— Разве Лука не привозил тебя сюда прежде? — поинтересовался он. — Когда ты сказала, что была в Милане, я предположил, что ты приезжала к нему.
Бронте не смотрела в сторону Луки, но почувствовала на себе его тяжелый взгляд.
— Нет, — сказала она, с трудом сдерживая эмоции. — Я приезжала не к нему.
Джорджио передал ерзающую Эллу Бронте.
— Мне лучше оставить вас одних, чтобы вы успели расположиться до приезда нашей матери и дедушки, — сказал он.
— Ты не присоединишься к нам за ужином? — спросил Лука.
Джорджио покачал головой:
— Нет, у меня встреча.
Лука нахмурился:
— Ты идешь на свидание?
Его брат посуровел:
— Мейя разводится со мной, Лука. Таков ее выбор. Пришло время забыть о прошлом. Все кончено.
— Но, вне сомнения, еще слишком рано встречаться с другой женщиной…
Джорджио что-то быстро и горячо ответил брату по-итальянски. Лука, судя по тону, резко возразил ему, и атмосфера в холле начала накаляться.
Бронте обрадовалась, когда Элла начала капризничать. Сдержанно попрощавшись, Джорджио ушел, громко захлопнув за собой дверь.
Хмурый Лука поднял чемоданы.
— Все в порядке? — неуверенно спросила Бронте.
Он бросил на нее яростный взгляд:
— Мой брат — упрямый дурак.
— Я считаю, что не следует вмешиваться в чужие отношения, — заметила она. — Они должны все решить сами.
Он долго смотрел на нее, потом тяжело вздохнул:
— Может быть, ты права.
Бронте огляделась:
— У тебя больше нет прислуги?
— Я должен был вернуться через две недели, — объяснил Лука. — Мать прислала мне в помощь свою экономку, пока моя не вернется из отпуска.
Бронте насупилась, устраивая Эллу на левом бедре:
— Это та самая, которая не пустила меня в дом, когда я приехала, чтобы рассказать тебе об Элле?
Лука бросил на нее загадочный взгляд.
— Нет, — заявил он, повернулся и стал подниматься по лестнице.
Несмотря на разницу в часовых поясах, Бронте решила не укладывать Эллу спать до тех пор, пока девочку не увидит старшее поколение Саббатини. Лука показал ей дом, а потом куда-то исчез. Она предполагала, что он отвечает на электронные письма или телефонные звонки, сидя в огромном кабинете на втором этаже.
Бронте стояла в хозяйской спальне и подумывала, не начать ли распаковывать вещи. Элла сидела на полу, когда в дверь спальни тихо постучали. Вошедшая женщина лет шестидесяти представилась: ее звали Роза. Это была экономка. Она с восторгом поспешила к Элле, рассказывая Бронте на достаточно хорошем английском языке, что скоро у нее родится внук. Роза сразу же понравилась Бронте. В ней не было ни капли надменности и предубежденности.
— Вы очень удачливая женщина, — говорила Роза, ловко распаковывая один из чемоданов, чтобы Бронте могла выбрать наряд для ужина. — Лука хороший человек, да?
Бронте улыбнулась, протягивая Элле игрушку, и подтвердила:
— Да, да, хороший.
— Он любит свою малышку, — продолжала Роза, глядя на Эллу с улыбкой. — Он всегда любил детей. Джорджио такой же. Я против разводов, если только не было измены, насилия или нездоровых пристрастий. Брак должен быть прочным.
— Вероятно, Джорджио и его жена разлюбили друг друга, — предположила Бронте.
Роза взглянула на нее:
— Любовь похожа на сад. Ей нужен уход, даже когда она немного меняется время от времени. Лука просто так вас не отпустит. Порой он упрям, но не такой твердолобый, как его старший брат. Еще у них есть младший брат, Николо… Ник, как его все называют. — Она снисходительно улыбнулась. — Он необузданный, этот Ник. Приручить его сможет только особенная женщина.
Бронте вздохнула. До чего же она и Лука непохожи! У него есть любящая семья, куча денег и прислуга. А она выросла без отца, является матерью-одиночкой, и у нее нет никакого жизненного опыта.
— Хотите, я поглажу? — предложила Роза, указывая на черное платье, которое Бронте прижала к груди.
— Ах, нет. Я сама поглажу.
Роза отобрала у нее платье:
— Я здесь для того, чтобы помочь вам, синьорина Беннет. Я возьму Эллу с собой, тогда вы сможете принять душ и спокойно одеться. Лука сказал мне, что няня приступит к работе только в понедельник.
Бронте заморгала от удивления:
— Няня?!
Роза подняла Эллу и ловко усадила на свое широкое бедро:
— Разве он не говорил вам?
— Нет, не говорил.
— Ах, вот и он! — сказала Роза и, улыбаясь Луке, вышла из комнаты вместе с хихикающей Эллой, которая пыталась теребить ее серьгу.
Бронте посмотрела на Луку в упор:
— Что еще за няня?
Он закрыл дверь спальни, выражение его лица стало отстраненным, как обычно.
— Ты против няни для Эллы? — спросил он.
— Конечно, я против, — отрезала она, глядя на него. — Самое главное, ты со мной не посоветовался. Ты продолжаешь делать то, что тебе хочется.
— У Франчески очень хорошие рекомендации, — заметил Лука. — У нее большой опыт. Я уверен, ты с ней отлично поладишь.
— Это не довод, — возразила Бронте. — Почему ты не обсудил это со мной?
— Что тут обсуждать? — Он начал закипать. — В Австралии за Эллой присматривала твоя мать. Я был уверен, что тебе потребуется помощь и здесь. Ты же собираешься преподавать, не забыла? Как ты будешь заниматься с учениками, если Элла постоянно будет с тобой?
Бронте скрестила руки на груди и стала мерить шагами комнату.
— Я очень не хочу оставлять Эллу с кем попало, — начала она. — Конечно, я люблю преподавать, не пойми меня неправильно. Честно говоря, я не могла предположить, что буду столько времени проводить на работе, а не с Эллой. — Бронте обернулась и посмотрела на Луку. — Я знаю, что ты чувствуешь себя обманутым из-за того, что не видел Эллу с самого рождения, но и я чувствую себя обманутой. Меня не было дома, когда девочка сделала первый самостоятельный шаг. Это видела только моя мать. И потому я всегда буду чувствовать себя виноватой.
Лука подошел к Бронте и взял ее за запястья.
— Мы оба многое пропустили из-за неподвластных нам обстоятельств, — сказал он. — Но у нас есть будущее, и в дальнейшем мы сможем вести себя так, как положено настоящим родителям.
Бронте неуверенно посмотрела на него:
— Все сложилось бы иначе, если бы мы любили друг друга.
У Луки сжалось сердце, словно кто-то ударил его в грудь. Он надел бесстрастную маску и отпустил руки Бронте.
— Я уверен, что у нас все получится, — твердо проговорил он. — К счастью, любовь не является определяющим поводом для хорошего секса.
— Секс вряд ли станет надежной основой для брака, — заметила Бронте, покраснев. — Что произойдет, когда страсть утихнет? Ты найдешь другую женщину, которая будет удовлетворять твои потребности?
— Это будет полностью зависеть от тебя. — Лука помолчал. — Я не являюсь сторонником внебрачных связей. Из-за них страдают люди, и я имею в виду не только взрослых. Но если ты перестанешь хотеть физической близости со мной, я вынужден буду пересмотреть свое мнение.
Она немного наклонила голову, но Лука увидел, как сверкнули ее темно-голубые глаза. Ревность всегда считалась хорошим знаком. Вероятно, Бронте не любит его, но тем не менее не желает делить с другой женщиной. Что ж, это перспективное начало.
— Я дам тебе знать, если что-то изменится, — тихо сказала Бронте.
Лука улыбнулся про себя.
— Значит, ты рада, что сейчас мы делим постель? — спокойно спросил он.
Она повернулась и взглянула на него. На ее щеках по-прежнему играл румянец.
— Тебя забавляет моя слабость, не так ли?
— Я не забавляюсь, — возразил он, стараясь казаться невозмутимым. — Поверь, я в восторге.
Бронте одарила его яростным взглядом:
— Нас связывает только вожделение. Я думаю, ты должен об этом знать.
— Конечно.
Мгновение она рассматривала его лицо, потом слегка прищурилась:
— Почему ты улыбаешься?
— Разве я улыбался? — спросил Лука, бросив на нее бесхитростный взгляд.
— В душе ты улыбаешься, — заявила Бронте. — Я вижу блеск в твоих глазах.
Лука положил руки ей на плечи.
— Это потому, что я представил тебя без одежды. И еще — как мы вместе принимаем душ. — Он прижал Бронте к себе, запустив одну руку в ее шелковистые темные волосы, а другой лаская ее ягодицы. — У нас достаточно времени.
Ее глаза вновь сверкнули, она посмотрела на его губы.
— Я убеждена, что это обыкновенное вожделение, — повторила Бронте с мягким придыханием.
— Я не против, — согласился Лука и припал к ее губам.
* * *Бронте сделала глубокий вдох перед тем, как Лука повел ее вниз по лестнице, чтобы представить своей матери и деду, которые только что приехали на виллу. Она слышала, как они разговаривают с Розой в гостиной, в их голосах слышались волнение и предвкушение.
Лука держал Эллу на руках, и его мать бросилась к нему сразу же, как только открылась дверь гостиной.
— Лука, дорогой! — Она ахнула, потянувшись к Элле. — Да это вылитая Кьяра! О боже, как я жаждала этого мгновения!
Бронте стояла в сторонке, пока с малышкой нянчился дед Луки. Она поняла, от кого Лука унаследовал свою красоту. Сальваторе Саббатини было почти девяносто лет, но он все еще был высоким статным мужчиной с гордой осанкой. В нем чувствовалась та же властность, что в Луке и Джорджио. У него были седые волосы и морщинистое лицо, однако он был по-прежнему привлекателен.
Мать Луки тоже, очевидно, была когда-то красавицей. Это была невысокая изящная седеющая женщина.
— Мама, дедушка, — сказал Лука, беря Бронте под локоть. — Это моя невеста, Бронте Беннет.
Сальваторе подошел к ней первым, наклонился и расцеловал в обе щеки.
— Для нас сегодня очень счастливый день, — сказал он по-английски с сильным итальянским акцентом. — Ты подарила Джованне первую внучку, а мне первую правнучку. Я не могу выразить словами, что значит для меня ощущать, что наш род продолжается.
Бронте понимала, что ее улыбка выглядит немного натужно, но ничего не могла с собой поделать.
— Я сожалею, что вы только сейчас познакомились с Эллой.
— Лучше поздно, чем никогда, — заметил Сальваторе.
Наступило непродолжительное молчание.
— Мама… — произнес Лука.
Джованна Саббатини держала Эллу на руках с таким видом, будто не собиралась ее отпускать.
— Я рада, что ты наконец решила сообщить моему сыну о его отцовстве, — произнесла она. — Но разве ты не задумывалась о том, что лишаешь радости общения с ребенком не только его, но и остальных членов семьи?
— Мама, — предостерегающе проговорил Лука, — сейчас не время.
— Все в порядке, Лука, — сказала Бронте, страдальчески посмотрев на него. — Твоя мама совершенно права. Я не думала ни о ком в то время. Если бы подумала, то, возможно, все сложилось бы иначе.
Джованна не успокаивалась.
— Мой старший сын переживает очень болезненный и, на мой взгляд, совершенно ненужный развод, — продолжала она. — Этого могло бы не произойти, если бы Лука знал о рождении дочери.
Бронте начала сердиться.
— Не думаю, что я виновата в разводе вашего старшего сына, — возразила она. — Я признаю, что была не права. Мне следовало настойчивее искать встречи с Лукой, но я злилась и страдала из-за разрыва наших отношений.
Сальваторе нежно и по-отечески положил руку на плечо Бронте.
— Прости мою невестку Джованну, — попросил он. — Сейчас у всех нас нервы на пределе. Мы прошли через тяжелые испытания, едва не потеряв Луку два года назад, а за три года до этого умер его отец и мой сын, Джанкарло. А еще раньше не стало малышки Кьяры. Я не уверен, что ты о ней слышала. Она умерла давно, но мы ежедневно о ней вспоминаем. Элла для нас как благословение Господа. Она поможет излечить нашу душевную боль.
«Едва не потеряв Луку»?! Именно эти слова Сальваторе лучше всего запомнила Бронте. Молодая женщина посмотрела на Луку, который молчал и задумчиво хмурился. Бронте сглотнула и попыталась сосредоточиться на том, что говорит Сальваторе, но в ее голове снова и снова прокручивались эти четыре зловеще звучащих слова.
Ужин проходил в напряженной атмосфере. У Бронте пропал аппетит, и, хотя дед Луки был само очарование, стало очевидно, что Джованна решила хранить надменное молчание.
Как только мать Луки и дед уехали, а Элла крепко заснула в своей кроватке, Бронте стала ждать Луку в спальне. Он пришел через час, и Бронте задалась вопросом: не рассчитывал ли он, что она уже уснула?
— Лука, — начала она без предисловий, — я хочу знать, что имел в виду твой дед, утверждая, что они едва не потеряли тебя два года назад.
Выражение его лица стало сдержанным, губы сжались в тонкую линию.
— Дед наговорил лишнего, — сказал он, — как и моя мать. Я сожалею о том, как она себя вела. Мама смягчится в конце концов. Она точно так же вела себя с женой моего брата, Мейей.
— Слушай, я понимаю, что она тебя оберегает, — произнесла Бронте, — но мне хочется обсудить нечто иное. Так что с тобой произошло, Лука?
— Ничего не произошло, — ответил он, пряча взгляд. — Сальваторе преувеличивает.
— Ты лжешь.
— У тебя разыгралось воображение, — бросил Лука, отворачивая простыни.
— Я не лягу с тобой в постель до тех пор, пока ты не скажешь, что с тобой случилось. — Бронте решительно вздернула подбородок.
Он оставил простыни в покое и посмотрел ей в глаза.
— Ты хочешь ссориться или заниматься любовью? — поинтересовался Лука.
По спине Бронте пробежала дрожь.
— Я не желаю с тобой ссориться, Лука, я просто пытаюсь тебя понять. Ты продолжаешь скрытничать. Ты всегда так поступал.
Он вздохнул и запустил пальцы в волосы.
— Я никогда не был открытым человеком, — признался Лука, — и не собираюсь меняться.
— Тогда я могу с уверенностью сказать, что наш союз продлится максимум два месяца, — заявила Бронте.
Лука сжал кулаки.
— Почему ты все время на меня давишь? — спросил он. — Почему ты не можешь оставить прошлое в покое? Мы оба сваляли дурака. Я виноват. Ты довольна? Я не виню тебя.
— Н-не винишь? — прошептала Бронте.
Лука помолчал.
— Нет, — сказал он наконец, протягивая ей руку. — Иди сюда.
И Бронте устремилась в его объятия.
Глава 12
Лука обнял Бронте, прижал к себе и уткнулся лицом в ее волосы, целуя в макушку. Казалось, прошли десятилетия, прежде чем он заговорил, а когда он начал отвечать на ее вопрос, его голос стал колючим и прерывистым.
— Я сожалею, что ты обо всем узнала вот так, — начал он. — Я мечтал избавить тебя от грязных подробностей. Мне нравится делать вид, что ничего не произошло.
Бронте не смогла остановить поток слез:
— Ах, Лука, разве ты не понимаешь, что мне нужно знать обо всем. Ведь только так мы сумеем выстроить прочные отношения.
Он вытер ее слезы большими пальцами:
— Я не хотел, чтобы ты меня жалела. Я не выношу жалости. Я мечтал, чтобы ты вернулась ко мне не из сострадания, а потому, что хочешь меня.
Она сглотнула подступивший к горлу ком:
— Твой дед сказал…
— Он был прав, — мрачно произнес Лука. — У меня начались неожиданные осложнения после операции. Открылось кровотечение, из-за которого я находился в коме в течение трех недель. Никто не знал, что со мной произойдет, когда я приду в себя, и удастся ли мне вообще очнуться. Когда-то то же самое произошло с моим отцом. Перед операцией, предвидя такой исход, я с ужасом представлял, как буду тупо пускать слюни, сидя в кресле, не узнавая любящих меня людей. Разве я мог обречь свою семью на такие страдания? Разве я мог обречь на такие страдания тебя?
Бронте наконец поняла, почему Лука два года назад поступил именно так. Он заботился о ней и похоронил собственные надежды и мечты, чтобы избавить ее от возможных ужасных последствий.
— Значит, поэтому ты так резко порвал со мной? — спросила Бронте. — Ты хотел, чтобы я думала, будто ты ничего ко мне не испытываешь? Но ты никогда не говорил мне о своих чувствах, пока мы были вместе.