– Каковы же ваши полномочия?
– Выслушать и доложить. Вот и все.
– Ах вот как! – В голосе Павла Николаевича зазвенел металл. – Значит, вы пришли просто послушать, о чем тут люди говорят. Что ж, и за это спасибо. Передайте Василию Васильевичу, что я польщен.
– Не понимаю, почему такой враждебный тон, – обиделся представитель.
– А потому, что мы тут не в бирюльки играем. Если вы у себя в министерстве наложили в штаны, об этом следует так прямо и сообщить. Поищем других партнеров.
– А этих куда девать? – заинтересовался особист. – На них все-таки средства потрачены.
– Средства вернут, – пообещал Павел Николаевич. – Причем с процентами. Спасибо вам, дорогой товарищ. Допивайте сок и катитесь отсюда к едрене-фене!
Проводив гостя, а вернее выпроводив его, Павел Николаевич повернулся к коллегам. Все трое заулыбались, как бы подчеркивая, что между ними тайн не было. В случае провала все они пошли бы в места не столь отдаленные по одной статье.
– Никуда не денется этот Абражевич, – допив махом свой джин, изрек Павел Николаевич. – Но чувствую, этот сцыкун нервишки нам еще потреплет. Увы, без него пока не обойтись. Он – наша страховка.
– Подвесить бы его за яйца, – мечтательно произнесла Марья Ивановна. – Привыкли на чужом горбу в рай заезжать. Так и норовят и рыбку съесть, и на хрен сесть.
– Машенька! – Интеллигентный особист, как обычно, был шокирован манерами женщины. – Где ты набираешься подобных выражений?
– В п…..! – рассмеявшись, в рифму ответила дочь дипломата и школьной учительницы.
Павел Николаевич восхитился:
– Маня, на зоне тебе цены не будет!
Смеясь, женщина не замешкалась с ответным комплиментом.
Потом Визгунов доложил о встрече с Андреем. По его мнению, моряк наверняка никого не сдаст, так что Павлу Николаевичу не о чем беспокоиться, но он, по мнению особиста, может наломать немало дров, так как все еще живет старыми флотскими критериями и оценками.
– Полегче, Костик, – не выдержал Павел Николаевич, – ты, конечно, делай свои выводы, но флот своим паршивым языком не трогай. Это, может быть, единственное светлая страница в моей жизни. Или забыл, как ты меня хотел заставить «стучать» на всех? Так я напомню. А Андрюха – он самый чистый и честный из нас. И он нам нужен.
Визгунов промолчал, хотя накопившаяся в душе ненависть к своему теперешнему боссу бушевала.
* * *…После того, как он организовал отчисление несговорчивого курсанта из училища, его карьера складывалась успешно. Даже предложили повышение – должность начальника отдела контрразведки, курирующего флотилию атомных подводных лодок. Одно плохо, что эта самая флотилия базировалась на Камчатке. Но в то время отказываться от повышения в их структуре было не принято, так как это приравнивалось к политическому недомыслию и ставило на карьере жирный и несмываемый крест. Пришлось все бросить и из уютного цивилизованного города перебраться на край земли. После 91-го и вовсе все пошло наперекосяк. Начались чистки, поиск «козлов отпущения». Визгунов понял, что когда перестают доверять своим, это означает только одно: пора уносить ноги. Он так и сделал, умело подставившись под очередное кадровое сокращение. Затем перебрался на материк, затаился во Владивостоке, устроился охранником. Но хотелось чего-то большего, как по статусу, так и по оплате своего труда. Однажды на рынке он столкнулся с молодцеватым крепышом, который сразу же его узнал, и приказал двум коренастым быкам тащить бывшего особиста в укромный уголок. У Визгунова была профессиональная память на лица, поэтому он тоже узнал Пашку, которого пришлось в свое время жестко проучить. В условиях дальневосточного беспредела, когда в начале 90-х человеческая жизнь не стоила и ломаного гроша, Визгунов ожидал страшной разборки и ужасного мученического летального исхода. Но все произошло иначе: после парочки ударов в челюсть, которые Пашка сопроводил многозначительным: «А помнишь, сука, как ты меня подставил?» – все пошло по другому сценарию. Павел Николаевич поинтересовался, чем занимается бывший особист теперь, и неожиданно предложил работу.
– На меня теперь будешь работать, хватит, государство тебя уже отблагодарило по самое «не балуйся». Теперь я твое государство, и платить я тебе буду…
После того как новый босс назвал сумму, Визгунов сперва опешил, а потом с радостью согласился. Будучи человеком неглупым, он тотчас принялся отрабатывать свою долларовую похлебку и завоевывать авторитет у хозяина. О моральных сторонах ситуации старался не думать, ведь наступили трудные времена и все перевернуто с ног на голову. В течение месяца Константин Сергеевич вычислил и сдал Пашке двух «кротов», которых за полгода до этого умело внедрили в набиравшую силу Пашкину бригаду хитрющие оперативники. Пашка был доволен и отблагодарил Визгунова по-своему.
– Молодец, Костик, – похвалил за усердие рьяного помощника босс. – Вечером поедешь с ребятами за город и самолично разберешься с «кротами». Дайте ему «макаров». Если сдрейфит, – обратился он к своим быкам, – положите Константина Сергеевича в яму рядом.
Визгунов вспоминал тот день с содроганием. Слюнтяистый и щепетильный, он, предварительно отхлебнув из горла водки, всадил каждому «кроту» по две пули в бритые затылки, после чего его вытошнило и он рухнул в обморок. На следующий день Пашка показал ему несколько фотографий, снятых «Полароидом», где Визгунов лишает жизни сотрудников МВД.
– Теперь мы с тобой одной веревочкой связаны на всю оставшуюся жизнь. Если дернешься или предашь, то пойдешь по расстрельной статье. Так что, мой дорогой Костик, ты влип!
Визгунов всегда помнил, что попал в вечную зависимость от Павла Николаевича. По этой причине, тайно ненавидя своего шефа и поджидая удачного момента, чтобы рассчитаться, он одновременно старался ему всячески услужить, так как понимал весь ужас своего нынешнего почти рабского положения. Потому, когда Павел Николаевич решил перебираться с Дальнего Востока на свою родину и повелительно бросил Визгунову: «Поедешь со мной», Константин Сергеевич даже и не возражал…
* * *– Павел Николаевич, не наезжай ты на нашего бедного Костика, – улыбаясь, вступилась за Визгунова Марья Ивановна. – Познакомь лучше своего морячка со мной. Я тебе сразу скажу, что он за мужик.
Пашка поморщился. Женщина, в этот момент скромно скребущая соломкой по дну бокала, его постоянно восхищала и удивляла. Среди дня она не позволяла себе увеличивать дозу спиртного, зато по вечерам регулярно накачивалась до изумления. Но не эта ее слабость беспокоила Павла Николаевича. Стареющая дама за последнее время чересчур пристрастилась к молодым мальчикам и снимала их без разбору в самых подозрительных местах. Не далее как две недели назад, по докладу Визгунова, она утащила к себе в загородную берлогу двух сопливых десятиклассников, промышлявших чем-то на одном из рынков. Павел Николаевич не осуждал ее за излишнюю похотливость, но будет очень жаль, если Марья влипнет в какую-нибудь грязную историю по совращению несовершеннолетних. Ее острый ум и лисье чутье вкупе с безусловной преданностью фирме были незаменимы. Павел сделал вид, что принял к сведению замечание мадам.
После обеда Павел Николаевич позвонил Абражевичу, посчитав, что пора потревожить будущего народного избранника.
– Ты зачем моих людей пугаешь?! – не здороваясь, заорал на него Василий Васильевич, видно, в кабинете он был один.
– Успокойтесь, уважаемый Василий Васильевич. Никто твоих людей не пугает. Он уже пришел пуганый. Но мне нужен ответ: да или нет. Партнеры торопят, понимаешь ты это? А они солидные и деловые люди.
– Твои солидные люди… – начал было Абражевич, но почему-то запнулся. Продолжил более спокойным тоном: – Мы же договорились: на этом этапе я не вмешиваюсь. Забыл?
– Почему же, помню. Но уже следующий этап.
– Что так скоро?
– Ситуация изменилась.
На том конце провода обозначилась долгая пауза. «Я тебя, черта, достану, злорадно думал Пашка. – Ты у меня не так еще завертишься, комбинатор вонючий. Сколько бабок в тебя вбухал, а ты все ерепенишься. Но не ты мною вертишь, а я тобой, крыса министерская!»
– Хорошо, – наконец сказал Абражевич, – вечером встретимся.
Потолкуем. Только не надо меня торопить. Ты же знаешь, я этого не люблю.
«Мне начхать, что ты любишь, а что нет!» – хотел ответить Павел Николаевич, но вместо этого примирительно произнес:
– И в мыслях не было, Василий Васильевич! При моем-то уважении к вам.
27
Разборки
Наверное, у Андрея все-таки был ангел-хранитель. И в период службы на подводной лодке, и до того и после, в различных ситуациях, где-то на небесах, под защитой его надежного и сильного распластанного крыла, все складывалось так, чтобы оградить моряка от неверного шага и грозящих неприятностями последствий. Так вышло и на этот раз. Выехав в аэропорт почти одновременно с ночным незванным гостем, Андрей, в отличие от Визгунова, добрался туда намного позже, так как в автомобиле лопнуло колесо и грузный немец-водитель, неустанно ругаясь на своем языке, долго его менял. В результате на ночной рейс Андрей опоздал и оказался дома не к утру, а лишь к 16.00. Судьба развела моряка и особиста по разным тропинкам жизни, очевидно посчитав их встречу в воздухе совершенно ненужной и преждевременной.
Еще в самолете, любуясь вышколенными немецкими стюардессами в мини-юбках, Андрей поймал себя на мысли, что одна из них очень похожа на Наташу. Почему-то вспомнилась картина, как девушка внимательно рассматривает его документы и пытается отыскать там что-то сильно ее интересующее. Но обиды на нее не было. Напротив, где-то из глубины подсознания внутренний голос исподволь твердил:
– А как ты хотел? Ведь Наташа о тебе ничего не знает. Вдруг ты женат и имеешь пятерых детей? Она же женщина!
– Но она же могла меня об этом спросить! – как бы продолжая этот молчаливый спор, думал Андрей.
– Разве ты забыл, что мужчина и женщина – это два противоположных полюса, – гнул свою линию внутренний голос. – То, что для мужика обыденно и привычно, для женщины недопустимо. И наоборот…
Ладно, решил Андрей, хватит заниматься самобичеванием, обязательно ей сегодня позвоню. Домой он добрался после полудня и сразу набрал телефон девушки.
– Наташа, я очень по тебе соскучился.
– Алло! Кто это говорит? – переспросила девушка, хотя по голосу чувствовалось, что она его узнала.
– Я тут в Европу смотался и только час назад как вернулся. Очень хочу тебя увидеть…
– Ты уверен, что этого хочешь?
Описывая аналогичные ситуации, писатели нередко употребляют изысканно-красивое: «В эту минуту герой прислушался к зову своего сердца, переполненного страстью и любовью…». Нечто подобное, впрочем, происходило и с Андреем. Его тянуло к этой женщине, что одновременно радовало и пугало. Поэтому на вопрос Наташи он ответил утвердительно:
– Хочу. Очень хочу тебя поскорее увидеть!
– Андрюша, я сейчас уезжаю и буду только через три дня. Мы с тобой обязательно встретимся после моего возвращения, – запросто согласилась Наташа и назвала дату, время и место их рандеву.
– Не знаю, как мне пережить эти три дня, – честно признался он.
– Я тоже, – ответила Наташа после короткой паузы.
* * *На следующее утро Андрей как ни в чем не бывало пошел к другу. В Пашкином офисе по углам сидели два битюга, похожих на Кинг-Конгов из нашумевшего голливудского фильма.
– Я тебя поджидал, – улыбнулся Павел Николаевич. – Думаю, если не придешь, сам к тебе вечером съезжу. Говорят, ты из Германии вчера назад самолетом прилетел. Что-то случилось? Мне уже сообщили…
– Да, у нас скорость «стука» всегда была сопоставима со скоростью звука, – заметил Андрей.
– Ну, а как ты хотел? Мы серьезные люди, делаем важное и ответственное дело…
– Об этом я с тобой тоже хотел поговорить, но конфиденциально. Паша, может, уделишь мне минут 15?
– Не могу, братан. Позже. Завтра или через несколько дней. А ты сейчас, пожалуйста, выполни мою просьбу. Надо съездить с ребятами к одному приятелю, который мне задолжал кругленькую сумму. Он готов рассчитаться, уже звонил… Сразу и свой гонорар за поездку получишь. А то наличных нет. Деньги, сам понимаешь, должны крутиться и работать.
– Это рэкет? Честно говори! Я в этом участвовать не собираюсь!
– Ну что ты, Андрюха. Это нормальный и цивилизованный расчет между двумя легальными фирмами. Просто сумма большая, вот я тебя об одолжении и прошу. Будешь старшим, с тобой поедут мои сотрудники.
Андрей молча развернулся и вышел из комнаты, а за ним потянулись двое горилл, которых Пашка интеллигентно назвал сотрудниками. Во дворе все трое сели в черный джип, за баранкой его уже сидел парень в красной бейсболке. Хотя гориллы мало чем отличались друг от друга, но один из них, занявший переднее сиденье, очевидно, был старшим, так как назвал водителю адрес.
Ехали молча. Маневр своего друга Андрею был понятен, не зря же когда-то вместе учились штурманскому делу. Андрей зачем-то был ему позарез нужен, и потому тот вязал его по мелочовке, опуская, выражаясь флотским языком, ниже ватерлинии. Операции по выколачиванию денег (а именно так Андрей определил суть просьбы Пашки), которыми занимались в основном быки с ограниченным интеллектом, входили как обязательное звено в сложный и хорошо продуманный цикл подготовки полноправных членов банды, группировки, бригады или, как они сами себя величали, фирмы. Участие Андрея в этом можно было приравнять к «курсу молодого бойца», так популярному в вооруженных силах. Андрей мог отказаться от данного оскорбительного поручения, но его о нем вежливо попросил друг. И он подчинился интуитивно, не углубляясь в детали. К тому же надо было посмотреть, чем на самом деле занимаются Пашкины «сотрудники». «Приятель», или на самом деле обыкновенный жертвенный козлик, обитал в роскошном, под мореный дуб, кабинете, и звали его Семен Лазаревич Кац. Был он директором акционерного общества закрытого типа с каким-то замысловатым иностранным названием. Встретил он их с вымученной улыбкой и деликатно пригласил присесть.
– Ну давай, хозяин, ты чего? – пробурчал тот из Кинг-Конгов, что считался центровым.
– Сейчас принесут, пожалуйста, подождите минуточку.
Андрей встретился с ним взглядом и сразу понял, что это человек неординарного полета мыслей. В глазах Каца читалось два страстных желания: либо прямо сейчас убить нахальных пришельцев, либо оказаться в другом месте, веке или галактике. Но чуда не произошло, и Кац был обречен на общество тех, кто обдирал его как липку.
Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла женщина в старомодной блузе. В руках у нее был бумажный пакет, перевязанный тесемкой.
– Вот, – мрачно сказал Кац, передав сверток горилле. – Скажите Павлу Николаевичу, что моей вины тут нет. Банк долго тянул с наличкой. Амбал оторвал у пакета уголок, и оттуда выглянул пук зеленых банкнот.
– Считать будете?
– Наше дело получить, – браво отказался громила. – А считать будут другие.
Андрею было противно присутствовать при этом, и он решил позлить быков. Когда подходили к джипу, ловким движением выхватил у гориллы пакет с баксами…
– Ты чего? – удивился тот.
– Павел Николаевич деньги только мне доверяет, – пояснил Андрей. – Вы же сами слышали.
Быки было уже собрались его бить, но что-то подсказывало старшему, что, ударив друга шефа, он навлечет на себя большие неприятности. Когда Андрей уселся на переднее сиденье, верзила мрачно пообещал:
– Больно шустрый фраер попался. Ну погоди, мы тебя еще умоем, костей не соберешь. Считай, уже спекся!
Они продолжали гундосить всю дорогу, обещая Андрею жуткую расправу. В общем, доехали мирно и без происшествий.
– Молодец, быстро обернулся, – похвалил его Пашка. Затем не глядя достал из пакета несколько пачек и протянул их Андрею. – Бери, братан, это твоя доля. Мы с тобой еще заработаем.
– Это мы позже обсудим, – ответил Андрей и вышел из кабинета.
* * *Ему показалось, что Наташа слушает его невнимательно. Так всегда бывает, когда пытаешься сказать человеку что-то очень важное, а реакции, которой ожидаешь, не ощущаешь.