоев!
Она отогнула ворот халата, так что стало видно красную полосу пореза от кинжала Беллатрисы.
— А вы знаете, что это Гарри освободил Добби от рабства? — спросила Гермиона. — Знаете, что мы уже много лет боремся за освобождение домовых эльфов? — Рон смущённо заёрзал на ручке кресла. — Мы не меньше вашего стремимся свергнуть Сами-Знаете-Кого!
Гоблин воззрился на Гермиону с таким же любопытством, как перед тем на Гарри, и вдруг спросил:
— Что вам нужно в сейфе Лестрейнджей? Меч, который хранится там, — подделка. Настоящий — вот. — Он обвёл взглядом троих друзей. — Я думаю, вы это и сами знаете. Вы просили меня солгать о нём.
— Но ведь в сейфе не только меч? — спросил вместо ответа Гарри. — Вы не видели, что там ещё хранится?
Сердце у него забилось ещё сильнее. Гарри всеми силами отгораживался от боли в шраме.
Гоблин опять принялся накручивать бородку на палец.
— Правила «Гринготтса» не позволяют обсуждать содержимое банковских сейфов. Мы — хранители несметных сокровищ и обязаны оберегать то, что нам доверено, тем более что немалая часть этих драгоценностей создана нашими руками.
Гоблин погладил меч. Взгляд его чёрных глаз перешёл с Гарри на Гермиону, потом на Рона и опять на Гарри.
— Вы так молоды, — сказал он наконец, — а сражаетесь против стольких врагов.
— Вы поможете нам? — спросил Гарри. — Без вашей помощи у нас нет никакой надежды проникнуть в сейф. Вы — наш единственный шанс.
— Я… подумаю, — произнёс Крюкохват, словно испытывая их терпение.
— Но… — сердито начал Рон.
Гермиона ткнула его локтем под рёбра, и он замолчал.
— Спасибо, — сказал Гарри.
Гоблин в ответ наклонил громадную голову, потом согнул коротенькие ножки, снова разогнул и демонстративно разлёгся на кровати Билла и Флёр.
— Кажется, действие «Костероста» завершается. Я наконец-то смогу поспать. Вы уж меня извините…
— Да, конечно!
Выходя из комнаты, Гарри прихватил с собой меч Гриффиндора, лежавший под боком у Крюкохвата. Гоблин не стал возражать, но Гарри показалось, что в раскосых чёрных глазах мелькнула досада.
— Мелкий пакостник, — прошептал Рон, как только за ними закрылась дверь. — Он просто куражится над нами!
— Гарри, — также шёпотом заговорила Гермиона, оттаскивая друзей от двери на тёмную лестничную площадку, — ты имеешь в виду то, о чём я подумала? Считаешь, у Лестрейнджей в сейфе — крестраж?
— Да, — ответил Гарри. — Видели, как перепугалась Беллатриса, когда подумала, что мы туда залезли? А почему? Что ещё мы могли там взять? Она до смерти боялась, как бы Сами-Знаете-Кто не узнал.
— Так мы вроде искали в местах, связанных Сами-Знаете-с-Кем, — озадаченно проговорил Рон. — Разве он когда-нибудь бывал в сейфе Лестрейнджей?
— Я даже не знаю, был ли он когда-нибудь в банке «Гринготтс», — ответил Гарри. — В молодости он не хранил там золото, потому что никто не оставил ему наследства, а снаружи должен был его увидеть в первый же раз, как оказался в Косом переулке.
В шраме пульсировала боль, но Гарри старался не отвлекаться на неё. Он хотел, чтобы Рон и Гермиона как следует всё поняли насчёт «Гринготтса» прежде, чем они пойдут разговаривать с Олливандером.
— Он, наверное, страшно завидовал тем, у кого есть ключик от сейфа в банке «Гринготтс». Считал это знаком принадлежности к волшебному миру. Не забывайте, как он доверял Беллатрисе и её мужу, — они были его самыми преданными слугами ещё до падения, они разыскивали его, когда он исчез. Я слышал, он так сказал в ту ночь, когда вернулся.
Гарри потёр лоб:
— Всё-таки вряд ли он рассказал Беллатрисе, что это крестраж. Он ведь и Люциусу Малфою не говорил правды про дневник. Наверное, просто велел ей положить в сейф нечто необычайно ценное. Как мне говорил Хагрид: если хочешь что-нибудь спрятать, то «Гринготтс» — самое надёжное место в мире, кроме, может быть, Хогвартса.
Когда Гарри замолчал, Рон потряс головой:
— Здорово ты его понимаешь!
— Частично, — ответил Гарри. — Если бы я ещё Дамблдора так же хорошо понимал… Ну ладно, это мы посмотрим. А теперь пошли к Олливандеру.
Рон и Гермиона были слегка ошарашены, но речь Гарри явно произвела на них впечатление. Все вместе они подошли к двери напротив и постучались. В ответ раздалось еле слышное «Войдите!».
Мастер волшебных палочек лежал на двуспальной кровати, с той стороны, что дальше от окна. Его продержали в подвале больше года и по крайней мере один раз пытали. Он страшно исхудал, кости лица выпирали из-под желтоватой кожи. Большие серебристые глаза ввалились. Руки, лежавшие поверх одеяла, могли бы принадлежать скелету.
Гарри присел на свободную половину кровати, рядом сели Рон с Гермионой. Отсюда не было видно восходящего солнца: окно выходило в сад, с видом на утёсы и свежую могилу.
— Мистер Олливандер, простите, что мы вас побеспокоили, — начал Гарри.
— Мой милый мальчик, — слабым голосом отвечал Олливандер, — ты спас нас всех. Я уж думал, мы умрём в этом подвале… Не знаю, как тебя и благодарить.
— Мы были только рады это сделать.
Шрам дёргало болью. Гарри был уверен, что уже не успевает опередить Волан-де-Морта и не сможет ему помешать добраться до цели. В нём шевельнулся страх… Но он уже сделал свой выбор, когда решил говорить сначала с Крюкохватом. Притворяясь спокойным, Гарри нащупал на шее мешочек Хагрида и вынул из него сломанную пополам волшебную палочку.
— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.
— Всё, что угодно! Всё, что угодно! — чуть слышно ответил мастер.
— Вы можете это починить? Её вообще можно починить?
Олливандер протянул дрожащую руку. Гарри положил ему на ладонь соединённые хрупкой перемычкой половинки волшебной палочки.
— Остролист и перо феникса, — проговорил Олливандер срывающимся голосом. — Одиннадцать дюймов. Тонкая и гибкая…
— Да, — сказал Гарри. — Так вы можете?..
— Нет, — прошептал Олливандер. — Мне очень, очень жаль, но я не знаю средства починить волшебную палочку, получившую настолько серьёзные повреждения.
Гарри заранее приготовился услышать такой ответ, и всё-таки это был тяжёлый удар. Он забрал половинки палочки и снова спрятал их в мешочек. Олливандер смотрел на мешочек, где исчезла сломанная палочка, и отвёл взгляд, только когда Гарри вынул из кармана две волшебные палочки, захваченные у Малфоев.
— Вы можете определить, чьи они?
Мастер взял первую палочку и поднёс её к самым глазам. Повертел узловатыми пальцами, чуть согнул.
— Грецкий орех и сердечная жила дракона, — проговорил он. — Двенадцать и три четверти дюйма. Прочная, жёсткая. Эта палочка принадлежала Беллатрисе Лестрейндж.
— А эта?
Олливандер так же внимательно осмотрел вторую палочку.
— Боярышник и волос единорога. Ровно десять дюймов. Умеренной упругости. Это была палочка Драко Малфоя.
— Была? — повторил Гарри. — Она же и сейчас его?
— Не думаю. Если вы взяли её с бою…
— Ну да.
— Скорее всего, она теперь ваша. Разумеется, тут имеет значение, как именно волшебная палочка перешла из рук в руки. Многое зависит и от самой палочки. Но в целом волшебная палочка, взятая в бою, честно служит новому владельцу.
В комнате было очень тихо, только вдалеке плескалось море.
— Вы так говорите о волшебных палочках, как будто они живые, — сказал Гарри. — Как будто они чувствуют, сами что-то решают.
— Волшебная палочка выбирает себе волшебника, — сказал Олливандер. — Те, кто изучает волшебные палочки, всегда знали об этом.
— И всё-таки можно пользоваться волшебной палочкой, которая тебя не выбирала? — спросил Гарри.
— О да, если вы настоящий волшебник, то можете направлять свою магию практически через любой инструмент. Однако самые лучшие результаты достигаются в тех случаях, когда между палочкой и волшебником существует духовное родство. Эти взаимоотношения очень сложны. Вначале взаимное притяжение, потом совместный опыт… Палочка учится у волшебника, волшебник — у палочки.
Волны разбивались о берег и снова откатывались назад — печальный звук.
— Я отобрал эту палочку у Драко Малфоя, — сказал Гарри. — Будет она меня слушаться?
— Полагаю, да. Принадлежностью волшебной палочки управляют сложнейшие законы, но, как правило, палочка побеждённого покоряется новому хозяину.
— А мне, значит, можно пользоваться этой? — Рон вытащил из кармана и протянул Олливандеру палочку Хвоста.
— Каштан и сердечная жила дракона, девять дюймов с четвертью. Хрупкая. Меня заставили сделать её вскоре после того, как похитили, — для Питера Петтигрю. Да, если вы взяли её с бою, она будет слушаться вас охотней, чем любая другая палочка.
— Это со всеми палочками так? — спросил Гарри.
— Думаю, да, — ответил Олливандер, глядя на Гарри выпуклыми глазами. — Вы задаёте глубокие вопросы, мистер Поттер. Наука о волшебных палочках — весьма сложная отрасль магии, полная тайн и загадок.
— Выходит, не обязательно убивать прежнего хозяина, чтобы завладеть волшебной палочкой? — спросил Гарри.
Олливандер поперхнулся:
— Убивать прежнего хозяина? Что вы, я бы не сказал, что это обязательно.
— Существуют легенды, — проговорил Гарри; сердце у него забилось сильнее, и шрам сразу отозвался болью. Гарри не сомневался, что Волан-де-Морт приступил к выполнению своего плана. — Легенды о волшебной палочке — или нескольких палочках, — которые переходили от одного хозяина к другому посредством убийства.
Олливандер побледнел. Его лицо казалось тускло-серым на фоне белоснежной наволочки, огромные глаза в кровавых прожилках выпучились, как будто от страха.
— Я думаю, всего одна палочка, — прошептал он.
— И Сами-Знаете-Кто интересуется этой палочкой, так? — спросил Гарри.
— Я… как вы узнали? — прохрипел Олливандер, с мольбой оглядываясь на Рона и Гермиону.