… Перед тем как выйти из экипажа жених, под одобрительный смех друзей, привязал подвязку невесты к серебряному доллару[53] и, встав на подножку экипажа, размахнулся и сделал вид, что бросает её за толпу молодых людей, часть из них метнулась туда, отталкивая друг друга, а сам, развернувшись, бросил в ту сторону, где стоял Мэтт. Узелок, кувыркаясь, пролетел лужайку над головами гостей и тяжело шлёпнулся в траву недалеко от его ног. Стрелок сделал два шага вперёд, наклонился и взял полоску ткани, опередив желающих поднять её.
— Ты не по праву её поднял, скотина!! — Смазливо кукольное личико, густые чёрные брови, и если бы не перекошенное от злости лицо… просто ангелочек с рождественской открытки, и вот только с жиденьким тёмным пушком под носом, и слюнями, летящими во все стороны. — Тебя надо пристрелить, животное!!
— Вы хотите стреляться прямо сейчас? Увы. У меня пока нет секунданта. Давайте встретимся на этом месте через час и обсудим условия дуэли или, если вы пожелаете, то я приму ваши извинения.
— Через час ты станешь падалью.
— Возможно. Поскольку оскорблённая сторона — я, выбор оружия и условия дуэли за мной. Жду вас.
…Свадебное представление продолжалось. Подружки и подруги невесты, девушки всех возрастов собирались у начала лестницы, на которой стояла невеста.
— Элен, иди к нам.
Подружка невесты, высокая девушка, только отнекиваясь, махнула рукой и пошла прочь. Новобрачная повернулась спиной к толпе, хохочущих и визжащих от восторга и предвкушения удовольствия, подружек и родственниц. Слегка присела и кинула изо всей силы букет вверх. Развеваясь перевязанными атласными ленточками, розы закувыркались, теряя россыпь лепестков. Вот они перелетели над поднятыми руками подхваченные порывом ветра, догнали и ударили по тулье шляпки, сбивая её до подбородка. Элен всплеснула руками и судорожно схватила букет под отчаянный вопль разочарования несостоявшихся невест «О-О-О….!!!».
Джентльмен, стоящий рядом с Мэттом, от восторга даже захлюпал носом и закашлял. Вытащил из кожаного портсигара пару тонких сигар и протянул одну из них Мэтту.
— Не желаете, сэр?
— Нет, благодарю.
Маленьким ножичком, трясущимися от волнения руками, он не смог отрезать кончик от сигары и просто откусил его, мотая из стороны в сторону головой. Потянулся к подносу, который проносила служанка, взял бокал и макнул край сигарной ножки в с бурбон. Захлопал рукой по карманам, полез в один, в другой. Мэтт достал коробок со спичками, вытащил одну, ширкнул по каблуку и поднёс её, шипящую жёлтым пламенем, к головке сигары джентльмена. Здоровяк запыхал вкусным дымком.
— Позвольте представиться Джон Коуберн. Много о вас слышал, вот только повода не было познакомиться. А ведь я знаю вас и не только, как соседа по ранчо. Вы на Территориях известны как Стрелок. Я тогда был в том городишке, где вы хлопнули Грега Свистуна…
— Как вам вот эта девушка? — Здоровяк кивнул на Элен, снявшую измятую шляпку и поправляющую причёску. Собственно говоря, и причёски не было, просто собрала волосы тяжёлым узлом на затылке. Холодные серо-синие глаза, тонкий нос с горбинкой, высокий чистый лоб, изящные маленькие ушки с аккуратными круглыми мочками, ложбинка сзади на шее с завитком волос. Платье, без уродующего турнюра, позволяло оценить фигуру.
Вокруг девушки вились ухажёры, видно было, что они расточали комплименты. Элен что-то холодно отвечала и отворачивалась от кавалеров.
«Как она похожа на Манман Бригитту», мелькнуло в голове у Мэтта…..
Видно было, что собеседник уже хорошо принял даровой выпивки.
— Это моя дочь…. О замужестве не хочет слышать, только фыркает…Ну читала бы эти бабские сиропные романы про любовь. «Приди в мои объятья….Чистота и слияние в гармонии добродетельных душ… сие есть блаженьейшие минуты моей жизни «Тьфу, слова только разные, а всё одна суть — «отдайся, я всё прощу» Так нет, читает какую-то сравнительную, прости господи, фи-ло-ло-гию, римское и уголовное право, основы земледелия…. а что она нашла в книгах по бухгалтерии?…А как она готовит… И модистка ей не нужна, платье на ней — сама шила…. Господи, ну когда же я внуков буду нянчить? Наверное, у меня с головой не всё в порядке, я ей говорю: «Хотя бы ты согрешила, а мы вместе с твоей матерью бэби бы и порадовались», а она: «Не будем о грустном, папенька»… Простите, что расхваливаю её, как барышник кобылу на сельской ярмарке. Вас не соблазнишь и её приданым. Вы человек не бедный…А эти видят не мою дочурку, а толстенький кошелёк или её экстерьер…. Мэтт, простите старого дурака, может у вас получится? Как бы я хотел видеть вас своим зятем, но, увы, это от меня не зависит.
* * *— Господа, секунданты, у моего противника «перечница» Робинс-и-Лоуренс на четыре выстрела, чтобы вам не мучиться с разряжением стволов, я у себя в Кольте оставлю тоже только четыре патрона. Стреляемся с 50 ярдов, сходясь. Минимальное расстояние между нами не ограничивается. Убежавший с места дуэли, обязан застрелиться сам. По выставлению на номера секундант противной стороны проверяет оружие. Если, мистер, оскорбивший меня не согласен, то устроим «Ку-Ку»-пострелялки[54]….. Бэзил, будьте любезны, пусть кто-нибудь позаботься о враче. По-моему доктора Диггинса я видел среди гостей…
…Стрелок протянул секунданту для осмотра свой револьвер. Тот с удивлением уставился на него.
— Сэр… Это же убийство, и я не хочу участвовать в этом.
— Придется. Если вы что-нибудь скажите кому-либо об увиденном, мне придется стреляться и с вами на тех условиях, что я предложил Джефри. Вы хотите? Советую вам, Кристофер, засвидетельствовать, что кольт заряжен, так как это было обговорено.
…Секундант махнул платком — «Сходитесь». Фигурка на другом конце аллеи задёргалась в попытке достать оружие. Спустя мгновенье она окуталась клубами порохового дыма. Пуля тяжело шлёпнулась сзади за Мэттом, разбросав фонтанчиком землю и мелкие камешки.
Стрелок, прикрыв грудь кольтом, рваным зигзагом двинулся к барьеру. Опять выстрел. Пуля ударила в ствол ореха, стоявшего у тропинки, и, низко гудя, отрикошетила, выплюнув щепки в лицо. С шелестящим стуком, от ударов друг об друга, посыпалась высохшая скрюченная листва.
Мэтт поднял руку с револьвером и стал выцеливать противника. Джефри метнулся вправо и выстрелил не целясь. Даже не было понятно, куда ушла пуля.
— Да так он и секундантов угробит. — Мэтт, то ускоряя, то замедляя шаг, двинулся дальше. С пригорка, где стояли зрители донеслось:«Стреляйте, мистер Мэтт, стреляйте!».
— Не слишком этого мальчика здесь любят. Только бы на эту стрельбу никто лишний не прискакал бы.
С каждым шагом фигурка, дёргающаяся на мушке, всё приближалась. Мэтт обхватил пальцами левой руки запястье правой, держащей револьвер, остановился на мгновенье и сделал шаг в сторону. Может это и спасло его, пуля, кувыркаясь и завывая, пронеслась где-то рядом.
— Вот и всё. Цирк закончен, клоуны рыдают.
….Ткнул стволом под подбородок и стал медленно приподнимать его всё выше и выше. Бархатистые нежные щёки стали цвета лягушачьего брюшка. В страхе глаза зажмурились, рот сжался в трясущуюся птичью гузку, из-под длинных густых ресниц закапали слёзы, потекли, оставляя мокрые полоски на щёках, на кончике носа повисла предательская капля. Он вытягивался всё выше вверх, стремясь отдалить свою голову от ствола. Юноша уже стоял на носках туфель, как балерина на пуантах. Стрелок выдержал паузу и нажал на спусковой крючок. Сухо клацнул курок.
— Достаточно?… А теперь смотри.
Стрелок убрал револьвер от лица Джефри. Барабан револьвера зиял пустыми дырами отсутствующих патронов.
— Я не убиваю детей, ублюдок.
У Джефри затряслись колени и он, не выдержав, полупустым мешком осел на землю там, где стоял.
— Доктор! У Вас есть нюхательная соль?….
* * *— Странный вы человек Мэтт. Торгуете золотом, происхождение которого никому неизвестно. Дружите с неграми и индейцами, хотя при случае пристреливаете тех и других. Проворачиваете какие-то дела с одними бандитами и получаете награды за головы других. И при всём при этом исправно платите налоги и не нарушаете закон. Ну, а о вашей филантропии рассказывают легенды….Вот вы моего пасынка не тронули…У меня фулл-хаус…у вас флеш-рояль. Я ваш должник…и не только в покер. Что я могу для вас сделать?
— Господин губернатор, если меня когда-нибудь приговорят к повешенью, не откажите мне в помиловании….
* * *— Оставайтесь ночевать, Мэтт. После такого ливня вы к себе только поутру доберётесь.
* * *Стрелок уже начал подрёмывать. Где на закоулках сознания плавала мысль о незапертой двери, но вставать не хотелось, да и что могло грозить в доме друга.
Звёздное небо, синеватая луна в полнолуние. Призрачный свет освещал комнату. Тень от переплёта рамы растянулась на полу.
Звук каблучков. Рывком распахнулась дверь и глухо ударилась ручкой об стену.
Туфельки на высоких каблуках зацепились о бахрому по краям толстенного персидского ковра, и одна из них отлетела в сторону. Свеча, вывалилась из шандала, упала и замерцала тухнущим огоньком фитилька.
— Ты уже спишь, Дит?…Сколько же мы с девчонками выпили бутылок шампанского?…Жалко, что ты ушла так рано…Нет, ты подумай каков нахал, ко мне даже не подошёл, а не то чтобы пригласить на танец. Сел играть в карты с отцом, губернатором и мистером Алисдэйром. А мне рассказывали, что этот Мэтт отчаянный ганфайтер и что у него в каждом городе по женщине… А зачем ему тогда потребовалась подвязка?…. Ну и что, что он ниже меня ростом… — С треском расстегивала бесконечные крючки, шуршало стягиваемое платье.
— Неприлично ходить без корсета. Этих уродов самих заставить носить эту сбрую.
Мне и утягиваться не надо, как этим коровам, и грудь задирать до носа…
Отбросила его на стул. Тихо шелестели накрахмаленные юбки.
— Не терплю…В этих тряпках, чувствуешь себя луковицей. Пока одёжки снимешь — слезами обольёшься. — Стала стягивать тонкую батистовую сорочку. Длинными пальцами резкими движениями промассировала высокую грудь с торчащими вверх сосками…. Села на край кресла, подняв длинную ногу, стащила чулки и подвязки, полетели в сторону панталончики, пенясь кружевами… Вытащила шпильки, тяжёлый узел волос соскользнул и завис между лопатками. Тряхнула головой несколько раз, густая лавина покатилась вниз по ложбинке спины и остановилась за ямочками на ягодицах. Подошла к кровати. Мэтт успел закрыться с головой и отодвинуться от края.
— Чур я сплю у стенки. — Пахнула жасминовым запахом полувыветрившихся духов. Переползая через Мэтта, прижала его бедро коленкой, закинула другую ногу через него. Рука её соскользнула, и она упала на Стрелка. Засмеялась: «Прости, я такая неловкая». Скользнула под одеяло, покрутилась устраиваясь. Прижалась упругой прохладной попой, едва ворочая языком: «Какая ты тёплая. Но давай ещё посплетни…» и засопела, заснув.
* * *Стрелок проснулся от настойчивого стука в дверь. Из глубины сознания, продираясь, всплыло «Кто я? Где я?». Отдельными кусками вспоминался вчерашний день. С трудом разлепляя веки, побрёл к двери. Тряпичными руками открыл дверь и тут его толкнул в спину заспанный голос «…ну кто там ещё?».
Негритянка, стоявшая на пороге с подносом, открыла рот так, что он стал похож на наполненную большую чайную чашку видом сверху, глаза округлились монетами по 20 долларов. Из рук выскользнул поднос, медленно перевалился за край пузатый серебряный кофейник, веером порскнули плюшки, посыпалась разнообразная посуда. Хлопнулась на пол и покатилась бутылка, оставляя липкий след вылившегося ликёра. Служанка взметнула пухлые руки, будто говоря в удивлении: «Да иди ты…». Развернулась, взметнув юбки, и уткнулась носом в грудь Джона Коуберна, стоявшего за ней. Здоровяк привёл в исходное положение отвисшую челюсть и пророкотал осипшим голосом: «Стоять, Беллинда.». Уставился взглядом в комнату, понимая, по раскинувшемуся на стуле платью, кто спрятался за пологом, прикрывшись одеялом. Отодвинул в сторону служанку, сгрёб в кучу Мэтта.
— Ты….?!Я не знаю какой ты стрелок, но вот так, не убалтывая, затащить девчонку в постель…Это не бычка трёхлетку заарканить… Ну ты хоть дитёнка заделал, а?
Закон для волка
«Вот вам Джунглей Закон — и Он незыблем, как небосвод.
Волк живет, покуда Его блюдет; Волк, нарушив Закон, умрет…».
Стылый вагон подпрыгивал на стыках, мотался на стрелках, дребезжал плохо закреплёнными стёклами. Тусклый свет керосиновой лампой размазывался по скрючившимися фигурам пассажиров на жестких деревянных скамейках. Молодая женщина с дочкой, положившей ей голову на колени, толстяк в тёплом пальто, вытянувший ноги, парочка молодожёнов, прижавшихся друг к другу… прочая публика, не имеющая лишних долларов на спальный вагон. Все они собрались у жестяной печурки, скупо обогревавшей только сидящих рядом. У тех кто сидел подальше изо рта шёл парок.
Стрелок прижался в углу, подоткнув края обтрёпанного плаща, чтобы сохранить остатки тепла. Стволы обреза привычно давили на рёбра. Холодная ночь тянулась бесконечно. Входили и выходили пассажиры, хлопая дверьми, гоготали гуси в корзинах, верещал поросёнок в мешке, громко переговаривались фермеры и коммивояжеры, лениво перебранивался кондуктор со старухой, тащившей козу в вагон. Где уж тут заснуть, какое-то балансирование на грани реальности, сонный морок. И тянулись мысли тягучие как струйка мёда с ложки, вот только горчили они полынью… За окном сквозь низкие тучи у горизонта тускло светился сумеречный рассвет. Мелькнул белым призраком, весь облепленный мокрым снегом, семафор. Фургоны, стоящие в ожидании на переезде. С гулом пронёсся под колёсами мост над речушкой, покрытой набухшим ледком. Через три часа буду дома. Дом…Милый дом? Как говаривал почтенный Цзан-Ли-О «Если тебя не тянет домой — это не твой дом»… Дом без тепла. Недовольно поджатые губы жены, с которой так и не пришлось по-настоящему переспать… «Сорвать стыдливые покровы тайны…» Миленькая у него была брачная ночь… Язвительная улыбка Элен, стоящей перед входом в спальню. «Вы мне хотели сказать «Спокойной ночи» и закрыть у меня под носом дверь, миссис?»— Как…Как вы догадались…» — «Приятных снов, миледи. Не смею вас тревожить. Я переночую в кабинете» Подтолкнул её в дверь…Не насиловать же её…Скоропостижный брак…Он даже перед отъездом не стал к ней заходить…Его некому ждать кроме старой высохшей, как черносливина, домоправительницы Ауксилиадоры…
Пыхтел паровоз, выбрасывая из старомодной трубы-воронки клубы дыма, летели в топку длинные поленья, подкидываемые помощником машиниста. Сам машинист высунулся в дверной проём.
— Ничего не понимаю, Сид. Светофор был открыт, а там, на рельсах болтается какой-то клоун. Давай я приторможу, а ты узнай, что там за дела.
Выбрасывая тугие струи пара, локомотив стал сбрасывать скорость. Помощник, длинный угловатый парень, соскочил с подножки и побежал к смутно виднеющемуся в утреннем полумраке человеку, отчаянно размахивающим красным фонарём.
— Слышь, что случилось?
Стоящий повернулся лицом. Вот только лица не было. Маска, белый мешок с обведёнными чёрным по контуру дырами для глаз и рта. Вместо ответа взметнувшийся нож вонзился под нижнюю челюсть помощнику, пригвоздив язык к нёбу. Выдергивать лезвие человек в маске не стал, а устремился за уходящим поездом, догнал, и по лестнице заскочил в кабину машиниста.
— Не спеши, остановись на станции, — и подкрепил своё требование направленным револьвером.
Перед станцией у стрелки торчал ещё кто-то. Дождался, когда проедет последний вагон, перевёл стрелку и побежал вслед, схватился за поручень и запрыгнул на заднюю площадку.