– Братан, ты случаем не русский?
– Тебе чего надо? – невежливо отозвался господин, недовольно кривясь.
– Да просто так. Первый раз в Германии. И всего на сутки. Чего за сутки успеешь? А хотелось бы, понимаешь, отметиться.
– С Муссой отметишься. С ним не промахнешься.
Разговор был ни о чем, но Андрей задал самый главный вопрос, ради которого он этот треп и начал:
– Груз, видать, очень дорогой, коль вы так быстро его с глаз убрали?
После этих слов господин вздрогнул и демонстративно пошел прочь, а Андрей про себя подумал, мол, и не надо мне слышать твой ответ. Вчера вечером, когда состав уже мчался по Германии, изрядно «накушавшийся» шнапса Мусса проболтался, что металлическая стружка – не главное. В трех ящиках в герметичных упаковках находится пробная партия какого-то товара и если все пройдет хорошо, они с Андреем следующий раз этот товар и повезут.
Получалось, что Пашка использовал Андрея втемную. От этой мысли на душе становилось паскудно, чем сразу же воспользовался шустрый Мусса:
– Ну что, пора культурно отдохнуть, – весело заявил он, размахивая перед носом Андрея пачкой евро, – Получил наши с тобой командировочные, остальные, сказали, будут по возвращении.
– Что ты имеешь в виду?
– Я же тебе говорил, что знаю отличное местечко. Пошли, не пожалеешь!
Уже затемно они оказались на узкой улочке, которая, как елочная гирлянда, сплошь сверкала красными, голубыми, зелеными и фиолетовыми шарами. Машины сюда не заезжали. Андрей и Мусса словно из одного мира попали в другой, параллельный. Из сытой и респектабельной среды обитания нормальных людей, перешагнув невидимую границу, ступили в какую-то сказочную буферную зону, где жили дикари и где все было приготовлено для скорого и праздничного жертвоприношения. Замелькали туземные смуглые лики, а из распахнутых окон приземистых и как бы слегка раскачивающихся особняков на путников обрушилась адская какофония, которая лишь отдаленно напоминала музыку и вызывала первобытное воспоминания о языческих временах.
В одну из неприметных деревянных дверей, едва обозначенную пунцовой электрической свечкой, Мусса и ткнулся, как к себе в квартиру, и потянул за собой напарника. Притон был такой, что дух захватывало. Они вдруг словно оказались внутри расписного тульского пряника. Именно такое впечатление произвел на Андрея обитый бархатом и уставленный разноцветной мягкой мебелью холл. С одной стороны – радужно мерцающий бар с торчащей оттуда физиономией крашеного бедуина, с другой – роскошный рояль. В креслах сидели томные девицы в завлекательных позах – всего с десяток. Хотя некоторые из них, вроде занятые собой, из-под вспархивающих периодически ресниц бросали на вошедших мимолетные многообещающие взгляды.
– Да тут одни африканки, – немного растерялся Андрей, впервые в жизни оказавшийся в подобной ситуации.
– Эфиопки, – поправил Мусса, – то, что надо!
Пока Андрей и Мусса переговаривались, в баре крашеный бедуин с яркой чалмой на башке, жеманно гримасничая, нацедил им по бокалу чего-то крепкого и сладкого. Заказывал Мусса, бедуин его вполне понимал.
– Расслабься, Андрей, – укорил Мусса. – Ну что ты такой скованный, словно чернозадую бабу никогда не видел? Если они догадаются, что совок, сразу двойную цену сдерут. Это у них запросто.
Мусса, как породистый жеребец месхетинской породы, бил копытом, вожделенно пофыркивал и похотливо вращал глазами. Кончилось тем, что на его призывные флюиды среагировали две чернокожие и пышнотелые прелестницы и без единого слова, лишь сверкая белозубыми улыбками, увлекли молодцов за собой во внутренние покои.
Оказавшись в небольшой комнатке, где в центре находилась огромная тахта, Андрей только сейчас понял, что попал в дурацкое положение. Все женщины, с которыми сводила прежняя флотская жизнь, для него условно делились на две категории: те, кто ему нравился, и те, к кому он относился безразлично. Ни с одной «безразличной» он никогда бы не стал крутить любовь или спать, так как не испытывал ни малейшего желания держать в объятиях особу противоположного пола без особого чувства, которое литераторы окрестили влечением. Представив, что сейчас придется на этой огромной тахте, метко называемой в народе «сексодромом», кувыркаться с не интересной ему чернокожей девушкой, Андрей и вовсе опешил. Он сел в кресло и, не надеясь, что девушка его поймет, попросту определился:
– Слушай, шоколадка, извини. Посиди тихонечко или поспи тут часок, отдохни. А мне нужно подумать… Что-то много всего странного вокруг происходит…
К удивлению Андрея, «шоколадка» его поняла и на сносном русском принялась радостно щебетать. Выяснилось, что чернокожая Эмилия родилась не в Эфиопии, а на Кубе. Затем училась в Москве в Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы, но после его окончания на родину не вернулась, а уехала в Германию. В салон попала по совету подруги. Собирается накопить немного денег и уехать в Испанию. Она очень хорошо относится ко всем, кого считает «советико», так как для ее страны они делали только хорошее…
– Будь осторожен, – внезапно, но доверительно посоветовала Эмилия, – в нашем салоне часто бывают облавы, а в прошлом году тут убили одного парня. Он тоже был «советико».
Когда отведенное за платную любовь время уже заканчивалось, Эмилия подошла к Андрею, продолжавшему сидеть в кресле, опустилась на колени и, эффектно откинув назад волосы и заглянув в глаза мужчине, решительно заявила:
– Куба и СССР – вечная дружба! Пусть наши страны теперь уже не дружат, как раньше, но Эмилия хочет, чтобы «советико» было хорошо и он ее часто вспоминал. Тем более деньги ты уже заплатил и тебе их не вернут… На моей родине живут самые темпераментные женщины в мире. Расслабься, «советико»…
Возражения были бы смешны и неуместны. Пока кубинка профессионально ласкала Андрея, заставляя его тихо постанывать, медленно доводя до бурного оргазма, Андрей почему-то подумал об американских моряках, которые когда-то определили этот остров в Карибском море как главную базу своего отдыха после изнурительных походов. Теперь он точно знал, по какой причине они сделали такой выбор…
…– Ну как, Андрюха, доволен? – задал первый вопрос Мусса, когда они снова встретились в холе.
– Незабываемо, – честно признался Андрей. – Будто одновременно побывал на приеме у уролога и проктолога.
– А кто такой проктолог? – не понял Мусса.
– Врач, который без мыла в задницу лезет.
– У-у-у, – одобрительно и лукаво замахал головой татарин.
* * *Андрей лежал на широкой кровати в гостиничном номере, курил и думал о сложившейся ситуации. После того как он приехал в родной город, с ним стали происходить какие-то необъяснимые казусы, о которых он даже и не подозревал. Какие-то непонятные проверки… Для чего и с какой целью? Что нужно от него этим людям и какую роль во всем этом играл его друг Пашка? Теряясь в догадках, Андрей с нежностью вдруг вспомнил свою подводную лодку и ребят, с кем ходил в походы. Там все было по-честному, по-мужски и конкретно. Ты погружался на глубину, где рыскал враг, готовясь нанести по твоей родине сокрушительный удар. А ты старался этого не допустить любой ценой. Хотя было трудно, но зато все четко и предельно ясно: вокруг друзья, а где-то в толще океана – недруг. Сейчас же все смешалось и перепуталось, и он все чаще ощущал себя, как главный герой кинокартины «Свой среди чужих, чужой среди своих». Но что-то должно произойти, он это, как когда-то на лодке перед аварией, чувствовал сердцем и душой.
Внезапный тактичный, но настойчивый стук в дверь вывел Андрея из анабиоза мрачных мыслей. Взглянул на часы – половина второго ночи. Подошел к двери и рывком ее распахнул. На пороге в темных очках и в темном вечернем костюме стоял гость. Андрею сразу же показалось, что этого человека он уже раньше видел, но где именно, вспомнить не мог.
– Добрый вечер, дорогой земляк. Разреши войти? – Русская речь в немецком Лейпциге прозвучала как-то по-домашнему, отчего Андрей не посмел отказать ночному визитеру.
– Что вам, собственно говоря, надо? – когда гость уселся в кресло у журнального столика под торшером, спросил Андрей.
– Сейчас объясню. Меня зовут… скажем так, Иван Иванович. Наш разговор должен остаться между нами. Это в первую очередь в ваших интересах…
– Слышь, Иван Иванович, или как вас там кличут, не надо меня пугать. В свое время мне пришлось побывать в ситуациях, после которых уже ничего не боишься. Понятно?
– Что вы, помилуй-то бог, – улыбнулся гость. – Мы знаем, что вы, Андрей, офицер-подводник. Служили на самых современных атомоходах, попадали в экстремальные ситуации, из которых с честью вышли. Награждены орденом Мужества, а его просто так не дают.
– Может, вы мне еще что-нибудь обо мне расскажете? – спокойно заметил Андрей, которого игра в жмурки уже порядком раздражала и смущала одновременно.
– Может, и расскажу, когда потребуется, – перешел в наступление гость. – Мы за вами наблюдаем достаточно долгий срок. Вы даже не представляете, насколько долгий…
Отметив слова «мы наблюдаем…», Андрей прикинул, что нежданный гость или прохиндей, которому нужны деньги и он изо всех сил старается намекнуть, что владеет какой-то интересной информацией на продажу, или обычный особист, которых после очередной чистки аппарата компетентных органов на вольных хлебах сейчас обитает немало.
– Короче, уважаемый, что тебе надо? Говори и уходи. Мне спать надо.
В это время из соседней комнаты раздался богатырский храп Муссы, которому, очевидно, снился сон, как он продолжает заниматься любовью со своими чернявыми эфиопками.
– Хороший парень, – кивнул в сторону храпа тот, кто назвался Иваном Ивановичем. – Но имеет два существенных недостатка: чрезмерно любит женщин и чересчур словоохотлив. Так может и беда нагрянуть…
– Последний раз спрашиваю, что вам от меня надо?
– Нам нужна от вас сущая мелочь – достоверная информация. О планах и поступках вашего старого приятеля – Павла Николаевича. Если мы с вами договоримся, то, во-первых, резко возрастут ваши доходы, во-вторых, вся ваша гражданская жизнь пойдет как по наезженной колее, без сучка и задоринки. В-третьих…
– Пошел вон, мразь…
– Напрасно вы так, молодой человек. Вы уже себя запятнали перевозкой груза, за который на родине отломится лет десять-двенадцать, а в Германии – и вовсе четвертак. Я бы вам посоветовал…
Визитер не договорил, так как Андрей схватил его за шиворот и потащил к двери, распахнув которую вытолкнул того прочь.
Вернувшись в комнату, обнаружил, что сонный Мусса в огромных семейных трусах стоит в маленьком коридорчике, разделяющем две комнаты:
– Что случилось, что за крики? – поинтересовался татарин.
Нервы Андрея были на пределе. Он с разбегу наскочил на подельника, повалил его на паркет и, прижав коленом грудь, стал требовать ответа, мол, кто такой сейчас к ним приходил. Мусса недоуменно бормотал, что крепко спал и ничего не видел и не слышал, но Андрей уже не верил в случайности и совпадения:
– Если, гад, не скажешь, задавлю! Мне все ваши проверки и подковерные игрища надоели!
– Отпусти, идиот, – слабо сопротивлялся Мусса и хрипел, как старая трофейная лошадь. – Это Визгунов приходил… Константин Сергеевич… Он у босса руководит службой безопасности… Бывший кэгэбист… Поперли его за что-то из конторы, вот шеф его и взял… Он мне и сказал, чтоб к девкам тебя отвел. Говорит, его бывшие коллеги туда бы не пошли… Отпусти, а то задушишь!
– Что за груз мы сопровождали и кому он предназначался?
Мусса уже понял, что Андрей не шутит, поэтому хрипло и медленно отвечал:
– Половина груза – цветной металл… Вторая – какие-то кристаллы… Точно не знаю, что это такое… Груз для какого-то господина Шульца… У него с шефом какие-то дела… Отпусти, идиот, сейчас задушишь…
Андрей отпустил. Пока Мусса массировал горло, что есть силы матерился и плевался во все стороны, Андрей быстро оделся, положил в карман заработанный им и Муссой аванс, предварительно бросив на стол около трехсот евро для подельника, и направился к выходу.
– Ты куда? – испугался татарин.
– По ночному Лейпцигу пройдусь, а то с вами тут чувствуешь себя, как в аварийном отсеке. Ауфидерзеен, коллега.
Выйдя на ночную улицу, Андрей осмотрелся по сторонам. Вокруг не было ни души. Пройдя квартал, он остановил такси и с трудом, жестикулируя, объяснил водителю – здоровенному рыжему немцу, что требуется ехать в аэропорт.
Пока шины монотонно и плавно шуршали по шикарной и хорошо оборудованной трассе, Андрей пытался разрешить две задачи, которые поставил перед ним неожиданный ночной визитер. Первая: что им на самом деле нужно? И вторая: как оказался в Лейпциге особист Визгунов, который когда-то «поспособствовал» изгнанию его друга из военно-морского училища? А в том, что Константин Сергеевич Визгунов был именно тот самый училищный «рыцарь плаща и кинжала», Андрей, после признания Муссы, наконец вспомнил и более не сомневался.
26
Сходка
Павел Николаевич, проводя совещания, всегда чувствовал прилив энергии. Вот и сейчас, собравшись в тесном кругу для корректировки совместных действий, он чувствовал кураж – состояние, при котором мог сдвинуть с места даже горы. В его современном офисе собралось четыре человека. Константин Сергеевич Визгунов, прилетевший рано утром из Германии и демонстративно клевавший носом. Представитель, которого прислал вместо себя Абражевич, чистенький, опрятный господинчик в черном костюме, с невыразительным лицом, изображающий из себя инкогнито, за целый час не произнесший ни единой вразумительной фразы. Была и дама: пышная и свирепая Марья Ивановна Андрейченко, начальник аналитической группы, правая рука Павла Николаевича. Вот такая четверка и собралась в офисе. Павел Николаевич подошел к встроенному в стену бару с мини-холодильником и собственноручно приготовил напитки: себе и особисту – джин с тоником и апельсиновый сок, посланцу Абражевича – томатный сок с капелькой венского перца, а для мадам Андрейченко – виски «Черная лошадь», которые она обычно сосала через трубочку, словно фруктовый коктейль.
Раздав бокалы и удобно расположившись в кресле, Павел Николаевич вернулся к животрепещущей теме, собравшей их сегодня вместе.
– Собственно говоря, контракт уже заключен. Причем на самом высоком уровне. Осталось уточнить кое-какие детали и приступить к исполнению… Машенька, ваше слово?
Мадам Андрейченко с явным сожалением оторвалась от вискаря.
– Со стороны инвесторов задержек не предвидится, – голос у нее был зычный и громоподобный – так, наверное, звучали трубы в Иерихоне. – Если не потеряем темпа, первый кредит переведут в Женеву через три дня, как только товар попадет по назначению. Но это при условии официальных гарантий Василия Васильевича. Наш банк уже предварительные обязательства подписал.
– Какой именно банк? – осторожно поинтересовался посланец Абражевича, но все трое посмотрели на него с нарочитым удивлением и презрением, так что вопрос завис в воздухе.
– Теперь ты, Константин Сергеевич.
Особист ногтем выцепил из бокала несуществующую соринку. Его брезгливость была всем известна. Визгунов не выносил дурных запахов, грязи и крови.
– Никаких проблем, – отзвался он бодро. – Пробная партия груза дошла успешно. На границе не было нештатных ситуаций. В Германии наши коллеги, полагаю, тоже претензий не имеют.
– Это кто же такие? – вторично не удержался министерский клерк и задал очередной глупый вопрос, на который опять не получил ответа. Но реплика представителя Абражевича привлекла к нему внимание Павла Николаевича.
– Та-ак, – удовлетворенно протянул он. – Теперь вопрос к господину представителю. Просветите нас, уважаемый, намерено министерство содействовать данному проекту, или будем по-прежнему играть в молчанку? Звонок уже прозвенел, вы же слышите.
Посланец Абражевича дернулся всем телом, точно устремляясь куда-то бежать, и неожиданно покраснел.
– Этот вопрос выше моих полномочий.