– А я только позвонить собралась, – спокойно сказала Арина и решительно шагнула в квартиру. Артурчику пришлось отступить и войти туда же.
За спиной Арины топталась Зоя Редькина. Она тоже проникла в Вероникину квартиру и закрыла за собой дверь.
– Да, в дверь к тебе позвонить хотела. А тут, слышу, про меня говорят. А вот она я и здесь. Привет, Артур. Зачем я тебе понадобилась?
– Ни з-з-з-з-за чем… – прозудел Артур.
– Бежать куда-то собрался? – поинтересовалась Арина. – За подарками, наверно?
– Д-да. То есть нет.
– А Вероника тогда почему плачет?
– Ну, мы это… А тебе-то что? – Артур взял себя в руки.
– А нечего на моих подружек наезжать, – ответила Арина. – Вероника, он тебе еще тут нужен?
– Нужен! – воскликнула Вероника.
Она так сильно хотела, чтобы Артурчик остался, что не заметить этого не смог даже он.
– Тогда давай, пальтецо скидывай, пойдем поговорим, – скомандовала Арина.
Артур повиновался. И действительно понял, что с Вероникой в сто раз лучше – не зря, ой, не зря она его Балованцевой Ариной пугала. Попадется такая девчонка на жизненном пути, и все – замучает… Уж чего-чего, а командовать Балованцева умела.
– Антон не появлялся? – спросила Арина, когда все четверо оказались в комнате и расселись на диване.
– Нет, – ответила Вероника, как можно более нейтрально, и покосилась на Артура. Но тот сделал вид, что все нормально.
– Плохо, – вздохнула Арина.
– Ой, угощайтесь, девчонки, тортом! – вскочила с дивана Вероника. – Это Артур мне торт принес! В честь Восьмого марта.
– Обновил, значит, подарочек, – улыбнулась Арина. – Уважаю.
Артур в это время сидел и счищал с кулака салфеткой прилипший крем. Он только сейчас вспомнил, что раздолбал кусок торта в блюдце. А стильное длинное пальто, наверно, тоже все перепачкано… Об этом он сейчас думал, а вовсе не о ненавистном Гуманоиде, о котором снова начали говорить девчонки. И что он им так дался?
Тем временем Арина, обращаясь именно к Артуру, спросила:
– А скажи-ка, Артур, может, Мыльченко говорил что-то такое, когда ты его…
– Когда ты его безжалостно из квартиры выставлял, – добавила Вероника.
Она специально так сурово сказала – чтобы закрепить результат. Если Артурчик к ней хорошо относится, значит, он на справедливую критику будет нормально реагировать. А если капризничать начнет… Эх, лучше бы не начал – расставаться с красавцем из восьмого класса Веронике Кеник совершенно не хотелось.
– Да, – подтвердила Зоя.
Она сама сегодня утром с Антошей весьма резко обошлась, поэтому тоже некоторую вину за собой чувствовала.
Артур почесал голову – но не как деревенский неотесанный конюх какой-нибудь, а интеллигентно так, Зоя и Вероника прямо залюбовались им.
– Ну… – протянул Артур, вспоминая. – Говорил что-то. Не надо, типа, меня выгонять.
– Понятное дело, – кивнула Арина. – А еще что-нибудь… Поэтическое… или, может, планами своими дальнейшими поделился.
– Ага, планами! – усмехнулся Артур. – Ему в тот момент уж точно не до планов было. Когда выгоняют-то…
«Ах, какой же он все-таки умница! – счастливо подумала Вероника Кеник. – Артурчик думает о ближних, о страдающих. Он гуманист, значит. Как хорошо, что я в нем не ошиблась!»
– Это точно, – вновь согласилась Арина. – И больше ничего? Жалко…
– Может, стихами говорил? – Зоя подобралась поближе к Артуру и заглянула ему в лицо, словно хотела там увидеть будущее и настоящее Антона Мыльченко.
– Ну… – опять почесался интеллигентный Артур. – Поэтическое-то было. Какая-то такая поэзия предсмертная.
– О, это вполне в Антошкином духе, – сказала Зоя.
– А что за стихи-то?
– Ну, не очень складные. Или не стихи… Да я и не особо помню, – неуверенно протянул Артур. – Что-то про кладбище. Что оно успокоит его. Что там вечность, покой, тишина… Да это он уже из подъезда кричал, может, я все и не так расслышал. И долго он в квартиру просился.
– Кладбище… – всхлипнула Вероника. – Покой, тишина, вечность… Девочки, это же он с жизнью покончить решил. Самоубийством. И все из-за меня!
Вероника бросилась на диван и горько заплакала. Артур подскочил к своей подруге, из-за которой другой молодой человек решил покончить жизнь самоубийством, и принялся ее успокаивать.
Зоя Редькина уже было начала завидовать прекрасной Веронике, в которую красавец Артур влюблен и из-за которой Антошка Мыльченко жизнь покончить собрался… Из-за нее, Зои Редькиной, покончить жизнь самоубийством еще ни один мальчик не решался… Вот, стало быть, как важно быть красивой! Чтобы из-за тебя самоубийством…
Но тут же опомнилась. С чего это – Антошка, и самоубийством?! Он хоть и чудной, но не больной. А кладбище…
– Арина, вот она, ниточка! – воскликнула Зоя, перекрывая громкие всхлипывания роковой красавицы Вероники. – Кладбище!
– Что – кладбище? – не поняла Арина, которая уже думала о том, что надо срочно бежать в милицию и сообщать о мальчике-самоубийце.
– А вот что! – воскликнула оставшаяся без пианино семиклассница Редькина.
Она вышла на середину комнаты и подняла вверх руку с вытянутым указательным пальцем. Зоя торжествовала. Ее было просто не узнать. Из скромницы с рыже-пегенькими тощими косичками, с обильными веснушками и в простеньком одеянии она превратилась чуть ли не в мудрую и прекрасную Афину Палладу. А все потому, что Зоя обладала сейчас ЗНАНИЕМ! То есть информацией.
О том, зачем Антошке кладбище.
– А на кладбище, туда, где вечность, покой и тишина, он ходит тогда, когда чувствует особую поэтическую грусть! – сообщила Зоя тем голосом, которым она обычно читала стихотворения. Причем не на уроках когда читала (там она стеснялась и бормотала кое-как, запинаясь и ошибаясь, хотя всегда выучивала все стихи просто назубок). А так выразительно, громко и художественно, как она делала это дома, когда там никого, кроме нее, не было. Иногда она себе еще и на фортепьяно аккомпанировала, получалось вообще просто супер – стихи под музыку, ну чистая опера. Но это удавалось редко…
И вот сейчас Зоя вещала – медленно, нараспев и очень значительно. Как трагическая актриса на сцене Малого театра.
– Есть там, в старой части нашего кладбища, у Антона одна могилка. Заветная… Вот как обидят его особенно, так он туда и отправляется. Он и меня туда приводил два раза. Там поэму вслух читал мне. Про любовь и смерть. Один раз черновик читал, а потом уже законченную. Правда, он говорил, что зимой там непоэтично. И не проберешься – снегу полно, он ходил. Нет того романтизма, что ему надо.
– Ой, точно! – всплеснула руками Арина. – А сейчас-то снег почти растаял! А тот, что сегодня нападал, не считается! Зоя, ты молодец! Ведь если правда он про кладбище, покой и тишину говорил, значит, туда и отправился! Погнали и мы. Так, Артур, хватай Антонову шапку, ботинки, понесешь на кладбище. А то он в тапочках совсем промок. И одежду ищите его. В одной пижаме, да без верхней одежды, бедный Мыльченко ой как задубел. Где его одежда?
– Да он в куртейке и в джинсах, чегой-то он в них задубеет, – удивилась Вероника. – Он пижаму-то прямо поверх всего натянул.
– О-го-го, вот это пижама! – удивилась Арина. – Так, хорошо. Вероника, ты оставайся здесь. Продолжай ждать. А мы втроем на кладбище.
– А чего это я… – начал Артур, но под Арининым взглядом стушевался. Влюбленно и страдальчески посмотрел на Веронику. И вслед за Зоей и Ариной вышел из квартиры.
Вероника вновь осталась одна – наедине с тортом уже номер два. Она подождала, когда ребята наверняка отойдут от ее дома, выскочила на улицу и бросилась под окна. Там должны валяться прекрасные розы, подаренные прекрасным Артурчиком. Нужно было их срочно вернуть и реанимировать.
Но роз под окнами не оказалось. Вероника напрасно бегала туда-сюда, носилась по раскисшей клумбе, месила сапогами снежную кашу. Не было роз. Наверно, кто-то шустро подобрал их. А уж куда пристроить – нашел. Праздник же сегодня. Международный женский день. А уж тому, кто Артурчиковы цветы под окнами подобрал, рассказать женщине о том, что эти розы были куплены специально для нее, не проблема. Увидит букет – обязательно поверит.
Так что, сделав какой-то неизвестной дамочке подарок, Вероника вернулась домой. Подсела к торту и принялась его ковырять.
«Ничего, – утешала она себя. – Это не последний букет. Мой милый Артур еще много мне цветов подарит!»
Глава VII Каменный ангел
Кладбище находилось в рощице за загородным шоссе. Идти туда было целых полчаса, еще больше, чем до Арининого дома. Но другого выбора у ребят не было.
– Как же бедный Мыльченко сюда в тапочках прискакал? – в который раз сокрушалась Арина.
Все трое месили мокрый снег, пробираясь по дорожкам кладбища в старую его часть – туда, где уже давно никого не хоронили. Там все заросло деревьями, особенно прижились почему-то плакучие ивы. Вот и сейчас они стояли, под тяжелым водянистым снегом согнув свои тонкие ветки почти до земли, унылые, вечно скорбящие.
– Редькина, ну скоро уже? – в очередной раз недовольно спрашивал Артурчик.
Таскаться за безумными девчонками ему совершенно не хотелось. У Артура по плану праздничного дня сейчас должен был уже вовсю идти киносеанс в «Ледоколе» – самом лучшем кинотеатре города. А после кино уютное кафе – маленький столик, свечи, он и Вероника… А уж после посещения кафе – дискотека…
И теперь планы рушились! А все из-за Гуманоида! Какой инопланетный черт дернул его припереться к Веронике со своей дурацкой пижамкой?! Ищи его вот теперь… На кладбище…
Но в то же время Артур неустанно с какой-то завистью размышлял: а вот начались бы такие поиски-розыски, если бы его, Артура, кто-то так же обидел? Принялись бы плакать, носиться по городу, таскаться по кладбищу? Неизвестно… А вот Мыльченко – ну чем он так хорош, что за него переживают? И не только плакса Редькина, но еще и каприза Балованцева, которой его Вероника пугала? Да и сама Вероника Кеник – вон как она бросилась за него заступаться! Как Гуманоид все это заслужил?
Мысли Артура прервал звонкий возглас Редькиной:
– Вот! Вот эта могила! Вот этот ангел. Он один такой на всем кладбище.
Арина, Зоя и Артур остановились возле старого, заваленного снегом высокого надгробия. Ангел склонился над ним, ветви плакучей ивы, свисающие со всех сторон, создавали иллюзию закрытого пространства – как будто каменный ангел постарался уединиться.
И это ему удалось.
– Как тут тихо… – прошептала Арина. – Кажется, что вообще больше нигде никого нет.
– Да, – тихонько согласилась Зоя.
Артур молчал. Он стоял и смотрел на ангела. Скорбная зеленоватая фигура с проломленным черепом и без одной кисти руки – как будто ангел пострадал в боях за что-то необыкновенно важное. И вот теперь он скорбит. Но не сдается – крылья ангела почему-то не были печально опущены, не поникли, как обычно это бывает на кладбищенских скульптурах. Они были наполовину открыты, как будто ангел тут совсем ненадолго. Точно он взлететь собирается. Да! Он сейчас воспрянет духом, а потом взмахнет крыльями, и полетит. На бой…
Снова голоса девчонок прервали романтический ход Артуровых мыслей.
– А смотрите, как тут натоптано, – сказала Арина, указывая на многочисленные следы возле надгробия и прямо на нем.
– Да. И не одни. В смысле не одного человека, – добавила Зоя. – Видишь, Арина, – вот эти, без рисунка, как будто от легкой обуви. Тапочки как раз с такой подошвой и делают – в мелкую крапочку на резине. Такая подошва на снегу почти и не отпечатывается. А вот еще одни следы. Они и больше, потому что от уличной обуви. И такие…
– Как от галош, которые на валенки обувают! – догадалась Арина.
– А на эту могилу, вот сюда, – Зоя показала на надгробие, – Антон всегда забирался, вставал вот так, прямо под ангелом, чтобы ему казалось, что крылья эти не ангела, а его. Ну, он, Антон, значит, с крыльями, понимаете?
– Да, да…
– И стихи читал. С вдохновением.
– Понятно, – сказала Арина. – Похоже, так оно было и сейчас.
– Ага, – согласилась Зоя.
Она стояла и вспоминала, как прошлым летом Антон первый раз привел ее сюда. Ей тогда еще очень тут не понравилось. Ну не любила девочка смерть и могилы.
– Зато я тут частый гость! – с гордостью заявил Антон. – Чуть что, грусть какая или приступ черной вселенской меланхолии – я сразу сюда! Грущу, размышляю, пишу, сочиняю…
И хотел продолжить свой рассказ вот так же рифмами. Но Зоя, которая до этого уже прослушала черновой вариант элегической Антошкиной поэмы, рифм больше выносить не могла. Да и странная поэзия была у ее соседа по парте. Очень странная. А Зоя любила жизнеутверждающую. Поэтому она как можно скорее заставила тогда поэта покинуть приют скорби.
И второй раз была возле каменного зеленого ангела уже этой осенью. Тогда ей тоже было очень грустно и обидно – в классе составляли рейтинги красавиц, и Зоя заняла САМОЕ последнее место. Таблоид случайно попался ей в руки. И она так расстроилась, что с удовольствием плакала на кладбище и слушала в Антошином исполнении законченный вариант все той же многотрудной поэмы…
Все это вспоминалось сейчас Зое с умилением. И тоской – ведь где он теперь, бедолага-поэт, если его нет и на кладбище тоже?
– По следам можно сделать вывод, что Мыльченко был тут, но кто-то его прогнал, – заключила Арина, окончив осмотр следов на снегу. – Наверно, человек в валенках с галошами.
– А может, он раньше пришел, этот, в валенках, – хмыкнул Артур.
– Нет, – ответила Арина. – Видишь, некоторые следы без рисунка, особенно те, которые ведут сюда, их новым снегом подзанесло. А те, которые от валенок, да те безрисуночные, которые ведут обратно, уже нет. Потому что и снег к этому времени кончился. Видите, сейчас-то уже снег не идет!
– Он уже полчаса не идет! – воскликнула Зоя.
– Значит, его кто-то увел отсюда!
– Преступник! – ахнула Зоя, попятилась и, оступившись, угодила в сугроб.
Артуру пришлось поднимать ее.
– А может, сторож кладбищенский! – недовольным голосом крикнул Артур.
– Сторож! – хлопнула себя перчаткой по лбу Арина. – Молодец, жених! Пойдемте скорее к воротам! Сторожа там. Мы их видели!
Услышав словечко «жених», Артур скривился, хотел сказать Арине в ответ тоже что-нибудь такое едко-презрительное, но не успел – ее спина маячила уже далеко впереди. Но он обязательно должен гадость какую-нибудь вредной девчонке сказать. Отдать должок. С этой мыслью Артур припустил вдогонку за Ариной и Зоей.
Все трое вновь брели по заваленному снегом кладбищу. По пути они тщательно смотрели на следы, которые, как очень хотелось верить, были Антошиными. Старая часть кладбища быстро кончилась, ребята двинулись по просторной дорожке, что шла в центре нового кладбища. Они все так же продолжали отыскивать следы Антона, стараясь не смотреть на кладбищенский пейзаж, пестренький от живых и искусственных цветков на свежих и полинялых веночках.
Сторожа искать им не пришлось. Он сам откуда ни возьмись появился перед ними.
– Вот они, голубчики! – рявкнул он, нарушая кладбищенский покой.
У Зои Редькиной сразу сердце ушло в пятки. Что это значит – вот они? Он их искал, что ли? Зачем? Для чего нужны они, дети, кладбищенскому сторожу? Вон у него какие жуткие железные зубы, да еще так странно – через один: раз – зуб, два – дырка, три – зуб, четыре – дырка… Не то что странно. Страшно! Неужели он…
– Надеюсь, вы местный сторож? Добрый день. Мы вас ищем, – деловито говорила тем временем Арина, обращаясь к железнозубому дядьке. – Вы очень, просто очень нам нужны. Необходимо задать вам несколько вопросов.
– А чего это сегодня вы тут расшастались? – пыл совсем сошел со сторожа после тирады Арины.
– «Вы» – это кто? – решила уточнить она.
– Да ребятня! – ответил сторож и притопнул ногой в валенке с галошей.
– Вы, наверно, говорите о мальчике! – обрадовалась Арина.