Понтус ждал на крыльце, озябший и серьёзный. Верно, он уже пожалел, что вступил в «Союз спасения». А может, просто не понимал, как это здорово – не спать в такую ночь.
Говорить они не решались, только кивнули друг другу. Расмус молча показал Понтусу фонарик, чтобы тот знал, что они не забыли ничего важного. И они шагнули в темноту, стараясь ступать неслышно, пригибаясь к земле, точно два грабителя, под покровом ночи вышедшие на работу.
Улица была пустынна, все дома, тёмные и тихие, погружены в дрёму, нигде не видно ни огонька, который дал бы знать, что кто-то ещё бодрствует.
– Весь город спит, – прошептал Расмус. – Мы одни на ногах!
Очень странно было не спать в спящем городе.
– Надеюсь, малыш Юаким дрыхнет как сурок, – усмехнулся Понтус.
Большой белый дом в тени яблонь действительно был погружен в сон. Ребята стояли у калитки и заглядывали внутрь точно так же, как Расмус накануне утром. Но под покровом ночи всё казалось совершенно иным. Расмус заметил, что в воздух напоён другими запахами, и всё вокруг несравненно красивее, чем днём. Цветущие яблони смутно белели, и сад фон Ренкенов казался волшебным и таинственным, точно кто-то заснул и видит его во сне… Кто же? Сам Расмус? Или, может, Юаким? Но с какой стати Расмусу бодрствовать, чтобы Юакиму в это время снилась такая красота? Нет, Юаким скорее видит сны о том, как бы налепить побольше девчоночьих фотографий в свою дурацкую тетрадь! От одной этой мысли Расмус разозлился. Нет уж, Юаким, Приккен Персон никогда не попадёт в твой дурацкий формуляр, ведь на то и существуют ночные мстители!
Два мстителя в джинсах и кедах тихо подошли поближе, так же тихо открыли калитку и стали пробираться к дому в белом яблоневом цвету. Они обходили посыпанные галькой дорожки – правда, сейчас дорожки были сплошь в опавших лепестках – идти по траве получалось безопаснее и тише. Трава была в росе, спортивные тапочки промокли, и ноги в них немножко мёрзли. Впрочем, и по спине бежал холодок. Залезть в спящий дом – это ведь ужас как интересно!
В белом доме жил барон фон Ренкен – самый богатый человек в городе, так частенько говаривали люди. Каких только ценных вещей у него не имелось! Вот только женщин в доме не было. Одни драгоценности да Юаким, настоящее сокровище. Пожалуй, он барону дороже всех остальных, насмешливо подумал Расмус.
[2] Они не видать нас, только мы видать их.За окном снова переглянулись, на этот раз торжествующе.
– Да расскажите же, что случилось, – взмолилась Берта.
– Мы рассказать, – начал Альфредо. – Ещё как рассказать! Едва мы с Эрнст войти в дом помочь барону избавиться от всё это серебро, тут мы услышали сзади… бом!.. И Эрнст побежать и спрятаться за шкаф, а я залезть под стол и лежать там, и представлять, как расстраиваться малышка Берта, когда узнать, что я откинуть копыта от сердечный приступ под столом…
– А мальчишки? – нетерпеливо перебила Берта.
– Подождать, – сказал Альфредо. – Сейчас ты понять. Обе ноги у меня затекать, и я решить, что сейчас вылезать из-под стол и наплевать, что там будет делать «бом» хоть сто раз. Но тут в комната, где мы лежать, заходить те тфа негодяй…
Берта в ужасе выругалась.
– Да уж, – подхватил Эрнст. – Клянусь фараоном, это нам совсем не понравилось. К тому же эти мерзавцы светили фонарём во все стороны.
Альфредо сокрушённо покачал головой:
– Итак, я очень печалиться, когда лежать под столом. Тфа такой маленький негодяй – и уже воровать серебро! А мои ноги… О, мои ноги!
Эрнст задумчиво поковырял в носу:
– Чуднo! Не пойму я, что их туда принесло. Им не нужны были ни мы, ни серебро.
– Болваны, – воскликнула Берта. – Конечно же они пришли за вами и сейчас приведут сюда полицию!
– Нет, Берта, – повторил Альфредо. – Они нас не видеть. Хотя мне думаться, что эти тфа мерзавец меня за версту чуять.
Эрнст снова задумался.
– Я ведь следил за ними. Они полезли в другую спальню, но чёрт их знает, что они там искали. Я подглядывал в дверную щель, а потом они спустились по приставной лестнице и смылись.
– Прямиком в полицию, – зловеще кивнула Берта.
Но тут Альфредо стукнул кулаком по столу:
– Заткнись, Берта! И не слушать Эрнст, он всегда иметь слабые нервы. Лучше приносить нам кофе!
Берта замолчала. Она послушно сняла со спиртовки кофейник и разлила кофе по большим розовым кружкам. Потом принесла булочки. Вообще вся эта троица выглядела очень по-домашнему. Берта, по-видимому, любила создавать вокруг себя уют. Скамьи были накрыты клетчатыми покрывалами, а в маленькой некрасивой вазочке на столе стояла ветка сирени. Вдруг Альфредо встал и выбрал из кучи серебра на полу большой сосуд.