– Было бы за что поручаться, – махнул рукой Константин. – За развалюху какую-то! Сможешь – вернешь. Не сможешь – не помрет Саня без своей драндулетки. Понравился ты мне, – объяснил он, встретив недоуменный Венькин взгляд. – Крепкий парень, хоть и американец. Ну, бывай, Бен. Глядишь, увидимся еще. У меня вообще-то ремонт еще на даче не кончился, но время от времени буду приезжать.
Решив проблему, Константин явно потерял интерес к юному американцу. Венька сразу это заметил, потому что у Сергея всегда делалось точно такое же выражение лица – отрешенное, почти безразличное, – как только он улаживал какое-нибудь дело.
«Ну и ладно! – подумал Венька. – Нужен мне его интерес, как слону качели. Главное, транспортом обеспечил».
Саня, широкоплечий парень из красного дома, вообще не задал ни одного лишнего вопроса, когда Венька протянул ему купюру, на которой Константин поставил какую-то малоразборчивую закорючку – наверное, свою подпись.
– Тебе когда надо? – только и поинтересовался Саня, услышав Венькину просьбу. – Я, понимаешь, тачку взял, «Мазду» спортивную. – Он довольно улыбнулся. – На мотоцикле давно уже не езжу, подготовить его надо.
Еще по дороге Венька обдумал свои дальнейшие действия и поэтому сразу сказал:
– Завтра понадобится. Только рано совсем, затемно. Ты, наверное, еще спать будешь в это время.
– Ничего, можешь будить, – усмехнулся Саня. – В окно стукни, я выйду, открою гараж.
Теперь Венька нисколько не сомневался, что его план осуществится на сто процентов. Раз уж с самого начала так повезло, значит, и впереди его ждет удача!
Конечно, не приходилось ожидать, что Тася тоже не станет задавать лишних вопросов. Девчонка все-таки, хоть и… Хоть и хорошая девчонка.
Правда, обвести вокруг пальца Таську не составляло большого труда, в этом Венька не раз убеждался. И, может быть, именно поэтому ему совсем не улыбалось ее обманывать… Но без Тасиного участия его план был неосуществим, поэтому хочешь не хочешь, а версию выдумывать надо.
Услышав о том, что Венька хочет на полдня исчезнуть из дому, Тася испуганно воскликнула:
– Ой, Веня, а зачем тебе в Москву?
– Ну понимаешь, Тась, – объяснил он, – у меня же друзей было полно, когда мы в Москве жили. Я одному еще из Америки позвонил, пообещал, что обязательно его навещу. А теперь получается, я его обманул?
– Нет, обманывать, конечно, не надо, – согласилась Тася. – Но мама против не будет, я точно знаю. Зачем же тайком уезжать?
– Тась! – Венька скривился, как будто разжевал лимон. – Ну ты представляешь, что будет, если Геля узнает, что я в Москву собираюсь? Думаешь, она меня одного отпустит?
– Не отпустит, – кивнула Таська. – Но…
– Вот именно! – подхватил Венька. – И что у нас за встреча будет с друзьями, как ты себе представляешь? Ты извини, но глупо выглядеть я не привык. А если я под женским присмотром явлюсь…
– Да я понимаю, Вень… – растерянно протянула Тася.
– А раз понимаешь, то какие проблемы? – улыбнулся он. – Сяду на первую электричку, а часов в шесть вечера, не позже, уже дома буду. Ты же как раз собиралась рассвет порисовать с натуры. Вот и порисуешь завтра, пока погода хорошая!
По Тасиному смущенному лицу можно было читать ее мысли, как по открытой книге. Венька понял, что надо ковать железо, пока горячо.
– Вместе из дому выйдем, – деловито объяснил он, как будто вопрос был уже решен и осталось уточнить подробности. – Я тебя до речки провожу, а сам – на станцию. И сразу договоримся, где встречаемся и во сколько. Бутерброды какие-нибудь с собой возьмем для правдоподобия, все как положено. А если надоест на речке – ну, посидишь у какой-нибудь подружки часок-другой, неужели не у кого?
Если кто и мог сопротивляться, слыша такой уверенный тон, то, конечно, не Тася. Маша тоже никогда не могла возразить Сергею, когда он разговаривал с ней так – убежденно и вместе с тем добродушно. Венька понимал, что использует запрещенные приемы, и ему было ужасно стыдно… Но что оставалось делать? В конце концов, ради ее же брата старается!
– Мне, конечно, есть у кого посидеть, – тихо сказала Тася. – Только… Веня, ты правду говоришь?
– Правду, – кивнул Венька, больше всего мечтая провалиться сквозь землю. – Шестичасовой электричкой вернусь, честное слово.
– Ладно, – сказала Тася, отводя глаза. – Ты прямо завтра хочешь ехать?
И вот теперь, выводя из кустов красную «Яву», Венька больше всего думал о том, чтобы не опоздать к назначенному времени. Даже те, прямо скажем, ошеломляющие сведения, которые он получил от Женьки, занимали его меньше. В конце концов, со всем этим он разберется завтра или послезавтра, когда объявится на родительской даче. А сейчас главное – провернуть все так, чтобы ни Тася, ни Геля ничего не заподозрили.
Он надел шлем, завел мотоцикл и рванул с места, выжимая из каждой передачи предельные обороты. «Ява», конечно, не «Харлей», но тоже ничего мотоцикл, скорость дает. Впрочем, хотя так и подмывало гнать побыстрее, Венька ни разу не превысил скорость: конфликты с ГАИ ему были сейчас ни к чему.
Глава XII
РАЗГАДКА ПО ТЕЛЕВИЗОРУ
Тася сидела на маленьком раскладном стульчике и смотрела, как поднимается над водой светлое марево. Сквозь легкий утренний туман казалось, будто монастырь плывет над высоким речным берегом.
Тася давно уже смотрела на теряющийся в утренней дымке монастырь – а лист бумаги на этюднике по-прежнему был пуст. Зато мыслей в ее голове было даже слишком много. Они клубились, мешались друг с другом и никак не выстраивались в ясную картину. А ведь Тася надеялась, что сегодня, в одиночестве, разберется со своими мыслями.
С тех пор как Венька Стрелецкий появился в Караваеве, Тасина жизнь изменилась так, что иногда ей даже не верилось: неужели все это происходит с ней, а не с какой-то другой девчонкой? То есть внешне, конечно, ничего особенного не происходило. Они проводили время с Венькой точно так же, как всегда проводили летние дни с Женей: ходили на речку, бродили по окрестностям, выискивая красивые пейзажи. Правда, чернику не собирали: Венька сразу сказал, что заниматься таким дурацким делом не хочет. Зато он точно так же таскал на плече Тасин этюдник, как всегда это делал ее брат.
Но каждый раз, когда Венька брал у нее из рук этюдник, у Таси перехватывало дыхание. Потому что самые обыкновенные вещи он делал так, что жизнь казалась праздником. Но ведь, может быть, только казалась…
Вот в этом и было все дело, поэтому Тася и старалась ни о чем таком не думать. Потому что до конца лета оставалось полтора месяца, а потом… А потом Венька уедет в свою Америку и навсегда забудет о том, что в каком-то городке Караваево живет какая-то девчонка Тася, с которой он ходил на речку и бродил по окрестностям.
И вообще, это для нее каждый день нынешнего лета – праздник. А для него, может, все совсем не так. И как догадаешься, что он обо всем этом думает?
Вообще-то Тася была веселой и общительной девчонкой. Но со всеми мальчишками – кроме, конечно, Жени – ей было ужасно скучно. Все девчонки из ее класса давно уже делились друг с дружкой всякими любовными историями, и во всех этих историях каждая из них меняла кавалеров как перчатки. Может, конечно, половина этих историй была выдумана. Но Тася ведь и выдумать ничего такого не умела! И уж тем более не умела делать вид, будто ей интересно, кому назначит свиданку Витька Лиховец – Ольке Дунаевой или Ритке Глазуновой. Не все ли равно, когда этот Витька спокойно ругается матом и при Ольке, и при Ритке, и вообще при всех девчонках! И смотрит на всех таким оценивающим взглядом, от которого сразу становится не по себе.
Да и о чем с ним можно говорить, если он назначит свидание? Каждый день Витька громко пересказывал в классе новый фильм, который посмотрел по видаку. Но Тасе всегда почему-то казалось, что фильм один и тот же.
– А ты, Лапушина, просто нам завидуешь! – сказала однажды Оля, заметив, что Тася во время ее восторженного рассказа про вчерашнюю встречу с Витькой поглядывает на дверь и явно хочет уйти. – Слишком много про себя понимаешь, вот с тобой парни и не хотят дела иметь. Подумаешь, какая цаца, Витька ей скучный! Да про что ему с тобой говорить, про картинки твои, что ли?
– И чего ты, Дунаева, к ней пристаешь? – вступилась тогда за Тасю ее единственная подружка Лиза. – Она же талантливая, у нее же все совсем по-другому!
– Тала-антливая!.. – насмешливо протянула Оля. – Ну и пускай со своим талантом носится, как с писаной торбой. А на людей нечего сваливать. Скучные они ей, видите ли!
А Тася и не пыталась ни на кого ничего сваливать. Она даже и не переживала из-за того, что мальчишки вроде Витьки не испытывают к ней ни малейшего интереса. И что Олька с Риткой терпеть ее не могут – это ей тоже было безразлично, зря Лиза старалась ее защищать.
Для разговоров и дружбы Тасе вполне хватало Жени. Она знала, что с братом ей повезло. Женя сразу понимал все, что приходило ей в голову, даже мог объяснить словами то, что сама Тася еще только чувствовала смутно, как эскиз к картине… А потому – стоило ли переживать из-за ерунды! Женя, мама, художественная студия, образы и краски – разве этого мало для того, чтобы чувствовать себя счастливой?
Так она и жила ровно до того дня, когда распахнулась дверь их квартиры и Алексей Петрович весело сказал:
– Принимайте гостя! Привез я вам нашего американца, прошу любить да жаловать.
Этот американский мальчик понравился Тасе сразу, хотя она и была расстроена неожиданной разлукой с братом. Во всем облике Вениамина Стрелецкого было что-то удивительно располагающее. А Тася давно уже привыкла схватывать самую суть человеческого облика, еще с тех пор, как впервые пошла в студию и стала серьезно заниматься живописью.
Венька сразу вызвал у нее такое доверие, как будто она знала его с самого рождения, как Женю! Тася сначала удивилась этому ощущению, а потом забыла свое удивление. Как будто так оно и было всегда… Всегда был рядом этот темноглазый мальчик – смотрел на нее с веселым прищуром, улыбался так, что сердце у нее начинало биться стремительно, как бабочка о стекло. Или дразнил, рассказывая про какую-то компьютерную машину времени, которая потом оказалась его выдумкой. Или брал за руку и отодвигал к себе за спину, как только ему казалось, что ей грозят какие-нибудь… даже не опасности, а просто неприятности вроде выходок пьяного тракториста. Как тогда, на речке, когда утопили трактор.
А когда он подрался с этими дураками в монастыре, Тася сначала чуть с ума не сошла от страха за Веньку, а потом готова была прыгать на одной ножке, как маленькая – уже от гордости за него.
Она даже маме однажды об этом сказала. Ну, не обо всем, конечно, а только о том, как легко и быстро привыкла к Вене.
– И правда, – согласилась мама, – я к нему и сама привыкла, даже удивилась, как быстро. Я ведь, Тасенька, боялась немного. Все-таки, знаешь, у нас тут не Америка, даже не Москва, совсем не те условия. Думала, он посмеиваться над нами будет, даже если виду не подаст. А Вене, по-моему, это все равно – какие у нас условия. Я все время думаю: вот бы и Женечка наш так же легко там привык… И волнуюсь, так за него волнуюсь, все время сердце не на месте!
Для волнений, по Тасиному мнению, повода никакого не было. Всего две недели прошло после Жениного отъезда и первого звонка из Америки. Да и Алексей Петрович уже два раза звонил за это время из Москвы, интересовался Веней, говорил, что у Жени все в порядке, скоро он позвонит еще раз. Но, конечно, мама все равно волновалась и поэтому больше думала о Жене, чем о своем американском госте.
А вот Тася думала о Веньке. Но никому не могла об этом рассказать, даже маме.
А сегодня, сидя над рекой в одиночестве, она думала о нем совсем не так, как всегда. Во-первых, потому что, конечно, беспокоилась. Все-таки Венька уехал в Москву один, попросил ничего не говорить маме… Уже одного этого было достаточно, чтобы Тася места себе не находила! А во-вторых… Во-вторых, ей не давала покоя фотография, которую он показал ей вчера.
То есть фотография-то была обыкновенная, хотя и очень красивая. Пальмы, океан… И его родители были похожи на артистов, и сам Венька на фотографии еще не снял акваланг – наверное, только что вышел из воды. Но вот все это и напоминало Тасе о том, что через полтора месяца кончится лето и Венька уедет к своим пальмам и всяким интересным делам, без которых он, может быть, пару месяцев обойдется, а вот дольше – наверняка нет.
Не приходилось удивляться, что от таких мыслей ей было совсем не до пейзажа. Вздохнув, Тася сложила этюдник. Венька пообещал приехать вечерней электричкой, до которой оставалось еще ужасно много времени. А раз совсем не работается сегодня, то не сидеть же здесь весь день, глядя на пустой лист бумаги! Но и домой идти нельзя: как объяснить маме Венькино отсутствие?
Хорошо, что Лиза Никитина никуда не уехала этим летом. Лиза давно уже зазывала Тасю в гости, даже обещала показать какой-то обалденный фотоальбом, который ее сестра купила в Испании. Но Тася знала, что на самом деле Лиза просто сгорает от желания расспросить ее про американца Бена, и поэтому не очень торопилась в гости к подружке.
Но сегодня ничего другого ей не оставалось. Повесив на плечо этюдник, Тася направилась к Лизиному дому на улице Мира.
– Ой, Тась, а тот – неужели так прямо и отдал эту палку? – Глаза у Лизы от любопытства стали круглыми, как блюдца. – И не стукнул ни разу?
– Он не отдал, – объяснила Тася, вспоминая подробности драки в монастыре, о которых ей совсем не хотелось рассказывать, но вот пришлось, Лиза как-то незаметно все выспросила. – Веня его как-то так схватил за руку и палку эту отнял.
– Круто! – восхитилась Лиза. – А ты в это время что делала?
– А мне Веня сказал, чтобы я бежала, а он меня догонит, – смущенно ответила Тася. – Я же не могла под ногами у него путаться, раз он сказал…
– Ну ты тоже! – Лиза сморщила вздернутый носик. – «Он сказал»! Их, знаешь, только начни слушаться, они потом каждым твоим шагом будут командовать. Вот, например, Кузовлев – ну знаешь, из десятого «А», который за мной еще в апреле начал ухаживать? – тот вообще! Однажды, представляешь, говорит: мне, Лизок, юбка твоя не нравится, слишком короткая. А это настоящая испанская юбка, мне ее сестра привезла, когда со спонсором на Майорку ездила. А он, нахал такой, мнения свои высказывает! Тась, – вдруг вспомнила Лиза, – а этот Бен – он как насчет твоих шмоток?
– Что значит – как? – не поняла Тася.
– Ну, ничего не говорит? – В Лизином голосе послышалось сочувствие. – У тебя же и носить толком нечего. А его я три дня назад в та-акой рубашечке встретила! Знаешь, которая «поло» называется? И цвет такой… Сразу видно, из бутика.
– Не знаю, – пожала плечами Тася. – Он мне ничего про мою одежду не говорил.
– Вежливый, значит, – кивнула Лиза и великодушно предложила: – Если хочешь, можешь мою юбку взять на неделю. Ту, испанскую. Бегаешь вечно в джинсах, как мальчишка. А у тебя, между прочим, ножки очень даже ничего.
– Нет, спасибо, – покраснев, сказала Тася. – По-моему, в Америке вообще не принято обращать внимание, кто во что одет.
Она уже жалела, что зашла к подружке скоротать время. Посидела бы лучше у реки! Хоть Лиза и хорошо к ней относится, но все-таки неприятно, что она говорит о Веньке вот так… Как о каком-то неодушевленном предмете!
Тася вовсе не собиралась откровенничать с Лизой, но о том, что Венька не обращает внимания на ее одежду, – об этом она сказала чистую правду. Ее ведь и саму это немного удивляло вначале: все-таки у нее и правда не было ничего такого… особенного, и они с Женькой действительно чаще всего ходили в одинаковых джинсах.
Но спустя всего две недели после Венькиного приезда Тася забыла об этом и думать. Она видела, что Веньке не то чтобы все равно, как она выглядит, а… Ну, то есть… Да ему просто нравится, как она выглядит, Тася не могла этого не замечать! И ей почему-то казалось, что это совсем не зависит от ее одежды.
Лизин голос вывел Тасю из задумчивости.
– Тасик, ты посиди пока одна полчасика, – сказала та. – Мне к маме в магазин надо сбегать. Им вчера такие шорты привезли – отпад! Срочно надо выбрать, а то лучшие цвета разберут. Подождешь?