— Это безумная идея… — пробормотала она.
— Если исходить из интересов нашего сына, то как раз разумная, — возразил Алехандро.
Джемайма глубоко вздохнула и, несмотря на туман в голове, попробовала сфокусироваться на интересах сына. Многие дети, конечно, чувствуют себя более комфортно, имея рядом двоих родителей. Но это еще не все…
— Если мы будем несчастны, как может быть счастлив Альфи? Не понимаю, зачем вообще это обсуждать?
— Ты действительно так наивна? — Жар его глаз словно припаял ее к полу. — Я до сих пор хочу тебя.
Он снова застал ее врасплох.
— Ты… хочешь сказать, что можешь забыть о взаимных обвинениях?
Алехандро коротко рассмеялся:
— Ну нет! Так далеко я бы не зашел! Я только хочу сказать, что, если ты вернешься в мою постель, я попытаюсь сделать над собой усилие, чтобы не думать об этом.
Она глубоко вздохнула:
— К счастью, я не имею ни малейшего желания снова быть твоей женой! В первый раз можно принять это и за честь, но жить с тобой — все равно что жить в чистилище.
Его глаза сузились. Разумеется, он думал, что оказывает ей — его неверной жене — великую честь. В конце концов, он красив, хорош в постели, щедр… если, конечно, ты в состоянии объяснить, на что были потрачены деньги. Сердце Алехандро было таким же неприступным и твердым, как и его замок. Он верил, что Джемайма предала его, и был не из тех, кто прощает. И не из тех, кто способен встать на место другого. Он думает, что она лживая шлюха, и даже проживи она с ним сто лет, умирая, он все равно будет считать ее шлюхой.
— У меня есть собственная жизнь, здесь, в Чалбери-Санкт-Хеленс, — начала Джемайма, стараясь сохранять спокойный тон, что было совсем не просто. — В Испании я была несчастна, да и ты не казался таким уж счастливым. Почему же ты хочешь вернуть прошлое?
— Только потому, что у меня есть сын. Кроме того, теперь все стало более определенным.
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь я знаю тебя. И у меня не осталось никаких иллюзий. Наш брак будет в своем роде шоу ради Альфи. Все, что мне нужно от тебя, — это лишь соблюдение внешних приличий, ну и…
— Секс… — сквозь зубы процедила Джемайма, чувствуя себя униженной.
— Будь благодарна, что меня до сих пор тянет к тебе, mia dulzura. Иначе я бы и не подумал предложить тебе вернуться.
Джемайма почувствовала тяжесть внизу живота. Господи, до чего же унизительно! Ее злило, что она так реагирует на него. Ее тело совсем не хотело считаться ни с ее мыслями, ни просто со здравым смыслом. Притяжение между ними было глупым и ненужным, и последствия могли быть только печальными. А может… и он чувствует то же самое?
Эта мысль была для нее новой. Она смотрела на него и думала: «А если и ему приходилось бороться со своими чувствами?»
— Похоже, тебе самому не нравится, что ты до сих пор находишь меня привлекательной, — сделала Джемайма пробный бросок.
— Ничего, я могу справиться с этим. Близкое знакомство порождает презрение — так, кажется, говорят? — Его взгляд скользил по ней, словно огонек пламени. — Я думаю, если мы придем к соглашению, то будем близки, как никогда.
Джемайма не могла устоять, чтобы не представить себе эту близость в их супружеской спальне. Все больше чувствительных мест ее тела с энтузиазмом откликались на эти образы, пока наконец стыд и гордость объединенными усилиями не подавили фривольные фантазии…
Джемайма никак не могла избавиться от мысли, что хотеть и любить мужчину, как она когда-то хотела и любила Алехандро, — лишь женская слабость. Это заставляло ее предпринимать бесчисленные попытки держаться с ним холодно. Увы, большая часть их оканчивалась ничем из-за неверно выбранного времени. Например, когда он перестал спать с ней. Все равно что начать закрывать дверь конюшни, когда лошадь уже убежала.
В последние недели их брака Алехандро, казалось, вообще перестал замечать ее, и это все возрастающее равнодушие плюс его постоянное отсутствие заставляли ее чувствовать себя брошенной и никому не нужной.
— Я не могу вот так просто взять и вернуться в Испанию, — сказала она. — Мне с таким трудом удалось наладить свое дело… Я не хочу все бросать…
— Я мог бы на несколько месяцев нанять тебе менеджера. Это дало бы тебе время прийти к окончательному решению.
Пораженная этим практическим предложением, Джемайма с сомнением пробормотала:
— Я все равно не смогу жить с тобой…
Алехандро пожал плечами — такое ленивое, полное достоинства движение…
— Тебе решать. Но я уже и так пропустил два года жизни моего сына. К тому же мой адвокат в Лондоне хотел бы услышать, собираюсь ли я передавать дело в суд.
Эти слова подействовали на нее словно ледяной душ. Она с вызовом посмотрела на него:
— Ты полагаешь, я вот так, не сходя с места, должна принять решение?
Алехандро изогнул черную бровь:
— Почему бы нет? Сомневаюсь, что ты провела много бессонных ночей, решая, стоит ли мне сообщать о рождении сына.
Джемайма покраснела. Она была рада вырваться из Испании. Она сожалела о своем неудачном браке и проплакала много ночей, во всем обвиняя только Алехандро. Но со временем ей пришлось признать, что и она сама допустила немало ошибок. Слишком много у нее было всяких секретов, и потом эта история с деньгами… К тому же она очень любила Альфи и могла понять, как многого лишила Алехандро, не сообщив ему о рождении сына…
— Я могла бы поехать в Испанию, но только на несколько недель, — сказала она.
— Настаивать, чтобы ты поселилась в Испании на всю жизнь, я понимаю, бесполезно? — горько усмехнулся он.
— Я не могу сейчас принять подобное решение! — возмутилась она. — Даже заключенным предоставляют время, чтобы они могли отказаться от своих слов… Ну… в крайнем случае я могла бы вернуться в Испанию, скажем, на три месяца. К тому же ты должен мне дать заверенное подтверждение, что не будешь пытаться взять опекунство над Альфи, пока мы будем в Испании, потому что там у тебя будет преимущество.
— То же преимущество, что будет у тебя, как у гражданки Англии, если подашь требование об опекунстве здесь, — сухо заметил Алехандро.
— Но у тебя есть и другие преимущества! К тому же, по правде говоря, я не думаю, что мы снова сможем жить вместе. — Скрестив на груди руки, она нервно ходила по комнате.
Алехандро хмуро наблюдал за ней.
— В моей семье никогда не было разводов, — наконец буркнул он.
— Этим нечего хвалиться. Мы не в Средние века живем. Люди не должны всю жизнь расплачиваться за свои ошибки.
— Ага. Получается, что за наши ошибки должен расплачиваться наш сын?
Джемайма застонала от отчаяния:
— Мы не можем сделать для него все идеальным.
— Нет, но мы обязаны сделать все возможное, даже если при этом нам самим придется чем-то пожертвовать, — заключил Алехандро.
— О боже! Ты только послушай себя — говоришь всегда с таким превосходством! Я тоже хочу лучшего для Альфи!
— Тем не менее тебе казалось нормальным воспитывать его без отца.
Ее лицо вспыхнуло.
— Если ты действительно хочешь лучшего для своего сына, ты должна вернуться в Испанию!
Это был самый настоящий шантаж. Моральный и эмоциональный. Он знал, на какую кнопку нажать. Он знал, как воздействовать на ее совесть.
«Нет, для меня Алехандро слишком умен», — устало подумала Джемайма. Если самого лучшего, что она отдавала ему тогда, не было достаточно, насколько хуже все может оказаться сейчас? «А ты действительно отдавала ему самое лучшее?» — спросил въедливый внутренний голос. Теперь она старше, умнее, увереннее в себе. Будет ли какой-то вред, если она даст их браку еще один шанс? Конечно, если это не сработает, то последствия их разрыва будут такими же. Но тогда, по крайней мере, она будет знать, что сделала все возможное.
Она повернулась к Алехандро:
— Хорошо, я вернусь в Испанию. Но для начала я останусь только на три месяца. — Она почувствовала дрожь, когда вдруг полностью осознала, во что разрешила себя вовлечь.
«Черт, у него, должно быть, золотой язык дьявола!» — с раздражением подумала она. Он заставил ее поверить, что любая достойная мать ради счастья собственного ребенка согласится на что угодно. Алехандро смотрел на нее темными с золотыми искорками глазами и говорил, что по-прежнему хочет ее…
Ее тело горело, когда она пришла к нужному ему решению.
— Ты обедала? — вдруг спросил Алехандро.
Джемайма вздрогнула и отпрянула назад, словно бывший наркоман, которому предложили запретную дозу.
— Нет… но я не хочу есть… И мне пора возвращаться в магазин.
— Конечно, теперь у тебя много хлопот. Я сегодня же позвоню в агентство, чтобы они подыскали тебе менеджера. — Его блестящие глаза медленно скользнули по ее телу. — Не хочу, чтобы на это ушло много времени. Я хочу поскорее… увидеть Альфи.
— Ты еще будешь здесь? — спросила она, а когда он кивнул, предложила: — Тогда сможешь увидеть его завтра.
— А когда вы приедете в Испанию?
— Ну… как только здесь все устроится.
У двери Алехандро помедлил.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он.
— Я привыкла ездить на поезде.
— Тогда довезу тебя до станции.
Внезапная перемена в его отношении произвела на нее впечатление. Джемайма вдруг почувствовала, что это его обязанность — проявлять к ней внимание. В то же время было так непривычно, что кто-то заботился о ней. Вместе они спустились на подземную стоянку, где стояла его машина. Когда она пристегнула ремень, Алехандро повернулся к ней. Смуглая рука подняла ее подбородок, чувственные губы прижались к ее рту. Это было все равно что оказаться в центре урагана. Ее губы приоткрылись, пальцы скользнули в густые черные волосы. Страстные движения губ и языка были бы превосходной увертюрой к тому, в чем она отказывала себе слишком долго.
— Dios mio! Те deseo [5]… — пробормотал он, и его голос, хриплый от желания, послал искры по всему ее телу.
Она отпрянула от него, ненавидя себя за эту слабость. Его взгляд жадно двигался по ее разгоряченному лицу.
— Если ты останешься, я доставлю тебе такое удовольствие…
— Увидимся в субботу, — пробормотала она, чувствуя необъяснимый стыд.
Всю дорогу домой смуглое лицо Алехандро стояло у нее перед глазами. Она кляла себя, что согласилась пожить в Испании целых три месяца. Он, наверное, загипнотизировал ее!
Сэнди подбросила ее до дома Флоры.
Через двадцать минут Джемайма уже сидела на кухне подруги, покачивая на коленях сонного Альфи. Флора не сводила с нее своих изумленных глаз:
— Скажи мне, что ты пошутила. Я думала, ты ненавидишь своего мужа!
Джемайма, сцепив на коленях руки, пыталась объяснить то, чего и сама не совсем понимала:
— Его предложение дать нашему браку еще один шанс имеет определенный смысл. Уезжая из Испании, я не знала, что все еще беременна. А если бы знала…
— Ты была клубком нервов, когда приехала сюда. Никакой уверенности в себе. Это, конечно, не мое дело — критиковать твоего мужа, но если такое сделал с тобой ваш брак, то с ним явно что-то не в порядке.
— Не во всем виноват Алехандро.
Альфи беспокойно заворочался на ее коленях, и она помогла маленькому плотному тельцу устроиться поудобнее.
— Марко теперь живет в Нью-Йорке и другой… э-э… проблемы, надеюсь, у меня тоже не будет. — Ее глаза затуманились, когда она вспомнила свои последние недели в Испании, которые стали, пожалуй, самым трудным периодом ее жизни.
— Значит, ты решила дать вашему браку еще один шанс. — Флора понимающе покачала головой. — Ну, если ты действительно этого хочешь, надеюсь, что все так и получится. Но если нет, то знай — я всегда буду здесь, чтобы поддержать тебя.
Глава 5
Стоя на краю игровой площадки, Джемайма смотрела, как Алехандро паркует свой спортивный автомобиль. Парк Халстон-Мэнор находился в нескольких милях от их городка и круглый год был открыт для всех желающих. Джемайма решила устроить их встречу на свежем воздухе, где Альфи мог бы дать выход своей энергии, а общение между родителями сохраняло бы определенные рамки.
Алехандро был в пиджаке из толстого твида, в свитере и джинсах. Легкий бриз ерошил его черные волосы, откидывая их назад со смуглого лица. Он выглядел потрясающе, невольно привлекая к себе взгляды всех женщин. Джемайма поежилась под прохладным ветерком и, глубже засунув руки в карманы красного пальто, сосредоточила внимание на Альфи. Широко раскрыв большие темные глаза, малыш энергично карабкался на горку.
— Фамильное сходство очевидно, — удовлетворенно заметил Алехандро. — Самый настоящий Васкуэз, хотя и с твоими кудрями.
Джемайма пристально посмотрела на него:
— Я рассказала ему о тебе.
— Ну и как он это воспринял?
— Конечно, ему понравилось, что у него будет еще и отец, только пока ему непонятно, что этот отец делает, да и вообще зачем он.
Алехандро тут же это продемонстрировал, сделав шаг вперед, когда мальчик постарше, пытаясь прорваться вперед, оттолкнул Альфи и малыш едва не упал. Алехандро подхватил его, помогая сохранить равновесие. Альфи улыбнулся Алехандро, который, отступив, что-то сказал ему, очевидно поощряя снова забраться на горку.
Джемайма не отрываясь смотрела на эту сцену. Между отцом и сыном было почти пугающее сходство — те же черные волосы, оливковая кожа, темные глаза и ослепительная улыбка. Альфи помахал рукой, приглашая ее покачаться на качелях. Она подошла.
Джемайма была растеряна. Им с Алехандро почти нечего сказать друг другу, тем не менее они дали жизнь ребенку. Эти мысли не давали покоя Джемайме. Она посадила Альфи на качели и смотрела, как он начал раскачиваться, пытаясь произвести впечатление на Алехандро. Поспешив спрыгнуть еще до того, как качели остановились, малыш упал и заплакал.
Алехандро тут же поставил его на ноги и, чтобы отвлечь, повел к другому аттракциону. Альфи мгновенно успокоился. Джемайма совсем не ожидала, что Алехандро так хорошо умеет обращаться с маленькими детьми. Она видела, как он присел на корточки, чтобы вытереть малышу слезы, и замерла, когда Альфи, вскинув маленькие ручки, крепко обнял его за шею. Она видела, как изменилось лицо Алехандро, как потеплели его глаза и напряглись скулы, когда он пытался справиться с переполнявшими его чувствами.
Успокоенный, снова в хорошем настроении, Альфи подбежал к матери и потянул ее за руку.
— Утки… утки, — а потом, повернув голову, позвал по-испански: — Papa… papa! — как если бы всю жизнь знал его.
— А теперь мы идем кормить уток, — объяснила она Алехандро.
Они не спеша пошли по широкой тропинке следом за решительно вышагивающим впереди Альфи.
— Замечательный малыш, — вдруг сказал Алехандро. — Ты много сделала для него.
Джемайма встретила благодарный взгляд его темных глаз.
— Спасибо.
— Только счастливый и довольный ребенок может с такой легкостью принять незнакомого человека.
Согретая этим признанием, Джемайма прислонилась к стволу дерева и позволила себе немного расслабиться. Альфи кормил уток и рассказывал о них Алехандро, если, конечно, это можно было назвать рассказом, — у Альфи был еще очень ограниченный запас слов. Тем не менее Алехандро принял эту игру. Он взял сына за руку и в свою очередь стал рассказывать об озере в Кастилло-дель-Хэлкон и о птицах, которые там жили.
— Сегодня мне позвонили из агентства и пообещали в середине недели прислать двух менеджеров, — сказала ему Джемайма.
— Вот и отлично, — кивнул Алехандро, бросив взгляд из-под черных ресниц.
От его взгляда у нее перехватило дыхание. Она с трудом проглотила слюну. Желание заструилось по ее венам, смешавшись с потоком адреналина.
— Скажи мне, — приглушенно проговорил Алехандро, подойдя к ней вплотную и упершись рукой в шершавый ствол дерева. — Что тебе давал Марко, чего ты не могла получить от меня?
Джемайма вывернулась из-под его руки и отступила в сторону. Ее лицо горело.