— А зачем Володька Воробьев наврал мне, что Смертолюбова его троюродная тетушка?
— Покажи-ка пепел Воробьева, — вместо ответа потребовал ***.
Я достала из сумки урну с Володькиным пеплом. *** взял щепотку, потер ее между пальцев, понюхал и даже пожевал. А потом сделал вывод:
— У твоего друга нет ничего общего с нами, он принадлежит совсем другому миру.
— Воробей?! — изумилась я. — Да я его тыщу лет знаю!
— Реальность открывается каждому так, как он ее видит, — вещал из транса ***. — Ты видела своего Воробья именно Воробьем, на самом же деле он был никакой не Воробей.
— А кто же он был?
— Об этом ты узнаешь в «логове тигра». Скажу лишь, что сейчас оно находится за пределами Солнечной системы.
— Логово тигра?
— Да нет, не логово, а то существо, которое ты принимала за Воробьева.
— А это тогда — кто? — указывала я на пепел.
— Тоже оно. В данном случае оно выступает в двух ипостасях.
— В двух — чего?
— Ипостасях. То есть оно едино, но при этом может находиться в двух местах одновременно.
Здесь, на Земле, в виде пепла, а за пределами Солнечной системы в каком-то ином виде.
Я, конечно же, сразу вспомнила свой прикольный сон № 43, где Гафчик называл Воробья «запредельщиком», то есть — инопланетянином, чья планета расположена за пределами Солнечной системы.
— Все твои прикольные сны вовсе никакие не сны, — вещал ***. — Это — послания, с помощью которых тебя ведут.
— Кто ведет?
— Все те же порождения твоего ума. Я совсем запуталась.
— Ничего не понимаю. Зачем порождениям моего ума меня куда-то вести, если они собираются меня убить? Как-то нелогично получается.
— Нелогично с точки зрения человеческой системы координат, — пояснил ***. — А с точки зрения иной системы, которой пользуются иные существа, — все очень даже логично.
— Выходит, порождения моего ума — это какие-то существа из другой системы координат? — спросила я.
— И да, и нет, — был ответ ***.
— Хм, — чесала я свою репу в раздумье. — Ну и куда они меня ведут?
— Туда же, куда ты и сама идешь.
— В «логово тигра», что ли?
— Именно.
— А зачем им меня туда вести, если я сама туда иду?
— Чтобы получить твое внутреннее «Я».
— Фу-у" — отдувалась я, — как это все сложно и непонятно.
— Наоборот, все проще просто, — возразил ***. — Есть знания, обладание которыми меняет сущность обладающего настолько, что передать знание незнающим он не может. Чего тут сложного-то?
— Вы хотите сказать, что я обладаю каким-то знанием, о котором эти существа, порожденные моим умом, могут узнать, только завладев моим внутренним "Я", так, что ли?
— Так, — подтвердил ***.
Уф! Ну наконец-то хоть что-то я начала просекать. И чтоб закрепить свой маленький успех, быстренько задала следующий вопросик:
— А что такое прошлогодний снег?
— Артефакт, — кратко ответил ***. А следом пустился в длинное объяснение: — Артефакты — это магические предметы. Мощные артефакты, такие, как прошлогодний снег, встречаются чрезвычайно редко. Задействование любого мощного артефакта вносит изменения в мир, что может привести к серьезным разрушениям. Артефакты можно обнаружить в самых неожиданных местах: на чердаках, в подвалах, в пещерах, на черных магических рынках…
— На магических рынках?! — ухватилась я за два последних слова. Дело в том, что в Москве как раз имелся черный магический рынок, или, как его попросту именовали москвичи, — магическая барахолка. У метро "Зябликово".
— А что, если… — собралась я высказать свою мысль.
— Вполне возможно, — понял меня с полуслова ***.
— Спасибо за консультацию! — крикнула я уже на бегу и помчалась на магическую барахолку, оставив Гаври… ой, то есть ***, пребывать в трансе и далее.
Интуиция мне подсказывала, что прошлогодний снег находится именно в Зябликове. А моя миленькая интуиция еще ни разу меня не подводила.
И вот я уже на магической барахолке!..
Чем тут только не торговали: жабьими глазами, хвостами ящериц, ожерельями из змеиных зубов, черным молоком, соленым сахаром… Короче, всякой колдовской всячиной. Но мне все эти штучки-дрючки-корючки были до лампочки. Я искала прошлогодний снег. А его-то как раз и не было. Я прошла барахолку насквозь. Фиг попало! Прошлогоднего снега нет как нет.
Я уже собралась идти к метро не солоно хлебавши. Как вдруг…
— А вот кому прошлогоднего снега!.. Продаю прошлогодний снег!..
Эти слова выкрикивал какой-то старичок, рядом с которым стоял старинный сундучок.
Настроение мое мигом поменялось с минуса на плюс. Я подскочила к старичку, не веря свой удаче.
— Вы продаете прошлогодний снег?
— Точно так, малец, — ответил старичок, видимо сослепу приняв меня за пацана.
— А можно на него посмотреть?
— Да за ради бога, — открыл он свой старинный сундучок, который был доверху заполнен снегом. На улице — жара, а снег и не думал таять.
— А почем продаете?
— Сто рублев.
— А что так дешево? — удивилась я, потому что цены на барахолке были — закачаешься.
— Так энто ж за одну снежинку.
Я присвистнула.
— А чего так дорого?
— Ежели покупают, чо ж не продавать-то.
— А для чего его покупают? — спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа. Неужели сейчас я узнаю тайну прошлогоднего снега?
Но не тут-то было.
— Кто покупает — тот знает, — туманно ответил старичок.
— А вы не знаете, что ли?
— Знаю, малец, да не скажу.
— Почему?
— Потому что кончается на "у".
— А за тыщу долларов скажете? — решила я применить свой коронный номер, который у меня на "ура" прошел в Америке с негром Кешей.
Но в России этот номер не прошел.
— Даже за десять тыщ евриков не скажу, — уперся старичок.
— А почему? — снова спросила я.
— А потому что кончается на "у", — снова ответил старичок.
Тогда я решила подобраться с другого конца.
— А где вы его берете?
— Снежок-то? Да есть тут одно местечко.
— А что за местечко? — поинтересовалась я уже просто так — "от балды". Уж если старичок не сказал, для чего нужен прошлогодний снег, то где он его берет — и подавно не скажет.
Но, к моему удивлению, старичок сказал:
— В Подрывайкином лесу.
— А где этот лес? — спешила я задать следующий вопрос.
— Недалеча отседова. У деревни Бесовка.
— А как добраться до этой Бесовки?
— Очень-це даже просто, малец. Доезжаешь на электричке до Тулы, от Тулы автобусом до деревни Яичница, от Яичницы автобусом до деревни Сковорода, а уж от Сковороды до Бесовки рукой подать. И там, в Подрывайкином лесу, на Чертовой поляне, энтого снега прошлогоднего хошь завались. Цельные сугробы лежат, даром что середина мая.
— А вы случайно не выдумываете, дедушка? — с подозрением смотрела я на старичка, уж больно легко он как-то "раскололся".
— А на кой ляд мне врать-то? — пожимал плечами старичок.
— Ну-у, не знаю, на кой, — тоже пожимала я плечами. — Я ж могу поехать в эту самую Бесовку, набрать там прошлогоднего снега и торговать им здесь.
— Э-э, малец, — захихикал старичок. — Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь. Окромя меня, из Бесовки еще ни один человек не возвращался.
Глава XIII
СЛЕД ВЕДЁТ В ДЕРЕВНЮ БЕСОВКА, ИЛИ ПЛОТОЯДНОЕ ОБЛАКО
Флаг тебе в руки, Эмка, — сказала я себе. — И барабан тебе на шею!.." Я чувствовала своим сыщицким чутьем, что деревня Бесовка и есть то самое "логово тигра", в котором я найду ответы на все свои вопросы.
А вопросов у меня набралось более чем достаточно.
И про мои прикольные сны-послания, и про звонки Гафчика из потустороннего мира, и про виртуально-реального Каннибалова, и про Одуванчикову-меркурианку, и про Володьку-"запре-делыцика", и про мое падение-непадение с небоскреба, и про любительницу смерти Смертолю-бову, и про море крови в номере отеля, и про карлика Большакова, и даже про моих дорогих мамочку с папочкой, до которых я никак не могла дозвониться и они почему-то не звонили из своих Тимбукту и Катманду. Ну и, конечно же, вопрос вопросов — что за артефакт этот прошлогодний снег?..
Короче, вперед, на Бесовку!..
Я вскочила в электричку и — ту-дух! ту-дух! — помчалась в Тулу, там я перескочила на автобус и — тррр-дррр — по ухабистой сельской дороге затряслась в Яичницу, а в Яичнице перескочила на другой автобус и опять — тррр-дррр — затряслась в Сковороду. И вот когда я притряслась в эту самую Сковороду, от которой, по словам старичка, до Бесовки было "рукой подать", то тормознулась по полной программе.
Оказалось, что в Бесовку автобусы не ходили, и попуток туда тоже, оказалось, не оказалось. Никому ничего в Бесовке не надо было. Мало того, когда водилы слышали, куда мне нужно попасть, они многозначительно крутили пальцем у виска и, хлопнув дверцей, жали на газ.
И это тоже было загадкой, которая требовала своей разгадки.
— Извините, — обратилась я к первой же попавшейся старушке, — а у вас из Сковороды в Бесовку вообще никакой транспорт не ходит?
— А тебе на что эта Бесовка-то? — спросила старушка. — Ты ж еще такая молодая. Тебе ведь еще жить да жить…
— А там все умирают, что ли?
— Почитай, что так, девонька. Поганое это место… — Старушка закрестилась. — Кто туда уезжает, тот обратно уже не возвращается.
— А что там с ними случается?
— Ох, не знаю, девонька, ох, не знаю, — снова перекрестилась старушка, и тут лицо ее приняло испуганное выражение. — Вон этот из Бесовки… — указала она на забрызганный грязью "уазик".
— Вы же говорили, что… — начала я, но старушка уже улепетывала со скоростью ракеты, несмотря на свой древний возраст.
Я подошла к "уазику". За рулем сидел молодой парень, буквально пышущий здоровьем — румянец во всю щеку, улыбка от уха до уха… Где-то я его уже видела, но вот где?.. Я начала рыться в памяти, но с ходу ничего не нарыла. А рыть дальше — времени не было, парень уже собирался уезжать.
— Здравствуйте, — поздоровалась я.
— Здорово, коль не шутишь, — подмигнул он мне весело.
— А вы случайно не из Бесовки приехали?
— Случайно из Бесовки. А сейчас обратно туда еду.
— А меня не подбросите?
— Подброшу! За стольник!..
— А за полтинник?! — решила я поторговаться.
— А за штуку?! — расхохотался парень. — Да ладно, шучу я, садись, довезу бесплатно. — И он распахнул дверцу.
Я села. Мы поехали.
— Небось никто не соглашался тебя до Бесовки везти? — снова подмигнул мне парень, крутя "баранку".
— Ага, никто. А почему?
— Потому что дураки, — безапелляционно заявил он. — Бесовка — это же рай!
— В каком смысле — рай? — осторожно поинтересовалась я.
— В самом прямом. Знаешь, какие там помидоры родятся — ВО! — показал он руками помидор величиной с арбуз. — И яблоки — ВО, и картошка — ВО!.. — показывал он все те же "арбузные" габариты. — А знаешь, сколько я с одного смородинового куста смородины собираю?
Я не знала.
— Двести ведер!
— Отпа-а-дно, — восхитилась я.
— А знаешь, сколько моя корова молока дает за одну дойку?
Я опять не знала.
— Цистерну!
— Потря-а-а-сно, — снова восхитилась я. — А почему тогда оттуда никто не возвращается?
Парень раскатисто хохотал.
— Да потому что там — ЛАФА! Кто ж от добра добра ищет? Я вон тоже раньше в Москве жил, академиком был. Может, слыхала — академик Лихачев. А как в Бесовку перебрался, мне эта
Москва нужна стала, как селедке акваланг.
— Для академика вы больно молодо выглядите, — не без ехидства заметила я.
— Ну правильно, — нимало не смутился парень. — В Бесовке все молодеют. Я когда из Москвы уезжал — мне уже под девяносто было. А сейчас больше двадцати никто не дает… — Сказав это, шофер запел "шоферскую" песенку:
Крепче за бара-а-нку держи-и-сь, шо-о-фе-е-р…
И в этот момент я вспомнила, где видела шофера Лихачева. Да в своем прикольном сне № 37! Лихачев лихо так вез меня прямиком на Тот Свет. А вдоль дороги дорожные указатели стояли с надписями: "Тот Свет — 100 км", "Тот Свет — 90 км"… И сейчас, кстати говоря, мы проезжали мимо дорожного указателя, точнее — огромного плаката, на котором огромными же буквами было написано:
АНОМАЛЬНАЯ ЗОНА!
ПОСТОРОННИМ ВЪЕЗД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН!
ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!
Все машины, что ехали впереди и позади нас, мчались дальше по трассе, а шофер Лихачев лихо свернул налево, как раз под плакат.
— А почему вы сюда повернули? — спросила я.
— Так это ж дорога на Бесовку.
— Но там же написано: "Опасно для жизни".
— Для посторонних — опасно. А мы-то с тобой не посторонние. Мы свои, бесовские, — со смешком, подмигнул мне Лихачев. — Верно ведь?
— Ну, я-то пока что не бесовская…
— Раз едешь в Бесовку — значит, бесовская, — уверенно объявил Лихачев и снова запел:
А дорога ле-е-нтою-у се-е-рою умчи-и-тся…
Встречные машины нам больше не попадались, да и за нами никакого транспорта не было. Абсолютно пустая дорога. Вскоре справа и слева от нее встал густой лес.
— Это случайно не Подрывайкин лес? — спросила я.
— Он самый! — кивнул Лихачев.
— А почему он так называется?
— А в нем каждое лето грибники с ягодниками на минах подрываются.
— А откуда в лесу мины взялись?
— С войны остались.
— И много их там?
— Как мух на помойке.
— А почему их не разминируют?
— Черт его знает, — крутил-вертел "баранку" Лихачев. — Наверное, у областного начальства средств на это дело не хватает.
— А зачем тогда грибники с ягодниками в этот лес ходят, — не понимала я, — раз там подорваться можно?
— Хороший вопросик, — посмеивался шофер Лихачев. — Ну а зачем люди на машинах ездят, на самолетах летают, ведь можно разбиться. И бьются. А зачем к морям и океанам отправляются каждое лето — ведь можно утонуть. И тонут. Так уж человек устроен. Осмотрительным становится только после собственных похорон. Лежит себе тихонько в гробу и не рыпается.
— А правду говорят, что в этом лесу, на Чертовой поляне, прошлогодний снег не тает?
— Есть такое дело, — подтвердил Лихачев. — Тоже, кстати сказать, тьма народа подорвалась на минах, когда за этим снежком ходила.
— А зачем он им нужен был?
— Так он же колдовской.
— А в чем его колдовство заключается? — спросила я с тайной надеждой — а вдруг сейчас услышу исчерпывающий ответ.
Но не услышала.
— Черт его знает, — пожимал плечами Лихачев. — Это надо у Жорки спросить.
— У какого Жорки?
— Да есть у нас в Бесовке один дурачок.
— Дурачок?
— Ага, он без головного мозга родился. Вот ведь повезло парню.
— Почему повезло?
— Да потому что никакая ерунда в голову не лезет. И думать ни о чем не надо. Так вот, Жорка может до самой Чертовой поляны довести и на мине не подорваться. Только он не каждого туда водит, а только тех, кто ему понравится.
— А он что, знает проходы между минами?
— Ничего он не знает. Он же дурак. Прет напролом.
— А почему он тогда не подрывается?
— Так ведь дуракам везет.
Я мысленно взяла Жорку-дурачка на заметку и хотела дальше порасспрашивать Лихачева о прошлогоднем снеге.