– Как это, зачем? Положено же! – медведь так возмутился, что даже подвывать перестал. – За доброту твою отблагодарить, помочь…
– Знаешь, пока ты не появился – я и сама неплохо справлялась, безо всякой помощи! – в голосе Ирки было столько яду, что казалось, сейчас камни расплавятся. Ну что ты о нем скажешь, о помощнике! Еще бы пара секунд, и она добром или заговором подтащила бы Богдана к коню. А если на вороном Леонардо и впрямь лежит это самое заклятье «кфицас адерех» – только бы их и видели! Так нет, явился со своей медвежьей благодарностью! Ирку такое зло взяло, что даже головная боль отступила к задней стенке черепа и там затаилась. Ирка осторожно потянулась за курткой.
– Вот и плохо, что сама! – неожиданно ворчливо объявил медведь. – В следующий раз я лучше пропаду, а с детьми связываться не стану! То ли дело нормальный богатырь или Иван-царевич – сделал одно доброе дело, а дальше сидит себе, в ус не дует, ему уже все помогают. А эта! Загадки она сама, коня сама… Одно беспокойство от тебя честному медведю! – и маленькие медвежьи глазки с претензией уставились на Ирку.
Ведьмочка чуть куртку не выронила. Это ему… Это ему от нее беспокойство? Нет слов – одни выражения! Злобно сопя, Ирка натянула на себя куртку – подкладка плохо высохла и совсем не грела, стало еще холоднее.
– Очень хорошо! Вот я тоже сижу! – Ирка для убедительности поерзала на каменном полу. – Усов, правда, нет, дуть не во что… Давай, вытаскивай нас отсюда! – и она еще и руки на груди скрестила, показывая, что предоставляет медведю полную свободу действий.
Медведь смущенно заерзал, лязгая цепью о каменную стену.
– Так это ж… Цепь. Не пускает. И решетка… Я уже пробовал – не получается, – и он развел когтистыми лапами.
– Почему-то мне так и показалось, – с убийственной вежливостью сообщила ему Ирка. И как в сказках Иваны-царевичи с богатырями до счастливого конца умудрялись дожить? При таких-то помощниках? Хотя, может, тогда медведи были толковее. Или задачи попроще. Осторожно, чтоб не разбудить затихшую головную боль, Ирка поднялась и проковыляла к решетке. Прижалась лицом к толстым железным прутьям, оценивая обстановку.
Из полуразрушенного проема тянуло ночным холодом и слышались голоса. Ясно – далеко ее не утащили. Скорее всего она в той самой старой сторожевой башне, у которой расположился табор. И задерживаться здесь ей смысла нет. Ирка потрясла толстый железный прут – крепко сидит, хоть и ржавый, – подергала болтающийся на решетке новехонький, скользкий от смазки замок и полезла в карман куртки. Мимолетно удивилась – странно, все ее колдовские принадлежности, все баночки, пакетики и флакончики остались на месте, цыгане ничего не тронули. Но раздумывать было некогда, и ведьмочка отколола от подкладки куртки пришпиленную булавку. Привычно сморщившись, ткнула острием в вечно исколотые пальцы – сто раз давала себе слово поискать какой-нибудь другой, не такой болезненный заговор на замки…
Капля ведьминой крови скользнула в скважину. Ирка привычно дернула дужку, ожидая, что сейчас открытый замок, как всегда, свалится в ладонь…
Замок тихо лязгнул и остался висеть. Ирка недоуменно поглядела на него и дернула сильнее. Замок лязгнул снова – и даже не подумал открыться.
– Что, не получается? – снаружи спросил знакомый голос, и тетка Замбила выбралась из густой тени арочного проема темницы. Снисходительно поглядела на застывшую у решетки Ирку и усмехнулась. – Не все ты еще знаешь, гадалка, молодая еще! Ничего, научишься, – Замбила подхватила с земли светильник и сунула воняющую тряпкой и жиром плошку прямо Ирке под нос – девчонка невольно отшатнулась.
– Лучшую свою юбку-готью на фитили подрала, праздничную, – с явным сожалением и в то же время гордостью за свое самопожертвование объявила Замбила, тыча смуглым пальцем в тлеющую тряпку. Увидела недоумевающие Иркины глаза и передернула плечом: – Да ты и впрямь как чужая совсем, не знаешь ничего! Огонь с цыганской юбки любое колдовство ломает! Пока горит – ничего с твоей ворожбы не выйдет! – и Замбила поглядела на Ирку торжествующе.
Так вот почему все Иркины колдовские принадлежности остались при ней! Ведьмочка растерянно поглядела на чадящий допотопный светильник. Никогда она не слышала ни о каком огне с цыганской юбки – но ведь вскрыть замок и вправду не получилось, обычно безотказное заклятье не сработало! Права Танька – уткнулись в бабушкину тетрадку, а про другие виды колдовства и знать не знают! Была бы здесь подруга – без колдовства бы даже что-нибудь придумала. А сама Ирка… Она была одна, заговоры не работали, ее заперли за решеткой вместе с полоумным говорящим медведем, сорвавшим ей побег, а вокруг – цыгане, у которых она пыталась свести коня и которые, похоже, понятия не имели ни о каких договорах с организаторами игры. Да и о самой игре тоже.
– Что вам от меня надо? – уже сдаваясь, пробормотала Ирка.
– Она еще спрашивает, что ромам надо! – качая головой, зачастила в ответ Замбила. – Ромам от тебя ничего не надо было, ты сама в табор пришла, мокрая пришла, холодная! Пришла – коня увела, Гранчо, бедного Гранчо, усыпила…
Ирка неловко затеребила край юбки. Коня она, допустим, так и не увела, а Гранчо их, малька малахольного, маньяка-душителя, не то что усыпить – прибить мало. Но выглядело все это и впрямь как-то… паршиво… Цыгане ведь ей и правда помогли.
– Богданке зачем глупостей наговорила, смутила мальчишке душу? Пусть никчемный он, не справжний ром – ни коня свести, ни хлыстом поучить…
Ирке показалось или в глубоких тенях у входа в башню, там, где недавно скрывалась сама Замбила, что-то шевельнулось? Чуть дрогнул воздух, будто кто-то страшным усилием воли сдержал негодующий возглас?
– …а все равно насмехаться нехорошо, – стоящая спиной ко входу Замбила ничего не заметила. – Зачем обманула, зачем сказала, что его отец богатый ждет?
– Я не говорила, что богатый, – не совсем по существу возразила Ирка.
– Сказала, что инженер, – немедленно уличила ее Замбила. – Инженеры на панских заводах большие начальники, панское жалованье получают, сами все как есть паны: дома у них панские, кони, коляски, в столицы ездят, пани их в шелках да бархатах ходят, на пальцах каменья драгоценные носят – или Замбила никогда панов инженеров не видела? А дети инженерские справжними панычами растут, учителей заграничных им нанимают. Какой из Богданки инженерский сынок? Его отец цыган был, плохой цыган, завалящий цыган, под забором сдох, пропойца, тьфу! – Замбила сплюнула.
В тенях ничего больше не шевелилось и никаких негодующих возгласов слышно не было. Ирка поняла, что ошиблась – прячься там и вправду Богдан, он бы о своем отце таких гадостей молча слушать не стал.
– Неправда, – устало возразила Ирка, сама не зная, зачем возражает – все равно здесь и сейчас ей никто не поверит. – Неправда, – уже от чистого упрямства повторила она. Просто ей не нравилось, когда пусть даже в ненастоящем мире игры о хорошем человеке говорят такое. – Ничего я не насмехалась! Отец у Богдана классный, хоть и не такой богатый, как вы думаете! Он своего сына любит! Он с ума сойдет, если Богдан не вернется! И мама тоже! Кстати, они бы своего сына не разрешили никчемным называть! Богдан знаете сколько всего умеет: на мечах дерется, из лука стреляет…
– Ты еще скажи – читать-писать умеет. Инженерский сынок, – тоном глубокой насмешки перебила Замбила. – Хватит про Богданку врать-то! Лучше ответь, с парнями что сделала? – продолжала укорять она. – Какие парни, все трое, красавцы, силачи, справжние ромы! Лежат в урдоне, слабые, как дети малые, будто всю силу из них высосали, ай, зачем ты их силы лишила, зачем обидела, разве ж цыгане тебя обижали?
– Подожди, какие еще трое? – опешила Ирка, сообразив, что вот теперь ее обвиняют в чем-то непонятном. Об инклюзниках, что ли, речь? – Те, которые к Наде-Ане-Вере на повозку залезли?
– Какие еще Надя-Аня-Вера? – Замбила поглядела на Ирку столь же недоуменно. – Зачем так глупо обманываешь, гадалка, совсем дурой старую Замбилу считаешь? Сроду у нас в таборе никаких Нади-Ани-Веры не было!
– Но… Как же… – Ирка растерялась совсем. Она ведь отлично помнила и «оцыганившихся» красоток из «Манагры», и запрыгнувшую к ним троицу кудрявых смуглых инклюзников, и кибитку, вдруг показавшуюся Ирке странно тихой, и… неприметную темную птичку, что, суля несчастье, металась над полотняной крышей. А может, это у самой Ирки с памятью не все в порядке, как у Богдана? Или… Только у Ирки и не в порядке, а у остальных все нормально? И никакой Богдан не ее друг, а действительно цыган?
– Много зла ты табору принесла, – почуявшая Иркину растерянность, Замбила теперь говорила особенно веско. – Сжечь бы тебя, как в старину ведьм жгли…
У Ирки в голове невольно метнулось: в это время, какое оно ни есть, ведьм, значит, уже не жгут. И то хорошо.
– Да только табору давно гадалка нужна, ворожка нужна, знахарка нужна, – будто торопясь успокоить Ирку, сбилась на скороговорку Замбила. – Тебя нам сама Черная Богиня, цыганская богиня, Черная Кали послала, чтоб ты с нами осталась…
Ирка непонимающе смотрела на тетку. Что значит осталась? Здесь? И Богдан с ней? А Танька неизвестно где! Нет уж! Еще чего не хватало!
Видно, эти мысли отразились на Иркином лице, потому что тетка зачастила еще стремительнее:
– Боишься, мы тебя обижать станем? Не бойся! Цыгане своих не обижают…
– Какая я вам своя! – невольно вырвалось у Ирки. – У меня совсем другая жизнь! Я не цыганка!
– Ай, послушайте ее! – похоже, за неимением других слушателей, Замбила обращалась к медведю. – Богдан – не цыган, сама – не цыганка! А смуглая чего, и волос черный – настоящая ромка! Наша ты! – не желая слушать больше никаких возражений, припечатала Замбила. Потом задумчиво добавила: – Я так думаю: тебя русские маленькой украли…
Это был предел – у Ирки голова пошла кругом. Цыганами, ворующими детей, ее еще бабка запугивала, но чтоб наоборот…
– Пора, пора тебе обратно к своим возвращаться, – явно показывая, что она все решила, заключила Замбила. – А чтоб сомнений не было, что наша ты… отдам-ка я тебя за таборного замуж! – и, довольная своей идеей, цыганка радостно ухмыльнулась. – Гулять будем, всю ночь плясать, косы твои в амболдинари заплетем, я тебе свою дикло подарю – она у меня красивая, бисером шитая… [19]Еще урдон подарю, и… – Замбила заколебалась, но потом, решившись, выпалила: – Хочешь – медведя забирай? Мы табор щедрый, нам для хорошей гадалки ничего не жалко! Муж твой молодой медведя на цепь посадит, по ярмаркам поведет, хорошо жить будете, богато.
Медведь поднял морду и мучительно, безнадежно заревел. Горестный рев отразился от сводчатого потолка старой башни. Ирка поняла, что сейчас тоже заревет. В три ручья.
– Мне двенадцать лет! – еще не оставляя надежды остановить этот бред, возразила она. Кажется, что-то такое она недавно кому-то уже говорила…
– Верно! – энергично согласилась Замбила. – Самое время свадьбу крутить – еще год-другой, старая будешь, никто замуж не возьмет! У цыган замуж идут, пока жених с невестой сами молодые, и родители у них молодые, чтоб у родителей силы были, чтоб помогать могли…
– Не надо помогать! Не пойду я в ваш замуж! – от отчаяния Ирка начала заговариваться. – Не соглашусь, ясно?!
– Кто тебя спросит? – жестко усмехнулась Замбила. – Здесь в таборе мы с баро старшие, нам и решать.
– А я сбегу! – уже не очень задумываясь, стоит ли говорить это вслух, выпалила Ирка. Перспектива быть выданной замуж лишала ее всякого соображения. – Не миллион же у вас этих юбок, – тыча в тлеющий тряпичный фитиль, сказала Ирка. – Выгорят все – я и сбегу!
– Юбок у меня две, – с достоинством сообщила Замбила. – На свадьбу хватит, а как замуж выйдешь, никуда уже не сбежишь. Где это видано, чтоб ромка от своего рома бегала? Кого таборный баро вокруг костра обведет, те уже ни друг от друга, ни от табора никуда не денутся.
И была в ее голосе такая несокрушимая уверенность, что Ирка поняла – правда. Кто его знает, что за магия в цыганском костре, но если она не смоется прежде, чем ее заставят обойти вокруг огня вместе с каким-то неизвестным цыганом, – быть ей цыганской женой. Она навсегда останется здесь, в несуществующем игровом мире таборного костра, и ни она, ни Богдан, ни Танька так и не вернутся домой.
– За кого замуж? – беспомощно спросила Ирка. Когда тебе наступает конец, стоит хотя бы выяснить – насколько полный.
– Другой разговор! – довольно разулыбалась Замбила. – Не бойся – счастливая будешь, довольная будешь, муж твой – настоящий ром, огонь-парень! – Замбила обернулась через плечо, глянула вниз и позвала: – Гранчо, внучек! Иди, погляди, какую тебе бабушка невесту сосватала!
Из-за пышных цыганских юбок выглянула смуглая физиономия, и на Ирку радостно, как на конфету, оскалился хорошо знакомый ей мелкий цыганенок с хлыстом.
– Вы чего, сдурели? – цепляясь за ржавые прутья, чтоб не рухнуть прямо на пол, простонала Ирка. – Он же малый совсем!
– А так у цыган издавна заведено, чтоб муж моложе жены был. Она о нем тогда заботится лучше, а он ее уважает больше, – рассудительно сообщила тетка Замбила. – Сейчас женится – годам к пятнадцати уже и перебесится, совсем мужчина будет, о семье заботиться начнет. Вот ты и счастливая станешь! – цыганка нетерпеливо нахмурилась. – Хватит уже разговоров! Бери ее, баро, тащи к костру – развиднелось уж, на зорьке молодых поженим.
Глава 22
Не ходи, цыганка, замуж
Нагибаясь, чтоб не стукнуться седой головой о низкий арочный проем, в башню шагнул баро. Загремел замком на решетке… Пусть только отопрет ее тюрьму! Мгновенно перекинуться, одним толчком лапы опрокинуть баро, лязгнуть клыками на Замбилу… и тогда посмотрим, кто тут куда пойдет – кто замуж, а кто куда подальше! Ирка сжалась в комок. Вот сейчас…
Омерзительный дым ударил ей прямо в ноздри. В носу засвербело, Ирка отчаянно чихнула, чуть не приложившись лбом о решетку. Ехидно улыбающаяся Замбила держала у самого Иркиного лица светильник. Свернутый в фитилек клок цыганской юбки пыхал едким дымом в глаза. И вместо низкого горлового рыка разъяренной борзой из горла вырвался только жалобный писк. Сквозь слезящиеся глаза она видела, как баро шагнул в ее камору. Ее крепко ухватили за запястья и потащили наружу. Сзади лязгала цепь – похоже, медведю, как будущему семейному имуществу, тоже предстояло участвовать в свадьбе.
С неожиданной силой держа девчонку за руку и продолжая тыкать свой светильник ей прямо в физиономию, Замбила волокла Ирку к костру. После духоты камеры от вонючего чада тряпичного фитиля ноги у Ирки заплетались. Она споткнулась и чуть не свалилась на протянутую поперек дороги оглоблю.
– Как там с конем? – вопросительно уставившись на Ирку, прошептала оглобля.
– Никак, – огрызнулась Ирка. – Мне тут, кажется, приходится выйти… Замуж.
– Нашли место и время, панночка! – возмутилась оглобля, но Ирка ее не дослушала.
Замбила рывком подняла девчонку на ноги.
– Не бормочи, ничего из твоих знахарских штучек сейчас не выйдет! – потрясая светильником, сказала тетка. – А ты, внучек, не стесняйся, сюда иди, твоя это невеста!
Ирка почувствовала, как ей в ладонь вложили холодную и шершавую детскую ручонку. И эта самая ручонка эдак по-хозяйски сжимает Иркины пальцы! Ирка поглядела вниз… Сохраняя на серьезной физиономии величественное и слегка отстраненное выражение, рядом с ней стоял маленький Гранчо. Жених, так сказать!
– Ай, пара! Какая пара! Невеста красавица, а жених-то, жених лучше всех! – восторженно вопила Замбила, одновременно бдительно следя, чтобы утренний ветерок гнал едкий дым из чадящей плошки прямо на Ирку. – Настоящий ром, всем ромам ром! Вот счастье девке привалило! Счастья молодым! Тэрнэнгэ бах!
Чьи-то радостные голоса дружно рявкнули «Тэрнэнгэ бах!», а Иркино новоявленное счастье потянуло ее за руку.
– Ну, пошла! – солидно скомандовал невесте Гранчо, делая шаг к костру.
Огонь откликнулся высоким снопом искр, и Ирка поняла, что ее уже выдают! Прямо сейчас! За вот этого мелкого! Ой, мамочки, нет!