— Сядьте рядом со мной, — помолчав, сказал рыцарь, — я не хочу причинить вам зла, я хочу, чтобы вы дали мне обещание, которое позволит вам не нарушить слова, данного вами этому таинственному незнакомцу, столь горячо вами любимому, а мне даст силы пережить ваше пренебрежение мною. Я прошу, а ведь я имею право требовать, Марианна, — добавил Хьюберт, встал и двинулся к девушке; та же спокойно, не торопясь, но твердо направилась к двери. — Дверь заперта, мисс Марианна, вы напрасно израните ваши прелестные ручки, пытаясь ее отпереть. Я предусмотрителен, прекрасное дитя; в замке нет никого, и, если вам в голову придет фантазия звать на помощь, то мои люди, которых я расставил на постах неподалеку от Барнсдейла, примут ваши крики за сигнал подогнать к крыльцу оседланных лошадей, и эти быстрые кони, хотите вы того или нет, умчат вас далеко отсюда.
— Сударь, — сказала Марианна, и в голосе ее послышались рыдания, — сжальтесь надо мной; вы просите меня о том, на что я не могу согласиться, и насилием вы не завоюете мое сердце. Позвольте мне удалиться: вы видите, я не кричу, никого не зову. Я достаточно уважаю вас, чтобы полагать, что вы можете всерьез угрожать мне похищением; вы человек чести, и вам и в голову не может прийти мысль совершить такой подлый поступок. Сэр Гай любит вас, сэр Гай уважает вас, ценит, так неужели вы осмелитесь так жестоко обмануть его в дружеских чувствах, которых вы сами же и добивались? Подумайте, ведь вся семья Гэмвеллов будет и отчаянии, а я… я наложу на себя руки, сэр рыцарь.
И Марианна разразилась слезами.
— Я поклялся, что вы будете моей.
— Вы поступили необдуманно, сударь, и если когда-нибудь в вашем сердце теплилась любовь хоть к одной женщине, подумайте, как было бы ей тяжело, когда бы вы ее любили, а другой мужчина попытался бы заставить ее предать эту любовь. Может быть, сударь, у вас есть сестра, подумайте о ней; у меня есть брат, и он не переживет моего бесчестья.
— Вы будете моей женой, Марианна, любимой и почитаемой; едемте со мной.
— Нет, сударь, никогда!
Хьюберт, потихоньку подошедший к Марианне, хотел обнять ее. Девушка выскользнула из этого невыносимого для нее объятия и, бросившись в угол комнаты, громко закричала:
— На помощь! На помощь!
Хьюберта мало испугали эти крики, поскольку он знал, что никакого действия они иметь не будут. На лице его появилась жестокая улыбка, и он схватил девушку за руки. Но пока он старался привлечь ее к себе, она мгновенно высвободила одну руку, выхватила кинжал, висевший у Хьюберта на поясе, и кинулась к открытому окну. Обезумев, бедняжка уже готова была или заколоться, или броситься вниз, как вдруг в тишине долины послышались мелодичные звуки рога. Марианна, уже перегнувшаяся через подоконник, вздрогнула, потом подняла голову и, не выпуская из рук кинжала, прислушалась; грудь ее часто вздымалась. Мелодия, вначале слабая и неотчетливая, становилась все слышнее и вдруг зазвенела громко и радостно. Хьюберт стоял, словно зачарованный этими неожиданными звуками, и не делал ни шага к Марианне, но когда рог умолк, он попытался оттащить ее от окна.
— На помощь, Робин, на помощь! — дрожащим голосом закричала Марианна. — На помощь, скорее, Робин, милый Робин, вас послало само Небо!
Хьюберт, пораженный этим грозным именем, попытался заставить девушку замолчать, но она отчаянно сопротивлялась.
Вдруг снаружи кто-то позвал Марианну по имени, вслед за тем послышались звуки борьбы, потом дверь комнаты, в которой находилась девушка, разлетелась на куски и на пороге появился Робин Гуд.
Не вскрикнув, не проронив ни звука, Робин Гуд прыгнул на рыцаря, схватил его за горло и бросил к ногам Марианны.
— Презренный! — произнес Робин, поставив колено на грудь Хьюберта. — Ты пытался обесчестить женщину!
Рыдая, Марианна упала на грудь жениха.
— Да благословит вас Бог, Робин, — прошептала она, — вы спасли больше, чем мою жизнь, вы спасли мою честь.
— Милая Марианна, — ответил молодой человек, — одного я прошу у Бога: пусть он дарует мне милость всегда быть рядом с вами в час опасности. Благословенно будь святое Провидение, приведшее меня сюда. Успокойтесь, вы сейчас мне расскажете все, что здесь произошло до моего прихода. А вы, наглец и негодяй, — продолжал Робин Гуд, повернувшись к рыцарю, уже успевшему подняться с пола, — убирайтесь отсюда; я слишком уважаю благородную девушку, которую вы осмелились оскорбить, чтобы драться в ее присутствии. Вон!..
Описать бешенство неудачливого соблазнителя просто невозможно; оно было близко к помешательству. Он бросил на влюбленных полный ненависти взгляд, произнес что-то невнятное и, пристыженный, униженный, обезоруженный и оскорбленный, вышел за дверь, шатаясь, спустился с лестницы и покинул замок, куда некоторое время тому назад явился полный радужных надежд.
Робин Гуд прижимал Марианну к груди, а она все плакала и плакала, хотя и пыталась показать своему спасителю, как она ему рада.
— Марианна, любимая моя Марианна, — нежно шептал Робин, — вам нечего больше бояться, ведь я с вами. Ну, поднимите ваше милое личико, я хочу, чтобы вы успокоились и улыбнулись.
Марианна пыталась сделать то, о чем так нежно просил ее возлюбленный, но не могла от волнения сказать ни слова.
— Кто этот молодой человек, друг мой? — спросил Робин после минуты молчания, усаживая рядом с собой все еще дрожавшую девушку.
— Один норманнский сеньор, чьи владения примыкают к Барнсдейлу, — робко ответила Марианна.
— Норманн?! — вскричал Робин. — Как же мой дядя принимает у себя в доме человека, принадлежащего к этому проклятому народу?
— Дорогой Робин, — ответила Марианна, — вы же знаете, что сэр Гай стар, осторожен и благоразумен. Не надо судить о его поведении под влиянием гнева, который вы испытываете в эту минуту. Если он принимает в доме рыцаря Хьюберта де Буасси, поверьте, что его к этому принудили серьезные причины. Как и вы, а может быть и больше, сэр Гай ненавидит норманнов. Помимо осторожности, которая заставила нашего дядю принимать рыцаря, тут сыграли спою роль хитрость, коварство и сладкоречивость этого человека, сумевшего обольстить всю семью. Сэр Хьюберт казался таким почтительным, учтивым и услужливым, что все пленились его добрым нравом.
— А вы, Марианна?
— А я, — ответила девушка, — вообще о нем не думала, но мне казалось, что во взгляде у него есть что-то лживое, не вызывающее доверия.
— А как он попал в комнату?
— Не знаю. Я плакала, потому что… — и девушка покраснев, опустила глаза.
— …потому что? — нежно переспросил Робин.
— …потому что вы все не шли, — ласково улыбаясь, ответила девушка.
— Милая моя!..
— Вдруг какой-то шорох привлек мое внимание, я подняла голову и увидела перед собой рыцаря. Он под каким-то предлогом покинул сэра Гая, удалил, вне всякого сомнения, служанок, а на подступах к дому расставил своих людей.
— Я это знаю, — прервал ее Робин, — двух, которые хотели помешать мне войти, я уложил.
— О дорогой Робин, вы меня спасли. Я бы умерла без вас: я уже занесла над собой кинжал, когда услышала, что вы трубите в рог.
— Где жилище этого негодяя? — спросил Робин, стискивая зубы.
— В нескольких шагах отсюда, — ответила девушка, подводя Робина к окну. — Подойдите сюда; видите здание — его крыша возвышается над деревьями? Это и есть замок сеньора де Буасси.
— Спасибо, дорогая Марианна. Не будем больше говорить об этом человеке, при одной мысли о том, что подлые руки могли коснуться ваших, я жестоко страдаю. Поговорим о нас, о наших друзьях, у меня есть для вас хорошие новости, которые принесут вам радость, дорогая Марианна.
— Увы, Робин, — грустно ответила девушка, — я так мало привыкла радоваться, что и надеяться не смею на счастливое событие.
— И вы не правы, милый друг. Ну, постарайтесь же забыть, что случилось, и попробуйте догадаться, какие у меня для вас новости.
— Дорогой Робин! Я предчувствую какую-то нечаянную радость. Вас помиловали, да? Вы свободны, и вам не надо больше прятаться от людских глаз?
— Нет, Марианна, нет, я по-прежнему бедный изгнанник; не о себе я хотел вам рассказать.
— Значит, о моем брате, о моем дорогом Аллане? Где он, Робин? Когда приедет повидаться со мной?
— Я надеюсь, что скоро, — ответил Робин. — Я узнал о нем от одного человека, который присоединился к нам. Этот человек попал в плен к норманнам в той роковой стычке между нами и крестоносцами в Шервудском лесу и был вынужден поступить на службу к барону Фиц-Олвину. Барон и леди Кристабель вернулись вчера в Ноттингемский замок. Естественно, что и наш сакс с ними вернулся, и первой его мыслью было присоединиться к нам. Он-то и рассказал, что Аллан Клер занимает большую должность в армии короля Франции и что он должен вот-вот получить отпуск, чтобы провести несколько месяцев в Англии.
— Это и в самом деле хорошая новость, дорогой Робин, — воскликнула Марианна, — вы, как всегда, мой добрый ангел. Аллан и так вас очень любит, а теперь полюбит еще больше, когда я расскажу ему, как вы были добры и великодушны к той, которая без вашей нежности и заботы давно бы умерла от тоски, горя и беспокойства.
— Дорогая Марианна, — ответил молодой человек, — вы скажете Аллану, что я сделал все возможное, чтобы помочь вам пережить его отсутствие, и был вам нежным и преданным братом.
— Ах, больше чем братом, — тихо промолвила Марианна.
— Любимая моя, — прошептал Робин, прижимая ее к сердцу, — вы скажете ему, что я страстно вас люблю и вся моя жизнь принадлежит вам.
Долго длилась их нежная встреча, и если и случалось Робину чересчур страстно сжимать руки своей прекрасной невесты, то уважение к ней останавливало его любовный пыл.
На следующий день на рассвете Робин Гуд вскочил на коня и, никого не предупредив о своем поспешном отъезде, во весь опор поскакал в Шервудский лес. По его приказу полсотни человек под предводительством Маленького Джона отправились в Барнсдейл и, спрятавшись в окрестностях деревни, стали ждать дальнейших распоряжений своего молодого главаря.
В тот же вечер Робин Гуд привел своих людей в лесок, расположенный прямо напротив замка Хьюберта де Буасси, и в немногих словах рассказал им о подлых делах норманнского рыцаря.
— Я узнал, — добавил Робин, — что Хьюберт де Буасси готовится страшно отомстить за неудачу; он созвал своих вассалов, а их сорок человек, и сегодня ночью они собираются напасть на замок нашего друга и родственника сэра Гая Гэмвелла; здания они хотя г сжечь, мужчин убить, а женщин похитить. Но он не принял нас и расчет, ребята. Мы будем защищать подступы к Барнсдейлу и несомненно одержим победу. Будьте мужественны и удачливы — и вперед!
— Вперед! — закричали с воодушевлением веселые лесные братья.
Как только спустилась ночь, ворота замка Хьюберта отворились и из них вышел вооруженный отряд, в полной тишине двинувшийся по дороге в Барнсдейл. Но едва они пересекли границу имения норманнского рыцаря, как раздался боевой клич, от которого у него застыла кровь в жилах. Хьюберт, подбадривая своих людей словами и жестами, бросился в ту сторону, откуда раздавался этот грозный шум. И тут лесные братья вышли из-за деревьев и бросились на отряд.
Завязалась битва, она становилась все яростнее и кровавее, и наконец Робин Гуд сошелся лицом к лицу с рыцарем де Буасси.
Их поединок был ужасен. Хьюберт доблестно защищался, но гнев утроил силы Робин Гуда, он проявлял чудеса храбрости и в конце концов по рукоятку вонзил свой меч в грудь противника.
Вассалы норманнского рыцаря запросили пощады, и Робин проявил великодушие: поскольку враг его был мертв, он приказал прекратить сражение. Замок рыцаря де Буасси был предан огню, а самого владельца этого великолепного поместья повесили на придорожном дереве.
Марианна была отомщена.
Часть вторая. Изгнанник
I
Ранним утром ясного августовского дня Робин Гуд в прекрасном настроении, напевая, прогуливался в полном одиночестве по узкой тропинке в Шервудском лесу.
Вдруг чей-то сильный голос, своенравные звуки которого свидетельствовали о том, что его обладатель совершен но не в ладах с музыкой, принялся распевать любовную балладу.
— Клянусь Пречистой Девой! — прошептал молодой человек, внимательно прислушиваясь к голосу незнакомца. — Это мне кажется очень странным. Слова, которые этот человек пропел, сочинил я сам, причем еще в детстве, и никому никогда их не пел.
Рассуждая таким образом, Робин Гуд спрятался за деревом и стал ждать, когда путник пройдет мимо него.
Тот не замедлил появиться. Поравнявшись с дубом, за которым сидел Робин Гуд, он стал всматриваться в чащу леса.
— О! — произнес незнакомец, увидев сквозь заросли великолепное стадо оленей. — Вот и мои старые знакомые; посмотрим, не потерял ли я зоркость и меткость. Клянусь святым Павлом! Не могу отказать себе в удовольствии подстрелить вон того крепкого молодца, который идет так медленно и важно.
Произнеся это, незнакомец вынул из колчана стрелу, наложил на лук, прицелился и смертельно ранил оленя.
— Отлично! — раздался насмешливый голос. — Прекрасный выстрел!
Удивленный незнакомец резко обернулся.
— Вы находите, сударь? — спросил он, оглядывая Робин Гуда с головы до ног.
— Да, вы меткий стрелок.
— Да неужели? — презрительно переспросил незнакомец.
— Безусловно, и особенно для человека, не привыкшего стрелять в оленей.
— А вы откуда знаете, что для меня это непривычное занятие?
— Да по нашей манере держать лук. Бьюсь об заклад на что угодно, сэр чужестранец, что уложить человека на поле боя вам легче, чем оленя и чаще.
— Точно замечено, — смеясь, воскликнул незнакомец. — А позволено ли мне будет узнать имя человека столь проницательного, что он с первого взгляда замечает разницу между тем, как стреляет солдат и как стреляет лесник?
— Мое имя ничего вам не даст для обсуждения вопроса, который нас занимает, сэр чужестранец, но я назову вам свою должность. Я один из главных лесничих этого леса и не намерен позволять здесь кому бы то ни было испытывать меткость, стреляя в беззащитных оленей.
— Меня ваши намерения мало беспокоят, красавец-лесник, — дерзко ответил незнакомец, — и только попробуйте помешать мне стрелять в кого мне вздумается: и ланей буду убивать, и оленей, и вообще кого захочу.
— Не будь я против, вам легко было бы это сделать, поскольку вы прекрасный стрелок, — ответил Робин. — А потому я хочу вам сделать одно предложение. Послушайте: я главарь отряда отчаянных ребят, сметливых и умелых во всем, что касается их ремесла. Вы кажетесь мне славным малым, и, если у вас храброе сердце, а нрав спокойный и уживчивый, я счастлив буду принять вас в наш отряд. Если вы вступите к нам, вам позволено будет здесь охотиться, а если вы не захотите к нам присоединиться, я прошу вас уйти из леса.
— Поистине, господин лесничий, уж очень самоуверенно вы говорите. Ну что ж, теперь послушайте меня. Если вы быстренько не уберетесь отсюда, я без долгих слов преподам вам урок, который научит вас думать о том, что вы говорите, а состоять этот урок, мой птенчик, будет в нескольких умело нанесенных ударах палкой.
— Ты меня побьешь?! — презрительно воскликнул Робин Гуд.
— Да, я.
— Мой милый, — сказал Робин, — не вводи меня в гнев, ибо тебе сильно не поздоровится; если ты немедленно не подчинишься моему приказу и не уйдешь из лесу, то я тебя сначала крепко проучу, а потом мы посмотрим, выдержит ли сук какого-нибудь дерева повыше вес твоего тела.
Незнакомец засмеялся:
— Побить меня, а потом повесить? Любопытно было бы, да вряд ли выйдет. Ну, давай, приступай, я жду.
— Я не утруждаю себя лично дракой на палках со всеми встречными хвастунами, милый друг, — ответил Робин, — у меня достаточно людей, чтобы сделать это за меня. Сейчас я их позову, и ты будешь разбираться с ними.
Робин Гуд поднес рог к губам и хотел затрубить изо всех сил, но тут незнакомец мгновенно наложил стрелу на лук и с яростью крикнул: