Но Хасан и его отношение к шейху мало занимали Авара. Он уже давно понял, что его напарник – шкатулка с двойным дном. И ему почему-то совсем не хотелось узнать, что хранится в тайнике. Не исключено, что у Хасана были точно такие же мотивы ненавидеть ас-Синана, как и у Авара.
Теперь, когда Авар стал даи, у него появилась отличная возможность защищать свое родное племя. Все вышло так, как предрекал Азермехр, – его воспитанник пробился к вершинам власти у хашишинов.
Уж неизвестно почему, ношейх аль-Джабаль был очень неравнодушен к «невидимым». Возможно, это была зависть к конкурентам; но ведь кроме хашишинов были талимы, саидиты, карматы и еще много других организаций и кланов, которые, в отличие от «невидимых», защищающих лишь свое племя, занимались убийствами по найму. Или ас-Синан боялся покушения и старался по мере своих возможностей его предотвратить. А уж возможности у шейха были очень серьезными. Это Авар прочувствовал на собственном опыте. Но даже самым лучшим фидаинам было трудно тягаться с «невидимыми» – Азермехр хорошо знал свое дело.
Пока Авар взбирался по ступеням иерархической лестницы, фидаины убили еще двух «невидимых». На этот раз они изображали простых воинов, охранявших караван. Но все дело заключалось в том, что с этим караваном ехал сам Азермехр. Скорее всего, хашишины ас-Синана метили в него. Но уже немолодой Наставник сумел справиться с тремя великолепно обученными убийцами и прислал шейху их засоленные головы.
Этот «подарок» только разозлил шейха аль-Джабаля. Спустя месяц он послал за головой Азермехра еще двух фидаинов – на этот раз рафиков. Но Авар уже поселился в Масйафе и мог контролировать такие «посылки». Рафики были убиты воинами одного из эмиров Салах ад-Дина, которому «невидимые» шепнули на ухо, что это шпионы франков. Рафикам не помогло даже признание под пытками, что они люди Старца Горы. Смелый эмир, который знал, что недавно на султана покушались трое магрибинцев, сказал: «Тогда тем более вы заслуживаете казни!».
Наконец подготовкой наемных убийц для Азермехра занялся сам даи аль-кирбаль Хусейн. Авар знал всех четверых хашишинов в лицо, потому как ему пришлось помогать Хусейну. Для этого Авару на некоторое время перебрался в крепость, где обучались фидаины. Но к тому времени он обладал полной свободой передвижений и мог в любое время дня и ночи передать известие Азермехру через «невидимых», которые несли дежурство на равномерно удаленных друг от друга постах на всем пути следования до места обитания племени Авара.
Четверо хашишинов, среди которых было три рафика и одни даи, – лучшие из лучших – попались как воробей на мякине. По дороге они заехали в новую чайхану, где любезный чайханщик накормили их отменным пловом и такими пушистыми лепешками с медом, что можно было язык проглотить. После этого обеда даи и рафики отправились на небеса спустя час. Они как раз добрались до неглубокой долины, где их и закопали без лишних свидетелей. А новая чайхана, построенная очень быстро и в безлюдном месте, что очень удобно для путешественников, на следующий день исчезла, словно ее вместе с веселым чайханщиком проглотили пески.
Авару уже были известны многие низариты, принадлежавшие к хашишинам, – примкнувшие-ласики, рафики и даи. Многие, но не все. В городах и селениях с давних пор существовала целая сеть шпионов и помощников ордена наемных убийц, о которых знали лишь ас-Синан и даи аль-кирбали Заки и Хусейн.
Время от времени уединяясь в потаенном месте с одним из самых опытных «невидимых», обладающим потрясающей памятью, Авар устно обрисовывал ему внешний вид фидаинов, а также «профессии», под которые их натаскивали. Убийца из Масйафа мог быть сарраджем – шорником, сайядом – охотником, хаддадом – кузнецом, халавийином – торговцем сладостями и даже гулям-и-руси – рабом из племени рус.
Днем фидаины могли жить мирной жизнью добропорядочного купца, ремесленника или дехканина, образцово исповедовать ислам, а иногда – в интересах дела – принимать любую другую веру. Но едва ночь опускалась на затихшие города и сонные селения, они выходили на страшную охоту. Повинуясь приказу шейха аль-Джабаля, его посланцы набрасывали на шею жертве удавку, вонзали нож в сердце или всыпали яд в пищу обреченному. Убийцей мог оказаться любой – старый друг, брат, сосед или возлюбленный. А наутро безжалостный фидаин мирно сидел в мастерской за ткацким станом или стучал молоточком в лавке ювелира.
Слава Старца Горы и хашишинов как наемных убийц без страха и упрека заключалась в одном немаловажном факторе – они всегда выполняли принятый заказ, сколько бы времени, золота и фидаинов на это не пришлось потратить…
* * *В сопровождении отряда всадников они доехали лишь до Торона. Он был одним из главных замков крестоносцев и находился в горах рядом с дорогой из Тира в Дамаск. Замок Торон де Шевалье был построен Гуго де Сент-Омером, вторым князем Галилеи, для помощи в захвате Тира. Торон принадлежал крестоносцам до 1187 года, когда Салах ад-Дин после битвы при Хаттине захватил и уничтожил его. Теперь от замка остались лишь развалины, в которых ютились бездомные псы и летучие мыши.
Но Авар и Хасан были людьми неприхотливыми и переночевали в Тороне, среди хаотического нагромождения камней, чтобы утром выйти на дорогу уже в обличье ремесленников, которые несли в Тир на плечах нелегкие плоды своего каждодневного труда – железные скобяные изделия. Такой товар они выбрали потому, что различные крючки, засовы, задвижки, дверные петли и прочая хозяйственная необходимость вряд ли могла привлечь внимание и франков, и грабителей.
Все это добро стоило сущий пустяк и в военное время почти не пользовалось спросом, потому что города не строились, а большей частью разрушались. Так что молодые люди фактически были нищими; если, конечно, не считать специальных корсетов на теле, в которых покоились золотые динары. И кошельков, где звенели серебряные дирхемы. Но они тоже были не на виду, как и кинжалы. Другого оружия – если не считать таковым дорожные посохи – они не имели. Впрочем, у фидаинов и палка была грозным оружием.
Хашишины шли по дороге в Тир, а вокруг, как это ни странно, зеленели поля и огороды. Путь Авара и Хасана пролегал среди бесконечных ферм и аккуратных селений; их обитателями были исключительно мусульмане, которые спокойно жили вместе с франками. Авар знал, что они отдавали завоевателям половину урожая, а также платили подушный налог в размере чуть больше одного динара с каждого человека. Помимо этого в жизнь дехкан никто не вмешивался; дома и все имущество находилось в их полном распоряжении.
Однако были и исключения из общего правила. Тирания одного из франков-правителей вызывала возмущение не только у мусульман, но даже среди крестоносцев. Балдуин Ибелинский, бальи Мирабеля, владевший целым рядом селений, брал с каждого двора четыре динара, а если дехкане не платили, то он отрубал им ступни ног. Поэтому мусульмане еще до прихода войск Салах ад-Дина начали нападать на франков, вынудив их спасаться в своих замках.
Стены Тира все еще казались грозными и неприступными, хотя после осады города армией султана во многих местах виднелись дыры разных размеров – у бальи Бернара дю Тампля не хватало ни сил, ни средств, чтобы починить порушенное.
В старые времена Тир поражал своим великолепием. В нем были даже водопровод и канализация. В Тир привозили из Хеврона кипарисы и ливанские кедры для мачт, а из Египта – узорчатые полотна на паруса и ткани голубого и пурпурного цвета. Из стран, граничащих с Понтом Евксинским, Тир получал невольников, медную посуду, из Армении – коней и лошаков, а с берегов Персидского залива и островов доставлялись в Тир слоновая кость и черное дерево. Из Сирии в Тир купцы поставляли кораллы и рубины, из Иудеи везли пшеницу, масло, мед и бальзам, из Дамаска – вино хелбонское[105] и белую шерсть, из Аравии – овец и коз, из Савы и Раемы – дорогие благовония, из Индии – золото и драгоценные камни…
Дома горожан с плоскими крышами представляли собой в основном двухэтажные сооружения, причем нижний этаж был больше верхнего; окна (их называли «тирскими») находились только наверху, и нижняя их часть закрывалась балюстрадой. Строились в Тире и многоэтажные дома – в пять и даже шесть этажей, а улицы города были мощеными. Примерно так город выглядел и до прихода крестоносцев.
Со временем здания и различные сооружения города – в основном римского периода – пришли в упадок, и только новый храм, собор Святого Креста, построенный франками, радовал глаз истинного христианина прямоугольной четырехэтажной башней с крестом на звоннице. Храм был богато украшен двойными и тройными арками, фигурными проемами, которые обрамляли гранитные колонны, и консолями; западная архитектура была непривычной для мусульманского городского ландшафта, и правоверные, проходя мимо собора, втихомолку плевались.
Авара и Хасана город не впечатлил. В отличие от Багдада, за въезд в Тир никакой пошлины не полагалось. Такими послаблениями франки хотели вернуть в Тир тех мусульман, кто отсюда убежал. Стража лишь достаточно небрежно осмотрела содержимое тюков, которые они тащили на горбу, обливаясь потом и ругая себя за перебор в маскировке; они вполне могли изображать мастеров, резчиков по дереву, которые изготавливали деревянные детские игрушки.
На удивление, улицы Тира были гораздо чище улиц Багдада. Но базар гудел и разговаривал разными голосами точно так же, как и в городах правоверных. Особенно бойко шла торговля в рядах, где продавались восточные благовония и пряности. Франки, которые шли отвоевывать у мусульман Святую землю, немного лукавили. Они не столько хотели завоевать Иерусалим, сколько жаждали заполучить себе главную ценность того времени – пряности, без которых ни один уважающий себя государь или рыцарь не мыслил себе пиршества.
Турки-сельджуки, захватив Малую Азию, фактически прервали поток пряностей в Европу. Ответом европейцев стал первый Крестовый поход. Франки кричали на всех перекрестках дорог, что идут на Восток для освобождения Гроба Господня. Однако возвращались они оттуда с награбленными драгоценностями, среди которых немалую часть составляли перец, корица и мускатный орех.
Европейцы долго не знали ни чая, ни кофе, ни какао. Эти напитки им заменяли медовые настои, пиво и вино, сдобренное пряностями. Но последние взять было негде, потому что католическая церковь запрещала европейским купцам вести торговлю с мусульманами, угрожая отлучением от церкви. Лишь трем итальянским городам-республикам удалось получить право на ввоз пряностей, что и объясняет возвышение Венеции, которая монополизировала торговлю пряностями.
В те времена за одну меру перца давали такую же меру золота, а фунт мускатного ореха можно было поменять на корову или четыре овцы. В Европе специи часто заменяли золото в международной торговле, а также при внутренних расчетах. В Генуе наемные солдаты получали в качестве жалованья за год сорок восемь золотых монет и два фунта перца.
Авар и Хасан с интересом и пристальным вниманием рассматривали город – каждый дом, каждую улочку, и даже старинные развалины. Потому что в скором времени Тир должен стать тем местом, где им придется сражаться за собственные жизни, – не выполнить задания они просто не имели права. Хашишины находились в южной части Древнего города и шли по главной улице. Она была очень широкой и вымощенной плитами. Вдоль улицы тянулась изысканная беломраморная колоннада римских времен, которая смотрелась на фоне находившихся неподалеку закопченных стеклодувных мастерских несколько странно.
В северной стороне старого города находились руины жилых кварталов. На остатках стен патрицианских вилл иногда проглядывала великолепная мозаика, блистающая всеми цветами радуги. Там же находилась и развалины театра с большой прямоугольной ареной и пятью ярусами сидений. Когда-тоздесь проходили водные игры. Вокруг театра размещалась целая система цистерн, тоже частично разрушенных.
Они миновали развалины, которые когда-то были знаменитыми римскими банями, где обычно тренировались и смывали пот борцы, и оказались на торговой площади времен поздней римской империи. К удивлению, там оказался совершенно целый восьмиугольный фонтан, который к тому же еще и работал. Видимо, старинный водопровод продолжал функционировать, несмотря на бурные времена, разрушившие город, заслуженно пользующийся мировой славой. Ведь именно Тир был тем местом, где впервые начали использовать деньги – чеканные монеты.
Однако исторические экскурсы мало волновали хашишинов, которые уверенно держали курс по направлению к нужному им человеку. Его звали Сабир. Он был потомственным сайядом – охотником. Но военные действия мало способствовали охотничьему промыслу, и Сабир завел обширную яму, своего рода амфитеатр. По его стенкам рассаживались зрители, чтобы насладиться древним спортивным зрелищем арабов – перепелиными боями, в процессе которых делались ставки на птиц, чтобы выиграть (или проигрывать) несколько медных фульсов или даже серебряный дирхем. Ведь клиентами Сабира в основном были небогатые ремесленники или заезжие дехкане, гости города.
Бойцовых перепелов обычно отбирали из крупных и сильных молодых дикарей, пойманных весной, и они настолько приручались, что не испытывали никакого страха перед людьми. Носили их большей частью в руке с натянутым на голову птицы мешочком из ткани. Бойцовый перепел и жил в этом мешочке, подвешенном где-нибудь в темном углу; так он почти всю жизнь и находился в потемках. Знатоки перепелиного боя утверждали, что перепел, постоянно находящийся в руке, все время потеет, а от этого у него грубеет кожа, которая не дает сильно раниться птице во время боев.
А еще перепелов обкуривали дымом, и, прикасаясь сжатыми губами к голове птицы, издавали очень неприятный дребезжащий звук. Таким способом у бойцовых перепелов развивали злость. Кроме того, перед боем им подтачивали клюв и когти, чтобы они были острее. Все эти сведения Авар получил от Хасана, когда они пешком добирались до Тира. В племени огнепоклонников перепелиные бои не считались ни спортом, ни забавой. Мало того – они были под запретом. Мучить несчастных птиц считалось грехом.
Хасан отреагировал спокойно, когда Авар сказал, что понятия не имеет, как происходят перепелиные бои. Но его выдал пронзительный блеск черных немного раскосых глаз. Авар уже знал это состояние своего напарника. Значит, Хасан насторожился. И ему было известно, по какой причине – мусульманин не может не знать про эту забаву. Хасан даже представить не мог, что Авар специально закинул ему эту наживку…
Авару уже давно надоело играть в прятки со своим другом. А они действительно подружились. Почти подружились – если бы не те тайны, которые каждый из них хранил в глубине своей душе. Авар был совершенно уверен, что Хасан не тот, за кого себя выдает. И что он совсем не питает фанатической преданности к Старцу Горы. Мало того – Хасан ненавидит шейха. Почему? Это был вопрос. И на него нужно ответить как можно раньше. Иначе один из них когда-нибудь убьет другого. Просто из боязни быть раскрытым.
Они попали не на само представление, а на момент, когда происходили расчеты проигравших со счастливчиками, поставившими на перепела-победителя. То тут, то там вспыхивали ссоры, которые в любой момент могли закончиться дракой, но Сабир, довольно крепкий мужчина средних лет, тут же вклинялся между спорщиками и выступал в роли кади – судьи. Ссориться с Сабиром никто не хотел, иначе путь глупцу на перепелиные бои будет заказан. Поэтому вопрос решался миром и спорщики расходились – один в радостном настроении, сжимая в потном кулаке две-три медные монетки, а другой мысленно стенал и соображал, какую историю выдумать для зловредной супруги, чтобы она не пилила его за проигранные деньги.
– Все, все, бои на сегодня закончены! – замахал руками на молодых людей Сабир. – Приходите завтра после намаза.
Маскировка хашишинов была настолько идеальной, что даже этот опытный в таких делах человек не смог рассмотреть их истинный облик, спрятанный под изрядно прокопченными личинами – кто работает с горячим металлом, того всегда отличает цвет лица.