– Куда? – закричала Татьяна, бросаясь вслед. – Мы же не разгадали загадку седьмого тура! Я даже не знаю, кто такие эти ино… инопланы…
– Инопланетяне! – на бегу выкрикнула Ирка. – Нам не нужно разгадывать! Это все ла?мед-во?вник, понимаешь? На самом деле он все, с самого начала, предусмотрел! И вампира, и веник, и инопланетян – все! Он еще до начала квеста нам все рассказал! Я знаю, куда нам!
– Надо будет… его… поблагодарить… – на бегу прохрипела Татьяна.
– Обязательно! – с леденящей яростью Повелительницы Ночи рявкнула Ирка. – Если я все еще останусь упырицей – его кровь выпью с особой жестокостью! Через уши! – девчонка подскочила к деревянным перилам древнего моста и ткнула желтым когтем в простирающийся у подножия замка луг. – Вот он, упавший космический корабль! – воскликнула она, указывая на бетонный круг с воткнутой в него иззубренной металлической трубой. – А вот семь могилок инопланетян! – коготь указал на семь необработанных камней вокруг. – Местные так называют памятник семи общинам, Стол Согласия! А еще – это самый сильный, самый четкий ведьмин круг, который мне приходилось видеть! Если мы сумеем активировать его – я перестану быть упырицей, а к вам вернется память!
– Ай, кобыла! – выдохнул Богдан на Иркину прочувственную речь.
Девчонка уставилась на него в возмущении:
– Это ты… мне? – и обнаружила, что Богдан, кажется, вовсе ее не слушал. Перевесившись через деревянные перила, он был полностью поглощен созерцанием широкого луга между опорами Турецкого моста и далеким Столом Согласия. По лугу сейчас перемещалось нечто, крайне его заинтересовавшее.
– Ай, не одна, табун целый! – цыганенок восторженно покрутил кудлатой головой. – Крепкие какие, ладные, ай, красавицы-кобылки!
Ирка проследила направление его взгляда.
Спрятавшаяся за тучи луна вышла снова, и стали хорошо видны пасущиеся на лугу кобылицы. Не просто крепкие-ладные, а прямо-таки фантастические, великолепные! Под лоснящимися темными шкурами перекатывались литые мускулы. Кобылы казались могучими, как скалы, и одновременно невероятно изящными. Такой огненный табун могли выпасать сказочные богатыри, в надежде выслужить коня у… Ой! А коня-то выслуживали у… У Бабы Яги!
Девчонка, прищурившись, мысленно примерила на жесткие стриженые гривы… лихие десантные береты. И пришла к печальному выводу, что вот именно эти лошадиные морды она видела всего каких-то три дня назад!
– Это не кобылицы! – с тоской вздохнула Ирка. – То есть кобылицы, конечно… Кобылищи! – с ненавистью выдохнула Ирка. – Это ягишини-кобылицы, дочки Бабы Яги! Проклятая старуха на последнем туре стражу выставила!
Часы на ратуше отзвонили одиннадцать.
Глава 25
Чья бы кобыла ржала?
– Ах, панна Ирина, и что же нам делать? – поглядывая то на Ирку, то на кобылиц, отрезавших дорогу к столь нужным им камням, жалостно спросила графиня Татьяна.
– А давай я их заарканю, гадалка! – сказал Богдан, торопливо сматывая с пояса прячущуюся под ярким кушаком веревку. – На ярмарке в Полтаве такая кобылка рублёв по шесть серебром встанет!
– По семь! – компетентно возразила графиня. – Для скачек тяжеловаты, но в упряжку или на племя…
Ирка беззвучно рассмеялась: ну и цены были в старину! А скажи сейчас любой из ягишинь, что за нее семь рублей дадут, – залягает!
– Это не настоящие кобылы, – остановила она Богдана. – Это ягишини. Пока ты одну ловить будешь, остальные тебя в лужок втопчут.
Нет, силой пробиваться рискованно. Ягишини – сильный противник, даже если удастся прорваться к камням, может быть уже поздно. Нервно покусывая собственную нижнюю губу острыми вампирьими клыками, Ирка поглядела на часы. Пять минут двенадцатого! Последний час утекал, минута за минутой! Ей казалось, она даже слышит, как с шорохом осыпаются последние мгновения надежды. Сейчас она уже вампирша во всем, кроме чувств и памяти, но и они скоро исчезнут.
Она вампирша во всем…
– Идите сюда, оба, и чтоб ни единого звука! – скомандовала Ирка и, не дожидаясь ответа, притянула друзей к себе.
На лице Татьяны мелькнула гримаса. Ирка знала, что чувствовала подруга, когда ткнулась Ирке в бок. Холод! Будто прислонилась к статуе. Ирка и сама ощущала заполонивший тело лед – космический ужас беспредельной ночи, которую мог согреть лишь глоток живой человеческой крови. Но потом холод вернется снова.
И вот так целую вечность? Спасибо, не хочется! Но пока что эта вечная ночь поможет ей!
Ирка встряхнула волосами – длинные, черные пряди будто ожили. Они взвились, словно удлиняясь, поднялись, вздуваясь, как шатер, и накрыли тесно прижавшихся друг к другу ребят пологом непроглядного мрака.
Недолго думая – некогда долго думать! – Ирка ухватила друзей под мышки… и взмыла над перилами моста в высоком вампирьем прыжке.
Не потревожив ни единой жухлой осенней травинки, сгусток тьмы опустился на луг. Плавно и беззвучно покатился навстречу бродящему табуну. Человек, если бы даже глядел в упор, не заметил бы ничего – разве что ночь на мгновение стала чуть темнее, разве что осенние звезды тревожно мигнули, пропали и тут же появились снова… Но караулившие кобылицы не были людьми. Они и лошадьми-то на самом деле не были!
Одно могучее животное тревожно всхрапнуло и принялось нервно втягивать шелковистыми ноздрями воздух. Вот вторая кобыла забила копытом и галопом понеслась по траве, словно рассчитывая настичь невидимого противника. Третья запрокинула голову, гневно заржала, из ноздрей у нее вырвалось пламя.
Прячущаяся под пологом ночи троица замерла в неподвижности. Струя огня прошла в каких-то миллиметрах. От жара затрещали кончики Иркиных волос.
Ирка покосилась на часы. Четверть двенадцатого! Осталось сорок пять минут. Какими они кажутся бесконечными, когда это урок математики, и как быстро утекают сейчас. Секундная стрелка неумолимо ползет, а им приходится стоять и ждать! Настороженная ягишиня, отлично видная сквозь сплетение Иркиных волос, топотала совсем рядом. Потом она круто развернулась… и выпустила струю огня в другую сторону.
– Пошли! – одними губами шепнула Ирка.
Сгусток ночи тихонечко проплыл у раздраженно хлещущего хвоста кобылицы. Медленно, хотя на самом деле им хотелось бежать со всех ног, троица друзей вновь двинулась к камням.
– Еще чуть-чуть, и мы их обойдем! – беззвучно выдохнула Ирка, понимая, что им везет. Встревоженные кобылицы не догадывались, что противник уже проник внутрь стада. Они искали врага снаружи, вслушиваясь и всматриваясь в теряющиеся во мраке границы луга. Тем более что со стороны каньона и впрямь топотал кто-то тяжелый. Слышалось равномерное побрякивание металла. Действительно, везет…
Мгновение спустя Ирка готова была головой о стены замка биться за свои дурацкие мысли насчет везенья, но было поздно.
На луг, прямо под копыта настороженного табуна, вывалился исхудавший, заморенный, но безусловно счастливый медведь. На мохнатой шее болтался и брякал обрывок железной цепи. Не обращая внимания на нервно ржущих кобылиц, медведь деловито заковылял… точно к прячущимся под пологом ночи ребятам.
– Ох, чуть не опоздал, чуть не опоздал! – переваливаясь отощавшими боками, по-старушечьи бубнил зверь. – Помочь! Спасти! Спешил, вот как мог спешил! – он присел и прижал лапу к сердцу. Потом обиженно поглядел на невидимых для всех, но почему-то не для него друзей и укоризненно сказал, пялясь Ирке в глаза: – Думаете, легко на четырех лапах от самого Бобруйска за два дня добежать?! – он устало покрутил головой, снова поднялся и поковылял вперед.
– Та воны ж таки недобри, таки жестоки диты, що я не знаю, на що ж мы им так помогаем! – донеслись с небес знакомые причитания щуки, сопровождаемые шорохом птичьих крыльев.
Ребята задрали головы и сквозь все еще укрывающий их полог тьмы увидели пикирующего ворона. Из клюва черной птицы свисала здоровенная щука. И не переставала трещать, судорожно разевая клыкастую пасть:
– Таки неуважительные диты, ну вже таки! Та вы знаете, що воны мени зробылы? Я со всих плавникив им на помощь плыла, а воны…
Тут одна из кобылиц, похоже, сообразила, в какое именно место на казалось бы пустом лужке направляются странные пришельцы. Она торжествующе заржала и рысцой двинулась туда. Конская громада надвигалась. Щука продолжала тарахтеть:
– …схватили мэнэ, та як разкрутють, та як кынуть!
В эту минуту ворон сложил крылья… и уселся Ирке точно на макушку. Полог тьмы исчез, словно его и не было. Видная со всех сторон троица стояла как раз посреди табуна караулящих ягишинь.
– Не может такого быть! – мотнул мохнатой башкой шокированный медведь. – Не могли наши ребята так поступить со старенькой щукой, которая только и хотела, что помочь им и отблагодарить…
– Еще как могли! – рявкнула Ирка, одним движением смахнула ворона, подскочила к медведю, со всей вампирьей силищей ухватив его за заднюю лапу, крутанула над головой и швырнула в набегающую кобылицу.
Распластав лапы, летающий медведь врезался кобыле в бок – та рухнула на луговую траву. Сразу две ее сестры с яростным ржанием подскакали к ошеломленному падением медведю, повернулись – две пары задних копыт слаженно наподдали по медвежьей тушке. Медведя подбросило в воздух. Отчаянно ревя, он усвистал куда-то в темные глубины ночных небес, навстречу колючим звездам.
Над Богданом нависла пышущая жаром кобылица… Мальчишка ухватил за лапы сброшенного Иркой ворона и ткнул бьющуюся и машущую крыльями птицу прямо в лошадиную морду. Полностью дезориентированный ворон каркнул и долбанул кобылицу клювом в нос. Кобылица заржала от гнева и боли, прянула в сторону.
Выпавшую из вороньего клюва щуку подхватила Татьяна и шлепнула проносящуюся мимо ягишиню мокрой рыбиной по гладкому боку.
– Куды вы бижите? – ахнула щука и, боясь упасть, всей пастью вцепилась кобылице в круп. Дико ржущая ягишиня взвилась на дыбы.
Ее разъяренные сестры во весь опор неслись на ребят. От громового топота копыт, казалось, содрогались стены Каменецкого замка.
Богдан засвистел длинным, переливчатым цыганским посвистом.
В грохот некованых копыт вплелся и перезвон стальных подков.
Могучий вороной жеребец взметнулся на луг и, трепеща роскошной гривой, длинным галопом пронесся через весь табун прямо к ребятам. Загарцевал, пуская пар из ноздрей и кося на кобылиц налитым кровью глазом.
Лютый мах разогнавшихся лошадей сбился. Табун заложил возле ребят крутой вираж. Обогнул по длинной дуге, вернулся. Перебирая точеными ногами, кобылицы разглядывали играющего и выгибающего гордую шею коня.
За эти короткие секунды Богдан и Татьяна со сноровкой истого цыгана и правильно воспитанной графини вскочили Леонардо на спину. Ирка просто взвилась в воздух и спланировала между ними. Вороной недовольно всхрапнул, ощутив ледяной холод упырицы.
– Ай, потерпи, золотой мой, яхонтовый, она недолго такая будет, – взмолился Богдан, хлопая коня по могучему крупу.
– Газуй, Леонардо, полчаса осталось! – завопила Ирка.
Тем временем одна из кобылок завлекательно тряхнула гривой и нежно выдохнула вороному:
– Ф-р-р!
Не обращая на кокетку ни малейшего внимания, коварный соблазнитель с места в галоп помчал седоков к далеким семи камням у бетонного круга.
Вслед ему неслось гневное ржание и слаженный топот ринувшегося в погоню табуна.
Цепко держась за черную гриву, Татьяна сорвала с пояса рог полисуна, поднесла к губам и затрубила.
Серые тени выскальзывали отовсюду. Пластаясь в длинных прыжках, они неслись от подножия замка, призраками вылетали из каньона. Волчья лава затопила луг. Клацнули челюсти. Волк повис на крупе кобылицы. Увидел, что рядом с ним, точно так же стиснув зубы, болтается щука. Выпучил глаза, разжал клыки, рухнул под копыта, завизжал… Но следом уже неслась вся стая.
Оглянувшись через плечо, Ирка увидела, как сбился табун. Ягишини молотили копытами по прыгающим на них хищникам. Огнедышащие дочери Бабы Яги работали как одиннадцать огнеметов, поливая волков струями пламени из ноздрей. Обожженная, воющая, воняющая паленой шерстью стая откатывалась прочь.
Ирка крепче вцепилась в плечи сидящей впереди Таньки:
– Скачи, Леонардо, миленький!
Топот за спиной послышался вновь и стал неумолимо приближаться. Струя огня ударила в спины – хвост Леонардо вспыхнул. Конь страшно заржал – и понесся дальше.
Ирка сунула руку в сумку. Полураздавленный абрикос жидкой кашицей мазал пальцы. Ирка швырнула его через левое плечо. Абрикос промелькнул мимо щеки Богдана, воткнулся в ноздрю огнедышащей кобылице, уже набиравшей воздуха для нового пламенного дыхания. Кобыла фыркнула – в животе у нее бухнуло, и черный дым пошел из ушей.
Абрикос вылетел из ноздри, стукнулся о морду другой кобылы – та заржала так отчаянно, будто в нее булыжник угодил, – и раздвоился: теперь в разные стороны разлетелись уже два абрикоса. Врезались в других кобылиц, оставляя на гладких шкурах темные следы кровоподтеков – и абрикосов стало четыре. Мгновение спустя, колотя по спинам, крупам и мордам, среди кобылиц шрапнелью метался целый рой абрикосов! Ягишини ржали и вставали на дыбы.
Леонардо скакал.
Ржание за спиной утихло, зато топот копыт возобновился.
Ирка оглянулась снова. Ягишини вырвались из роя и опять мчались в погоню.
– Брось нож! – крикнула Ирка.
Богдан выхватил из-за пояса хрупкую серебряную полоску и метнул за спину. Ножик упал на землю… и целый лес зловеще поблескивающих ножей ощетинился на пути табуна. Разогнавшиеся ягишини с диким ржанием вставали на дыбы у выросшего перед ними препятствия, контуры их тел плыли… и на их месте возникали крупные, гренадерского роста девахи в десантных комбинезонах, глухих пластиковых шлемах, с пластиковыми щитами и резиновыми дубинками в руках. Ирка и охнуть не успела, как девахи побросали щиты поверх торчащих лезвий и, ловко балансируя на этой ненадежной опоре, форсировали неожиданную преграду.
Камни ведьминого круга, Стола Согласия, были так близко, когда летящий во весь опор Леонардо тяжело захрапел и едва не упал! Ирка использовала свой последний шанс – она метнула через плечо треуголку.
Интересно, во что она превратится? – успела подумать Ирка, прежде чем… обалдела. Потому что треуголка превратилась… в шляпки.
Словно грибы в мультиках, с чмоканьем проклевываясь из-под земли, луг заполонили манекены, и на каждом была самым щегольским образом надета шляпка. Шляпки из золотистой соломки, шляпки полотняные с бантами, меховые шапочки, шляпки самые что ни на есть от-кутюр, с перьями и стразами, или, наоборот, с заклепками и витой проволокой, лихие студенческие кепки от Tommy Hilfiger…
Несущаяся длинными скачками ягишиня вдруг остановилась и нерешительно улыбнулась:
– Какая шляпочка!
– Панамка! – откликнулась ее сестрица, сдирая одной рукой с себя глухой пластиковый шлем, а другой с манекена роскошную белую панаму с мягкими полями.
– Ой, балдеж, тебе так идет! Представляешь, как ты в этом на югах будешь выглядеть, вся такая интересная! – завопила третья.
– Ты примеряй вот эту, а мне дай вон ту!
– Гляньте, девки, а эта в стиле ретро! Помните, мы такие в начале XX века носили?
– Это когда ты пьяного гусарского поручика на балу залягала? – сестры-ягишини дружно заржали. Ну, в смысле, засмеялись.
Леонардо сбавил ход и, тяжело поводя боками, остановился у камней. Татьяна соскользнула по крутому конскому боку. Ирка с облегчением поглядела на часы – без пятнадцати. Успели!
Свист пикирующего реактивного бомбардировщика обрушился на них с небес. Искореженный воздух громыхнул, разламываясь. Распуская вокруг себя шлейф черного дыма перед Иркой зависла ступа с Бабою Ягой.
– У, кобылищи, опять за шмотки принялись! Учу вас, учу… – проревела из ступы гигантская старуха в кожаном тренче и пиратской бандане на седых лохмах и погрозила дочерям кулаком. Среди шляпок сразу началось нездоровое оживление. Подхватывая с земли резиновые дубинки и пластиковые щиты, ягишини прыжками неслись вслед за беглецами. На половине вместо глухих пластиковых шлемов трепетали перышками и лентами головные уборы от-кутюр.