Допил свой стакан и налил новый. Опять прошелся по комнате. Степа с надеждой следил за ним глазами. Мужчина глянул на него мельком, успокоил:
– Не боись, Степан. Отобью я твою Джудиту. Козел!
Он снова схватился за трубку.
– Макс? Ты вот что, отбери мне пяток ребят посерьезнее. Пусть завтра к десяти подъедут в Ясенево. Ну, там этот... зоопарк. Знаешь? Ну, хоп! Разборка будет, угадал.
Мы молча стояли и слушали.
– Вот так вот, пацаны... Как же она удрала, а?
– У вас квартира на сигнализации? – вдруг спросил Алешка.
– А тебе что? – ухмыльнулся мужчина. – Ограбить хочешь? – Подумал немного. – Вообще-то, надо ее на охрану поставить. Видал, добра сколько?
– Столько не видал, – вздохнул Алешка. – У нас папа простой служащий.
– Токарь-пекарь, – это он так пошутил. С ноткой презрения.
– Генерал милиции, – всерьез пошутил и Алешка.
В комнате застыло молчание.
– Что ж ты сразу не представился? Пить хотите? Минералка? Кола? Сок?
– Да нет, спасибо, нам пора. Приятно было познакомиться. – Алешка пошел к двери, обернулся. – А вы все-таки у Вертинара спросите, как к ним обезьянка Джуди попала? Которая с полосатым хвостиком на лбу.
– Спрошу! Круто спрошу!
А мы и не сомневались.
– Леш, – задумчиво произнес я, когда мы вызвали лифт. – Как же она в самом деле удрала? Дверь железная, окна, видал, какие?
Алешка вошел в лифт, вздохнул. Знаю я эти вздохи. Так вздыхают взрослые, когда дети задают им глупые вопросы. Или когда они не знают, что им ответить.
– Дим, никуда она не удирала. Сперли ее, вот и все.
Вот и все...
А на следующий день к нам примчалась Ленка и взахлеб рассказала об утреннем происшествии в «Зверинце». Она как раз сидела в конторе, в вагончике, и проверяла Алешкины задания, которые добросовестно выполняла для него полная дама-секретарша.
Вертинар находился здесь же, за своей перегородкой, заполнял какие-то ведомости.
Вошли посетители – крупный мужчина средних лет и маленький мальчик: Степа со своим крутым папой.
– Ты Вертинар? – спросил мужчина.
– Что вам угодно? – вежливо привстал тот.
– Угодно зверя своего забрать.
– Какого именно? У нас их много.
– Не придуривайся. Я вчера тебе звонил. Гони обезьянку.
– Видите ли, – начал лениво объяснять Вертинар, – во-первых, даже если это ваш зверек, вы обязаны оплатить расходы по его содержанию. Это приличная сумма. Далее, вы обязаны выделить некоторую сумму вознаграждения. А во-вторых, у меня нет уверенности в том, что именно вы являетесь владельцем обезьянки.
– У меня есть уверенность, – решительно заявил Степин папа. – Пошли, покажешь.
– Сколько угодно. Я только приглашу своих ассистентов.
Они вышли из конторы. Ленка – за ними. Пока дошли до обезьянника, к ним присоединились двое из охраны «Зверинца», «ассистенты». Степин папа не обратил на них ни малейшего внимания. Он решительно шагал, не глядя по сторонам, держа сына за руку.
Когда подошли к крайней клетке, Степа обрадованно вырвался и подбежал к ней:
– Джуди!
Маленькая красивая обезьянка с длинным полосатым хвостом и забавной мордочкой, сидевшая в темном углу, вдруг вскочила и что-то быстро защебетала на своем языке. Потом обезьянка подбежала к сетке, подпрыгнула и повисла на ней.
– Джуди! – заверещал Степа.
А его отец повернулся к Вертинару:
– Отпирай! Наша девка!
– Сначала надо оформить, – сказал Вертинар. – Оплатить в кассу. Расписку написать.
– Отпирай, козел! – рявкнул Степин папа. – Я тебе все оплачу.
Охранники незаметно приблизились и стали за спиной Вертинара. Тот усмехнулся и сказал:
– Ведите себя прилично, гражданин. Вы не в кабаке. И с вами ребенок.
– Это точно, – спокойно сказал Степин папа. – Степик, отойди в сторонку. А то когда эти дяди-козлы будут падать, могут тебя зацепить.
– Выведите его! – приказал Вертинар охранникам. – И чтоб ноги его здесь больше не было!
Охранники злорадно шагнули вперед. Но... Почему-то за спиной мужчины появились пятеро парней самого зловещего вида. Вроде нашего дяди Федора, когда он цепь на себя вешает и рожи перед зеркалом корчит.
Само собой как-то получилось, что парни взяли Вертинара и его «ассистентов» в плотное кольцо. Они ничего не делали, ничего не говорили. Но их вид был красноречивее всяких слов и всяких действий.
Потом один из них после многозначительного молчания спокойно спросил Степиного папу:
– Какие проблемы, Заяц?
При этом имени, или, вернее, кличке Вертинар вздрогнул и побледнел.
– Я думаю, нет проблем, – ответил Степин папа. – Сынок, иди сюда. Отпирай! – Степин папа кивнул на дверцу клетки.
Вертинар послушно, как первоклассник перед директором школы, шмыгнул к клетке, зазвенел ключами. Распахнул дверцу.
Обрадованная Джуди в два прыжка вылетела на волю и повисла на шее у Степика. Она терлась мохнатой щекой об его плечо, что-то мурлыкала. А растроганный и радостный пацан нежно гладил ее по головке с белым пятном на лбу.
Степин папа, удовлетворенный этой сценкой, повернулся к Вертинару:
– Так сколько я тебе должен? За харчи для зверя?
– Ну что вы! – завертелся Вертинар. – Что вы! Я так рад! И мальчик счастлив. Это лучшая награда для нашего коллектива.
– Держи! – Степин папа покопался в бумажнике и достал из него... один доллар.
И Вертинар его принял. Хотя и понимал, что его жестоко оскорбили. Но и не пикнул. Поклонился и пошел в свою контору.
Там он схватился за телефон и начал бешено орать в трубку:
– Ты! Лох поганый! Ты хоть думай, чью хату брать! Ты знаешь, на кого наехал? На Витю Зайца! Моли бога, чтобы он не разнес нашу шарашку. Идиот!
Да, интересные возникают миражи в большом городе...
– Ну, в основном, – важно проговорил Алешка, – все ясно. Только давай, Дим, проверим еще пару адресов. – И добавил мудреную фразу: – Для чистоты следственного эксперимента.
Для чистоты эксперимента мы поехали куда-то в центр города, побродили переулками и вышли в старый московский дворик, зажатый меж трех невысоких домов. Дворик маленький, но уютный. Детская песочница, ржавый гараж без ворот, помойка. И три старые липы, под которыми стояла зеленая скамеечка.
А на скамеечке сидели три старушки. Одна в синем платочке, другая в цветастом, а третья – в кокетливой шляпке столетнего возраста. Старушка в шляпке читала книгу, а две другие что-то вязали на спицах и тихонько переговаривались, чтобы не мешать читательнице.
Мы пошли прямо к ним. Они это заметили и сразу подняли головы.
– Вы кого-то ищете, молодые люди? – вежливо спросила нас Шляпка с книгой. И, не дожидаясь ответа, снова уткнулась в страницы.
– Мы по объявлению, – сказал я. – Насчет кота.
– Нашелся? – Бабушка в синем платочке уронила вязание. Серый клубочек шерсти подкатился к нам. – Мой Рублик нашелся?
– Какой Рублик? – удивились мы дуэтом. – Мы деньги не находили. Мы про кота хотели узнать.
– Так он и есть Рублик. Я его так назвала. Чтоб денежка в доме водилась.
Да, с такими вещами мы в наших розысках уже сталкивались. Вчера пришли к одному парню моего возраста. У него тоже кот пропал. Спрашиваем:
– Как кота зовут?
– Бакс.
– Зеленый, что ли? – удивился Алешка. Да и я еще зеленых котов не видал. – Крашеный?
– Почему зеленый? – удивился парень. – Рыжий.
– Да ведь баксы зеленые!
– У кого – зеленые, а у меня – рыжий.
Кот Рублик, Бакс – рыжий. Пойми их...
Кстати, этот рыжий Бакс, как позже выяснилось, никуда не пропал. Мама этого парня своей сотруднице отдала его напрокат. У той на даче мыши развелись.
– Так где Рублик-то? – Бабуля приняла от нас клубок и с надеждой ждала ответа. – Нашли?
– Можно сказать... Он у вас какого цвета? Какой марки?
– Редкий кот, – не отрываясь от книги, вставила Шляпка. – Гималайский. Скажи, Петровна?
– Да я сейчас его покажу, – заторопилась Петровна.
– Так он сам нашелся? – удивился я.
– Нет, милый, портрет остался. – И Петровна засуетилась, заспешила в дом.
– Переживает Петровна, – сказала с сочувствием Шляпка. – Он у нее один родственник остался. Души в нем не чаяла.
Петровна шустро выскочила из подъезда с фотографией в руках.
– Вот он. Красавец. Рублик!
Да, вот это кот! Огромный, пушистый бело-розовый шар. И в этом белом – черные ушки, черный нос, черные злые глаза. Знакомая, однако, мордочка.
– Сердитый какой! – сказал Алешка.
– Не, милок, он добрый. Это он на фотоаппарат сердитый. Не любит фотографироваться.
Да, и он прав. Такого кота нужно маслом писа?ть. На огромном холсте в золоченой раме.
– Ласковый, – продолжала петь старушка. – И на еду не капризный. – Она пригорюнилась. – И где он теперь? Сыт ли? Не в обиде?
– По помойкам шастает, – сказала Шляпка с осуждением. – Вот мой Атос – ни на шаг из дома.
– Так он у тебя приблудный, – обиделась хозяйка Рублика, – а мой чистых кровей. С Гималайских гор.
– Это где ж такие? – заинтересовалась третья старушка, в цветастом платочке. – В Малаховке?
– Чуть подальше, – тонко усмехнулась Шляпка.
Так, разговор ушел в сторону. Сейчас еще передерутся бабки. Когда Гималаи станут искать. И я вмешался:
– В Ясеневе открылся приют для бездомных и потерявшихся животных. Мы посмотрим – нет ли там вашего Бублика.
– Рублика! – подскочила бабуля. – Не перепутай. А то притащишь какого-нибудь... приблудного.
– Как притащит, так и обратно унесет, – строго пообещала Цветастый Платочек. – Я тебе говорила, – она повернулась к хозяйке Рублика, – на шлейке надо кота выводить.
– Ой, Петровна, как ты обратно права! Ведь за угол зашел – и нет его. Я ему: «Рублик! Рублик!»
– Ни мычит, ни телится, – буркнула Шляпка в книгу.
– Может, украли его злые люди? Там как раз за углом машина отъехала. Быстро так. Пшик – и нету ее!
– Какая машина? – спросил Алешка и достал из кармана модель – красную «Ниву». – Такая?
– Точь-в-точь! – обрадовалась бабуля. – Как морковка красная. Я тут ее и раньше замечала. Мужик в ней еще сидел, со стальными зубами.
– У тебя, можно подумать, – фыркнула Шляпка, – золотые.
– А у меня никаких нет. А вот вы, Глафира Андреевна...
– Мы найдем вашего Рублика, – поскорее, чтобы прервать нарастающую ссору, пообещал Алешка.
– Ну, милок, – бабуля всплеснула руками. – Порадуй бабку! А я тебе за это носочки свяжу. Это ж у меня кошачья шерсть, не думай. Гималайская. Очень полезная от ревматизма.
– Да у меня его нет, – машинально ответил Алешка.
– Будет, будет! – радостно пообещала бабка. – Тогда и вспомнишь меня.
Ничего себе, порадовала...
– Все, – вздохнул Алешка, когда мы выбрались со двора. – Еще одна тетка – и все!
Этот крик души Алешка содрал со столба: «Пропал розовый Мишка! Умоляю вернуть!» И номер телефона.
Мы вернулись домой и позвонили несчастной хозяйке розового Мишки. Кто он такой – из объявления понять было невозможно: медвежонок, поросенок, щенок?
Нам ответила молодая женщина. С расстроенным голосом: ее маленькая дочка очень переживает из-за пропажи Мишки.
– Ведь она его с ложечки кормила, гуляла с ним. Привыкла засыпать, когда он рядом, на своей подушечке. Такая беда!
– А не страшно, что он с ней рядом спит? – спросил я. Вдруг этот розовый Мишка – кусачий крокодильчик вроде Джонни.
Женщина легко засмеялась:
– Да он не кусачий! Он игрушечный. Он вам не попадался? Светочка его в песочнице забыла.
– Не попадался, – сказал я. – Но мы вам поможем. В нашем детском саду полно всяких мишек. И зеленых, и красных, и пятнистых.
– И розовый есть? – с надеждой спросила женщина.
– Всякие есть, – пообещал я. – Подберем.
Если, конечно, хоть один целеньким остался...
Ну вот, следственный эксперимент закончен. И загадочная картина обрела ясность. Не полную еще, конечно. Но уже можно различить на ней розовых мишек, гималайских котов, американских попугаев и африканских крокодилов. И жадных людей.
Мы догадались, что в «Зверинце» обосновалась та самая преступная группа, которая вышла из-под контроля папиного Интерпола. Теперь эти дельцы стали действовать иначе. Зачем ездить за границу, тратить деньги, рисковать, если в Москве полно всяких экзотических животных. Только собирай да перепродавай.
И структура этой банды уже ясно высветилась. Кто-то всякими путями выслеживает владельцев животных – по объявлениям, через знакомых, другими способами, а затем «спецподразделение» их похищает. Либо прямо на улице, как Прошкина и Рублика (не зря же везде «светилась» красная «Нива»), либо путем незаконного проникновения в квартиру квалифицированным преступным путем. Для этого, наверное, у Вертинара есть специальные люди – мастера по взлому дверей и подбору отмычек.
Что ж, задача теперь определилась. Остается ее только решить...
Глава VIII. КОШКИ И МЫШКИ
Телефон зазвонил взволнованно и настойчиво.
– Парни! – возник в трубке Ленкин голос. Одними восклицательными знаками. – Никак не прорвусь к вам! Есть новости! Приезжайте срочно! Будете довольны! Вам понравится!
Мы отбросили свои оперативные записи и помчались искать дядю Федора. Дома его не было. Соседка, которую мы напугали длинными звонками в дверь, отозвалась очень просто:
– А где ж ему быть? На помойке!
Мы не удивились – соседка дяди Федора всегда путала помойку со свалкой. А свалка была не простая – автомобильная. Причем рядом со стоянкой. У дяди Федора там тысяча друзей, которым он помогает ремонтировать машины. Ну и они его не обижают – если что на свалке ему понадобится для дела, ему без всяких слов в первую очередь добудут. Потому что свалка – это не помойка.
Дядю Федора мы застали в кругу водителей. Он гордо хвалился своей «золотой» цепью. А водители по очереди взвешивали ее на ладони, качали головами, цокали языками:
– Ну ты крутой, Федя!
Но оказывается, что крутой дядя Федор явился на стоянку и свалку вовсе не для того, чтобы похвастаться своей «цепкой». Вернее, не только для этого. Он был очень обязательный и ответственный человек. И став «крутым», таким и остался. Увидев нас, он зашагал навстречу, с уважением пожал нам руки и спросил:
– Авто подавать? Будем на задание ехать?
– Ага, – сказал Алешка. – Срочно. В Ясенево.
– Я как чувствовал, – похвалился дядя Федор. – Кой-какие запчасти надыбал, а главное – номера. Теперь нам ни один гаишник не страшен. До Ясенева точно доедем.
Так и оказалось. Дядя Федор снял с какого-то брошенного «Линкольна» дипломатические номера.
– Это еще что! – загадочно похвалился он. – Я еще сюрприз приготовил! Еще тот!
Мы пошли к его машине. Она была чисто вымыта, сияла всеми треснутыми стеклами и промытой ржавчиной на бортах. На сиденьях с торчащими из них пружинами лежали шикарные чехлы из какого-то экзотического меха.
– С того же «Линкольна» содрал, – похвалился дядя Федор. – Мексиканский тушканчик.
Чехлы из тушканчика были немного великоваты для нашей машины. И поэтому они лежали своими краями и на полу, и на задней полочке, и торчали наружу, прищипленные дверцами. Ковер-самолет какой-то, сказал Алешка.
Мы поехали в Ясенево. Все было прекрасно. Машина, когда надо, останавливалась, а когда надо, даже ехала. Только очень гремела колпаками, болтающимися на колесах. Мы бренчали, как деревенская телега с пустыми молочными бидонами. Я догадался, что колпаки – тоже с «Линкольна», великоваты.
И самое удивительное – каждый инспектор не только не останавливал нас, а даже приветливо отдавал нам честь и даже перекрывал жезлом движение, чтобы мы проезжали без очереди.
Потом-то мы узнали, что эти чудесные номера стояли раньше на машине то ли Ф. Киркорова, то ли даже А. Пугачевой. И гаишники приветствовали их от всей души, не задумываясь о том, почему такие великие люди едут на такой ободранной колымаге, у которой гремят колпаки и болтаются по бокам зажатые дверцами какие-то пятнистые тряпки – мексиканские тушканчики. У богатых ведь свои причуды.