— А кто в такой ситуации может сказать что-то определенное? — посмотрел на нее Олег. В этот момент на авансцену вышла Катя.
— Свои, — сказал Женька. — Нужно поддерживать.
Впрочем, он мог бы этого не говорить. Ибо маленький Темыч вдруг вспрыгнул на стул и, воздев руки над головой, принялся оглушительно хлопать и еще более оглушительно орать:
— Браво! Браво! Бис! Бис!
— Какой, к черту, бис? — пытался усадить его на стул Женька.
— Отстань! — отбивался от друга ногами Темыч. — Так полагается!
Катя кидала на него со сцены испепеляющие взгляды. Дело в том, что Темыч, безответно влюбленный в Катю еще с младшей группы детского сада, оказал ей медвежью услугу. Публика, вместо того чтобы смотреть на соискательницу, дружно пожирала глазами Темыча. Послышались громкие шуточки, суть которых в основном сводилась к пожеланиям, чтобы Тема тоже занял место среди соискательниц.
— Кончай позориться, — дергал Темыча за штанину Женька.
Но на того будто что-то нашло. Усиленно отбиваясь от Женьки, он продолжал аплодировать и орать свое «браво-бис»!
Наконец Катя вернулась на место. Темыч, как автомат, вдруг резко затих и уселся на стул.
— С елки свалился? — осуждающе покачал головой Женька.
— Тебя не спросил, — буркнул тот.
— И очень зря, — откликнулся Женька. Темыч угрожающе засопел.
— Не лезь в его личную жизнь, — спешно вмешалась Таня.
— Какая же это личная жизнь, когда из-за него теперь все в зале на нас глазеют, — возразил Женька.
От дальнейшего спора их отвлек новый взрыв аплодисментов. Зрители приветствовали рыжую Дуську Смирнову. Из стана богдановских, сгруппировавшихся чуть поодаль от Олега, Женьки, Тани и Темыча, раздалось:
— Дуська, мы с тобой!
Вслед за чем вверх взмыло белое полотнище с крупной красной надписью: «Смирнова — наша королева!»
— Во враги работают, а? — с завистью посмотрел на наглядную агитацию богдановских Темыч. — Мы вот, например, не догадались.
— От их группировки претендентка одна, а у нас целых две, — усмехнулся Олег.
— Подумаешь, — взмахнул сразу двумя руками Женька. — Двоих бы и написали.
— Двоих нельзя, — ответил Олег. — Что ж мы напишем? «Школьникова и Карцева — наши королевы»? Раздвоение личности выйдет.
Дуська вернулась в полукруг. Настала очередь Школьниковой. Едва она двинулась вперед, как в первых рядах громко застрекотали трещотки, и стройный хор начал вполне профессионально скандировать:
— Школь-ни-ко-ва! Школь-ни-ко-ва! Виват!
— Во дает наш Лешка! — воскликнул Женька.
Темычу стало до боли обидно, что сам он не догадался организовать подобную поддержку Кате. Поэтому он хмуро замычал:
— А меня вот ругали, что я на стул залез.
«Группа поддержки» Моей Длины состояла из девятиклассников. Сорганизовал их, конечно же, Лешкин младший брат-погодок Сашок. Ну, а идея, без сомнения принадлежала амому Лешке. Только с его замечательной головой можно было придумать подобную хитрость.
Группа поддержки со своими трещотками напрочь заглушила все остальные звуки. В довершение ко всему кто-то из них принялся дуть в трубу. Андрей Станиславович уже несколько раз пробовал объявить номер и фамилию Машки, но вскоре убедился в тщете всех усилий. Поэтому Школьниковой удалось покрасоваться на авансцене в два раза дольше конкуренток. Времени она даром не потеряла. И приняла не одну, а целых три очень изящных, по ее мнению, позы.
— Ребята, как вы думаете, Моя Длина и Лешка заранее договорились? — посмотрела на друзей Таня.
— Трудно сказать, — пожал плечами Олег. — Хотя, думаю, Пашков действует по собственной инициативе, а Моя Длина просто не растерялась.
«Вот именно, — с досадой отметил про себя Темыч. — Катька тоже могла бы не теряться, когда я устроил ей овацию». Однако делиться своими соображениями с друзьями он не стал. После Моей Длины вышли еще Наташа Яковлева и Оля Юкалова. Обе из десятого «А». Их представление ничем особенным не ознаменовалось. Поэтому четверо друзей смогли вернуться к странному исчезновению Светланы Сергеевны.
— А что, Владимир Иванович сам поехал искать ее? — продолжала расспросы Таня.
— Ну! — грянул чуть ли не на весь зал Женька. — Я предложил помочь, но Владимир Иванович отказался.
— Ты потише не можешь? — ткнул его в бок Олег. — Решил всех тут в известность поставить, что Светлана исчезла?
— Да никто не услышит, — ничуть не смутился Женька. — Тут ведь все время хлопают. — Однако голос он все-таки понизил: — Василенко сразу поехал на поиски.
— Хотя сказал, что делает это как бы для очистки совести. Мол, Светлана с Андреем очень часто ругаются. А потом то она уходит из дома, то он, — добавил Олег.
— Так вам Василенко прямо и сказал? — внимательно посмотрела Таня на Олега и Женьку.
— Ну, не совсем, чтобы прямо, — признался Олег. — Но суть именно к этому и сводилась.
— Не верю я, — покачала головой Таня.
— Чему? — не поняли трое друзей.
— Ну, что Светлана сюда не пришла из-за сборы с Андреем.
Олег, Темыч и Женька тоже не верили. И все сильнее тревожились. Раньше еще была надежда, что Светлана, хоть с опозданием, но придет. Но вот уже объявили конкурс на эрудицию, а Светланы так и нет.
На сцену вынесли огромный аквариум, позаимствованный в биологическом кабинете.
Теперь, вместо давно почивших в бозе рыб, аквариум был заполнен разноцветными конвертами. Андрей Станиславович объявил, что каждой из участниц следует подойти к аквариуму и выбрать один конверт. В нем лежит задание. Когда все конверты будут разобраны, девушки одновременно вскроют их. Затем удалятся на десять минут для подготовки.
Претендентки, мигом разобрав конверты, вновь образовали полукруг и застыли на сцене. По лицам девушек было видно: нервы у них напряжены до предела. Даже Катя, которая согласилась участвовать в этом конкурсе лишь под сокрушительным напором Моей Длины и множество раз повторяла, что ей все равно, выиграет она или проиграет, сейчас была на себя не похожа.
— Самый трудный конкурс, — глядя на подругу, с сочувствием произнесла Таня.
— Я, например, ни за что бы не стал участвовать в таком конкурсе, — тут же заявил Женька.
— Тебе никто и не предлагает, — откликнулась Таня и вдруг засмеялась.
— Ты чего? — удивился Олег.
— Да я… — сквозь хохот проговорила девочка. — Женьку… там, на сцене, себе представила.
Олега тоже разобрал смех. Почти двухметрового роста нескладный Женька наверняка бы выглядел впечатляюще в обтягивающем купальнике и мини-юбке.
Конкурсантки ушли готовиться. Вместо них на сцену, спотыкаясь, выбрался высокий сутулый юноша в очках. Это был Виктор Дорофеев из одиннадцатого «А». Любимый ученик литератора Романа Ивановича, который именовал его не иначе как ч< литературным гением и надеждой школы». Виктор был поэтом. Во всяком случае, так утверждали его родители и Роман Иванович.
— А этому фигли тут надо? — заорал на весь зал Женька. — Тоже в конкурсе, что ли,
участвует?
Олег зажал Женьке рот. Впрочем, Андрей Станиславович, словно бы отвечая на его вопрос, объявил:
— Пока наши конкурсантки обдумывают ответы, Виктор Дорофеев из одиннадцатого «А» прочтет свою поэму «Духовный странник». За это произведение Виктор удостоился второй премии на конкурсе «Молодая поросль России».
— И деньги дали? — поинтересовался
Женька.
— Денег не дали, — солидно произнес Темыч. — Зато теперь ему оплатят полный курс обучения в любом из университетов России.
— Темыч, а чего ты-то терялся? — задал новый вопрос Женька.
— Я-то не терялся, — отвечал тот. — Просто первичным отбором работ ведал Роман. А ты знаешь, как он ко мне относится. И началось это два года назад. Я тогда еще ничего серьезного не написал.
Темыч стал пробовать себя на ниве изящной словесности лишь в девятом классе. А с осени этого года приступил к созданию «большой серьезной вещи», которая, по замыслу автора, непременно должна прославить его как в России, так и за рубежом.
— Жалко, — посочувствовал Женька. — Тогда мы бы тебя сейчас слушали. И в Литературный институт свой поступил бы бесплатно.
— Там и так бесплатно, — спокойно отреагировал практичный Темыч.
Тем временем Виктор Дорофеев, который никогда и никому не позволял называть себя просто Витей, выставил вперед ногу и, вскинув голову, торжественно произнес:
— «Духовный странник». Поэма. Посвящается Н. Н.
— Это еще кто? — не сдержался любопытный Женька.
— Так тебе Виктор и скажет! — хохотнул кто-то в зале.
Гордость Романа Ивановича со стоическим смирением ждала тишины. Шуточки в зале, казалось, ее, а вернее, его, ничуть не трогали. Наконец зал умолк. Виктор заунывным голосом начал:
Снега! Снега моей души! По тьме веков бредя на ощупь, Беззвучным шепотом тиши, Я ощущаю рока поступь.
— Ну, завернул, — послышалось из середины зала.
— Ты что-нибудь понимаешь? — повернулся Женька к Олегу.
— Только в общих чертах, и то не совсем, —
усмехнулся тот.
Поэт тем временем продолжал:
Влекомый роком в никуда, Я прорастаю новой силой. Пусть впереди и ждет беда, Сражусь я хоть с самим Атиллой!
— Халтура, — проворчал Темыч. — Причем полная халтура. Нашли, за что давать
премию.
— Ты сперва сам чего-нибудь напиши, а потом критикуй, — возмутился сидевший позади Темыча одноклассник Виктора Дорофеева.
— Между прочим, уже написал, — обернулся Темыч. — И гораздо лучше.
— Тогда заткнись и не мешай слушать, — свернул полемику одноклассник Виктора.
…Исканий путь сполна познав, Я страсть убил и дух очистил, —
упоенно продекламировал Дорофеев.
— Страсть он убил! — оглушительно расхохотался Марат Ахметов. — Да продинамила его эта Н. Н., и все тут! Как говорится, ежу понятно!
— Ахметов! — прогудел зычным басом Роман Иванович. — Не приземляй! Это же высокая лирика!
— Ладно, молчу, молчу! — весело крикнул Марат.
Их короткая перепалка не произвела ровным счетом никакого впечатления на юного поэта. Казалось, он пребывал где-то в своих мирах и миры его находились очень далеко от актового зала две тысячи первой школы.
…В туманах инобытия,
От догм сполна освободившись…
— Кажется, семь минут уже прошли, — посмотрела на часы Таня. — Но теперь этого Виктора не остановишь.
— Да ладно тебе, — неожиданно вступился за юное дарование Женька. — Правда, не очень понятно, но вполне ничего.
— Графомания, — вынес суровый вердикт Темыч.
— Вот сейчас я кому-то врежу! — впал в агрессию сидевший сзади одноклассник поэта.
— Только попробуй! — взвился на ноги маленький Темыч.
— И попробую! — не унимался одноклассник поэта.
Тут, на Темино счастье, поэма кончилась. Раздались аплодисменты, в которых одноклассник поэта принял активное участие. Потому бить противника ему оказалось нечем. А сразу после того, как Виктор удалился, на сцене опять выстроились полукругом участницы конкурса.
— Начинаем конкурс на эрудицию! — провозгласил Андрей Станиславович.
Выйдя на сцену, каждая из девушек читала свои вопросы и давала ответы. Арсений Владимирович выступал в качестве арбитра. Сверяясь с бумажкой, которую для него заготовили составители вопросов, Андрей Станиславович, Роман Иванович и доблестный заместитель директора, оценивали ответ. При этом, к немалому изумлению зрителей, вердикт «неверно» следовал куда чаще, чем «верно». Большинство участниц в лучшем случае давали ответы на два вопроса из трех. Даже всезнающая Катя не смогла вспомнить, какого цвета был фрак у героя «Мертвых душ» — Павла Ивановича Чичикова.
— Вроде бы черный, — сказала девочка.
— Неверно, — поискав соответствующую строку в шпаргалке, произнес Арсений Владимирович.
— Брусничный! Брусничный в искру! — не выдержал Роман Иванович. — Как же так, Карцева?
Кате оставалось лишь пожать плечами.
— И на фига такие вопросы задавать, — возмутился Темыч.
— Спокойно, — улыбнулась Таня. — Сейчас Дуська Смирнова пойдет. Она вообще в литературе не рубит.
— А вдруг рубит? — заволновался Женька, которому совсем не хотелось, чтобы кандидатка от группировки Богданова одержала верх над их Катькой. — Им ведь заранее список литературы давали.
Дуська, однако, опозорилась больше всех, ибо не ответила правильно ни на один из вопросов. Ни на исторический, ни на сообразительность, ни на литературный. Когда она, не моргнув глазом, объявила, что стихотворение «Прощай, немытая Россия» принадлежит перу Пушкина, Роман Иванович снова не выдержал:
— Ну, знаете ли, это гораздо хуже, чем не знать цвет фрака Чичикова.
Дуська, делая вид, будто ей все равно, состроила глазки залу.
— Что делать, — усмехнулась она. — Не повезло.
Роман Иванович вновь раскрыл рот, чтобы упомянуть «о вопиющей безграмотности Смирновой», но Андрей Станиславович, вовремя разгадав намерение пожилого учителя, быстро проговорил:
— Роман Иванович, все комментарии после. Девчонки и так волнуются.
Олег, Таня, Женька и Темыч заметили, сколь победоносно взглянула Моя Длина на ненавистную Дуську.
— И чего, дура, радуется? — всегда предвидел худшее Темыч. — Ей ведь тоже сейчас отвечать.
— Ох, и не говори, — вполне разделяла его тревогу Таня.
— Не преувеличивайте, — вмешался Олег. — На вопрос по истории Машка должна ответить. — Если только, — покачал головой Тема.
Стремясь завоевать сердце Андрея Станиславовича, Школьникова к каждому уроку истории прочитывала не только соответствующий параграф учебника, но и множество дополнительной литературы. Однако знаниями в остальных областях она похвастаться не могла. Что же касается изящной словесности, то из всех ее родов и видов Машка ценила и читала лишь любовные романы. Все остальные произведения казались ей чепухой, не стоящей внимания. На этой почве у Школьниковой возникали постоянные конфликты с фанатом русской и зарубежной классики — Романом Ивановичем. И вот теперь ей предстояло ответить на каверзный вопрос по литературе.
Моя Длина вышла на авансцену. Олег, Темыч, Женька и Таня не сводили с нее глаз. Однако, как ни странно, Школьникова показалась им исполненной не только спокойствия, но и уверенности в себе.
— О боже, — шепотом запричитал Темыч. — Машка верна себе. Хоть бы не улыбалась так нахально.
Школьникова громко зачитала первый вопрос:
— Сколько лет было Гамлету?
— Ну, все. Машка наша пропала, — с ужасом произнесла Таня.
Глава IV
КОНКУРС И НЕКОТОРЫЕ НЕОЖИДАННОСТИ
Но, как ни странно, Моя Длина не выглядела растерянной. Выдержав короткую паузу, она вполне уверенным голосом начала:
— Значит, так. Гамлету было за тридцать. Возраст по тем временам солидный. Кроме того, это был толстый парень.
В зале послышались громкие смешки. Из стана богдановских крикнули:
— Ты, Машка, «Гамлета» с «Тремя толстяками» попутала.
А Темыч скорбно пробубнил:
— Чуяло мое сердце… Надо же, чего несет. Он хотел еще что-то добавить, но тут к Школьниковой подбежал Роман Иванович.
— Ну, молодец! Прямо не ожидал от тебя такого.
— Да уж, Роман Иванович, кое в чем рубим, — величественно отозвалась Моя Длина.
— Нет, прямо сюрприз для учителя, — никак не мог прийти в себя пожилой литератор.
От зрителей не укрылось, как по его щеке побежала скупая мужская слеза. Правда, Роман Иванович немедленно стер ее носовым платком, после чего обратился к Арсению Владимировичу:
— Прошу разрешения задать этой участнице конкурса дополнительный вопрос.
— Задавай, Роман Иванович, — разрешил доблестный заместитель директора.
— Ребята, — остолбенело уставился на друзей Темыч. — По-моему, она правильно ответила. Откуда она может такое знать? Неужели Пашков добыл для нее ответы?
— Да они же вопросы тянули, — напомнила Таня.
— Значит, Пашков все ответы узнал, —
отозвался Темыч.
— Школьникова, — громко произнес Роман Иванович. — А не объяснишь ли ты, каким образом пришла к столь смелому умозаключению?