— Действительно? — спрашиваю его я, потому что он должно быть шутит. Он — Воин. Он создан для скорости, силы, выносливости… грубой силы.
— НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! — с отвисшей челюстью говорю я.
— Я собирался лететь искать тебя, потому что ты превосходишь меня по скорости, — усмехается он. — Я следовал по твоему следу и не мог поверить, как далеко ты прыгнула на камни, и твое равновесие — ты ни разу не споткнулась, не поскользнулась — это было впечатляюще, и теперь, когда я знаю, что ты в порядке — ты действительно горяча. Зи сказал, что ты действительно быстрая, в тот день он преследовал тебя, но я не понимал насколько.
— Действительно… да? Это очень интересно, — изучая его, отвечаю я.
— Эви, это твое секретное оружие. Если ты столкнешься с врагом, ты убежишь так далеко и так быстро, как только можешь, просто уйдешь не оглядываясь. Мы удостоверимся, чтобы у тебя всегда был телефон. Когда все будет безопасно, позвоню тебе, или ты сможешь связаться со мной, и мы встретимся, — властно говорит Рид.
— Итак, я должна буду убежать, как какой-то трус? — спрашиваю я, обиженная на его новый план.
— Эви, есть разница между трусостью, и уклонением, — спокойно говорит Рид.
— Да, первое называется уклонение, а второе — бесхарактерность, и никто не соизволил со мной посоветоваться, — отвечаю я.
— Как насчет послушания, как тебе это понравится? — возражает Рид.
— Подчинение — хмм — это не так много, — упираясь, отвечаю я.
— Уважение, это не подчинение, — разумно говорит он.
— Я знаю, что такое уважение, я говорю о том, что касается стратегии. Я уважаю тебя, и ты знаешь это, — говорю я, удивляясь тому, почему мы спорим о тактике.
— Тогда ты будешь следовать моим приказам, — спокойно говорит он.
— Что ты будешь делать, пока я убегаю? — мрачно спрашиваю я.
— Тоже, что и делаю. Справляться с ангелами. Я не могу без тебя жить, поэтому мы должны найти способ обезопасить тебя, — говорит он.
— Почему моя безопасность, важнее твоей? — спрашиваю я, проверяя его решение, касающиеся этой стратегии.
— Эви, чего ты надеешься достичь с полностью развитой силой? — многозначительно спрашивает меня Рид. — В драке, ты для меня будешь больше волнением, чем помощником. В тот момент, когда Войны поймут, что для меня важнее всего, у нас возникнут очень серьезные проблемы.
— Я помеха, — слабым голосом говорю я, изучая свои руки, так как не могу посмотреть на него. — Я права, не так ли?
Рид стонет, когда видит, что ранил мои чувства, когда назвал меня большой ответственностью.
— Только на данный момент. Однажды, ты станешь сильной, если продолжишь развиваться в таком же темпе, или мне придется съесть свои слова.
— Когда наступит этот день, обещай, что ты ими только немного подавишься? — спрашиваю я, потому что понимаю, что он прав. Но все это попахивает лишь тем, как будто я придам его, если сделаю паузу в, то время как он будет бороться за свою жизнь.
— Обещаю, — говорит он, беря мою руку и притягивая ее к своим губам.
Он целует мою ладонь. От его чувственной ласки я прикусываю губу.
— А ты обещаешь мне, что если я скажу тебе бежать, ты послушаешься меня? — снова целуя мою ладонь, спрашивает он, в то время как я извивалась на своем сидении.
— Прекрасно, — вздыхаю я, наблюдая как он смотрит на меня расширенными глазами, а его челка спадает на лоб.
Я не сказала: «Обещаю». Думаю, он и так все понял, так как я отстегнула свой ремень и убрала волосы с его лба. Развернувшись, я роюсь в сумке на заднем сидении.
— Твинкис? — спрашиваю я.
— Да, — говорит он.
Я вытаскиваю из сумки две пачки и две бутылки питьевой воды.
Развернув Твинкис, я отдаю одну Риду.
— И так, ты думал о том, чтобы рассказать обо мне другим ангелам? — спрашиваю я, пытаясь сменить тему.
— Да, — отвечает Рид.
— Но ты еще не совсем обдумал эту идею? — спрашиваю я.
— Нет, — отвечает он.
— Ты не боишься, что когда ты сообщишь это, то выпустишь джина из бутылки, и пути назад уже не будет? — задумчиво жуя свой Твинкис, спрашиваю я.
— Эви, ты опасно сообразительна, — с подозрением смотрит он на меня он.
— Ну посмотри на это с другой стороны, у нас в арсенале новое оружие — уклонение, — говорю я, проговаривая последнее слово так, словно оно оставляет во рту неприятный привкус.
Однако, когда я слышу смех Рида, будто я сказала самую смешную шутку, которую он когда-либо слышал, моя улыбка светлеет.
Глава 3
Курорт
Курорт, который выбрала Булочка, просто волшебный — по крайней мере для меня.
Ангелы не были настолько им поражены, вероятно потому, что за свою жизнь побывали в нескольких дворцах на разных концах света, их мнения должны быть перспективными.
Массивное лобби отеля походит на Баварский охотничий домик, с большими панорамными окнами, которые выходят на склоны. В конце вестибюля есть огромный каменный камин, в котором достаточно дров, чтобы он без остановки горел всю ночь.
Пока Булочка проверяет нашу бронь, я иду к окнам. По меркам большинства горнолыжных курортов по всему миру, здешние горы не такие уж и большие, это не Альпы, но это идеальное место, чтобы я могла отвлечься. Когда я смотрю в окно, то вижу группу подростков, катающихся на сноубордах вниз по клону и встречающихся внизу. Их беззаботный смех, как они поздравляют друг друга внизу, почти шокирует меня.
Я уже и забыла, что существуют такие вещи; что есть люди, которым интересно только изучение нового трюка, чтобы произвести впечатление на своих товарищей.
Я прислонилась к окну; и смогла разобрать только то, что кто-то сказал об испорченном воздухе, когда он выполнял трюк на трубе. Они отстегнули свои доски и пошли в сторону лифтов. Я проследила за их передвижением, пальцами прикасаясь к холодному стеклу окна, пока передвигаюсь по лобби, слежу за ними, пока вижу их в окно, так как потом их уже не видно.
Когда они ушли меня настигло разочарование. Скорее всего они были моего возраста, но я не чувствовала себя юной. Я хотела последовать за ними, попросить их научить меня быть снова юной, потому что я забыла, что это такое. Я позволила части себя уйти сквозь пальцы и теперь не знаю, как вернуть ее обратно. Или, может быть, это не все — может быть я просто забыла, как быть человеком — просто человеком. Я даже перестала называть их «людьми», потому что хочу быть частью их. Но я не являюсь, сейчас не являюсь, и, может быть, уже никогда не буду.
Я с удивлением осознаю, что мне грустно от того, что я потеряла свою человечность, даже несмотря на то, что я благодарна за мое развитие, благодаря которому могу одерживать победу над Ридом, теперь, когда нашла его.
Рид сзади обнимает меня и, когда я вижу его отражение в оконном стекле, сильнее прижимаюсь к нему.
— О чем задумалась? — уткнувшись мне в шею, спрашивает Рид.
— Когда? — уклончиво спрашиваю я.
— Только что. Ты выглядишь — потерянной, — с нежностью в голосе отвечает Рид.
— Я не потерянная. Ты нашел меня, помнишь? Я просто думала о том, как сильно я буду доставать тебя там, на склоне, своим курением. Для тебя это может оказаться очень неприятным, так что тебе лучше подготовится к худшему, — говорю я, неся всякий бред, чтобы скрыть свои истинные мысли.
— Эви, ты ведь это не серьезно, — улыбаясь, говорит он.
— О, но я серьезна. У тебя нет шансов, — положив голову на его грудь, отвечаю я.
— Ты права, против тебя — у меня никогда не будет шанса, — отвечает он, вызывая у меня улыбку.
— Видишь, — говорю я и слышу его смех.
— Ок, все готово, — говорит Булочка. Я поднимаю голову с груди Рида, и мы поворачиваемся к ней. — Коттедж готов. Мы просто должны следовать карте.
— Мы не останемся в домике? — в замешательстве спрашиваю я.
— Нет. Мы подумали что, что-то более личное будет намного лучше, — объясняет Булочка, пока мы возвращаемся к автомобилям.
Мы следуем карте по лесной извилистой дороге, ведущей к потрясающему уединенному коттеджу. Расположенный с другой стороны от впечатляющих холмов, коттедж был словно из сказки. Крыша из кедра покрыта только что выпавшим снегом. Все окна и двери закругленные, с кованными железными ставнями. У каждой спальни есть собственная терраса, а в задней части коттеджа есть общая терраса, с открытым камином.
Рид заглушил двигатель автомобиля, а я сидела на пассажирском сидении и не могла пошевелиться.
— Великолепно, — выдохнула я, потому что коттедж был просто потрясающим.
Я не могла себе представить более романтического места.
— Эви, ты заставляешь меня желать показать тебе весь мир… Если ты так реагируешь, когда я просто отвез тебя в маленький домик в лесу, то что ты скажешь, когда увидишь Версальский дворец? — с любовью в голосе спрашивает он.
— Я не знаю, Рид, но это довольно мило, — с улыбкой говорю я.
Дверь, препарированного перед нами черного Рендж Ровера открывается, и Зефир выходит со стороны водителя. Он идет к двери со стороны пассажира и помогает Булочке выйти из машины. Страстно ее целует, а потом поднимает на руки. Я в шоке смотрю, как Зефир несет Булочку к двери коттеджа, а потом исчезает за ней.
— Ты это видел? — спрашиваю я Рида.
— Да, — отвечает он.
— Ой, где я была все это время? — спрашиваю его я.
— Твои мысли были заняты другим, — говорит он, поднимая мою руку и поднося ее к губам.
— Я думала Войны не пересекаются со Жнецами (тут имеется ввиду как пара; прим. пер.), — говорю я, все еще пытаясь разобраться.
— Ну нам, как правило, трудно находится рядом с друг другом, ты это видела, потому что большинство божественных Жнецов очень надоедливы.
После его слов я начала смеяться, а он продолжал улыбаться.
— Это правда. Жнецам необходимо постоянно говорить о радуге, солнечном свете, счастье. У Воинов, как правило, нет счастливых чувств. Если мы находимся с ними в непосредственной близости в течении длительного времени, то частенько хотим разорвать их на части. Но Булочка, она не похожа на других. Она может зависать у нас, говорить о стратегии и тактике, и ни разу не упомянуть радугу, — говорит Рид.
Я рассмеялась.
— Ты шутишь, да? — спрашиваю я. — Булочка никогда не будет говорить о радугах, а Брауни… на такое не способна, — говорю я, думая о том, что Брауни не будет тратить на это свое дыхание.
— Нет, я не шучу. Булочка и Брауни самые странные Жнецы, которых я когда-либо встречал. Кажется, они не соответствуют шаблону Жнеца. Они не все время веселы и игристы. Это заставляет меня изумляться им, — говорит он так, словно задумался над определенной проблемой.
— Ты хочешь сказать, что они большее, чем мы видим? — с тревогой спрашиваю я.
— Эви, Зи обычно обрывает Жнецам крылья, а не сидит с ними в одной машине. Но Булочка — не тот случай. Он не может насытиться ею. Она и Брауни — исключение, — говорит он. — Но вокруг тебя мы все ведем себя странно. Так может это именно на тебя такая реакция.
— Мы очень интересная компания, да? — спрашиваю его я и вижу, как вопросительно поднимаются его брови. — Давай посмотрим… у нас есть пара Жнецов, которые ведут себя не как Жнецы. Есть Воин Зи — чья сильная сторона стратегии и войны. Полукровки я и Рассел, которые относятся к высшему рангу Серафимов и самому низшему рангу человечества, и тут появляешься ты — самый совершенный ангел из когда-либо созданных, который может контролировать людей по средствам внушения.
— Эви, я не совершенен, — нахмурившись говорит Рид. — Но ты права — странная компания, — спокойно соглашается он.
Он выходит из машины и обходит вокруг, чтобы открыть мне дверь. Прежде чем я успеваю выйти, он походит и заключает меня в свои объятия, несет меня к двери коттеджа и заносит внутрь. Прежде чем отпустить Рид страстно целует меня, мои ноги плавно скользят по его ногам, прежде чем я достигаю пола. Это совершенная пытка, находится в его объятиях, зная, что это единственное, что между нами может быть. Если бы он не был со мной очень осторожен, его огромная сила могла бы сломать меня.
Оторвавшись от него, я заметила, что мы стоим в дверном проеме. В коттедже так уютно, в нем располагаются три спальни. Полы из твердой древесины немного грубы и шероховаты, придавая бледному кленовому дереву деревенский стиль. Камин в главном зале, высотой до потолочных балок оформлен, в мягких серых тонах. Полка была сделана из того же материала что и пол, на ней стояло несколько стеклянных шаров с плавающими свечами, которые освещали небольшое пространство.
Также есть небольшая кухня. В ней стоит шкаф из кленового дерева, каменные обложенные плиткой столешницы и фарфоровая раковина.
Я подхожу к камину и смотрю, как за каминной решеткой пламя лижет древесину. На краткий миг я представила, как хорошо было бы всю оставшуюся жизнь прожить здесь с Ридом. Я бы с удовольствием осталась здесь в безопасности и под защитой. Мы могли бы притвориться, что мы не ангелы и, что никто не хочет мне навредить. Мы могли бы забыть об Альфреде и его мести; он никогда не найдет нас здесь. Сомневаюсь, что здесь побывало много Падших; они бывают в более захватывающих местах. Но мы не можем остаться здесь навсегда, даже если бы это было идеально. В конце концов кто-нибудь заметит, что мы не взрослеем и нам придется уехать. Нет такого места, где мы могли бы находиться постоянно.
Я вздыхаю, и моя короткая фантазия разрушается реальностью.
— Что случилась? — спрашивает Рид.
— Ничего, я просто жалею о том, что мы не можем остаться здесь навсегда, — отвечаю я.
— Я думал о том же самом, — с небольшой улыбкой говорит Рид. — Если ты будешь здесь, со мной, не думаю, что мне нужно будет что-то большее.
Я улыбнулась ему в ответ и сказала бы больше, но из одной из спален в задней части коттеджа раздался звук разбивающегося стекла. На секунду я испугалась, но потом, услышав приглушенный смех Булочки, поняла, что они в порядке. Я посмотрела на Рида и немного покраснела.
— Эви, ты голодна? — быстро спрашивает меня Рид.
— Голодна, — говорю я, потому что это хорошая отговорка, чтобы выйти из дома и быть подальше от спальни.
— Думаю, ресторан на вершине склона вполне подойдет. Нам просто нужно сесть в гондолу и добраться до вершины, — говорит он, в то время как из спальни доносится все больше шума.
Зи и Булочка разговаривали друг с другом на ангельском языке, и, судя по выражению лица Рида, я впервые порадовалась, что не говорю на их языке.
— Я схожу за вещами, — говорит Рид и в одно мгновение выбегает из дома.
Я выбрала комнату рядом с комнатой Зефира и Булочки. Рид селится в комнату напротив моей. Быстро ополоснувшись, я собираю волосы, одеваю свитер и джинсы, и обуваю длинные сапоги. Через некоторое время я спускаюсь к Риду в главную комнату.
Он сидит на диване с ipod-ом в руках, уже переодетый в вязанный свитер и джинсы.
Надев пальто, я готова для вечера, обернув шарф вокруг шеи, спрашиваю:
— Готов?
Он кивает и осторожно вытаскивает наушники из ушей. Надевает пальто и берет меня за руку, мы выходим на улицу и идем вниз по освещенной дорожке, сквозь деревья к склонам. Сосны здесь толстые и внушительные, словно ты попал в Черный Лес, и так тихо, что единственное, что нарушает ночную тишину — это звук наших шагов. Мы выходим из леса на заснеженную поляну, наполненную светом с высоких фонарей.
Гондольная площадка начиналась прямо там, откуда закончился наш путь через лес. Мы присоединяемся к группе лыжников и сноубордистов, терпеливо ожидающих гондолу, чтобы подняться наверх. Войдя в гондолу, мы идем в заднюю часть машины. Мы стоим, обнявшись, в то время, как водители выполняют маневры. Вскоре, лифт заполняется сноубордистами готовыми отправиться на холм.
Это напоминало нахождение в переполненном вагоне метро в час пик, люди в машине оживленно беседовали друг с другом. После того, как несколько гонщиков потеснились, дверь закрывается, и трос начинает тянуть машину вверх.